невыносимая неспешность

Если есть в подлунном мире нечто эталонно унылое, безнадёжное и нарочитое, так это валентинов день в России, и современная проза во Франции. Олицетворением этих двух зол стали нидерландский Ждун и чешский Милан Кундера.



С писателем Кундерой я ознакомился совершенно случайно. Там и сям болтали про невероятную лёгкость бытия, это считалось хорошим тоном, ввернуть удачный мем по случаю и без. Вворачивали при том все кому не лень, закатывая глаза от чувства сопричастности. То были 90-е, там от чего только не кончали. В том числе и от такой ***ни, как Кундера. Почему я вообще вспомнил об этом сомнительном перце? Да на фоне прошедшего дня всероссийского ожидания любви. В моём личном представлении этот прекрасный чешский писатель напоминает Ждуна в отсутствие валентинки.



Милан представляет собой полный набор недоделанностей. Он такой полупокер по всем статьям. Вроде и умный, но нудный, как весь ****ец. Тянется к сокровенному, вроде, но из грядущего мачо вылупляется злостный дрочила.

Самый известный его опус, чем и славен этот лимонадный ковбой от литературы, это «Невероятная лёгкость бытия». На самом деле это невероятно свинцовая штука. Тугая, как чулок, набитый дробью. И эстетичная ровно на столько же. Автор выписывает себя в третьем лице, путая читателя фантазийными половыми возможностями. Одновременно поругивает коммунизм, поёт хвалу несгибаемому чешскому духу, что-то постоянно недосказывает, а в итоге пишет унылую ***ню с исключительно хорошим названием. Будучи объективным, замечу, что там есть очень хорошая глава про смерть собаки. Но этот перл удачно тонет в селевом потоке мутных рассуждений и рефлексий.





Разумеется, что такой автор не способен остановиться на достигнутом. Он пишет ещё один роман с холодящим погонялом «Бессмертие». Ну что сказать — тут блеванул бы даже Фрейд, как те вурдалаки. Это триста страниц ни о чём в принципе. Нагруженное до кучи юродивостью имён и ситуаций. Аньес. Так зовут героиню. Это Аннаис, вроде как, да только нихуя, а просто Анфиса. Вы можете представить себе серьёзную телегу, в которой рулит Анфиса? Я не могу.



Несомненным авторским изгибом является вой по свирепости совка, которому голым телом сопротивлялись чешские бабы. Выписывая эту сокровенную чушь, дружище Милан отстраняется от собственного членства в коммунистической партии ЧССР.

Далее, по прекрасному отъезду с горячо любимой Чехии, этот нудный человек становится совсем европейцем. Он пишет романы, полные эротической составляющей. Профилирующей темой становится анальный секс. Вокруг очка вертится вселенная разбитного бродяги Милана. Он пишет про укромные дырочки бытия, блять. Это трудно назвать романами, скорее это какие-то недоделанные повестушки, скорбное бормотание под рукоблудство. Названия соответствуют. «Неспешность». «Подлинность». Можно продолжить: « Потные ручонки», « Слепой сластолюбец», «Тихий ебун».

Не могу бесконечно унижать прекрасного автора строк.

Он написал вполне приличный роман «Вальс на прощание». Это ранний опус, в котором вся говнистость натуры ещё не вылезла наружу. Не буду врать, написано это пресно, вроде сраных кнедликов со шпикачками, но хороший аромат чудесного чешского пива там присутствует.



К тому же этот деятель неплохо разбирался в классической музыке. Его эссе о Яначеке почитать не только интересно, но и полезно. Яначек действительно недооценён и достаточно интересен. Как эссеист, Милан был бы и неплох, пожалуй. Его «Искусство романа» достаточно любопытно. Было бы. Появись лет сто назад.



А в итоге, господа хорошие, посмотрите в кого вылился рассупоненный бунтарь, и делайте выводы сами.