Зеленые глаза 40

Когда, наконец, придёт конец моим скитаньям в аду,
И белый рассвет развернёт паруса,
Мне скажут: валяй, уходи, бросай!
И я наконец-то уйду.
Я слишком давно стригу круги, чтоб пропустить прямой рейс,
Я слишком востра, чтобы ждать лишний миг!
Ты - мой наместник, ты - мой двойник.
Твой отзыв - "I'm lost in space..."

Jane (Деглин)



40.             

В ответ на это недвусмысленное обращение, женщина, одетая в цвета своей начальницы, кивнула головою, почти что смущенно. При этом, пятнистая напарница повелительницы этого безумного пространства старательно отводила от тебя глаза.

Одной рукой она сняла со стола крышку-кофр, ранее прикрывавшую пульт. Другой рукой помощница подхватила принесенный ею же чемоданчик, стоявший снизу, и поменяла предметы местами. А после этого открыла крышку чемоданчика и извлекла оттуда... нечто вроде кнута, длинного, чуть ли не десяти футов, весьма необычного, металлизированно-фиолетового цвета, почти что в тон своей одежде. На конце его виднелся странный голубой язык, тонкий, жалящий, размером три четверти фута, не меньше.

- Будь аккуратна! – напутствовала ее та, кто командовала. – Учти длину ее ног и когтей, не попади под раздачу, как... этот! Работай кнутом с длинной дистанции, самым кончиком. Хотя...

Она сызнова усмехнулась.

- Нет, - сказала она, покачав головой, - боюсь, обычный кнут в этот раз будет так же бесполезен, как и когти нашего пикировщика, того, что сейчас уже кормит рыб! Но все же... Давай, для начала, просто попробуй достать ее хлопком, прикинь расстояние и манеру работы. Ну, а после... – она подмигнула куда-то в твою сторону, - мы с тобою дополним твой инструмент нашим инновационным нововведением!

Тебя передернуло отвращением к словам этой безумной персоналии. «Инновационное нововведение», надо же! Очередное бюрократическое насилие над языком, обозначающее кнутобойные затеи! Господи, какой шизофренический маразм!

Но при этом, ты совершенно не беспокоилась за прикованную. Если уж когти летучего монстра, так легко и небрежно упокоенного в глубинах вод темно-зеленого моря – просто так, за ненадобностью! – вовсе не оставили никаких повреждений на теле дельфиды, то уж это реликтовое орудие пыток и подавно не могло причинить твоей подруге ни малейшего вреда!

Хотя, слова о некоем «нововведении» тебя несколько насторожили.

Ты была уверена, и ты, вроде как, не ошиблась. Донна, взмахнув, раскрутила свой кнут и стегнула с размаху, попав по той части левого хвоста-ноги прикованной, которая у человека соответствовала бы бедру. «Язык» голубого цвета – «рабочая» часть этого орудия истязания – наверняка, содрал бы лоскут кожи с тела обычного живого человека. Однако, на блестящей коже дельфиды он вовсе не оставил никакого зримого следа.

Зато на лице прикованной летуньи сей хлесткий удар проявил странное брезгливое выражение, адресованное пятнистой кнутобоице. Кажется, жертва этого, не слишком-то удачного для палачей истязания, еле сдержалась, чтобы не плюнуть в ее сторону.

Кстати, распорядительница этой сцены – из серии, изысканно-бредовых садистических фантазмов! – этим самым ударом осталась крайне недовольна.

- Полегче! – заявила она. И добавила нечто, прозвучавшее почти за гранью бреда:
- Эдак, ты прожжешь ей все мясо! А мне ведь еще вести торги с нашей впечатлительной гостьей! Знаешь, с трупом на руках наш с нею разговор зайдет в тупик, и заключение приличной сделки сразу станет маловероятным! Не забывай, заложница должна остаться, в итоге, живой. И иметь некоторые шансы к выздоровлению.

- Приношу Вам свои извинения, Повелительница, - велеречиво произнесла пятнистая женщина, когда-то сама оказавшаяся под кнутом, а сейчас получившая возможность истязать других. – Я просто примериваю дистанцию, по Вашему приказанию. Я помню, как Вы все задумали, и воздаю должное Вашей предусмотрительности. Я Вас не подведу, обещаю!

Так сказала эта женщина. Потом она провела по песку короткую черту носком своего ботинка и несколько отступила назад. И, снова раскрутив над головой кнут, нанесла очередной удар. В этот раз «язык» кнута задел «бедро» дельфиды чуточку выше, и почти что самым кончиком. И все же, заказчица всего этого истязания все еще оставалась недовольной.

- Не дело! – сказала она суровым тоном. – Первый удар должен задеть ее кожу самую малость, совсем чуть-чуть. Самым-самым кончиком, буквально оцарапав кожу. Ты же знаешь, что в этот раз сила твоего удара вовсе не принципиальна. У твоего кнута в этот раз будет несколько иное... действие.

- Виновата, Повелительница, - Донна обозначила свою готовность к исправлению коротким поклоном в адрес своей хозяйки. – Я учту Ваше замечание!

Она снова сделала отметку ногой, явно обозначив для памяти очередную неудачную дистанцию. Исполнила неуловимое движение – чуть-чуть назад, действительно, самую малость! – и следующим ударом добилась поставленной цели. Кончик «языка» в этот раз задел тело живой и крылатой мишени ее истязательных упражнений в точности так, как и было заказано. То есть, совсем чуть-чуть, и впрямь, буквально царапнув блестящую кожу. На лице дельфиды теперь проявилось выражение глубочайшего отвращения. Нет, на теле ее по-прежнему не было и намека на след от удара. И это самое «касание» вряд ли причинило ей сильную боль. И все же, сам факт того, что это пятнистое нечто посмело поднять на нее руку, вооруженную кнутом, прикованную дельфиду явно оскорбило.

Но все это, на твой взгляд, было для твоей подруги пока не слишком опасно. Скорее уж, попросту бессмысленно...

Странно. Твой опыт общения с той, кто мнит себя эдакой хозяйкой «альтернативного мироздания», говорит о том, что ее извращенный ум вовсе не склонен придумывать то, что не имеет простого и понятного смысла. Естественно, действительного только и сугубо в рамках местной логики. Той, что суть логика хорошо структурированного бреда...

Все-таки, надо быть поосторожнее с мыслями. Учитывая особую склонность этой странной сущности – живой визуализации, виртуальной псевдоженщины, да не суть какое понятие, все равно, невыразимо словами! – к ментальному сканированию. Адресат твоих размышлений обернулась к тебе, улыбнулась эдакой... особой улыбочкой и подмигнула.

- Это была просто разминка! – произнесла она театрально-громким шепотом. – Сейчас мы перейдем к иным мерам, которые, возможно, окажутся куда эффективнее. Поверь, я знаю, что делаю!

Ты замолчала. Не устами, нет – их ты и не раскрыла вовсе! – именно там, внутри самоё себя, пытаясь запретить себе вовсе думать. Пытаясь создать у себя в голове некое подобие пустоты. По возможности, приятной.

Не получилось. Во всяком случае, ничего приятного в этом подобии искусственного мыслительного вакуума – скорее, неопределенного хаоса обрывков «недодуманного»! – ты уж точно для себя не обнаружила.

А твоя «ментальная слушательница» опять рассмеялась. В этот раз, уже этим самым твоим неуклюжим попытками по устранению ментальной опасности с ее стороны.

- Не трать свои силы на такую ерунду! – с каким-то искренним весельем в голосе заявила она. – Ты все равно мне ничего не сможешь противопоставить. Так что, как это говорят, расслабься и получай удовольствие. Ну, если получится.

И сразу же добавила в адрес своей напарницы:
- Донна, ты готова? Или еще потренируешься?

- Мне это не нужно, - откликнулась свежеиспеченная кнутобоица. – Я справлюсь. Можно начинать.

Высказав это, она обозначила крайнюю черту – рубеж подобранной дистанции – небрежно ковырнув носком ботинка светло-серый песок. И кивнула головою своей хозяйке, ожидая ее одобрения.

- Если готова, то начинай! – услышала она в ответ. После чего еще раз кивнула, в знак того, что поняла распоряжение и приняла его к исполнению.

Действовала она точно, четко, уверенно. Для начала, пятнистая женщина аккуратно свернула нынешнее свое «орудие труда», держа его за кнутовище и придерживая пальцами круговые петли «хвоста», оставив свисающим только голубой «язык». Потом достала из того же кейса-чемоданчика, где у нее раньше помещался кнут, узкую плоскую коробку, почти квадратного сечения, четыре на четыре дюйма в основании, длиною чуть больше фута. Коробка эта была металлическая, полированная, серо-графитового цвета, весьма и весьма увесистая и, наверняка, служила футляром для чего-то особенного. Помощница местной Повелительницы опустила крышку кейса вниз, до захлопывания, и положила эту коробку на него, сверху. А дальше, она нажала сбоку красную кнопку и крышка сего металлического предмета тут же откинулась вверх, встав на пружинном шарнире к открывшейся емкости под прямым углом.

То, что оказалось там, внутри, было воистину невероятно. Из металлической емкости вырвалось яркое добела-фиолетовое сияние. Со стороны оно казалось каким-то почти живым и, одновременно с тем, невероятно сильным и хищным. Тебе даже показалось, что это «нечто» вполне могло бы потребовать от присутствующих здесь принесения жертвы, если бы только оно обладало зачатками разума. Ибо на меньшее, чем роль языческого бога-кровопийцы оно бы, это самое, почти что разумное существо-вещество, никак бы не согласилось.

По счастию, разумным и даже по-настоящему живым оно не было. И целенаправленная агрессия с его стороны была крайне маловероятна. Правда, и какой-либо диалог с ним, в таком случае, тоже был почти что исключен.

И вот это самое слово «почти» тебе отчего-то очень даже нравилось.

Не нравилось тебе все остальное. Прежде всего, сильный запах озона, неоспоримо свидетельствовавший о наличии мощного источника ионизирующего излучения. Также, беспокоил тебя резкий металлический привкус во рту, подтверждавший высокую интенсивность эманаций от этого самого источника*.

Нет-нет, ты вовсе не опасалась чего-то похожего на лучевое поражение. Твое нынешнее подобие тела – ты откуда-то это знала точно! – не могло пострадать от радиации, а дельфидам ничто подобное и вовсе не грозит. Для них жесткое излучение почти как легкий бриз и свет солнца, лишь повод для хорошего настроения и особого «щекотательного» ощущения на коже. Но ты четко ощущала, что от этой бело-фиолетовой субстанции исходит какая-то неясная опасность.

- А ты и впрямь чувствительна! – с каким-то одобрением в голосе отреагировала на эти твои мысли эта вероятностная сущность в образе женщины. – Однако ты даже представить себе не можешь, насколько это мощное средство, и как это вещество меняет расклад нашего с тобою общения!

- Что это такое? – ты позволила себе задать ей этот вопрос. Просто потому, что чувствовала, это крайний аргумент со стороны Повелительницы «альтернативного мироздания» в вашей с нею затянувшейся дискуссии. И ты еще в точности не знала, что ему можно будет противопоставить.

- Ничего! – прозвучал четкий и недвусмысленный ответ на твои неуверенные опасения. – Это бозонный конденсат. Самый дорогостоящий химикалий, который можно было найти для столь экстравагантного применения. Но он того стоит, уж ты мне поверь!

Ты услышала, как звякнули цепи. Твоя прикованная подруга непроизвольно вздрогнула. Та, кто поведала вам эту невероятную новость, торжествующе улыбнулась.

Донна, тем временем, продолжала свои манипуляции. Странно, но она при этом обходилась вовсе без какой-либо защитной маски. А на руках у нее даже не было никаких перчаток. Впрочем, возможно, к ней отношение пресловутой Повелительницы тоже было, как к расходному материалу одноразового пользования?

- Поражение радиацией всегда носит вероятностный характер, - слышала ты исчерпывающее разъяснение. – К одежде Донны «привязана» нулевая вероятность вредных последствий облучения. Как ты понимаешь, лично мне это сделать было вовсе не сложно.

Дальше на ее лице появилась улыбка, обозначающая вполне искреннюю гордость этой ожившей вероятности за свои достижения. И прозвучало то, что расставляло все точки над «i».

- Теперь для Донны главное не касаться «языка» этого ее «орудия труда», - своеобразная ирония так и сочится в каждом ее слове! – Ибо абсолютный ноль это серьезно. Особенно в сочетании с контактной радиацией**. Но она хорошо проинструктирована и знает, как именно ей следует это все делать.

В это самое время, Донна аккуратно опустила «язык» кнута в металлическую коробку, плашмя, во всю ее длину. Так, что он полностью погрузился-утонул в ее бело-фиолетовом содержимом. Спустя всего пару секунд, она достала его оттуда, держа одной рукой за кнутовище, а другой – за ближайшую к «языку» часть плетеного «хвоста». Действовала она при этом еще более аккуратно, чем выполняя предыдущее его погружение в загадочную... то ли жидкость, то ли туманную взвесь, светящуюся ярким жестким светом. Теперь кончик ее «орудия труда», предназначенный непосредственно для жгучих прикосновений к телу жертвы, беззащитной перед столь продуманным и научно обоснованным инструментом истязания, напитался ярким содержимым металлической емкости и светился тем самым ярким свечением, что и сам бозонный конденсат. И свойства его были теперь вовсе иными, чем прежде.

Температура рабочей поверхности – сотые доли градуса выше Абсолютного нуля. Откуда-то ты точно знала, что все эти простые действия кнутобоицы по «вымачиванию» кончика кнута, производимые на открытом воздухе, не в вакууме и не в суперхолодильнике, нисколько не повлияли на состояние той самой то ли жидкости, то ли тумана. Невероятно? Ха! Расскажите это той, кто управляет местными вероятностями. Она посмеется.

Что еще тебе известно про бозонный конденсат? То, что этого вещества не бывает. Во всяком случае, в таких объемах. Изготовить его, даже в ничтожных количествах, невероятно сложно. Впрочем, про вероятности для этого расклада, ты все сама обозначила чуть выше. Еще один повод для искреннего смеха со стороны твоей нынешней собеседницы.

Свойства его... То ли жидкость, то ли газ... А, в общем-то, ни то, ни другое. Даже не плазма, а совершенно иное состояние вещества. Составляют его вовсе не атомы, а мельчайшие квантованные частицы. Те, которые в природе движутся, подпитываемые волной, составляя ее неотъемлемую часть. Например, свет как таковой. А здесь... они как бы и не движутся. И немыслимым образом взаимодействуют друг с другом, как единое целое.

Нет-нет... Невозможно. Свет сам по себе суть движение. Его нельзя «остановить». Можно «свернуть» волну в условное кольцо и заставить ее условные частицы-кванты бегать по кругу. Или дергаться в особой магнитной ловушке туда-сюда, как собака на привязи. Только это будет уже много-много собак, которые дергаются синхронно-когерентно, в занятном танце, поставленном безумным балетмейстером специально для некоего экстравагантного физика, имеющего интерес к таковым представлениям и применяющего вместо театрального бинокля некое устройство, куда как покруче электронного микроскопа.

Собачки-собаченьки... Кто ж вас привязал-то? И кто заставил так лихо отплясывать, когерентно друг другу? Какая такая сволочь-зараза? Немудрено, что вы, по своей озлобленности, таперича готовы так яростно... кусаться.

Безумные мысли. В самом безумном раскладе этого безумного мира... Кажется, в каком-то из своих предыдущих воплощений ты была физиком-теоретиком, в одном из миров, само существование которых здесь и сейчас поставлено под сомнение. Также как и жизнь твоей, казалось бы почти неуязвимой подруги.

Опять это самое «почти»... Вечно оно все портит.

Или помогает?

Каковы еще свойства этого самого вещества, того, что сейчас угрожает той, кого ты любишь, и кого ты предала за-ради продолжения существования всех обитаемых миров и их Создателя?

- Это очень... Очень-очень агрессивное вещество! – подмигивает в ответ твоим мыслям та, кто вас похитила. – Оно охлаждает все, с чем соприкасается, до минимальной температуры. И жжет контактным излучением. Отдавая квантированные частицы и тут же забирая их назад. От него нет спасения. И это вещество, в заметных количествах, есть только у меня. Здесь и сейчас. И сейчас его применят самым оригинальным способом, который только можно было выдумать. Давай, Донна, приступай! Первый удар! Смотри, аккуратно, дельфида должна мучиться, но ни в коем случае не умереть!

- Я поняла! – отозвалась пятнистая женщина с кнутом.

Донна вернулась на свою прежнюю позицию, отмеченную прежде-до-этого носком ее ботинка. Размахнувшись – очень аккуратно, так, чтобы не задеть опасную «рабочую часть» своего инструмента – она раскрутила хвост кнута и нанесла тот самый «царапающий» удар. Самым-самым кончиком «языка», чуть-чуть, самую малость, задев тело своей жертвы. При этом самом соприкосновении раздался-послышался странный шипящий звук, завершивший уже знакомый тебе свист.

Миндалевидные глаза твоей прикованной подруги странно, непривычно округлились. Не только то место, на которое пришелся безжалостный удар, все ее тело содрогнулось от боли. На гладкой коже ее «бедра», такой плотной и блестящей, что она всегда казалась тебе несокрушимой броней, проявился страшный след. Не вспухлый рубец, вовсе нет. Нечто выжженое, черное. Без крови, которую «язык», охлажденный до абсолютного нуля, в точке «приложения» просто выморозил. Но и без инея или иных визуальных проявлений «заморозки». Казалось, что этот «холодный» ожог был совершенно неописуемого рода. И страдания от него тоже были неописуемы...

Когда волна боли чуть схлынула, дельфида выдохнула из своей груди протяжный стон и... поглядела на тебя растерянным взглядом. В этот раз ты не смогла от нее отвести своих глаз, и ты увидела, что зрачки твоей подруги невероятно расширены, почти округлые. И ты даже не рискнула представить себе ту боль, которую ей сейчас пришлось вынести... из-за тебя...

- Wunderbar!*** - как-то чрезмерно торжественно произнесла-заявила заказчица, продюсер и режиссер этого самого «болевого шоу». Странно, с чего бы это ей говорить по-немецки?

- Ну... эффектный и резковатый язык, - пояснила, пожав плечами, та, кто в очередной раз легко и просто влезла в твои мысли. Кстати, в этот раз ты почувствовала раздражение от этой ее бесцеремонной манеры. – Слово звучит... как раз в тон нашей ситуации. Когда я начинаю усиливать давление на тебя. Понемногу, мягко. Не спеша.

Ты прикусила губу и опустила свой взгляд куда-то вниз. Сейчас время – это боль. Боль для тела твоей подруги. И боль для твоей души.

- Я и вправду, никуда не тороплюсь, - твоя собеседница улыбкой обозначает, что именно она является хозяйкой положения, и именно она управляет всей ситуацией между вами. – Твоя дельфида может крепиться, держаться и вообще прилагать спартанские усилия, чтобы продемонстрировать нам некий возвышенный героизм. Но ты-то видишь, как ей больно! И ты точно знаешь, что именно ты, и только ты виновна во всех ее страданиях. Согласишься стать моей первой помощницей – и ее мучения сразу же прекратятся. Донна припрячет свой кнут обратно в чемодан. Дельфида существо сильное, и ее рана быстро заживет. Вот только небольшой шрам, наверняка, останется. Так, на память о нашем сегодняшнем разговоре. В основном, для тебя. Чтобы ты, прежде всего, помнила о том, как ей будет больно, если ты вновь заупрямишься.

- То есть ты... не отпустишь ее? – ты с неприязнью выдохнула эту фразу, то ли вопрос, то ли утверждение.

- Куда? – искренне удивилась эта безумная виртуальность в женском обличии. – Пока ты будешь помогать мне витализировать мой мир, она останется страховкой от твоих глупостей, которые, увы, все еще возможны. А вот когда все уже случится, то никаких миров, из числа тех, где вы с нею когда-либо побывали прежде, уже не останется. Мой мир станет единственной реальностью. И твоей подруге просто некуда будет бежать.

- Тогда убей нас! – твой голос звучит уже на грани отчаяния. Ты, наконец-то поняла, что выхода из этой мерзкой ситуации нет, и не предвидится. И эта внезапно осознанная безысходность кажется тебе сейчас особенно невыносимой.

- Смерть – это особая, изысканная милость! Именно для пытаемой! – со знанием дела ответила твоя собеседница. – Но эта милость вам не светит. Ни тебе, ни ей. Даже не надейся, что вы сумеете ее получить! Я управляю вероятностями в моем мире, и любая попытка покончить с собой будет для вас обречена на позорное поражение. Нет, вы, конечно, сможете испытать все сомнительные прелести процесса умирания, но никогда не достигнете его результата.

Горький смешок, который в этот миг издали твои уста, кажется, только порадовал ее. И она продолжила.

- Нет, вы, конечно можете попытаться, - голос ее снова был полон ироничного превосходства. Она смотрела как бы сквозь тебя, читая события недалекого будущего, которые могли бы произойти обычным образом, но ее стараниями все пойдет вовсе иначе. – Но поверь мне, все, что вы можете затеять по этому поводу, все это будет происходить весьма глупо и смешно. К примеру, веревка, на которой ты захочешь повеситься, раз за разом будет обрываться. И ты набьешь себе синяков и шишек, но не приблизишься к смерти ни на йоту. Попытка твоей подруги спикировать сверху на скалы, приведет к тому, что в толще горных пород совершенно случайно сойдутся ингредиенты взрывчатого плана, из чистого неба ударит молния, и воздушная волна от взрыва рванется ей прямо навстречу. После чего твоя дельфида свалится, оглушенная, в ближайшую лужу и будет очень долго отмываться от липкой грязи. Впрочем, не исключено, что она тоже ушибется. Или, к примеру, вывихнет себе копчик. Ну, или что там есть у дельфид еще, такого чувствительного, но неопасного для жизни? А вода океана, в которой вы обе захотите утонуть, вытолкнет вас на поверхность и даже не даст вам перевернуться вниз лицом, чтобы наглотаться воды и захлебнуться.

Она откровенно издевалась. И ты заметила, с какой ненавистью взглянула на нее прикованная дельфида.

А сбрендившая виртуальность, обернувшаяся безумной женщиной, между тем продолжала свои сумасшедшие разъяснения.

- Просто вероятность того, что вы в любом случае останетесь в живых, окажется максимальной, а вероятность смерти для вас будет пренебрежимо мала. Я это с легкостью устрою, - в конце своей издевательской речи она тебе даже подмигнула.

- Ты мерзость! – в сердцах, ты перестала сдерживать свои эмоции. – Тупая пакостная мразь! Полуживая, и потому завидующая всему тому, что живет по-настоящему!

- Полуживая, которая не остановится ни перед чем, чтобы изменить этот факт! – возразила та, кто только что озвучила для тебя и твоей дельфиды исключительно безрадостные перспективы, точно в стиле «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate»****. – Я достаточно долго ждала этого шанса. И я его не упущу.

- Нам теперь нечего терять! – ты как-то вся подобралась, готовая к некой битве. Однако та, кто организовала все эти мучения для вас обеих, просто покачала головою в своем издевательском сочувствии.

- Давай я скажу, чего вы никогда не достигнете своим идиотским сопротивлением моей воле? – спросила она. И тут же сама и ответила на этот вопрос:
- Не обольщайтесь, вы не умрете. Просто потому, что я прекрасно понимаю, смерть для вас это именно символ конца страданий и обретение свободы от меня. Вы не достигнете покоя, не освободитесь от страданий, которые я могу вам причинить. Не добьетесь свободы, ибо вы нужны мне обе. В мои планы вовсе не входит предоставлять вам обеим ни то, ни другое. Dixi*****.

- Я ненавижу тебя! – слова твои сейчас звучат вполне искренне и честно. Но на твою собеседницу они не оказывают вовсе никакого впечатления. От слова совсем.

- Напрасно, - пожимает она плечами в несколько наигранном огорчении от твоей непонятливости. – Я ведь не причиняю излишних страданий, ни тебе, ни твоей подруге. Все строго функционально. Мера твоей – именно твоей, дельфида и вовсе не в счет! – несговорчивости определяет меру ваших с нею мучений. Ты отказываешься исполнить мою просьбу, а страдает, прежде всего, именно она. А твои страдания производны от зрелища ее мук. Если ты перестанешь противиться моей воле, тогда мучения твоей подруги немедленно прекратятся. Я это твердо тебе обещаю.

Ты промолчала, и твоя собеседница, видимо решив, что ты взяла паузу, чтобы немного подумать, решила обозначить нечто не столь пугающее в ваших перспективах.

- Я даже не собираюсь вторгаться в ваше с нею личное пространство. Вы можете окружить себя теми из моих созданий, кто будут вам наиболее приятны для общения. В крайнем случае, вы с нею сможете общаться сугубо друг с другом, естественно, вне твоей основной службы. Я пойму и приму вашу замкнутость и не стану вас принуждать – ну так, к примеру! – публично прославлять меня и мои достижения. Наедине друг с другом можете меня ругать последними словами, я и это тоже приму как должное. Ну, если, конечно, вся эта ваша ругань не выйдет за пределы вашего дома. И если с вашей стороны не будет поползновений изменить расклад. Иначе, я живо освежу ваши воспоминания о взаимной боли.

Ты молчала. Твоя собеседница нахмурилась.

- Донна, пожалуйста, прошу тебя, обозначь еще один удар. В том же стиле, не усиливая его, - распорядилась она. – Нам просто нужно немного усилить нашу аргументацию.

- Конечно, Повелительница! – кивнула головою Донна и снова раскрутила над головою кнут. На протяжении очередного раунда ваших переговоров она держала этот самый предмет аккуратно свернутым, в готовности спрятать его в кейс по первому же распоряжению своей хозяйки. Или же, напротив, применить его вновь.

И вот теперь, ситуация пошла по второму варианту. Тихое шуршание по воздуху сменил легкий свист, с которым гибкую змею-«хвост» кнута пустили в движение к цели удара. И новая черная полоса, чуть выше прежней, легла на левое «бедро» дельфиды, вызвав во всем ее прекрасном теле новую судорогу. В этот раз тебе показалось, что она посмотрела на тебя почти умоляюще, как будто надеялась на то, что ее безмолвная просьба будет услышана. Услышана тобою, поскольку именно твое согласие было залогом прекращения этих мук. Так тебе показалось.

А еще тебе почудилось, что глаза прикованной поменяли свой цвет. Из ярко-янтарных они стали просто желтыми. Зрачки, ранее расширенные, схлопнулись до почти невидимых вертикальных полосок. А стон, сорвавшийся с ее уст, в этот раз звучал уже на грани крика.

Ты никогда не слышала, чтобы дельфида кричала от боли. Ты просто не могла представить себе, что в природе может найтись такая боль, что заставит ее закричать.

Естественно, такая реакция твоей подруги порадовала похитительницу.

- Ей больно, - констатировала она факт. – А ты не хочешь ей помочь. И все ради чего? Ради миров, которые ты когда-то любила? Ради жизней тех странных существ, которые там обитают? Тех самых невзрачных, почти что игрушечных персонажей, которые живут там своей ничтожной жизнью, вовсе не зная тебя. Ведь те, кого ты помнишь по своим странствиям, скорее всего уже мертвы. Их нет, и никогда уже не будет. А твоя подруга страдает здесь и сейчас. Из-за твоего упрямства. Ну же, давай прекратим это. Соглашайся, и мы сразу же заканчиваем все это. 

Ты снова не смогла вымолвить ни слова. Ты просто не знала, что тебе делать дальше. Соглашаться только для виду, пытаясь просто выгадать время? Но эта уловка не останется незамеченной. Ведь чтение твоих мыслей это, похоже, такая изысканная забава, своеобразное ситуативное хобби у той, кто играет роль виртуальной женщины-в-балахоне.

Стоило ли удивляться тому, что столь явная паническая идея вовсе не вызвала у нее никакого одобрения.

- А вот это меня совершенно не устраивает! – сказала она. – Мне не нужна видимость твоей готовности, оказать посильную помощь в моей работе. Сотрудничество твое должно быть искренним и деятельным, а вовсе не «отбыванием номера» в томительно длинных «трудовых» паузах между короткими периодами общения с этой твоей дельфидой или же кем-то из тех, кто войдет в ваш с нею ближний круг. Твое искреннее желание мне помочь, приблизит время моего торжества. А твоя неискренность и молчаливый саботаж неизбежно снизят результативность твоих усилий. И вместо мира с вероятностью единица, я получу очередную никчемную виртуальность, которая будет почти настоящей и в то же время, если присмотреться к ней, откроется множество мучительно-нетерпимых отличий от настоящего Проявленного Мира. Эта масса почти не заметных, но в высшей степени значимых деталей сделает его не более чем интересной версией очередного «мира фантазий», так и не нашедшего своего воплощения в реальности, мира без всякого намека на признаки Истинного Бытия!

- Я сделаю то, что смогу, - голос твой звучит глухо. Ты уже почти сдалась. И сейчас пытаешься всего лишь выторговать у этой виртуально-реальной персоналии хотя бы минимальный объем личного духовного пространства. Того ничтожного мирка, где ты не будешь скованна обязанностью непременного, повседневного и ежечасного содействия ее интересам.

Фактически, ты уже готова, образно выражаясь, добиваться ничтожных поблажек в рамках той тюрьмы, куда тебя поместили, смирившись, в принципе, с самим фактом тюремного заключения – получить баланду погуще, камеру посветлее, прогулки-свидания подольше... И чтобы конвой, который все время держит тебя под прицелом, делал это... не столь уж явно и открыто...

Но ты, этим самым, отказываешься от свободы. За себя и за ту, кто стоит сейчас там, прикованная к гранитной стене. За ту, на чьем левом «бедре» уже виднеются две черных полосы от ожогов.

Ты хочешь ее спасти. Однако внезапная мысль в твоей голове вскрывает-высвечивает-обозначает одну проблему. Если ты согласишься, эта нынешняя пытка отнюдь не прекратится. В ней просто сделают перерыв. Весьма и весьма условный. До следующего раза, когда та, кто числит себя Повелительницей этого самого мира – который она так, на минуточку, хочет сделать единственным реальным в Мироздании! – сочтет, что ты снова вышла из-под ее контроля. И все начнется сызнова, да по новой. Или даже как-нибудь пожестче и позамысловатее, чем то, что происходит здесь и сейчас.

Твоя «ментальная слушательница» не оставила без внимания эту безмолвную эскападу с твоей стороны. Как бы огорченно – или даже искренне – покачала головою и даже слегка нахмурилась.

- Ты все еще не поняла, что у тебя нет другого выхода, кроме как искренне принять мою идею о переустройстве Вселенной и от всего сердца желать ее реализации, - с грустью констатировала она, и добавила, вздохнув несколько театрально. - Кажется, твое сердце давно уже не болело? Придется напомнить тебе эти ощущения. Естественно, через нее.

Она указала глазами на дельфиду, которая снова вздрогнула, прекрасно понимая, что именно она имеет в виду.

- Ты мерзкая тварь! – слова не могут передать интонацию бессильной ненависти, которую ты в них вложила.

Но адресат твоего гнева снова спокойно пожала плечами.

- Не тварь, а творение, – поправила она тебя. – Такое же, как и прочие Его творения. Ни лучше, ни хуже. Так что, все претензии адресуй Творцу. Ну, ежели таковые насчет меня имеются. Кстати, я все еще жду твой положительный ответ на мое предложение. В смысле, твое твердое «да», безо всяких оговорок и прочих виляний хвостом. Итак, я слушаю тебя.

Ты заглянула в глаза своей подруги. Кажется, она уже справилась со своим страданием и сейчас ее взгляд был на удивление спокойным. Тебе показалось, что она совершенно положилась на твое решение. И вовсе не будет осуждать тебя за трусость или же... за подлость.

За трусость перед страданием – ее и твоим. И за твою подлость, ту самую, которой ты можешь обречь ее на продолжение этих страданий.

«Ты все равно сломаешься! – шепчет тебе твой... внутренний голос? Да нет! Это как раз та самая женщина в балахоне-плаще сызнова влезла в твою голову! И в этот раз, она уже не ограничивается пресловутым чтением мыслей, а прямо перешла к непосредственной надиктовке тебе своеобразных директивных указаний! – Твоя дельфида не умрет, я этого не допущу! Но мучить ее буду столько, сколько потребуется для твоего вразумления. И чем позже ты сдашься, тем больше мучений ей предстоит вынести. И ведь они, эти ее страдания, все равно, в итоге окажутся напрасными. Подумай, как ты сама потом посмотришь ей в глаза?»

- Замолчи, тварь!!! – голос твой сорвался на крик. – Немедленно освободи нас! Иначе, я тебя уничтожу!

- Во-первых, я суть Изнанки Мироздания. Я неотъемлемая часть созданной Им Вселенной. Уничтожить меня – это значит уничтожить вместе со мною все Проявленные миры Реальности, – услышала ты в ответ совершенно спокойный и рассудительный голос с ее стороны. – Такое нарушение равновесия сродни покушению на обе стороны Мироздания. Без меня Реальность просто не может существовать. Ты редкостная дура, раз до сих пор этого не поняла. И во-вторых, ты просто дура. Хотя бы, потому, что думаешь, будто можешь мне хоть как-то сопротивляться. А дур следует учить уму-разуму. Я думаю, ты поняла, как именно.

В этот раз, она даже не стала отдавать своей помощнице никаких устных распоряжений. Просто кивнула ей, и та кивнула ей в ответ, в знак понимания.

Дальнейшее ты видела одновременно и четко, и сквозь слезы. Кажется, какие-то твои особые чувства восприятия пространства включились в игру. Они точно и жестко информировали тебя о мельчайших деталях происходившей сцены. Это было не замедление времени. Скорее уж, это неимоверно усилилось именно твое восприятие окружающего, ускорившись до степени быстроты отдельных действий каждого объекта и персонажа.

Да-да! Сейчас ты замечала малейшее движение участников этого взаимодействия. Ты видела, как навстречу-под-углом, наперерез-перехват летящему «хвосту», взметнулись ноги-хвосты прикованной. Когти в этот раз снова были выдвинуты. И, естественно, острие каждого когтя было в этот раз нацелено на ту часть змеящегося плетения, что начиналась сразу же за светящимся «языком». Она даже достигла своей цели. Но острые когти только скользнули по плетению «хвоста», так и не зацепив его. Похоже, к этому истязательному предмету тоже была прикреплена какая-то «вероятность непоражения».

А вот летящий «язык» достал тело твоей подруги, обвившись вокруг ее левой ноги-хвоста, чуточку ниже, чем та ее-его часть, которую у дельфид можно было бы назвать бедрами. Кажется, Донна даже не «продернула» на себя свое орудие истязания. Оно просто как бы само скользнуло по телу прикованной, решившей оказать деятельное сопротивление. «Язык» на скорости «съехал-сполз» вниз, увлекаемый то ли тяжестью «хвоста», то ли специфически повернувшей его – в сторону, скользом и вниз – силой инерции. И ты увидела результат воздействия бозонного конденсата. То, что там, на теле, осталось... после него...

Кожи там не было. Она оказалась... даже не содрана... Скорее, специфически выжжена морозом и контактной радиацией. На месте мимолетного касания осталось синее мясо, тоже, явно пораженное этим же самым ударом.

Стон-вопль твоей прикованной подруги прозвучал таким страшным звуком, что у тебя все тело свело мучительной судорогой. Ты дернулась в ее направлении, преодолевая мышечный спазм яростью и отчаянием, стремлением любой ценой помочь той, кто, издав этот жуткий крик, кажется, обмякла, повисла на цепях, без чувств.

Ты вырвалась. Поначалу, не телом – вернее, его условным подобием, – а своею сутью. Ты вошла в какое-то иное состояние, когда время измеряется совсем не человеческими мерками – доли секунды длились как вечность! Сейчас твоя темпоральная протяженность определялась вовсе иначе – теми промежутками, которые потребны молекулам и атомам, для совершения ничтожных колебаний среди других подобных частиц, в толще предметов реального мира. И сразу же, естественно, замерло все то виртуальное пространство, где вы находились. Движение в нем остановилось. Все, кто там был – и все предметы вокруг – застыли неподвижно.

И твой рывок в этой условной телесной оболочке тоже сработал. Ремни лопнули, подрезанные осколками когтей крылатого монстра, упокоенного под темно-зелеными волнами, на дне местного океана. А дальше ты действовала в этом же новообретенном темпе. И совершенно в ином, агрессивно-находчивом стиле. Кажется, какое-то из прежних твоих воплощений имело весьма и весьма бунтарские наклонности. И, наверняка, сей опыт былого-пережитого дал о себе знать. Те самые обломки когтей, что помогли тебе высвободить руки, были тобою немедленно использованы.

Ты выдернула их из деревянных подлокотников, изрезав себе пальцы. Ты располосовала все те ремни, которыми была привязана, не обращая никакого внимания на то, что режешь при этом и свою же кожу, Не выпуская из рук, сжимая пальцами эти острые обломки, как ножи, ты проскочила, повернулась, и закрыла собою то самое место, где повисла на цепях бесчувственная дельфида. И ты направила свое ничтожное оружие супротив своих врагов – с правой руки на саму похитительницу, а с левой – на ее пятнистую прислужницу.

Да, ты знала, что твое средство обороны себя и подруги совершенно неадекватно создавшейся ситуации. Единственное твое преимущество, это скорость восприятия и быстрота перемещения в местном пространстве. Неважно, что там у тебя включилось, «шестое чувство», «седьмое» или же сразу еще какое-нибудь «двадцать пятое». Главное, пока что у тебя все еще имеется это самое ситуационное превосходство. Но поможет ли оно, даст ли вам шанс? Сможет ли это сработать в игре против той, кто управляется с вероятностями, как опытный цирковой жонглер с пинг-понговыми шариками или булавами?

Какие еще козыри есть в твоем распоряжении?

Опыт. Личный опыт тысяч воплощений в тысячах человечьих шкур. И не только человечьих.

В тех мирах, ради существования которых пострадала истерзанная дельфида, ты умела общаться не только с созданиями человекообразного вида, но и с иными сущностями, которые были подчас совершенно нечеловеческого вида и образа мышления. И твои экстремально обостренные чувства Игрока подсказывают тебе, что здесь у тебя есть один странный, почти невероятный союзник.

В тех странных мирах... Там и тогда ты была самыми разными людьми. Мужского, женского пола. И осваивала там множество профессий, уделяя свое внимание самым разным отраслям знания. В одном из миров ты и вправду, была физиком и пыталась трактовать Бытие с довольно примитивных позиций, да еще и в раскладах применения банальной бинарной логики – смешно, но столь занятный опыт тоже чего-то стоил! Так вот, в том мире добывали ту самую субстанцию, которая находится здесь, на столе, в металлической коробке. Ту самую, что оказалась причиной жестокого ранения твоей подруги. Тогда и там, свойства даже ничтожных порций бозонного концентрата ставили в тупик тех, кто пытался... как там говорили... «алгеброй гармонию проверить». В том мире математика и впрямь почиталась «царицей наук». И ее несовершенства считались или вполне преодолимыми, или же совершенно несущественными. Ну... на фоне наглой лжи, откровенного мракобесия и бреда, неприкосновенно царивших в иных отраслях тамошнего знания...

Так вот, тамошние физики отмечали удивительную связность, согласованность колебаний всех частей в этом странном, специфическом веществе, их необъяснимую взаимосвязь друг с другом. Смысл и причины этого были для них загадкой. Учитывая тот факт, что многие аспекты существования этого явления они исследовали на образцах, вес которых был много меньше грана****** – а то и вовсе «обсчитывали» предполагаемые свойства по весьма косвенным проявлениям, выявляя их буквально «на кончике пера»! – ожидать от них разгадки таких особых проявлений было бы... скажем так, проявлением чрезмерного оптимизма :-)

Но здесь и сейчас ты видела совсем другое количество этого загадочного вещества. И в этих объемах оно уже обладало вовсе уж иными, совершенно особыми качествами и свойствами. А именно, специфическим подобием разума. Особенного, вовсе не человеческого, однако же, вполне доступного пониманию. С твоей стороны.

И ты потянулась к той самой металлической коробке, что лежала на столе, обращаясь к этой странной сущности как к живому существу, пускай и не имеющему внятной формы.

«ДАЙ!!!» – прозвучал отзыв-ответ этой странной ожившей материи. Ты услышала это слово не ушами, а изнутри самоё себя. Смысл этого обращения к тебе был донесен через систему колебаний, которые ты воспринимала именно теми, особыми чувствами, которые, странным образом, пробудило в тебе то самое зелье, что имела глупость тебе предложить та, кто похитила вас - тебя и дельфиду.

И ты все поняла. Та часть бело-фиолетового вещества, что оказалась отделенной на «языке» кнута, насытилась плотью твоей подруги и почувствовала себя куда более живой, чем прежде. И та часть, которая осталась в коробке, хочет сейчас того же. Она голодна. Вернее, она нуждается в органической плоти и некоторых иных проявлениях, вроде полевых эманаций, для того, чтобы ощущать себя чем-то по-настоящему живым.

Ты усмехнулась. Неизвестно, насколько ты ускорилась, по сравнению с теми, кто сейчас молчаливо застыл в едва начавшемся противостоянии, но «язык» кнута все еще не был отдернут кнутобоицей, для возможного нанесения нового удара. Он буквально завис в воздухе, совсем недалеко, не далее чем в метре от той коробки, что стояла на столе.

«Следуй к себе!» – ты то ли просишь это странное вещество, обретшее в этом безумном мире зачатки разума, то ли приказываешь ему. И кстати, ты сейчас точно знаешь, что имеешь право командовать им.

Ты кое-что вспомнила. То, что ты Игрок. И твое слово напрямую производно от воли Его. Если, конечно, ты пользуешься этим своим даром в достаточной степени осмысленно. А ты сейчас соображаешь лучше, чем когда бы то ни было.

И ты вспомнила главное о себе. Хотя, многие частности все еще находятся где-то там, на задворках памяти, однако даже и они почти уже доступны. Впрочем, и того, что сейчас оказалось в твоем распоряжении, тебе вполне достаточно. Для того чтобы действовать. И побеждать.

«Что дашь ты мне?» – этот вопрос со стороны бело-фиолетовой субстанции вполне ожидаем. И ответ на него может быть только один. Простой, однозначный и в точности соответствующий твоим специфическим представлениям о справедливости.

«Соединись с собою, и ты получишь жертву!» - произносишь ты в ее адрес изнутри себя. И ты знаешь, что не ошибаешься в своем предложении.

Твоя просьба, высказанная в несколько повелительном наклонении, возымела действие. Не могла не возыметь. Бело-фиолетовая лента, как некая молния, полыхнула-вылетела и запламенела сиянием на подвисшем в воздухе, изогнувшемся в застывшем виде «языке» кнута, воссоединившись с разделенной своею частью. И замерла молчаливым вопросом, дескать, что дальше?

А дальше все было и просто, и понятно.

«Твоя жертва – на другом конце кнута! – ответила ты. – Я дарю ее тебе! Возьми у нее все, что сочтешь нужным! И уходи. Я разрешаю. Я освобождаю тебя на веки вечные!»

То, чему (или кому) было адресовано твое распоряжение, не заставило себя долго ждать. Бело-фиолетовая молния заструилась по плетеному «хвосту» и коснулась руки пятнистой женщины. А после, она перекинулась на саму руку, ту, что держала кнут.

Трудно сказать, как это выглядело со стороны, но лично ты видела, как эта живая субстанция даже не обгрызла, просто как бы «стерла» из этой виртуальности руку той, кто посмела истязать твою подругу. Кстати, рукав одежды так и остался нетронутым. «Съедено» было то, что находилось внутри, под его защитой. Как оказалось, весьма и весьма относительной...

Кроме этого, ты заметила, что лицо женщины по имени Донна изменилось. Оно резко потемнело, черты заострились... и, кажется, приобрели какой-то восковой оттенок.

Ну да, ведь ты же разрешила забрать у этой человекообразной твари все то, что будет нужно светящемуся существу-веществу, которое только что пришло к тебе на помощь. А оно, это существо, едва осознавшее себя, очень даже хотело быть живым. Пускай и за чужой счет.

Но это тебя вполне устроило. Справедливость, так справедливость. Пускай все будет честно.

Забавно, что это весьма агрессивное светящееся создание не стало съедать Донну полностью. Насытившись ближайшей частью ее плоти и изрядной долей жизненных сил своей жертвы, бело-фиолетовая субстанция еще раз ярко вспыхнула и сразу же, эдакой фантастической лентой-молнией ушла вверх и бесследно растворилась в бледно-фиолетовом небе.

Что ж, видимо, твое разрешение имело здесь определенный вес. И, кажется, даже чуточку больший, чем сила местной повелительницы вероятностей. Это было принципиально важно и для тебя, и для твоей подруги, той, что едва живая, висела на цепях.

Занятно, что выражение лица у когда-то пятнистой, а сейчас уже окончательно «потемневшей» женщины ничуть не изменилось. И вся конфигурация ее тела пока еще оставалась в динамике прежней ее борьбы с дельфидой. Как будто ее рука все еще была при ней…

А вот кнут, в это же самое время, в отсутствие кисти руки, сжимавшей его рукоятку, завис в пространстве-воздухе. Совершенно отдельно от кнутобоицы.  Самостоятельно и независимо.

Кажется, по меркам местной виртуальности прошли какие-то ничтожные доли мгновения. Помощница незадачливой претендентки на господство в системе Мироздания, даже не успела еще почувствовать боли, а все уже переменилось, раз и навсегда. Ты позволила себе усмешку и аккуратно вышла из этого ускоренного состояния бытия. «Включилась» обратно, в предыдущий темпоритм восприятия, как бы вынырнув из иной метрики пространства и времени, туда, где еще никто и ничего не успел понять.

И здесь все пошло предполагаемым чередом. Ноги-хвосты твоей подруги рухнули-опустились вниз и бессильно подогнулись, они уже не держали дельфиду. Цепи звякнули, приняв на себя тяжесть тела. Кнут, наконец-то, коснулся земли, и на нем уже не было прежнего бело-фиолетового сияния. Как и в коробке, стоявшей на столе.

Женщина, утерявшая этот самый кнут – вместе с рукою – почувствовала, наконец-то, заслуженную волну боли. Она не закричала, нет. Просто, ее темное лицо как-то страдальчески исказилось, а губы издали нечто вроде отчаянного хрипа. Она осела на светло-серый песок – тот самый, что она так небрежно ковыряла носком ботинка, подбирая-примеривая дистанцию для беспощадного удара – держась уцелевшей рукою за пустой рукав, обвисший и прикрывший рану, ловя ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег, ошалело уставившись на уже несуществующую конечность. А хозяйка незадачливой кнутобоицы вытаращила на тебя глаза, в несказанном удивлении от того, где ты сейчас оказалась, свободная и даже с признаками оружия в руках.

- Мы уходим, - четко объявила ты, имея в виду и себя, и дельфиду. – Твое гостеприимство нас не устраивает.

Ты не кричала и не возмущалась случившимся. Не грозила жестокими карами и даже не ругалась. Просто информировала ее о том, что сейчас случится. О том, на что твоя слегка растерянная визави повлиять уже никак не сможет, и с чем теперь ей следует смириться.

Странно, что она вовсе не стала тебе сразу же возражать, демонстрируя свое предполагаемое превосходство. Для начала, похитительница оглянулась по сторонам, и увиденное явно произвело на нее впечатление. За время этого весьма информативного обзора кардинально изменившегося расклада, она явно заметила и пустую металлическую коробку, и кнут без каких-либо признаков яркого свечения на «языке», и свою искалеченную помощницу, скорчившуюся на песке в состоянии болевого шока. Связав одно с другим, третьим и прочим – в интеллекте ей по-прежнему не откажешь! – твоя уцелевшая противница взглянула тебе в глаза, оценила твою решимость и кивнула в знак согласия с твоим решением.

Впрочем, кажется, она все еще не теряла надежды как-то продолжить ваше с нею общение в позитивном для нее ключе.

- У тебя кровь на руке, - обратила она твое внимание на вполне очевидное. Вероятно, чтобы хоть как-то зацепить тебя «на разговор». В очередной раз.

Вместо ответа, ты переложила один из обломков когтя в левую руку, сжав пальцами оба острых предмета – в этот раз очень аккуратно.  Раскрыв правую ладонь, ты подняла руку на уровень плеча, демонстрируя своей противнице порезы, а потом, коротким энергичным посылом, затянула раны. Исполнив те же манипуляции левой рукой, ты как бы помахала ей на прощание, продемонстрировав, что кровь исчезла, недвусмысленно обозначив этим откровенным жестом необходимость закругляться. 

- Освободи ее, – потребовала ты, имея в виду прикованную дельфиду. – Или мне придется тебя деструктурировать.

Похоже, ты подобрала очень точное слово. Во всяком случае, оно произвело нужное впечатление.

- Ты не можешь причинить мне вред, не вредя Мирозданию, - немедленно заявила твоя противница, впрочем, в этот раз без особой уверенности в своем голосе.

- Мироздание существовало задолго до того момента, когда ты решила, что вправе безнаказанно играть с вероятностями, - не согласилась ты. – Оно сохранится, даже если тебя, в твоем нынешнем виде, уже и не будет. Без проблем. Система резервных вероятностей уж точно не пострадает от того, что ты распадешься. Просто она будет чуточку иной. Без тебя и всех этих твоих глупостей. Ну что, я начинаю?

И ты подняла руку вверх, еще не зная, в точности, как именно ты вызовешь нужный тебе эффект разрушения структуры, самоорганизовавшейся в этом загадочном пространстве в столь безумную личность. Но ты при этом вовсе не блефовала. Ты была уверена, нет, ты просто знала, что тебе не составит особого труда это сделать. И твоя сумасшедшая – и в тоже время интеллектуальная – собеседница это знала тоже.

- Не надо, – сказала она, – я отступаю.

Коротким движением, она послала в сторону дельфиды нечто вроде светового комка. Будто снежком запустила, попав, кстати, в точности в то же самое место, где у твоей подруги была содрана кожа. Ты обернулась, и увидела, как светящееся пятно, подобно лечебному пластырю, прикрыло обожженное место. Пострадавшая пошевелилась и это тебя вполне удовлетворило.

Ты вернула свой взгляд той, кого в этом безумном пространстве именовали Повелительницей. Забавно, что она… нет, вовсе не перетрусила. Посерьезнела, как будто решила использовать свой последний шанс убедить тебя остаться. Интересно, это глупость или просто отчаяние?

- Просто расчет, - привычно отвечает она твоим мыслям. – Я умею проигрывать. Но не исключаю того, что обстоятельства повернутся в мою пользу. Также, как и ты.

- Я – Игрок, - звучит напоминание с твоей стороны. – А ты всего лишь сбрендившая от одиночества виртуальность.

- Вот и составь мне компанию, - голос виртуальной женщины очень серьезен. – Я признаю, что была неправа, воспользовавшись твоей временной амнезией, неизбежной при переходе в новый мир. Да, я не имела права экспериментировать на тебе с этим зельем. Впрочем, похоже, Игроку такое средство только на пользу... Надо будет запомнить. Я готова принести извинения тебе и твоей подруге и окружить вас необходимой заботой и уважением. Если вы останетесь здесь, со мною и по своей воле.

- Вот уж не трать понапрасну слов, - отвечаешь ты на очередное вздорно-безумное предложение. – Мы уходим. И это не обсуждается.

- Твоя подруга еще не готова, - напомнила твоя противница. – Подожди немного. А я покамест приберусь. Мы здесь все немного намусорили. Неприятно.

С этими словами, она прошла к пульту, взглянула с неким сожалением на хрипящую от боли однорукую помощницу и нажала подряд несколько кнопок. Лицо Донны исказилось ужасом и отчаянием. От мучившей ее нестерпимой боли, она не могла произнести ни одного внятного слова. Только всхлипывала на выдохе, почти что выхаркивала нечто отдаленно напоминающее слово «Пощади!» Правда, в очень искаженном, почти что нечленораздельном звучании.

Но программа есть программа. И ее действие было одинаково неодолимым для любого низшего существа. Занятно было наблюдать, как искалеченное тело ползло к обрыву, против своей воли, позволяя себе лишь вопить-выхаркивать словоподобные мольбы о пощаде, до тех пор, пока не перевалилось через край обрыва, обозначив свое путешествие на дно, подобно своему предшественнику, коротким, жалобно-отчаянным криком и явственно слышимым всплеском зеленых волн.

Странно...

От убиения этого существа ты даже не почувствовала никакого удовлетворения. Вот уж точно, утилизация обычного человекообразного мусора, и ничего более...

С другой стороны, это существо никогда и не жило по-настоящему. Виртуальность она и есть виртуальность.

Тем временем, твоя подруга пришла в себя. Руэллия, наконец-то, тяжело вздохнула, открыла глаза и оперлась на свои ноги-хвосты, чуть-чуть выдвинув когти. Твоя противница, эта виртуальная видимость женщины, посмотрела на очнувшуюся дельфиду с грустью, а потом коротким жестом превратила ее цепи в серебристую пыль.

Благодарить ее за этот жест твоя подруга не стала. Она просто спрыгнула с той площадки, где все это время находилась и, сделав несколько неуверенных, трудных шагов, оказалась у тебя за спиною. Она положила руки тебе на плечи, а дальше развернула свои стрекозиные крылья, молча обозначив свою готовность забрать тебя из этого мира – знакомое тебе легкое шуршание прозвучало для твоего слуха почти как музыка!

Женщина в плаще-балахоне, опять переменившем свой цвет – сейчас он сызнова стал серым, как несколько циклов вашего знакомства тому назад! – грустно покачала головою.

- Ты так и не хочешь мне помочь? – спросила она, так, для порядка. И, узрев твой молчаливый отрицающий жест, сопровождаемый усмешкой, в свою очередь тяжело вздохнула. – Я, право, не хотела, чтобы все случилось именно так. Я надеялась, что простой демонстрации хватит для того, чтобы убедить тебя, и не рассчитывала заставлять вас страдать всерьез. Прошу прощения за то, что все вышло именно... так... И я надеюсь увидеть вас обеих при более приятных обстоятельствах.

- Мы уходим, - лаконично ответила ты, за себя и за свою подругу. Дельфида тут же, по-прежнему молча, подхватила тебя на руки. – Мы уже опаздываем, - добавила ты, обозначив необходимость поспешить. Естественно, адресуя крайнюю фразу той, кому сейчас предстояло взлететь. 

- Вы успеете, - это было последнее, что успела сказать, вернее, пообещать ваша виртуальная собеседница. Просто, дельфида оттолкнулась своими ногами-хвостами и сделала первый мощный взмах своими крыльями, поднимая вас вверх.

- Лживая подлая тварь! – в сердцах воскликнула ты, видя как стремительно уходит вниз картинка, где это виртуальное существо смотрит на вас с карниза на гранитной стене, той самой, о подножие которой разбиваются темно-зеленые волны.

- Она не солгала! – слышишь ты голос дельфиды.

Господи, наконец-то! Твоя подруга произносит эти слова почти уверенным тоном. И сразу же уточняет:
- Ну... в этот раз...

- Отчего ты молчала?! - ты на нее почти обижена! – Отчего не сказала ни слова, за все это время?! Она что, тебя тоже околдовала, да? Чем она тебя опоила?

- Ничем, - слышишь ты в ответ, то ли ушами, а то ли изнутри самоё себя. – Я молчала, опасаясь спугнуть надежду на то, что ты сообразишь, как вырваться из этой... липкой виртуальности. Прости, напоминать тебе о том, что ты Игрок, там было вовсе бесполезно. Ты сама бы не поверила в то, что неподвластна никому на свете, кроме Того, Кто создал все эти миры, и Кому ты сейчас послужила.

- Так ты могла... – ты недоговорила и просто покачала головой, наблюдая как «падает» вниз, визуально как бы уменьшаясь,  эта странная картинка с женщиной, одетой в серый плащ, стоящей на фоне серой гранитной стены и провожающей вас взглядом. Странно, что видимое тобою оставалось просто картинкой, и не переходило в масштабы большего размаха и иного вида, по круговой линии горизонта.

Все-таки этот странный мир пока еще не более чем набор эдаких сцен-открыток, придуманных этой странной виртуальностью. В нем нет общей связности. И вообще, в нем вовсе не присутствует того, что делает целым и единым любой мир. И, кажется, масштаб задумки той, кто вообразила себя супротивницей самого Творца, был ею же сильно преувеличен. Так же, как и масштаб возможного злодеяния и его опасности для Мироздания.

Вот уже эта картинка выглядит совсем как открытка, из числа тех, которые рассылают друзьям-знакомым те, кому довелось побывать в экзотических странах. Ну, в подтверждение того факта, что они там действительно были. Она, объемная, но все же, именно... картинка. С гранями-границами, ровно и четко очерченными эдаким... прямоугольником, без каких-либо поползновений на визуальную округлость планетарной сферы. Вот она уже и уменьшилась, прямо до размеров почтовой марки. А вот уже и вовсе растворилась в странном сером мареве местного пространства.

Да, вот вы уже и снова в странной неясной туманности, как будто и не было... ничего.

- Прости, - слышишь ты сызнова голос дельфиды. – Я и вправду, не могла обратиться к тебе словами. Ни вслух, ни из своего сердца. Я все время пыталась своим молчанием подсказать тебе, что все это именно виртуальность, своеобычная видимость должного. Вовсе не обязательная к исполнению для тебя. Если бы я произнесла хотя бы слово, ты впала бы в отчаяние, думая, что все это происходит в реальности. Ты бы просто сломалась, и эта безумная сущность, с твоей помощью, обрела бы возможность получить желаемое. Ты умница. Ты удержалась от соблазна спасти меня ценой предательства всего прочего, того, что помнила весьма смутно, как некие тени, мелькающие на самых дальних гранях пределов твоей памяти. И этим ты спасла Мироздание от серьезных потрясений.

- Но зачем же я была ей так уж нужна? – ты все еще никак не могла должным образом осмыслить-понять всю эту странную историю.

- Заполучив в союзники, пускай и вынужденные, хотя бы одного Игрока, она и впрямь, стала бы много сильнее, – следует ответ. – Если бы ты по-настоящему испугалась за меня чуточку раньше, до того, как твоя привязь оказалась надорванной, то...

Она замолчала, побоявшись договорить. Но ты и так поняла все недосказанное ею. А дальше...

Ты чувствуешь странную волну тепла и нежности, происходящую из сердца той, кто несет тебя сейчас на руках, сквозь пространство, сызнова прикрыв эдаким прозрачным сферическим щитом, защищающим от большинства известных напастей, которые могут встретиться на пути. От большинства, но, увы, не от всех...

Кажется, волна ее душевного тепла убаюкивает тебя. И ты, уже не летишь по просторам неимоверной бесконечности, а плывешь по теплому морю, где воды имеют особые свойства. Они теплые, цвета живого янтаря, как глаза самой дельфиды, мягко колышутся, заполняя все пространство, и вокруг, и внутри тебя самой. 

Можно раствориться в этом тепле, можно отдаться на волю этих медленных волн и, наконец-то, позволить себе... уснуть...

- Спи, моя компаньэра! – голос дельфиды звучит тихой нежностью. – Ты... ты все сделала правильно! Спасибо тебе!

Ты действительно слышишь ее голос сквозь дрему. Наверное, иногда и вправду, сон приходит к нам на выручку. Чтобы спасти нас от мучительных размышлений, тоски и страданий.

Или просто, чтобы подвести черту под событиями очередного дня очередной эпохи твоего личного бытия. Судя по всему, это вполне себе твой вариант.

Заснуть... Как будто перевернуть страницу чьей-то книги...

               




*Те, кому доводилось сталкиваться с мощными источниками радиоактивного излучения, знают, что радиация, действительно, чувствуется и «на запах», и «на вкус». Еще она может отдаваться в ощущениях человека зубной болью, тошнотой, мигренями и ощущением ломоты в нервах. Но это все сугубо индивидуально.

**Впервые с контактной радиацией, в смысле, с поражением кожи при непосредственном контакте, «познакомился» первооткрыватель явления радиоактивности французский ученый Антуан Анри Беккерель (1852–1908). Как пишет в своей статье «Химия и химики: цена открытий» В.А. Красицкий, “В один из апрельских дней 1901 г., собираясь в Англию, он попросил у П. Кюри препарат радия, чтобы продемонстрировать его свойства на заседании Лондонского королевского общества. Стеклянную ампулу с небольшим количеством бромида радия ученый положил себе в жилетный карман, где она находилась и на обратном пути. Возвратившись в Париж, Беккерель почувствовал недомогание, которое он счел простудой и вскоре о нем забыл. Но через 10 дней он обнаружил у себя на животе, как раз напротив того места, где лежала ампула, красное безболезненное пятно. Оно начало расти, вскоре сделалось более темным, а через несколько дней приняло форму и размеры ампулы с радием. Еще через несколько дней в этом месте появилась сильная жгучая боль. Огрубевшая кожа треснула, образовалась язва. Рану лечили как обыкновенный ожог, и через месяц она зажила, образовав на теле белый шрам. Рассказывая об этом супругам Кюри, Беккерель воскликнул: «Я люблю радий, но я на него в обиде!».”
Впрочем, точный научный эксперимент по официальному доказыванию факта контактного лучевого поражения несколько позже поставил сам Пьер Кюри (1859–1906). Вероятно, этот эксперимент прошел успешно. Во всяком случае, источники утверждают, что белый шрам от ожога, на руке ученого, был потом заметен несколько лет...

***Чудесно, удивительно, замечательно... Короче, это слово обозначает в немецком языке превосходную степень описываемого.

****Эту фразу из  «Божественной комедии», Данте Алигьери («Ад», песнь 3, строфа 3) обычно переводят как «Оставь надежду, всяк сюда входящий»

*****Фраза по-латыни означает примерно «я высказался» или «я закончил свою мысль». Обычно используется как «крайнее» слово, обозначающее ту позицию говорящего, с которой он не собирается сходить.

******Гран – мера веса. Считается, что мера сия происходит от среднего веса ячменного зерна. Количественно имеет разные параметры, в зависимости от страны и ситуации. К примеру, в англо-саксонских странах, в оружейном деле, для измерения массы пуль и пороховых зарядов используется тройский гран, весом 64,798 91 мг. В России до 1927 года применялся нюрнбергский гран, имевший вес 62,2 мг. В ювелирном деле используется гран весом в одну четвертую часть весового карата, что составляет 50 мг. Ну, иногда гран используется как мера веса и в иных ситуациях, когда количество взвешиваемого вещества совсем незначительно. Например, для указания дозировки лекарств.







Кстати, многие Читатели уверены в том, что Авторы существуют за счет чего-то такого... эфемерного.

Типа, материальные условия существования для Авторов никакого значения не имеют.

Увы и ах, это не так.

По этой причине...

Информирую Уважаемых Читателей о важном :-)

http://proza.ru/avtor/tritschen