Вода

28 июня

Сегодня Маше стало совсем плохо. Последние дни она чувствовала недомогание, но мы как-то не придали этому особого значения, мол, с кем не бывает. В 8 утра пришлось вызывать скорую, после того как она сказала мне, что не может встать с постели. Я помог ей дойти до туалета и попробовал накормить, но аппетита не было совсем. Когда приехали врачи, они довольно долго копались, замеряли давление, температуру. Слушали что-то, возможно сердце, не знаю. Многозначительно переглядывались. Поставили какой-то укол и настоятельно порекомендовали до вечера никуда из дома не выходить. Причем не только Маше, но и мне и Максиму. Какие-то мутные формулировки про инфекционное заболевание из их уст прозвучали зловеще, хотя задумывалось, скорее всего, наоборот. Вечером должен заявиться врач-инфектолог и обследовать жену. Ничего не понимаю. Почему нельзя просто госпитализировать? Тревожно. И льет как из ведра уже третий день…Не знаю, зачем все это пишу, возможно, мне так легче. Маше тоже полегче. Нормально поела, сейчас спит. Максим смотрит телевизор, по-моему, ему передалась моя тревожность.

позже

Приезжал врач. Покачал головой, ничего толком не сказав. Взял анализ крови и мазок со слизистой.Снова попросил не покидать квартиру. На мой резонный вопрос какого черта ее не положат в больницу уклончиво ответил, что особых оснований пока нет. Я начал ругаться, на что тот дал мне номер главврача и попросил передать все претензии ему. Не хочу никому звонить, да и Маше получше. Снова поставили укол. Завтра врач приедет снова. Сходил в магазин, купил продуктов. Надо же что-то есть, верно? Замочил ноги по колено, на улицах натуральные реки, а дождь все не прекращается. Скверно. Устал, надо пойти спать.

29 июня

Маша кашляет. Сильно кашляет, с надрывом. Прокашляла всю ночь, не могла заснуть, а вместе с ней и я. Утром сидел на кухне с телефоном в руках. Хотел позвонить и потребовать, чтобы ее приняли на лечение. В итоге, так и не решился. Чертово ничтожество. Ладно, в 9 позвонил врач, как его там…Игорь Евгеньевич, поинтересовался самочувствием жены. Сказал, кашляет. Он уточнил с кровью или нет. Как камнем ударило. Сказал, что нет. Тот помолчал и добавил: «Хорошо». Потом приехал. Принес таблетки какие-то, надо принимать 3 раза в день. Поставил укол. Решено: завтра же везу жену в больницу. Пусть делают, что хотят, мне страшно до чертиков. Днем решил вздремнуть, приснился кошмар. Будто бы я сижу в нашей спальне, Маша спит. И темно так, что ничего не видно. Решаю включить свет, а выключатель такой твердый, монолитный, не поддается. Стою, давлю на него, хочу увидеть жену. Дальше не помню, но вроде бы посветлело само собой. Смотрю, а над постелью склонилась какая-то жуткая тварь. Вся худая, в черных частых волосах, ноги-руки длинные и тонкие, как жерди. Оборачивается, смотрит на меня. Глаза большие и пустые, зрачков будто бы вообще нет. Потом открывает свой рот, розовый такой, мерзко розовый, а в нем ни зубов, ничего. И словно бы что-то говорит, шевелит своим бесформенным ртом, но ничего не слышно. И так целую вечность. Я стою, как вкопанный, а тварь шевелит ртом, смотрит на меня своими желтыми глазами, и почему-то так жутко, так жутко, а проснуться не могу. Не знаю, как долго бы это еще продолжалось, но меня разбудил Максим. Голодный. По всей видимости, я спал часа четыре. Маша вообще за это время не просыпалась. Спросил у Максима кашляла она во сне или нет, тот мотнул головой. Нет, значит. Ну и хорошо. Приготовил поесть, разбудил ее. Поели втроем. Говорит, что чувствует себя нормально, просто хочет спать. Все равно завтра повезу ее в больницу.

5 июля

Да, я – подонок. Никуда не поехали. Нормально ведь все было, вот я и…Теперь все плохо. Очень плохо. Город затопило к чертям, никуда не выехать, объявлено чрезвычайное положение. Я в панике. Маша кашляет без остановки и плачет. Меня трясет от бессилия. Таблетки кончаются, но они все равно не помогают. Звонил в службу спасения, все занято. Потратил на это час. По радио говорят сидеть дома и ждать помощи. Откуда?

позже

Соседи по лестничной клетке не открывают, догадались заблаговременно убраться из города. Соседка сверху Галина сказала, что за ней завтра приплывут на лодке, согласилась взять с собой Машу. Для Максима, а тем более для меня места не будет. Ничего, прорвемся.  Дала консервов и круп, запасливая женщина. Сообщил новость жене, она сказала, что никуда без нас не поедет. Удалось уговорить. Сидели все втроем обнявшись. В голове мелькнула мысль, что ее болезнь может быть заразной. Сейчас думаю, что так оно и есть. Так, не до этого сейчас. Соберу Машины вещи, документы, завтра буду ждать звонка от Галины.

позже

Сумерки, река, по ней плывет весельная лодка. В ней моя жена и кто-то еще. Он гребет. Я будто бы вне своего тела, наблюдаю откуда-то со стороны. Не могу разглядеть человека на веслах. Маша мертвенно бледная, лицо словно пропитано скорбью. Лодка приближается ко мне. (Я в воде? Не понимаю.) Фигура приобретает более ясные очертания. Плохое предчувствие. Стоит абсолютная тишина, за исключением всплесков от весел, плавно ударяющих по воде. Теперь я вижу. Та самая тварь – спутник моей жены. Смотрит на меня, я в ужасе. Проплывает мимо, продолжая пронзать меня безжизненным взглядом. Не могу шевельнуться, пытаюсь кричать, но не получается выдавить из себя ни звука. Лодка удаляется, тварь, неестественно развернув свою угольно-черную голову, смотрит. Ее розовый рот искривляется в отвратительной улыбке. Это приснилось мне прямо сейчас. Проснулся в холодном поту. Вырубилось электричество, поэтому подсвечиваю бумагу телефоном. Умылся. Вода еще есть, сколько угодно. Ливень сменился редким дождем. Хороший знак, наверное, вот только он никак не прекратится.

6 июля

Машу забрали. Я наблюдал, как моторная лодка постепенно исчезает из виду, оставляя за собой дрожащий след на затопленных улицах. Я помахал им рукой из окна, Галина помахала в ответ. Маша просто опустила голову, одновременно печальная и нелепая в бесформенном желтом дождевике. Такое чувство, будто видел ее в последний раз. Мне кажется, такие же мысли посетили и ее голову в этот момент.

Утром, мучительно выжидая звонка, мы втроем пили чай на кухне. Пришлось кипятить воду в кастрюльке на газовой плите. Я сварил кашу, но есть никому не хотелось. Максим, кажется, еще сильнее ушел в себя, совсем перестал говорить. Даже теми скупыми отрывистыми фразами, которыми он обычно отвечал на вопросы или изъявлял какое-нибудь желание. Попытался разрядить обстановку, завести разговор, но поддерживать его никто не стал. Скверно посидели на дорожку.
Отдельного упоминания заслуживает способ, которым удалось посадить в лодку женщин. Наш дом затопило чуть ли не до второго этажа, поэтому было решено загружаться через подъездное окно. Соседка приставила к узкому окну стремянку, а я попытался его открыть. Естественно, не вышло. Побежал домой, нашел в кладовке лом. Чертова деревянная рама ни в какую не поддавалась, пока я не разломал ее в труху, попутно расколов пыльное стекло. В итоге я снял окно с петель, а водитель (его звали Денис) поймал на руки Галину с Машей и их ручную кладь. Я даже неуклюже умудрился пожать ему руку и сказать спасибо. Он пообещал забрать меня с сыном, как только так сразу. Странно, но я будто бы где-то его уже видел. Взял его номер телефона и на всякий случай дал свой. Теперь придется беречь драгоценный заряд.

позже

Не могу дозвониться ни до Маши, ни до Дениса. Может, проблемы с сетью? Очень на это надеюсь. Снова страшно. Максим смотрит вопрошающим взглядом. Как-то тяжело находится с ним вдвоем в одном помещении. Сказал, что проблемы со связью, он кивнул головой и уставился в окно. Сижу, как идиот, заполняю этот никому не нужный дневник. Это не помогает.

7 июля

Нашел вчера в доме свечи, зажег, решил почитать что-нибудь Максу и заодно отвлечься. Достал с верхней полки потрепанную книжонку «Сказки народов севера». Не помню, чтобы вообще когда-то их читал сыну. Оказалось, незамысловатые сказки, зачастую с очень странной моралью. Максим слушал их вполуха, а я как-то даже увлекся. Задела история про хозяйку огня. Одна женщина осталась одна с сыном в чуме. Развела она, значит костер, а одна искорка задела ребенка. Тот в слезы. Мать рассердилась и потушила огонь, проклиная его при этом. Успокоилась, а обратно развести не может ни в какую. В какой чум ни зайдет – и там огонь гаснет. Пошла она к бабушке, та увидела в потухшем очаге старуху – хозяйку огня. Говорит, как не старайся, огонь больше не разведешь, обидела меня твоя внучка. Просит старая ее смилостивиться, а та и говорит: пусть внучка твоя отдаст мне сына своего, из его сердца добуду огонь, иначе никогда вам больше огня не видать. Пришлось женщине отдать ребенка.

Пишу я это, потому что ночью мне приснился очередной кошмар. Будто я Максима проталкиваю в пасть той черной твари, что преследует меня в сновидениях. Максим кричит, упирается, а у меня такое чувство, что я поступаю ПРАВИЛЬНО, единственно верным способом. Противное розовое нутро со спазмами постепенно поглощает моего сына, его глаза полны ужаса, в них читается вопрос «За что?», а я и сам не знаю, зачем я это делаю. И вот, его маленькая ручка скрывается в горле этого черного, как сама ночь, создания, и я смотрю, как дергаются на ней пальчики за мгновение перед тем, как навсегда исчезнуть там, внутри.

8 июля

Связи нет.
Телефон разряжается.
Максим отказывается есть. Приходится кормить силой. Ударил его.
Страшно.  И стыдно.

10 июля

Неужели этот дождь никогда не закончится? Чертова вода медленно, но верно течет и течет, течет и течет из проклятого неба.
Все еще никаких новостей от Маши. Максим не верит, что нас заберут, устроил сегодня истерику. Потом отключился и все еще спит. Уже, наверное, часов пять. Я тихо хожу из угла в угол, кажется, еще чуть-чуть – и свихнусь.

позже

Звонил Денис! Но хренов мобильник разрядился, как только я успел поднять трубку. Сука! Ну да ладно, это хорошо, верно? Приплывет за нами, значит, раз позвонил? Сказал Максиму, он обрадовался. Еще бы.

11 июля

Я не понимаю, что происходит. Три часа назад приплыл Денис. Посреди ночи, ну это ладно. Он выглядит странно. Попросил отдать Макса. Не ответил ни на один мой вопрос. Я закрыл дверь. По-моему, он все еще за дверью.

позже

Да, он все еще там! Он уже четвертый час просто стоит за дверью. Максим испуганно смотрит на меня прямо сейчас.  Надо успокоить.

12 июля

Я просидел с Максом рядом до утра. На улице бушевала гроза, а Денис изредка постукивал в дверь. Я не знаю, когда он ушел, но сейчас на лестничной площадке никого. Что это было? Единственное, что он мне сказал: «Отдай мне Максима». Надо было слышать интонацию, с которой он говорил. Меня чуть не парализовало от страха. Честно говоря, я думал, что это очередной кошмар, они снятся мне теперь каждую ночь. Но либо я все еще сплю, либо все это случилось на самом деле. Посмотрел на себя в зеркало. Выгляжу как дерьмо. Сейчас надо поспать, затем пойду мародерствовать. Нет, еда у нас есть, вот только, готовить больше не на чем.

позже

Только на сегодняшней вылазке заметил, что вода почти добралась до уровня двери нашей квартиры. Очевидно, что этого не могло случиться за те несколько часов, что я спал. Как Денис забрался в дом? Может быть, он нырнул? Я устал ничего не понимать. Выломал замок в одной из квартир на последнем этаже, мы с Максимом собрали некоторые вещи и поживем пока тут. На площадке я соорудил что-то вроде очага из кирпичей, на нем будем готовить. Наломал старую мебель из соседских квартир, разжег. Сидели с Максимом возле огня, и нас это даже немного успокоило, что ли. Но я не могу уже выносить того, что он постоянно молчит. Скажи ты хоть что-нибудь, поговори со мной, наконец! От отсутствия собеседников начал говорить сам с собой под нос, иначе крыша точно поедет. Нас обязательно кто-нибудь спасет. Иначе и быть не может, верно?

15 июля

Вчера был один из самых страшных дней в моей жизни. Меня все еще трясет. Мы только что вернулись в нашу квартиру, несмотря на то, что воде осталась всего одна ступенька. Здесь я хотя бы могу запереться. Вчера ночью в наше новое жилище пришел Денис, по крайней мере, то, что им когда-то было. Черт, трясет, не могу писать.

позже

Накачались успокоительными. Странное состояние. Такое случилось и теперь резко стало наплевать. Что ж, зато я теперь могу рассказать о том, что произошло вчера ночью.

Приблизительно в три часа я проснулся от резкого крика Максима. Никогда за всю свою короткую жизнь он ТАК не кричал. Едва я продрал глаза, как увидел в дверном проеме фигуру. Вспышка молнии осветила ее лицо на мгновение. Да, это был Денис в дождевике. Он молча приближался к Максиму, причем так медленно, как будто перемещение в пространстве давалось ему с безумным трудом. И если в прошлый раз меня чуть не парализовало, то теперь я просто застыл как статуя. В горле пересохло так, что мой крик скорее был похож на предсмертный хрип.
Затем ко мне вернулся контроль над собой, и я набросился на Дениса. Он упал на пол, будто мешок с картошкой, то ли он был слишком слаб, то ли моя атака застигла его врасплох. Скорее всего, второе, так как, после моего вопроса, что он сделал с Машей и что с ним вообще происходит, он без особых усилий столкнул меня со своего тела, поднялся и… ушел.

Я, наверное, никогда в жизни не забуду его склизкий дождевик, ледяные руки и эту медленную, шаркающую поступь. Но самое страшное — это его лицо. Не берусь утверждать, что оно было мертвенно-серым, в конце концов, я увидел его лишь несколько раз на пару секунд, но готов поспорить, что так оно и было. Впрочем, черт с ним.

Его глаза.

Куда делись зрачки?

позже

Выбрались с Максимом на крышу, пока не было дождя. Весь город затоплен, жуткое и такое фантастическое зрелище. На улице стоит такая тишина, которую раньше мне слышать не доводилось. Мы посмотрели по очереди в бинокль, но ожидаемо не обнаружили никаких признаков жизни. Небо перманентно затянуто тучами. Увидим ли мы когда-нибудь солнце?

17 июля

Я больше так не могу.
Я
Больше
Так
Не могу.
НЕ МОГУ НЕ МОГУ НЕ МОГУ НЕ МОГУ НЕ МОГУ

без даты

Я не отдам вам Максима. Можете ломиться в дверь сколько угодно. Я не дам вам забрать его с собой. Кто вы такие, в конце концов? Пускай мы сейчас сидим на кровати, а вода в квартире уже по щиколотку, но мы по эту сторону двери, а вы — по ту. Вы пугаете моего мальчишку, он не хочет к вам. Пока я с ним, все будет хорошо.

Да, их там двое. Денис и Маша. С ней случилось то же самое, что и с ним. Я потерял ее навсегда. Но Максима у меня не отнимут. Не отнимут.

без даты

Эта черная тварь смотрит в окно. Видит ли ее Максим? Я боюсь спрашивать. Она такая огромная. Мне кажется, что она стоит на дне этого моря, затопившего город. Я ушел на кухню, она отправилась за мной. Ее пустые глаза словно испепеляют меня, я иссыхаю под ее безжизненным взором. Задерну шторы.

позже

Максим хочет к маме. Я устал сегодня объяснять ему, что мамы больше нет. Он не верит. Разревелся. В приступе ярости я отхлестал его ремнем. Да, мне очень стыдно. Но я так хотел, чтобы он замолчал. Сейчас он сидит в своей комнате и всхлипывает. Воды все больше и больше, она такая мерзкая и холодная, мне кажется, что я простыл. Чувствую себя отвратно, наверное, у меня жар. Нужно прилечь и отдохнуть.

без даты

Они забрали Максима. Их было много. Денис, Маша и еще какие-то твари. Они просто выбили дверь и утащили его с собой. Максим не сопротивлялся. Он посмотрел на меня в последний раз с какой-то жалостью и ушел вместе с ними вниз, в эту холодную мутную воду. Я слишком болен, чтобы хоть как-то этому помешать. Я лежал и смотрел, как они его уводят. Я опять ничего не сделал. Я просто ничтожество. Пусть вода поглотит меня. Осталось совсем немного. Я чувствую взгляд этого черного создания даже сквозь плотно задернутые занавески. Смотри, сволочь, как я медленно тону. Тебе это нравится, правда?

P.S.

  Мария поспешно спускалась к выходу, крепко сжимая маленькую руку Максима.
— Он делал тебе больно, сынок?
  Максим ничего не ответил. По его щекам горошинами катились слезы. Уже на улице, перед тем как сесть в машину к Денису, мать крепко обняла сына. Тот тихо спросил:
— А что будет с папой?
  Мария прижала его к себе еще сильнее и, посмотрев в занавешенное окно квартиры, в которой она прожила несколько тяжелых лет, прошептала сыну на ухо:
— Я не знаю, сынок. Но у нас теперь все будет хорошо.
  На улице ярко светило солнце, припекая прохожих, вяло бредущих кто куда. Лето выдалось на редкость жарким.