Раду Красивый или Раду Воевода

Аннотация:
Мое тщательное исследование источников касательно жизни воеводы Раду - самая первая подробная биографическая статья о жизни и личности этого валашского господаря, включающая не только даты и хронологические события, а также разбор его взаимоотношений с султаном. Примечание: весь текст является частью "Справок о фактах" из моего исторического романа (который на данный момент в процессе написания), потому местами будут сделаны предупреждения о допустимых расхождениях исторических фактов и моего произведения. По этой причине никакая часть данной публикации не может быть воспроизведена или скопирована в любой форме без разрешения автора.
***


       I. Жизнь в Османской Империи
       a) Детство
       b) Отношения с Мехмедом
       c) О любви запретной
      
       II. Правление Валахией и личность Раду
       а) Политика
       b) Политический брак
       с) Его гордость и чувство принадлежности
       d) Его интересы
       e) Хронология последних лет
       f) Красота Раду
      
       Предисловие
       Радул сын воеводы Драгула II, он же по прозвищу Раду Красивый, в истории стал известен благодаря тому, что был союзником легендарного турецкого султана Мехмеда Завоевателя, с которым он имел отношения более тесные, чем дружественные, а в дальнейшем он сражался на его стороне. О характере их отношений известно мало, так как многим не знакома личность самого Раду, а жизнь султана Мехмеда окутана мифами. Не только в художественной литературе их историю обобщают заблуждениями, то идеализируя сказочной фантазией, то искажая пугающими пороками, но и в исторических записях есть такие моменты, которые историки не пытаются изучить, а просто копируют из одного известного источника в другой. В целом союз между этим немногим известным принцем и знаменитым султаном почти забыт историей, и если их упоминают, то только с негативной стороны, рассматривая их личность и отношения, лишь в пределах поверхностных предрассудков. Многие привыкли считать, будто Раду был слабой марионеткой в руках султана, и не мог испытывать чувств или привязанности к жестокому Завоевателю, который лишь использовал его; будто Раду, ставший жертвой его манипуляций, падкий на удовольствия и трусливый, всю жизнь не смог пойти против "врага". Однако это мнение ограничено предубеждением, не содержащим разумную логику. Виной этому незнание чужой культуры и истории, а порой и вовсе отсутствие логики и обычного старания найти факты. Для непредвзятого историка нетрудно выяснить, что личность Раду была куда более важной и сложной, чем кажется на первый взгляд; нетрудно и понять, что отношения этого валашского принца с одним из величайших завоевателей 15 века могли быть глубже. Зная о том, что существовала целая культура отношений мужской любви на Востоке, можно представить, как их чувства могли быть преисполнены и боли, и сильных страстей, как ненависти, так и крепкой привязанности, и что, кроме обид и непонимания, трудного характера и непредвиденных обстоятельств, их дружба могла держаться, благодаря верности и долгу. Раду знал Мехмеда с раннего детства, и их отношения вряд ли были совершенными, скорее многосторонними, но и не без глубоких переживаний. Они выросли вместе, учились и жили совместно. Об этом недостаточно подробных записей, но за имением всех фактов из источников это можно утверждать. Помимо этого, изучив, насколько в социуме востока были важны доверие и преданность между двумя мужчинами, и что, вопреки условной запрещенности, очень часто эта близость переходила во что-то более интимное и сокровенное, есть возможность понять взаимоотношения Раду и Мехмеда. Когда Раду вырос, брак из долга не помешал ему оставаться с Мехмедом, точно также как и четыре брака Мехмеда (три из которых были политическими) не изменили и не уменьшили его предпочтения мужчин; возможно, в ответ Раду мог по-прежнему испытывать привязанность к нему, и это доказывает его приверженность к султану. "Почему бы вам не стать друзьями Императора?" так обращался Раду к боярам Валахии, когда ему было почти 25 лет, и факты из истории подтверждают, что он продолжал поддерживать близость с султаном, как в делах, так определенно и в личной жизни. В самом деле то что связывало их, было вне религии, политики или народа, обязанностей и других преград.
      

Даты и факты: хронология по источникам

I. Жизнь в Османской Империи
      
       a) Детство
      
       Законный сын валашского господаря Влада Драгула II и молдавской княжны, которую, согласно румынским генеалогическим архивам, звали Василиса Мушат, дочь Александра I Доброго.
      Тронное имя: Раду III (Раду I Валашский - его прадед; Раду II Праснаглава - дядя). Этимология имени "Раду" производно от славянского "радость". Фамилия "Драгул", вопреки утверждениям любителей мистики еще тех времен, не происходит от названия рыцарского "Ордена Дракона" (Societas Draconica) или от румынского термина "драк" - дьявол, а в реальности исходно от румынского слова "драг" - дорогой, любимый, ценный. Тогда как Драгулеа, Драгуля или Драгула - это румынский патроним, что означает "сын Драгула". Род Дракулешти восходит к Басарабу I Основателю (1310-1352), династия которого разделилась на две ветви: старшая Данешти (от Дана I) и младшая Дракулешти (от Влада II Драгула).
       Год рождения Раду спорный. В письмах его отца воеводы Влада первый раз имя принца было упомянуто в документе 2 августа 1439 г. вместе с его братьями: "...мои сыновья, Мирча, Влад и Раду". Однако сомнительно, что именно эта дата может быть днем его рождения, возможно, Раду тогда было уже год или два, так как с 23 августа 1437 по 1438 год нет документов с упоминанием сыновей вовсе. Выходит, что принц родился не раньше осени 1437 г. и не позже лета 1439 г.
       По логике отец не станет упоминать еще не родившегося сына в документе. Если быть исторически точным, можно смело решить, что Раду родился в 1438 г (в моем романе чуть раньше, в октябре 1437 г.)
       Исторически Раду родился в Тырговиште, столице Валахии, потому как где-то в 1437 г. Влад и его двое сыновей переезжают в Тырговиште, на княжеский двор. Скорее, именно там Раду и родился.
       Все годы, начиная с 1437 и ближе к середине 1440 годов, в регионе происходят смены власти, гражданские войны и натиск османов на Сербию, Трансильванию и захват Дуная. Скорее всего, Раду находился для сохранности в столице, рос и обучался там всем наукам и знаниям. Из этого вывод: нет доказательств общения Раду со своими братьями, поэтому стоит полагать, что он не особенно дружил с ними, а будучи, младше жил и воспитывался отдельно, пока старшие чаще находились рядом с отцом.
       В 1442 году Влад Драгул попадает в плен к туркам, его подозревают в измене османской империи. До 1444 воевода остается в заключении, пока он не договаривается с султаном Мурадом II, что отдаст в османский двор своих двоих сыновей Влада и Раду в залог доверия.
       12 июня 1444 г. состоялась последняя аудиенция: Мурад принял делегацию из 4 послов с Запада с планами на переговоры по поводу короля Польши и Венгрии, Владислава III Варненчика, с подписанным договором, сделанным в Буде. Главным в делегации был серб Стойко Гизданич, как посол Венгии и Польши. Ему сопутствовал некий Витислав, как представитель Яноша Хуньяди, и два посланника от правителя Сербии, Георгия Бранковича: один из них был Атанасий Фрашак, митрополит Смедерево, а второй, по имени Богдан, как секретарь Георгия Бранковича. Процессию послов сопровождало 60 всадников. Султан пожаловал послам несколько аудиенций. Сначала Мурад принял Гизданича, затем двух посланников деспота Сербии, и, наконец, представителя Хуньяди. По завершении аудиенции Мурад распустил всех послов с документом, обещающим 10-летний договор, гарантирующий все обычные клятвы, говоря прямо о Владе Драгуле, господаре Валлахии, чтобы он был освобожден из вассальной зависимости от турков. Послов сопровождал Сулейман Бей из Порты до Буды, чтобы получить равное подтверждение соглашения: "recte et fideliter sine aliquot dolo" - "добросовестно и должным образом без любого рода лукавства".
       Сразу же после договора сыновей воеводы Драгула Влада и Раду прислали в империю, это было в конце июня или ближе к середине июля. Также есть вторая версия, что Влад Драгул был захвачен в плен вместе со своими сыновьями, но для ее подтверждения нет достаточно верных документов. Однако то, что пишет историк-современник Ахмад ибн Яхья, известный как Ашикпашазаде, согласуется с остальным версиями (пояснения в скобках в изначальном тексте отсутствуют):
      

        "После того как он (Мурад) вернулся от Исфендияра, Дракула пришел к вратам с двумя своими сыновьями. Он оставил своих сыновей там, чтобы учились они служить государству".
              (Мой перевод с турецкого, Ашикпашазаде, "История сынов Османа")
               

       Говоря о вратах (в тексте "Капу"), историк подразумевает царский дворец, а значит, Эдирне. Здесь нет речи о крепости Эгригоз. Либо историк не упоминает о том, что мальчиков затем переправили туда. Далее Ашикпашазаде добавляет стихотворение о том, что "Дракула поклонился перед султаном", и что воевода "сдался перед Диваном, сожалея о своих прошлых преступлениях". Согласно османским источникам, Влад вступил в битву с Фируз Беем, но, узнав о победе Мурада над Исфендияром, сдался. Османский историк давит на то, что Драгул "признался в своих грехах с великим чувством сожаления" и "он был прощен Мурад Ханом". Однако этот случай может быть преувеличенным, если не надуманным.
       После этого, согласно свидетельствам польского историка-современника Яна Длугоша (1415-1480), Драгул вернулся в Европу и извинился перед королем Венгрии и Польши Владиславом III, который уже в сентябре выступил из Сегеда с армиями и в ноябре перешел Дунай, прибыв в Болгарию. Армия шла к самому Адрианаполю.
      

        "В то время как король и его армия отдыхали за пределами Никополя, воевода Трансильвании Дракул пересек Болгарию и явился к Владиславу просить прощения за то, что он сдружился с турками".

      
       Влад просил короля отказаться от похода против турок, видя малое количество воинов в его армии, но после того как король остался при своем, Драгул предложил свою военную поддержку и готов был даже послать своего сына Мирчу в помощь. Дальше историк подробно описывает главные события крестового похода: битву при Варне, которая произошла 10 ноября.
      
       В начале лета 1444 года, когда Раду было 6.5/7 лет (учитывая его дату рождения по моей версии), мальчика с его старшим братом отправляют в Турцию. Неизвестно, где проживал Раду: в Эдирне - столице османской Империи, или в крепости Эгригоз, где по обычаю держали государственных заложников (для своего романа мне была предпочтительна первая версия).
      
       Касательно этого события есть записи поздневизантийского автора Михаила Дуки весьма анти-турецкого направления; он тоже упоминает тот факт, что Драгул дал присягу перед османским советом, и двух его сыновей отправили в Османскую Империю, даже уточнив место высылки:
      

        "Дракул, который пришел в Адрианополь, чтобы поклониться Мураду, был схвачен и в цепях отправлен в Галлиполи, где он был заключен в тюрьму в башне, под предлогом того, что он намеревался предать Мурада, когда вел его через Венгрию, по другим выдуманным обвинениям, которых Фаталлах (визирь Мурада II) замыслил. Когда он (Дракул) проводил долгие дни в башне, они (турки) потребовали его сыновей в качестве заложников. Соответственно, он послал за ними, и когда они прибыли, он предоставил их, даже если они были все еще подростки. Мурад взял их под стражу, и были они переданы в крепость Нимфайон в Азии с приказами, чтобы их тщательно охраняли. Дракуле было разрешено вернуться во Влахию после того, как он дал свою торжественную клятву, что он и в будущем будет верным слугой". (Дука, "Турко-Византийская История")

      
       Странно, что Дука называет крепость Нимфей, тогда как в распространенной версии считается, что это и была крепость Эгригоз (с тур. "кривой глаз"), которая находилась в городе Амед, раннее в Анатолии этот город назывался Тиберополис, а это совершенно другой город в отличие от Нимфей, который турками назывался Ниф. От Амеда (Эмет) до Манисы чуть более 243 км. А крепость Нимфей, о которой говорит Дука, находилась где-то в 22 км от Манисы, города, в котором маленький Мехмед правил провинцией, и где находилась его постоянная резиденция до 1451 г.
      
       В то время 12-летний Мехмед находился в Эдирне, где правил как регент, пока отец его был занят войной с туркоманской династией Караманидов. Принимая во внимание эту версию, Влад скорее остался в Эгригёз, а Раду мог быть снова отослан в Эдирне. Утверждение основывается на записи Турсун Бега, который описывал уже события воцарения Раду на трон в 1462 г.
      

        "Закончив с местью, завоеватель Шах, в свою очередь, вручил правление этой страны брату этого негодяя (Влада Цепеша), названного Радулом Воеводой, который был будучи, принят в Порте и провел много лет на службе императорского двора".

      
       Турсун Бег, кстати, один из тех османских историков, который называет имя Раду, потому как он лично участвовал в походе османов против Валахии в 1462 г. Здесь историк ясно говорит о том, что Раду много лет служил при дворе, а не только пребывал там как заложник. Хотя и Влад не мог постоянно оставаться в Эгригоз, мальчиков могли время от времени пересылать из Анатолии в Румелию и наоборот.
       Нет историчной информации, чем именно юные принцы занимались в османской Империи, как жили, учились и воспитывались. Например, Критовул Имвросский сообщает:
      

        "Этот муж (Влад) и его брат (Раду) бежали, когда Янош Гетанец (Хуньяди), правитель пеонов и даков (венгров и румын), пришел со значительными войсками и, убив их отца, он отдал правление другому человеку. Отец нынешнего султана (Мурад II, отец Мехмеда) приветствовал этих двух беглецов, которые спаслись бегством к нему. Он благородно лелеял их во дворце, пока они все еще были молодыми юношами, и после своей смерти он оставил их султану, своему родному сыну. Он тоже воспитывал их с большой заботой и почетом, и обеспечил им царские условия". (Критовул, "История Мехмеда Завоевателя")

      
       Как сторонник султана, Критовул лестно описывает ситуацию, в то время как на самом деле учеба и служба в османской армии были строго дисциплинированы, строги и жестки.
       Однако из этого упоминания, как и из многочисленных других записей, очевидно, что в плену у турок Раду с самого начала встречается с Мехмедом. Имперский дворец находился тогда в Эдирне, а летом 1444 года Мехмед как раз находился там, он был там еще с прошлого лета, и как раз в августе этого же года в возрасте 12 лет он становится регентом своего отца.
       И на посту султана он остается 3 года, до сентября 1446 года. Можно вполне полагать, что Раду переехал с Мехмедом, высланным в Манису, где и мог продолжать учебу. В то время Раду было бы уже 9-10 лет, а значит, он мог жить в Эндеруне (с тур. "внутренняя служба"). Это отделение являлось дворцовым центром внутренних покоев, где Раду мог учиться вместе с другими мальчиками. Например, хасс-од, так именовались около 30 пажей султана, которые проходили службу и обучение под предводительством капу-ага, белого евнуха. Хотя это только предположение о том, какую службу Раду мог исполнять, но оно самое точное, так как Раду уже с самого начала мог войти в круг доверенных лиц султана. Более того, никто в имперском сераглио без дела не сидел. Мальчики должны были учить языки, разумеется, турецкий, и еще персидский, арабский, греческий, латынь, вдобавок совершенствовать славянский; они также были обязаны изучать науки, литературу, религию, политику, боевое искусство, виды спорта, такие как верховая езда и бег. Можно представить, как их готовили стать вассалами османской империи.
       Все эти доводы я сопоставляю вопреки заблуждениям, что Раду жил в гареме и мучился от разврата. Во-первых, Раду был не достаточно маленьким, чтобы быть в гареме, ему было 6-7 лет, когда он попал в османскую империю, значит, в гареме он фактически уже не мог жить.
       По правилам в 7 лет мальчики выходили из гарема и не имели права играться или общаться с девочками. Сегрегация полов была обязательна. В этом возрасте дети начинали учебу. Все мальчики и евнухи дворца, как и султан, проживали в Эндеруне.
       Важно заметить, что гарем не являлся спальным домом или квартирой для любовниц султана, как в этом заблуждаются даже вроде бы нормальные историки. А приписывание авторами 300 "наложниц" Мехмеду - это полное заблуждение. Любопытно, почему никто не считает 340 юношей и 100 евнухов, которые проживали и служили в сераглио Мехмеда, будучи его любовниками. Недоразумение с числом женщин, проживавших в гареме, происходит из-за того, что в нем могли пребывать и жены султана, а историки с 15 по 19 века, не вдаваясь глубже, просто копируют популярные, но искаженные факты, как например, приписывая им древнеперсидские обычаи.
       В сущности, влюбиться и завести отношения с кем-либо султан мог и в пределах дворца и за его пределами, но никакой систематической сексуальной эксплуатации женщин или мужчин не было, а тем более насилия или разврата.
       Гарем служил не только женской половиной дворца, а целым институтом, где девушки вовсе не были любовницами правителя, а проживали и учились точно также, как и пажи Эндеруна, и ни на одну из женщин гарема султан посягать не мог без разрешения старшей супруги и главного евнуха.
       Точно также в Эндеруне над пажами стоял евнух капу-ага, который также являлся администратором дворца. На каждые 10 огланов (мальчиков) определялся один белый евнух, который обязан был воспитывать и учить их, а также следить за их нравственностью, поведением и благообразностью. Ведь каждый оглан готовился пойти в янычары, либо стать чиновником при дворе: все требовало усердной учебы и строгого порядка. Что говорить, даже у янычар - воинов, было категорически запрещено пить алкоголь и блудить, тем не менее дозволялось иметь любимого мальчика и брать обещанные военные трофеи. На службе же не допускалось даже сквернословие.
       Сам султан, кроме ичогланов, имел ближайших слуг, которые назывались бостанджи, гвардия, охранявшая султана и дворец, а также выполнявшая другие, чаще секретные задания для двора. Они исполняли полицейские функции и следили за порядком дворца. Бостанджи имели большое влияние, так как несли личную охрану султана и исполняли его указания, например, по устранению или устрашению неугодных личностей. Те же хасеки, специальный пост при дворе, использовались для исполнения особых услуг султану. И это еще не все чины и их обязанности. Все служащие дворца были распределены по рангам и должным обязательствам. Весь дворец поддерживался в строгой иерархии и дисциплине. Поэтому здесь не может быть и речи о беспорядочной жизни Раду. Всякий мальчик во дворце жил под контролем, тем более Раду - валашский принц и государственный заложник.
      
       Раду с братом прожил в Турции более 4-х лет, когда осенью 1447-го (или по некоторым источникам зимой 1448-го) венграми и боярами был убит их отец Влад Драгул, а на трон встал Владислав II, наместник из рода Данешти, при поддержке Яноша Хуньяди, венгерского регента. В начале 1448 года Мурад снова идет войной на Венгрию, и отправляет юного Влада в октябре этого года как наместника трона. Раду, естественно, остается при османском дворе.
       В мемуарах сербского янычара Константина Михайловича из Островицы, который сам побывал пленником у турок, написано об этом следующим образом:
      

        "Драгул, воевода валашский, имел двух сыновей, старшего звали Влад, младшего - Радул. И обоих отдали во двор императору Мехмеду, ему на службу. После того, как он (Драгул) умер, когда услышал он (не Мехмед, а Мурад) о смерти его, то одарил старшего сына Драгулы деньгами, лошадьми... как положено господину и с почестями отправил его на землю валашскую, и Влада поставил на место отца своего под условием, чтобы тот каждый год приходил к нему с платой, как ранее было им дано. А его младшего брата он (Мехмед) оставил при своем дворе".
              ("Хроника о турецких делах" известное как "Записки янычара", я составила свой дословный перевод с сербского издания 1959 г, глава 33)

      
       В то время Мехмед был не султаном, а регентом своего отца (лишь в январе 1445 года он был коронован как султан).
       Однако, как упоминается выше, осенью 1446 года он перестает быть султаном. Важно упомянуть о восстании янычаров, которые своим бунтом создали предпосылки к удалению молодого падишаха с трона. Не секрет, что командир янычар дружил с визирем Халилем Пашой, который недолюбливал Мехмеда за его стремление окружать себя иностранцами-рабами, которых еще с юности проталкивал к власти.
       Поэтому в 1448 г. Мехмед, сломленный протестом армии, уже пребывал в Манисе и вряд ли распоряжался политическими делами, а посвятил себя изучению наук и, разумеется, Раду мог учиться вместе с ним. Поэтому важно пояснить, что отправили Влада в Валахию по указаниям не Мехмеда, а Мурада.
       С 17 по 20 октября 1448 года произошла битва на Косовом поле (в то время территория Сербской деспотии, являвшейся вассалом Османской империи), и военными действиями руководил сам Мурад.
       После 31 октября Влад, сын Драгула, официально получает власть, правда ненадолго. Похоже, что все это время Раду находился в османской империи и мог знать о событиях своей семьи.
      
      
       b) Отношения с Мехмедом
      
       После вышеупомянутых записей о жизни Раду в годы его детства в истории более нет никаких упоминаний с 1448 г. вплоть до 1451 года.
       Внезапно о странной встрече Раду с Мехмедом пишет византийский историк Лаоник Халкокондил (ок. 1423; ум. ок. 1490). Он был греком из Афин, откуда переселился в Морею, где правителем в то время был Константин XI. Во время осады Константинополя турками в 1453 году, Халкокондил там не пребывал.
       Лишь в 1460 году, когда Пелопоннес в войне с Венецией был захвачен османами, Халкокондилу пришлось оказаться в Османских владениях, и, конечно же, он мог узнать об этом случае, будучи в некоторых связях с султанским двором. Все же не стоит исключать того, что информацию он мог доносить искаженно.
       Согласно поздневизантийскому историку Теодору Спандунесу, Халкокондил являлся секретарем Мурада II и в 1444 г. был очевидцем событий битвы при Варне, что еще не доказано; и далее с 1447 до середины 1450 годов он не находился в Османской Империи. Позже в своих записях он подробно описывает церемонию обрезания сыновей Мехмеда в 1457 году, что может предполагать его присутствие там. Однако он не был очевидцем личной жизни Мехмеда, и обыкновенно черпал сведения из слухов, как среди турок, так и среди иностранцев.
      
       В своей "Истории" (Apodeixeis Historion) Халкокондил называет Раду "братом Дракулы" (;;;;;;;;; ;;;;;;;), а Мехмеда "Василевсом" (;;;;;;;;), то есть императором.
       Предоставлю мой перевод хроники Халкокондила с румынского (издание В. Греку, 1958), который в отличие от других переводов точнее приближен к греческому оригиналу. Цитату из первоисточника я тоже переводила, брала термины, которых заменяла в тексте для точности.
      
       Итак, стоит заметить, как и многие, Халкокондил резко перескакивает хронологию событий: повествуя о событиях 1461 года о завоевании Трапезунда, историк внезапно возвращается к событиям 1444 года:
      

        "Проводя эту зиму в своём дворце, Василевс послал за Владом, сыном Дракулы - царя Дакии; и он имел его младшего брата, который был его фаворитом и жил и пребывал с ним".

      
       Скорее всего, историк сообщает о том, что произошло в 1444-м, и далее пойдет доклад 1451 года, то есть пропущено 8 лет без подробных объяснений, а значит, и про возможную дружбу Раду и Мехмеда он не сказал ни слова.
       Как упоминалось выше, лишь в январе 1445 года воцарение Мехмеда было официально объявлено.
       В 1446 г. Мехмед спокойно жил в Манисе. В конце весны того же года Мурад отправился в Бурсу, а в сентябре он прибыл в Эдирне, где по навету Халила он вернулся на трон, сместив Мехмеда. Мехмед вернулся в Манису, когда к зиме Мурад начал готовиться к кампании против Греции.
       Весной 1447 г. Мурад вернулся в Эдирне и весь год провел в отдыхе. Мехмед оставался в Манисе, и по его согласию турецкие пираты атаковали венецианские берега, несмотря на мирный договор с Венецией.
       Согласно османским источникам, между 1448-1450 годами Мехмед был участником военного похода его отца сначала в Сербию против венгров, а затем в Албанию. Известно также, что в 1448 г. в городе Димотика (ныне греческое поселение Дидимотихо, ок. 47 км от Эдирне) у него родился сын от Гюльбахар бинти Абдулла, по слухам албанской рабыни, которая впоследствии станет его супругой, а сын от нее, Баязид, унаследует трон (в моем романе он рождается позже, после албанского похода, потому как даты рождения Баязида весьма спорны). Рождение первенца Мехмеда и этот брак также могли стать причиной накапливавшейся ревности Раду, которое позже выльется в инцидент.
       Осенью того года юный Мехмед сопровождал своего отца в битве против Яноша Хуньяди и впервые испытал сталь и пламя битвы. События разворачивались на Косовом поле и за три дня закончились победой османской Империи.
       Опять же нет записей, где был Раду на тот момент. Согласно восточным записям о военных походах мусульман, мужчины всегда брали с собой в путь своих любимых компаньонов; однако навряд ли Раду в то время имел статус возлюбленного Мехмеда, и к тому же ему было тогда всего 11-12 лет и, скорее всего, он оставался в Эдирне, где и учился, так было безопаснее.
       В сентябре 1449 г. умирает мать Мехмеда, и в декабре Мурад женит своего сына на дочери туркменского правителя, Мюкриме, которую позже назовут Ситт Хатун. Для празднования свадьбы Мехмед с неохотой был вынужден отправиться в Эдирне, откуда вернулся в Манису.
       В следующем после этого году Мурад решил атаковать Албанию. 14 мая 1450 года произошла осада Круи (город на севере Албании). Мехмед снова участвовал вместе с отцом. На 7 месяцев растянулась кампания, и ослабленная армия турок была вынуждена отступить. В ноябре того же года они вернулись в Эдирне. Мехмед направился в Манису и оставался там до ранней весны 1451 года, пока 3 февраля не умер его отец султан Мурад. Мехмед явился в столицу и был коронован 18 февраля.
       Халкокондил считал, что именно после этого и произошел этот личный инцидент между Мехмедом и Раду:
      

        "И случилось так, что в то время, когда он пришел к власти и должен был наступать на Караманию, Василевс, желая завести отношения с этим мальчиком, чуть было не погиб от его рук. За то, что тот был красивым мальчиком, Василевс звал его на пиры (встречи или свидания) и, страстно предлагая ему кубок, приглашал его в опочивальню. И мальчик, не ожидая от Василевса чего-либо подобного, увидел, как тот бросился к нему для сущего дела, и воспротивился и не поддался желанию царя. И поцеловал он мальчика против его воли. И вытащив кинжал, мальчик ударил по его бедру и немедленно обратился в бегство, куда смог. Лекари вылечили рану Василевса. А мальчик залез на дерево где-то неподалеку и спрятался там. После Василевс собрался и ушел, и тогда юнец спустился с дерева и вышел на дорогу, вскоре после этого он пришел к вратам и стал Василевсу возлюбленным. Но он (Мехмед) имел обычай не менее чем те, кто ведут такой же образ жизни, как и он; потому что он всегда с ними и проводит день и ночь с такими, как он. Эти иноземцы полагают, что Василевс не так много пользовался этим, а совсем мало. Владу, брату этого мальчика, Василевс доверил царство Дакии; и с помощью Василевса Влад, сын Дракулы, вторгся и захватил правление".

      
       Турсун Бег, личный историк Мехмеда, записал, что в 1451 году после воцарения султан собирал кампанию против династии Караманидов; также Константин из Островицы сообщает о том, что Мехмед "пошел войной на одного языческого князя, которого звали Караман". Далее, как предупреждалось выше, оригинал содержит ранневизантийский стиль, если не архаический греческий, по большому счету язык Халкокондила основан на стиле Фукидида.
       К примеру, термин ";;;;;;;" (пайдион), который Халкокондил употребляет по отношению Раду, не совсем точно переводить как "дитя", так как в старо-греческом это слово имеет более широкий спектр значений и может даже означать личность не старше 20 лет, обычно мужского пола; поэтому может переводиться как "юноша", "молодой человек" или также называли рабов и слуг. Раду на тот момент было не менее 12 лет (согласно моему роману, весной 1451 года Раду идет 14-й год).
       Чтобы понять текст Халкокондила, важно сделать логический комментарий с четкой последовательностью, которая выяснит возможные причины этого случая. Придирчивому читателю может показаться, что в рассказе Халкокондила много нестыковок, но осведомленному в восточной культуре исследователю, который прочел много источников об устройстве жизни восточного дворца и о качестве взаимоотношений правителя с придворными и в целом между мужчинами и их младшими партнерами, не составит труда разложить все по местам. Поэтому в комментариях к тексту я буду приводить цитаты; они из отвлеченной темы, но это аналогичные сюжеты, пример из жизни восточных правителей прошлых веков, потому как у большинства интересующихся этой темой или даже у изучающих историю совсем нет понятия о том, какие отношения могли быть между мужчинами на востоке (а даже если есть хоть какое представление, то в большинстве случаев оно ошибочно и искажено).
       Итак, выясню следующие вопросы:
      
       1. Если Мехмед дружил с Раду до этого случая уже почти 8 лет, почему он вдруг возжелал его?
      
       Повторюсь, что Раду на тот момент было 12-13 лет (в моем рассказе 14), а именно в этом возрасте в Турции мальчики могли вступать в любовные отношения со старшими мужчинами или равными им по возрасту. В 12 лет Мехмед взошел на трон, а в 15 стал отцом. Возраст согласия на брак у юношей в Византии начинался с 14 лет.
       Вероятно, что Раду и Мехмед могли быть близки до этого случая, но не настолько, чтобы их крепкая дружба превращалась во что-то более серьезное, намного более интимное.
       "Он приглашал его на пиры и со страстью предлагал ему кубок, затем звал в спальню". С греческого ";;;;;;" - внутренние покои, спальня. Термин также связан со словом ";;;;;;" - кровать, от которого, что любопытно, происходит библейский термин ";;;;;;;;;;;;" - арсенокойтес, досл. возлежащий с мужчиной; мужеложство. Употребленный термин, именно в этом контексте, имеет глубокий подтекст. Если Мехмед позвал Раду в свою опочивальню, это выражало его доверие.
       Причиной отвержения Раду могла быть просто ссора, или обида на султана, или даже ревность, потому как, именно в период с 1448 по 1450, Мехмед заключил браки с двумя женщинами. Пусть на второй заставил жениться отец, но от первой уже был сын. Хотя если так рассматривать ситуацию, к женщинам Мехмед сильной тяги не имел, скорее, стоит подсчитать его похождения к другим мужчинам. Этот пример показывает, насколько Раду был привилегирован, чтобы иметь право ревновать, требовать, отказываться.
       Эта встреча непременно имеет сексуальный аспект, но совсем не насильственный. Поцелуи и оружие, преследование и отказы влюбленных являлись частью в традиции отношений - это были обязательные атрибуты и стиль поведения мужской любви на востоке.
      
       2. Почему Раду был вооружен? Разве всякому не запрещали носить оружие в присутствии султана в целях безопасности?
      
       Отсюда возникают не актуальные предположения, что кинжал выхваченный Раду, принадлежал Мехмеду. Казалось бы, такая мелочь, однако это может доказать или опровергнуть безоружность Раду, его беззащитность. Все же ответ ясен: вне сомнений кинжал принадлежал Раду. В цитате не было упоминания, что Раду у кого-то забрал оружие. Он просто вынул маленький меч из ножен. По факту любой паж султана был при оружии, а тем более фаворит имел право на это.
       Есть истории знаменитого османского путешественника Эвлии Челеби (1611-1682), который рассказывал, как в Курдистане он лично был очевидцем потасовки пажей одного правителя против пажей другого вельможи. Мальчики вынули кинжалы и зарезали несколько человек прямо в присутствии своих хозяев. А также путешествуя по Албании, что тогда была частью османской империи, Эвлия упоминал, что каждый юноша и мальчик были при оружии. Это означает, что каждый молодой человек имел право на самозащиту. На персидских и османских миниатюрах можно заметить, что даже у каждого виночерпия, гуляма или ичоглана (слуги-рабы и пажи) на поясе всегда красуется аккуратный кинжал, а порою и сабля. Это доказывало, что отношения хозяина и его подчиненного строились на большом доверии, и порой своим любимым слугам доверяли даже больше, чем родным:
      
       "Послушный раб лучше трехсот сыновей, ибо последние желают смерти отцу, а первый - славы господина".
       Низам аль-Мулк (1018-1092), персидский ученый и визирь Сельджукской империи.
      
       Раба нельзя рассматривать как недочеловека, которого били и морили голодом. Рабы, возможно, и имели меньше прав, чем полноправные свободные, но и они могли стать свободными по желанию господина и достичь таких высот, которые даже рожденным свободными не снились. Легендарный Айяз, прекрасный раб султана Махмуда Газни (971-1030), был настолько любим и почитаем правителем, что говорил: "Я твой Шах, потому что, хоть ты и правишь мною, я правлю твоим сердцем", а истории об их крепкой любви были известны как священные легенды на всю Персию и Индию. Во времена Мехмеда его рабы становились главными визирями и главнокомандующими войск. Они заслуживали богатства, почет и славу.
       А в этом случае Раду невозможно назвать рабом, он имел другой статус, а именно, государственного заложника. После смерти его отца Драгула, Раду, конечно же, был освобожден, и стал свободным подданным султана. В Турции государственного заложника называли "рехин".
      
       3. Почему стражники или слуги не задержали Раду, когда он выбежал из опочивальни Мехмеда?
      
       Ответ: причина, почему Раду был один и в его спальне, уже означала, что Мехмед доверял ему как любимцу, и Раду имел право разгуливать по дворцу, как ему заблагорассудится.
       Есть много историй о том, как фавориты правителей обладали властью и влиянием, да так, что их поведение становилось откровенной наглостью. Есть жестокий пример из истории правления сельджуков про то, как отчаянный раб-евнух вспорол живот своему господину, 26-летнему принцу Арслану Аргуну, казалось бы, все за то, что тот ударил его по лицу. Однако как это ни трагично, а Арслан был чрезвычайно жесток, и его раб посчитал, что избавил людей от тирании.
       Истории об убийстве или ранении хозяев подчиненными в восточной истории повсеместны. Взять заговор против газнавидского султана Махмуда его возлюбленным рабом Тугрулом. О таком отношении писал поздний поэт Хаяли (ум.1557): "Возлюбленный известен тем, что воздает любовь злобой; его искусство и обычай - сражать своих любовников".
       Если брать более удачные примеры своеволия милолицых юношей, то существует одна история, связанная с Яхья ибн Ахтамом (ум. 857 г.), который служил судьей при дворе иракского халифа. Кади - судьи, несомненно, занимали очень высокий пост как духовные лидеры общества и вершители закона. Когда к этому кади в дом зашел молодой мужчина, подавший иск на своего неприятеля, и как рассказывал сам судья своему халифу: "юноша, предельно красивый и грациозный... он зашел в мое жилище, ибо такому, как он, не запретят войти", после комплиментов и кокетства судья целовался с парнем, "заменив удары плетью на поцелуи". В целом случай рассказанный слугой халифа говорит о том, что красивые юноши имели много привилегий.
       Тем более Раду, валашский принц, знаменитый своей красотой. Его статус государственного заложника мало о чем говорил, раз он с малых лет был при османском дворе. Будучи близким к султану, Раду мог заслужить уважение окружающих.
      
       4. Действительно ли Раду спрятался на дереве, и почему он вернулся к "вратам"?
      
       Еще одна мелочь, которую любопытно проследить в логичности. Фразы Халкокондила "пустился бежать, куда смог" и "мальчик залез на дерево где-то неподалеку и спрятался там" наводят на мысль, что Раду вылез из окна или через балкон в коридор, откуда проник в сад, чтобы залезть на дерево. Сады, вероятно, были те, что обычно располагались во внутреннем дворе сераглио. Можно представить, как Раду был напуган своим поступком, о котором, возможно, даже сожалел.
       Важно заметить, то, что Раду затем "вернулся к вратам", не означает, что он буквально вышел за стены, ограждающие дворец. Как я объясню ниже "Баб-и" или "Капы" - врата, это также обозначало резиденцию султана в целом. Ведь далее как Халкокондил пишет, что после этого: "Василевс собрался и ушел, и тогда юнец спустился с дерева и вышел на дорогу". Возможно, он хотел последовать за Мехмедом, который отправился в поход против Ибрагима II, Бея Караманидов? Опять же это догадка на основе упоминания хрониста. Вероятнее всего, Раду мог остаться во дворце и дожидаться Мехмеда, пока тот отъехал в Бурсу, чтобы разобраться с возгордившимся Беем и заодно посетить могилу покойного отца.
       Даже в случае если стражники увидели убегающего мальчика, Мехмед мог приказать стражам не преследовать и оставить юнца одного со своими переживаниями и мыслями.
       Похожий на этот случай "отверженной любви " есть из ранней эпохи: Аббасидский халиф Аль-Васик, правящий в 840-е годы, был влюблен в раба, которого он получил в качестве дара из Египта, но прекрасный юнец однажды был рассержен на халифа и стал держать от него расстояние. Тогда Аль-Васик обратился к нему:
      
       "Ох, ты хвастаешься тем, что мучаешь меня, но ты всего лишь раб, который однажды стал тираном. Если бы не моя любовь, мы бы встретились согласно нашим соответственным постам. Но, если я восстановлюсь с этого дня, ты еще увидишь".
      
       Кажется, что халиф угрожает своему возлюбленному, но он не стал преследовать его из-за любви, и потому дал возможность передумать. Аналогичным образом, возможно, и Мехмед был уверен, Раду сожалеет о своем диком поступке и вернется, а пока султан больше нуждался во враче. Рана на бедре была несерьезной, и ее обработали лекари, которые обыкновенно были ак-хадымами - белыми евнухами, что следили за пажами во дворце.
      
       5. Почему Раду решил передумать и по своей воле вернулся и отдался Мехмеду? И отчего султан простил его и не наказал?
      
       О чувствах Раду в тексте не говорилось ничего, и от того возникают предположения, что Мехмед мог пригрозить ему, принудить его спуститься, заставить стать его возлюбленным и т. д., пусть в тексте не было ничего подобного. Такие заключения несведущие историки и авторы делают лишь из того, что Мехмед известен своим вспыльчивым нравом и жестоким характером. Впрочем, можно найти подсказки опять-таки из похожих случаев. Хотя есть предубеждения, что Мехмед не мог быть ласков с Раду, что будто бы сам случай указывает на нежелание Раду быть с ним. Но все такие заключения нелогичны.
       Также весьма сомнительно, что Халкокондил пытался осветлить облик султана. Например, в отличие от Критовула, который превозносил его, и от Дуки, который слишком очернял, Лаоник просто беспристрастно рассказывал все, что слышал и знал, была то правда, или слухи. Хотя, надо полагать, как истинный патриот Греции, Халкокондил был настроен на Мехмеда негативно, но из-за гуманизма не пытался ярко это выразить.
       Чувства Раду для Халкокондила были безразличны, раз он даже не удосуживается узнать имя младшего сына Драгула и безымянно именует его "мальчишкой". От того и возникает поверхностное впечатление, что Раду был вовсе не важен, и акцент ставится лишь на одержимости Мехмеда юношей.
       Несмотря на такое впечатление, можно с полной уверенностью заключить, что Раду отдался Мехмеду потому, что сам был подвластен своей же природе. Раду предпочитал мужчин, несмотря на внутренние позывы религиозности, стыда, ревности или чего угодно. Он сам избрал быть рядом с этим мужчиной.
       Интересно, что в восточной литературе и традициях взаимоотношений почти никогда не учитывали мысли и переживания возлюбленного, то есть объекта любви. Описываются лишь стремления любящего. Хотя существовали исключения. Так, например, из ранней арабской поэзии есть описания любовника из уст возлюбленного, то есть пассивного партнера: "Для него убийство душ - игра; он почти уничтожает их с удовольствием" (убийство души было метафорой разбивания сердца), а затем возлюбленный обращается прямо к нему:
      
       "И вот я здесь, твой послушный слуга, отзываюсь тебе. Я говорю с тобою, в то время как сердце мое безрассудное сильно желая любви, подходит к тебе невольно, но покорно, отчаянно стремясь прикоснуться к тебе".
      
       Чувства возлюбленного юноши важно учитывать, чтобы понять, что переживания могли быть и взаимными, а иллюзия безответности была лишь игрой. Часто даже взрослые мужчины чувствовали пассивную любовь к другому мужчине, признавая свое бессилие перед их чарами.
       Машук и Ашек - в османском тур. с перс. возлюбленный и любовник; объект и наслаждающийся, идол и поклонник, пламя и мотылек, таковы были роли, однако они могли меняться.
       В ранней персидской поэзии возлюбленный зачастую приветливый и отзывчивый. В чуть более поздних поэмах наблюдается более непослушный, гордый и самодовольный юноша-возлюбленный; ревнивый и упрямый он не так уж легко отдается любовнику, зная себе цену, он всего лишь желает научить его любви.
       Фарроки ибн Джулуг (ум. 1037), персидский автор, пишет о перемирии любовников:
      
       "Я помирился со своим возлюбленным после долгой ссоры с условием, что он больше не будет играть со мной"
      
       Далее он упоминает, что возлюбленный приносит извинения за свое кокетство и капризы. Такой стиль отношений был более типичен для ранней персидской поэзии, которая определенно демонстрировала подобные отношения в обществе.
      
       "Если возлюбленный уникален в красоте, он нуждается в страстном любовнике... Если у возлюбленного нет любящего - он недостоин, быть возлюбленным. Возлюбленный отдает себя любовнику. По этой причине он не видит никого более достойнее его, чем любовника. Сердце любимого в руках любящего".
      
       Это строки из знаменитого произведения 12 века "Саваних" автора Ахмада Газали, выдающегося персидского писателя и суфия (ум. 1123\1126). Он был мистиком и писал о любви духовной, однако его идеалы оставили глубокую печать в персидской литературе и вошли в классику понимания любви в обществе того времени. Многие авторы затем использовали его термины и образы как стандарт, и идеалы эти вошли в образ мышления интеллектуальных и высоких кругов, которые влияли на общие понятия в обществе. Через чтение восточной литературы можно составить характер отношений восточных людей, понять их действия и угадать их чувства.
      
       И Раду с Мехмедом не исключение, они могли пережить что-то подобное.
      
       Словно намекая на этот или похожий случай Мехмед пишет в 22-й поэме своего дивана - сборника стихов:
      
       "О, возлюбленный! Не гордись своей красотой. Будь верен!
       Ибо красота не останется жить вечно, она уйдет из-под власти".
      
       Эти строки словно эхом отразились от стиха более раннего персидского поэта:
      
       "Не будь ты слишком горд своей красой, что сердца всех восхищает.
       Запомни, то моя любовь украсила твою чарующую сердца красу".
       Салман Саваджи (ум.1396 г.)
      
       Сотни других поэтов Турции и Персии описывали подобные отношения. Одни писали фантазии, другие - реальные случаи из своей жизни, которых украшали поэтическим словом. Не удивительно, что Халкокондил уловил этот момент, который в действительности имел возможность быть.
      
      
       Лингвистический комментарий
      
       Теперь, когда логика этого случая выяснена, важно понять смысл текста, что именно подразумевал Халкокондил. И для этого я выпишу ключевые слова из греческого источника. Фраза ";;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;" (геноменон кай диатоменон) означает "стал с ним жить" или сожительствовал с ним.
       Даже по сравнению с самым точным румынским переводом, в исходном греческом оригинале нет намерений автора описать действия Мехмеда как насилие. Именно реакция Раду слишком агрессивна, если обратить внимание на слово ";;;;;;;;;" (апемахето) - глагол "защищаться, обороняться, сопротивляться или сражаться". Хотя другие его смыслы "отталкивать, отвергать, и отказываться", в конечном счете, тоже не носят насильственный характер. Так и ";;;;;;;;;;;;;;" (синейигноскето) в тексте значит "не соглашаться, не принимать, не выслушать". И Раду был против ";;;;;;;;;" (синузиан) - быть с ним, быть в его обществе.
       "Поцеловал против воли", слово ";;;;;;;" (аконтос) в византийском греческом означает "делать что-то без охоты, без доброй воли, непроизвольно, непреднамеренно, невольно", а не в современном значении сильного сопротивления. Что же касается поцелуя Мехмеда, термин ";;;;;;" (эфилей) означает "целовать, а также любить, относиться с сердечной нежностью, и оказывать дружеские или любовные знаки внимания". В данном контексте это всего лишь означает поцелуй.
       Опять-таки Раду мог отвергать знаки внимания Мехмеда по многим причинам. Поэтому нельзя воспринимать целую культуру любовных отношений между мужчинами на востоке, как банальную попытку склонить к соитию. За ранением в бедро и после могла скрываться целая история.
       Невозможно опровергать запись Халкокондила, так как этот отрезок - самый подробный и правдоподобный из всех записей о личной жизни Мехмеда, хотя и невозможно доказывать точность всего его рассказа, ибо недостаток объяснений располагает к спекуляциям.
       По сути, история о ранении любовника слишком типично напоминает сюжет из османской поэзии, когда возлюбленный ранит поэта своей безответностью. Такой характерный оборот постоянно используется в персидской лирической литературе.
       О юноше, что постоянно причиняет боль как физическую, так и душевную, пишет сам Мехмед в своих стихах, используя метафоры как "кинжалоподобный взгляд", "стрелоподобные глаза", "меч любимого" и т. д. Отвержение поклонника возлюбленным символизирует его целомудрие; словно возвышенность и великолепная красота его недостижимы.
       Слово ";;;;;" - "двери, врата", что является переводом с арабского названия "баб-и али"; а по-турецки Капу - "верховные врата" - это метонимия для здания центрального правительства Османской Империи, а также резиденции султана.
       Стало быть, Раду вернулся к Мехмеду и по своей воле отдался ему. Соответственно, самым важным моментом в тексте является отрезок ";;;;;c; ;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;;;", если перевести его дословно, то "юноша стал Василевсу провозглашенным наложником". Почему именно "наложник" а не фаворит или любимец? Потому что глагол ";;;;;;;" (номизи) означает "пользоваться, согласно обычаю". А термин ";;;;;;;;" с архаического греческого имеет много смыслов, но в данном контексте означает "провозглашать, объявлять и свидетельствовать". Термин доказывает, что Раду стал законным возлюбленным Мехмеда, и все об этом знали. То же самое в самом раннем переводе на латынь Конрадом Клаусером (1515-1611): "Eius concubinus factus est"- "он стал его наложником".
       Следовательно, важно подчеркнуть, что юноши-фавориты никогда не были тайными рабами-любовниками султана (как предвзято считают в современное время), а наоборот, абсолютно законно и открыто являлись уважаемыми любимцами повелителя. Взять любовь султана Махмуда к его любимцу Аязу, о которых не только все знали, а слагали любовные истории как об идеале любви; упомянуть привязанность халифа Аль-Амина к его евнуху Каутару, о которой знал весь двор; страсть султана Алауддина к его супругу Кафуру Малику была известна на всю империю; а безоговорочная преданность Ахмада ибн-Насира к его виночерпию Шухаибу заставила весь мамлюкский двор всполошиться от такого отчаяния.
       Жаль, о Раду не многое записано, однако доказательства, что он не переставал быть близким к Мехмеду, есть не только у Халкокондила, но и у других авторов. Не только один Халкокондил говорил о связи Раду с Мехмедом, в записях Критовула также есть упоминания, что Раду был тесно близок с Мехмедом, даже когда Раду было уже 25 лет, и он взошел на трон: "Этого Раду он имел рядом с собою" (История Мехмеда Завоевателя, Критовул). В оригинале глагол ";;;" в архаическом греческом означает "обладать, держать". Термин говорит именно об обладании, а не просто о присутствии рядом.
       Османский автор современник Мехмед Нешри (1450-1520) также упоминает, что Раду пребывал рядом с Мехмедом:
      
      "Казыклу имел младшего брата, который находился в султаном". (Нешри, 236. Повесть о Завоевании Эфлака)
      
       Продолжение: последующая хронология событий
      
       После хроники Халкокондила с 1451 года до 1462 нет никаких записей о Раду. 11 лет без каких-либо документов о его жизни. Только если учитывать, что Раду, возможно, был там же, где находился Мехмед, пока Влад в Валахии безуспешно отвоевывал трон, ведь его краткое правление с 1448 года закончил Янош Хуньяди, поставивший на престол своего союзника Владислава II. Влад бежал в Молдавию под защиту своего дяди Богдана II. Но когда последний был убит в 1451 г., он бежал в Венгрию и с того года готовился к войне против Владислава II. Раду мог знать об этих событиях, но вряд ли в эти годы Раду мог возвращаться на родину в Валахию, хотя он мог путешествовать по Империи и общаться с приграничными у Дуная влахами. Но это уже сугубо личное предположение автора статьи.
      
       Сразу после воцарения Мехмед отправился в Анатолию. Из Бурсы он прибыл в Акшехир и быстро разобрался с Ибрагимом Беем II, который в знак извинения отдал ему в жены свою дочь Гюльшах. Стороны помирились. Вскоре Мехмед вернулся в Эдирне, и в том же году от нее родился сын Мустафа. Династийный долг был выполнен.
      
       Известно, что Мехмед не готовился к войне против Византии тайно, ведь уже в марте 1451 года он отправился к проливу Босфор, чтобы наметить план строения крепости Румели-хисари, по-гречески "Лаймокопия", которая была закончена летом 1452 года. Тогда Мехмед находился в Эдирне и следил за работами по отливанию гигантских пушек Урбана, венгерского мастера (по предположению некоторых он являлся румыном). Султан всегда окружал себя иностранцами, чаще всего итальянцами, славянами и греками, и Раду также входил в круг его приближенных.
      
       Присутствовал ли Раду на завоевании Константинополя 1453 года?
      
       Были шансы, что Раду мог присутствовать на Завоевании Константинополя весной 1453 г., а причина, почему нет упоминания его имени в источниках об осаде, лежит в том, что 15-летний Раду мог просто оставаться личным слугой и фаворитом Мехмеда и не участвовать в военных операциях.
       Полагать, что Раду оставался в Эдирне ждать Мехмеда, еще более сомнительно, исходя из того, что султаны всегда брали в поход своих фаворитов, потому как те служили им лучше, чем наложницы и жены.
       Вот что, например, сказал генерал и лидер аббаcидской династии Абу Муслим Абдуррахман (718\723 - 755 г.) о предпочтении юноши женщине:
      
       "Лучший образ жизни - это когда у тебя есть вкусная еда, золотистое вино и юноша с темными глазами. Потому что даже в пути он твой спутник; когда ты пьешь, и он пьет как твой сотрапезник; а когда ты с ним наедине, он как твоя жена".
      
       Тот же обычай подтвердил в 16 веке османский историк Мустафа Али:
      
       "В наше время дружба с молодыми мужчинами - это вход к вратам отношений, и тайных и проявленных, и открытых и отброшенных. Более этого, безбородые юноши могут быть спутниками в путешествиях. Но в этом луноликие представители женского пола не могут быть ни другом, ни компаньоном".
      
       Есть записи о том, что мужчины ближнего востока всегда брали в путь своих фаворитов, которых называли "гулям аль-фираш", что означает "мальчик для постели". Любимцев еще именовали "хасеки", которые являлись свитой или телохранителями своих господ, что говорит об их официальных полномочиях; их также не редко называли "зауджат аль-сафар" - "супруг (жена) в путешествии", потому что ни жен и никаких других женщин не брали с собой в путь. Так как почти вся жизнь правителей тех времен проходила в военных походах, значительное время они проводили со своими фаворитами.
       Если в 1451 Раду открыто стал любимцем Мехмеда, то, конечно же, в расцвете молодости 14/15-летнего Раду Мехмед не мог не взять с собой, как отдохновение в суровое время войны. Из всех записей о жизни османского двора известно, что султана всегда рядом сопровождали ичоглани, эти миловидные юноши были оруженосцами или помощниками. Отсюда вывод, что рядом с Мехмедом Раду мог быть одним из ичогланов.
       Отношения Раду с Мехмедом могли быть открытыми, а малое количество записей вовсе не говорит о том, что они скрывали свои чувства. Просто для османов это было настолько привычным, что об этом не всегда говорили. Страх или стыд с обеих сторон, касательно общественного мнения, исключен. Мехмед мог не скрывать свои отношения, но и не демонстрировал их, как хвастовство, требуя придворных поэтов писать об этом на каждом шагу. Султан не был из тех, кто принимал в расчет общественное мнение, как позитивное, так и негативное, он просто брал все, что хотел.
      
       "Эти иноземцы полагают, что Василевс не так много пользовался этим, а совсем мало".
      
       Отрывок Халкокондила говорит о том, что, по мнению османов, Мехмед не злоупотреблял своими связями с мальчиками и юношами, и что, в самом деле, вопреки религиозным законам, это было в меру разрешено в традициях персов и турок тех времен.
      
       Но какова причина, по которой османские историки не пишут о тесных отношениях Мехмеда и Раду или о его близости с юношами? Все оттого, что историки писали для политики, и их интересовали лишь боевые достижения султана, а о подробностях его личной жизни не заикался никто, кроме фантазеров, которые напрямую к истории не имели отношения и слагали сказки про то, как султан брал в плен франкских принцесс. Мало кто из историков удосуживается узнать хотя бы имя Раду, порой даже путает его с другими (об этом см. ниже).
      
       После 29 мая, когда Константинополь был взят, произошла известная история с Яковом, сыном византийского мегадуки, Луки Нотараса. Этот юноша, которому было 14 лет, как и Раду, стал возлюбленным султана. Вместе с Яковом во дворец Эдирне был также привезен Иоанн Сфрандзи, почти его ровесник. Однако через 6 месяцев Иоанн был лично казнен Мехмедом по обвинению в попытке убить султана. Яков же, вопреки историческим заблуждениям, пробыл при дворе Мехмеда почти семь лет, после чего сбежал в Италию. Скорее всего, Яков мог знать о Раду и даже встретить его в Эдирне. Могла ли быть ревность, или какие-то конфликты? В истории об этом ничего не сказано.
      
       Весной 1455 Мехмед выступил против крепости Ново Бродо и в июне уже атаковал ее. Битву подробно описывает Константин Михайлович, который и являлся пленником этой осады. В источниках не написано о том, что Раду (которому тогда было17-18 лет) мог сопровождать султана, потому что в то время он не имел особого политического статуса, и его вряд ли кто-то упомянул бы.
      
       В июле 1456 года Мехмед пытался подчинить себе королевство Венгрии, начав осаду крепости Белграда (венг. Нандорфехервар) со своей 150 тысячной армией. В этой масштабной и кровопролитной битве Мехмед был ранен стрелой в бедро. Османы отступили. Султан вернулся в Эдирне через Софию.
      
       Победа Яноша Хуньяди над османами дала возможность Владу Драгуле, брату Раду, вернуть свой трон в августе того же года. Однако сам Хуньяди спустя 3 недели после победы умирает от чумы, которая деморализует европейские армии.
      
       Хотя в результате этой войны Валахия стала вассалом Венгрии, и 6 сентября того же года Влад Драгула приносит клятву верности королю Ладиславу Постуму, его страна все же вынуждена платить дань туркам, и составляла сумма 10.000 дукатов (золотых монет). О том, что турецкий посол являлся за сбором подати, Влад уведомляет жителей Брашова в письме 10 сентября того же года. Еще тогда, как и прежде, он вел борьбу против турок, как это выясняется из его клятвы 6 сентября: "И мы против турок и других наших врагов" (Et nos contra Turcos et aliorum ipsorum inimicorum). Это подвергает сомнению записи, что воевода являлся в Константинополь с дарами, и, разумеется, говорит о том, что Раду и Влад не могли увидеться даже спустя 8 лет. Тем более они не могли даже желать увидеться, когда Раду был за турок, значит, для Влада он тоже являлся врагом.
      
       Неизвестно мог ли Влад знать о том, что было между Раду и султаном. Если допустить это, то, скорее, это раздражало его, учитывая фанатичную приверженность Влада к христианству. На мой же взгляд, ему это было безразлично, ведь братья точно росли отчужденными друг от друга. Некоторые придумывают слишком братские чувства между Раду и Владом. Только вот в реальности их отношения очевидно, враждебные. Нет никаких доказательств их братской связи или каких-либо глубоких чувств. Иногда в письмах Раду без лишнего уважения упоминает его имя, а согласно Халкокондилу, он вовсе назвал Влада "безбожным". Поэтому сомнительно, что Раду мог испытывать нежные чувства к сопернику и конкуренту на трон. Даже если у них могли быть чувства, то не столь уж родственные, как может показаться. Хотя на Балканах славился христианский ритуал побратания "адельфопоэзис", как и тюркский ритуал "кан кардешим", когда мужчины клялись друг другу в верности и преданности, но это совсем не их история, когда во всех малочисленных записях между валашскими принцами сквозит отчуждение.
      
       Я предполагаю, что в первые годы они могли вести какие-то дела, касательно торговых и политических связей с Валахией. Мехмед уже тогда мог использовать Раду как посредника, ведь он как принц по-прежнему являлся претендентом на трон.
      
       Лишь через 3 года после завоевания в 1456 году Константинополь стал столицей Османской империи. Не исключено, что Раду мог переехать туда вместе с султаном. Это лишь предположение, потому как, по сути, до своего воцарения в 1462 г. совершенно неизвестно, где проживал Раду.
      
       В последующие годы Мехмед ведет кампании против Албании (1457), Сербии и Греции (1458). Султан лично отправляется в военные кампании. В августе 1458 г. Афины сдаются ему без боя, и султан гостит в городе 4 дня (в моем романе Раду сопровождал его в этот поход). После чего султан возвращается в Эдирне через Фивы, и по пути посетив горы Истранджа в османской империи (ныне Болгария), он провел лето в прохладном воздухе гор и к осени вернулся в Эдирне.
      
      
       c) О любви запретной
      
       Из вывода отношений Раду с Мехмедом можно заключить, кого в любви и страсти предпочитал Раду, а именно мужчин. А почему? Должно заметить, что на востоке представление об ориентации существовало давно и укрепилось надолго. К примеру, есть цитата из средневековой мистической книги "Икхван аль-сафа" (Братство чистоты), написанной с 8 по 10 века в Сирии и северной Персии:
      
       "Точно так же, как любители юношей не имеют страсти к обаянию девушек, любители женщин не имеют желания к юношам".
      
       Ниже приведу лишь несколько отрывков из известных произведений ближнего востока, которые я также привожу в моей статье "О тайне запретной любви на Востоке", так как не хочу загружать статью, которая посвящена самому воеводе.
      
       "Эй вы, невежды! Если бы любить красавцев было бы стыдобой,
       Имели бы ученые мужи рядом с собою прелестных юношей?"
      
       "Суфий говорит мне: Ты тоже полюбишь то, что мы любим,
       Да, я полюблю это сердцем и душой, если то, что он подразумевает - это юноша!"
      
       Так смело выразился живший в 16 веке судья Мехмед ибн Мустафа (1490-1536), он также был поэтом и писал под псевдонимом Ме'Али. Важно подчеркнуть, что его отец Мустафа был учеником Ходжа-заде Муслихуддина Мустафы Эффенди, который был одним из учителей самого Мехмеда II, и позднее стал преподавать в медресе, одной из учебных комплексов построенных Завоевателем, а затем и по просьбе султана Баязида II стал судьей при султанском дворе.
      
       "Сегодня я увидел новую луну, на голове которого колпак ночной был набекрень.
       Испил вино он обольщения, и шагал он то прямо, то шатаясь.
       Сегодня я увидел стройного красавца с колпаком набекрень,
       Его рука игралась с локоном, то выпрямляя, то завивая".
      
       Ахмед Паша (ум. 1496)- поэт при дворе Мехмеда, а также его учитель и визирь.
      

        "Разве это не тот же юноша, что и в прошлом году? У него те же глаза, те же брови, те же губы и зубы. Правда, что он увеличился в росте, и его тело стало более сильным. Но что за бесстыдство, что за позор и легкомыслие перестать посещать его и желать его общества!"

      
       Великий персидский поэт Нураддин Абдаррахман Джами (1414-1492), который написал легендарный сборник "Семь корон", кстати, любимый поэт Мехмеда. Султан даже высылал ему дары и подарил 5 тыс. золотых "почетных" монет и приглашал в Стамбул, а тот затем даже посвятил ему книгу о суфийском учении.
       И напоследок цитаты двух гениев персидской поэзии и литературных кумиров султана Мехмеда:
      
       "Если этот татарин, этот светлокожий тюрк из Шираза, завладеет моим сердцем, я отдам Бухару и Самарканд ради этой черной индийской родинки на его щеке"
       Хафиз Ширази (1326-1389)
      
       "Ни один прекрасный юноша не зацепил кокетством взор моих очей;
       Не смог никто из них войти в сердце мое, ибо место это - твое"
       Саади Ширази (1210-1292)
      
       Когда со стороны Мехмеда всё ясно, возникает последний вопрос: как насчет веры Раду? Вне сомнения он оставался православным, чтил основные правила веры, но также он мог иметь свои слабости, однако это отнюдь не результат его долгого пребывания в османской империи. Просто в среде, где чувственность не порицалась, ему было легче проявить свою природу.
       Восточный гомоэротизм многим уже известен из многочисленных произведений персидских, турецких и арабских авторов, тогда как подобная любовь в православном христианстве для большинства кажется немыслимой. Возникает стойкое ощущение, а то и уверенность, словно в самой культуре греков и народов Балкан в христианскую эпоху этого быть не могло, а если было, то скрывалось под страхом собственной боязни и ненависти других. Но это не совсем так.
       Действительно, многим лишь известны записи порицания и запрета этого "порока". Тем не менее, не все было так просто. Нельзя забывать, что Валахия, как православная страна, подражала Византии, как образцу. Но даже в истории Византии между мужчинами повсеместны отношения больше, чем просто близкие. Так как вся тема раздела не имеет прямого отношения к истории Раду чел Фрумоса, читайте по ссылке"О запретной любви в христианстве". В самом деле, существуют записи, о том, как знатные мужчины и даже императоры имели своих любимцев: красивых юношей и женоподобных скопцов, и те в свою очередь не были рабами желания своих господ, а порой становились инициаторами их страстей.
      

        "Император Феодосий был страстно влюблён в своего кувикулярия Хрисафия, так как он был невероятно красив. Император одаривал его всем, что тот только просил, ни в чём не отказывая, и Хрисафий мог свободно обращаться к нему". (Иоанн Малала)

      
       Любопытно, что у Феодосия II была лишь одна жена и одна дочь, точно как у Раду, а о случаях отношений с другими женщинами или мужчинами не было замечено. Сам Феодосий был бесстрастным к семейной жизни, но зато был внимательным к своему фавориту и ухаживал за ним. Между тем являлся набожным правителем, интересовался науками, издал свод законов - кодекс Феодосия, и по его указу были построены легендарные Феодосские стены вокруг Константинополя, которые уже в 1453 г. штурмовал Мехмед.
       Прочитав остальные примеры, можно понять, как Раду мог относиться к Мехмеду, и что думал о своих отношениях с ним. А такие сведения помогают догадаться о мыслях Раду, понять то, как он мог воспринимать "запретные чувства" к мужчине со стороны христианства - вовсе не так, как большинство предвзято считают. Хотя Раду, может быть, был вынужден принять ислам, однако позже он вернулся в православие. Это говорит о том, что христианская мораль влияла на него. В итоге, несмотря на законы, Раду мог находить для себя дозволенность любви к мужчине и душевной и телесной в обоих исповеданиях.
      
      

    II. Правление Валахией и личность Раду
      
       а) Политика
      
       Не многое известно о дальнейшей жизни Раду в Валахии. После того как он занял престол, об этом можно лишь судить по его официальным письмам и хрисовулам, которые до сих пор сохранились и находятся в национальных архивах Румынии. Большинство из них на славянском языке, и остальные на латинском. По этим документам можно вывести, что Раду занимался финансами государства, нежели войной и конфликтами. 12 лет Раду правил своей страной в мире с турками. Однако начало его триумфа было увенчано политическими интригами.
      
       Итак, как разворачивались события с самого начала?
      
       Сразу замечу, Раду в эти события официально не впутывался до того момента, пока не разразилась война. Как стало известно выше, в начале своего правления с осени 1456 года его брат Влад обязался платить дань султану и отправлял послов. Самолично воевода туда не являлся, как об этом нарочито пишет поздний османский историк Ариф-Бей:
      

        "Когда этот кровожадный тиран и жестокий гяур, стал правителем Валахии, он возил в Порту очень много даров. Каждый год он лично приезжал в Порту, и, привозя дань вместе с множеством подарков, он целовал Порог Счастья и так возобновлял свое правление. Тогда падишах отправлял его на родину, даря дорогие одежды, красный кафтан, золотую куку* и другие императорские дары".
               
               *Кука - головной убор, который носили во время церемоний османские капитаны и правители Валахии.

      
       Явно Ариф-Бей основывается на не совсем ясных источниках, таких как "Записки Янычара":
      

        "Этот Влад два раза, один за другим, приезжал к султанскому двору, но по истечении нескольких лет не захотел более приезжать". (Константин из Островицы)

      
       Тогда как сам Влад сообщает 10 сентября 1456 года: "...теперь к нам приехал турецкий посол" (quare nunc nuntius Turcorum venit ad nos). Интересно, что Влад в своих письмах имя Раду никогда не упоминал, также как и имя Мехмеда. Обыкновенно он обобщал "турки". С того года до 1459, пока Валахия платила дань Турции, у Влада не было времени посещать Турцию, когда он был занят своими делами с соседними государствами.
      
       Тем не менее, Влад добился у Мехмеда больших прав, которые были описаны в договоре с османской империей 1460 года. Кроме предыдущих условий платежа дани, постановлено еще 10 других пунктов. Вот что согласование сторон гласит:
      

              1.Султан соглашается, и дает зарок собственным именем и во имя своих преемников, оказывать покровительство Валахии и защищать ее от любого врага, принимая на себя ничего более, чем верховенство над суверенитетом этого княжества, воеводы которого должны будут платить Высокой Порте ежегодную дань в 10,000 пиастров*.
               
               *пиастра - итал. "плитка", небольшая денежная единица в Турции. Скорее, изначально имеются в виду золотые монеты.
               
               2. Блистательная Порта отказывается от вмешательства во внутреннее управление указанного княжества, равно, как ни одному турку никогда не будет позволено приезжать в Валахию без указанной причины.
               
               3. Каждый год офицеру Порты будет назначено прийти в Валахию, чтобы получить дань. По его возвращении он должен сопровождаться чиновником воеводы до Джурджу на Дунае, где сумма будет снова подсчитана, а вторичная расписка о получении выдана, и только когда деньги будут на противоположном берегу реки, Валахия уже более не несет ответственности за все, что с ними произойдет.
               
               4. Воеводы будут по-прежнему избираться архиепископом, митрополитом, епископами, боярами, и выборы должны будут утверждены Портой.
               
               5. Валашский народ будет свободно пользоваться применением своих законов; а воеводы иметь право над жизнью и смертью своих подданных также, как и право объявлять войну или мир без учета каких-либо подобных разбирательств в Блистательной Порте.
               
              6. Все христиане, которые однажды приняли магометанскую веру, могут вернуться в Валахию и возобновить свою христианскую религию, и никто из Османских властей не может воспрепятствовать этому.
               
               7. Валашские подданные, случаем пришедшие в любую часть османских владений, не должны быть призваны к хараджу* или подушной подати, которую платят другие райи**.
               
               поземельный налог; **араб. изначально "паства"; христианские данники.
               
               8. "Если любой турок в Валахии имеет иск на подданного этой страны, его дело должно быть рассмотрено и решено на Валашском диване применительно к местным законам.
               
               *диван - тур. "государственный совет"
               
               9. Все турецкие купцы, приезжающие, чтобы покупать и продавать товары в княжестве, по прибытии должны уведомить местные власти о времени необходимого для их пребывания, и по истечении срока должны отбыть.
               
              10. Ни одному турку не разрешено забирать с собой каких-либо слуг, уроженцев Валахии любого пола. Также в любой части валашской территории не может стоять никакая турецкая мечеть.
               
              11. Высокая Порта обязывается никогда не предоставлять фирман* по прошению Валашского подданного за его дела в Валахии, какого бы рода они не были. Также обещает никогда не присваивать себе права вызова валашского подданного в Константинополь, или любую другую часть турецкого владения, неважно под каким предлогом.
               
               *с перс. фарман "приказ"; указ или декрет монарха в государствах Ближнего и Среднего Востока.
              Примечание: "Порта" - это французское слово, появившееся лишь во времена султана Сулеймана I, и хотя использовать этот термин для предыдущих эпох несколько анахронистично, правильно будет употребить термин "Верховные Врата". Однако для многих читателей слово "Порта" более узнаваемо, также как итальянское "сераглио" в отличие от изначально тюрко-персидского "сарай" - дворец.

      
       Для Валахии 10.000 золотых было слишком много, как сам Влад в своем письме брашовянам назвал это "тяготой для страны". Тогда как для казны османской империи даже мало. Например, Мехмед ежегодно тратил лишь на содержание янычар по грубым подсчетам около 28.000 дукатов (золотых монет).
       Разумеется, с каждой страны османская империя богатела, получая дань разных государств: от сербов 12.000 дукатов, 10.000 от греков Море, 6.000 от Хиоса, 3.000 от Митилена (суммы указаны Халкокондилом и Критовулом).
      
       Однако договор Валахии с Османской империей продержался ненадолго. Что стало причиной этого?
      
       Вот события в хронологическом порядке с самого начала:
      
      
       После того, как Папа Пий II 26 сентября 1459 официально объявляет крестовый поход против турок, воевода Влад прекращает платить дань. На территорию Венгрии нападает Михалоглу Бей, однако его прогоняет трансильванский воевода Михая Силадьи. Мехмедом была захвачена крепость Смедерево в Сербии.
      
       Весной 1460 года крепость Мистры и затем Коринфа сдались Мехмеду без боя, так турками было окончательно захвачено государство Морея и Герцогство Афин. В том же году Михалоглу Али Бей снова нападает на Венгрию, в этот раз в графстве Караш-Северин близ Дуная он захватывает в плен Михаила Силаги, который был отвезен в Константинополь и казнен там. Считается, что в этом походе участвовал великий визирь Махмуд Паша (Михаил Ангелович), который по пути также разрушил и ограбил несколько валашских поселений. Этой же осенью в отместку Влад казнит турецких посланников, пришедших за данью, а затем пишет письмо в Брашов с просьбой о помощи - война уже началась. Однако зиму этого же года Мехмед проводит в Константинополе, тогда уже называемом Стамбулом.
      
       Весной 1461 года, пока у Мехмеда нет времени разбираться Валахией, он лично возглавляет поход против Трапезундской Империи с армией числом в 140.000. За султаном следует Махмуд Паша. Трапезунд пал 15 августа. Нет доказательств, следовал ли Раду за султаном в этот поход, (однако в моем романе Раду, хотя не участвует в походе, является членом свиты султана). В плен из Трабзона Мехмед забирает около 800 мальчиков в войска янычар. В том же году Влад пишет письмо Матьяшу о войне против турок. Возможно, что Мехмед узнал об этом от своих шпионов и потому также приготовил послать в Валахию грека Катаволиноса и адмирала Хамзу Бея, которые обязаны были пригласить Влада в Константинополь с намерением не заключать союза с Матьяшем Корвином. Согласно Дуке, условием Мехмеда была дань пятьюстами мальчиками для службы в империю. Дука называет дату 1462 г. Либо это произошло ранней весной этого года, либо зимой 1461.
      

        "Мехмед направил посла к воеводе Влахии, приказывая ему скорее явиться на поклон и принести с собой пятьсот мальчиков, а также ежегодную дань из десяти тысяч золотых монет. Он (Влад) ответил, что на тот момент золотые монеты были готовы к выдаче, но он не смог доставить мальчиков, и, кроме того, прийти на поклон для него было полностью вне вопроса".

      
       Влад жестоко казнит Хамзу Бея и с ним греческого эмиссара Катаволиноса. Халкокондил в своей Истории написал, что Мехмед ударил своего визиря Махмуда Пашу после того, как тот сообщил ему вести о казненных воеводой послах. Кроме того, воевода Влад с армией нападает на турецкие земли у берегов Дуная, сжигает деревни и убивает много людей, как воинов, так и мирных жителей. Об этом пишут и византийские и сербские хроники.
      
       Весна 1462 года. Константин Михайлович пишет о том, что султан Мехмед решил дальше. Он призвал Раду:
      

        "Потом турецкому султану стало известно, что сделал воевода Дракула. Поэтому император послал за братом Дракулы, чтобы тот прибыл к его двору, и отправили к нему навстречу двух пашей, высших советников: один - Махмуд Паша, а второй - Исхак Паша, и повели его к императору, который сидел на своём троне. Поднявшись, император взял его за руку и усадил рядом с собой на другом престоле пониже, и приказал принести красивую одежду из парчи и надеть на него, потом он приказал принести красное знамя и отдал его ему, и дал ему денег, коней, шатров и достаточно других даров, как причитается государю и послал с ним четыре тысячи всадников, чтобы шли вперёд до Никополя, и ждали его там.... Оттуда мы отправились в Валахию вслед за Дракулой. И его брат шёл впереди нас".

      
       По этому небольшому отрывку видно, как Мехмед уважал Раду и дорожил им, раз послал за ним двух верховных визирей и оказал такой царственный прием. К тому времени Раду было около 24-х лет, он возмужал, окреп, однако явно их отношения не изменились. Мехмед встретил его с превеликим вниманием и посчитал достойным быть предводителем четырехтысячной армии и шествовать как посланник султана с имперским знаменем.
      
       Вместе с Раду последовал Махмуд Паша. Султан обещал нагнать их на Дунае с еще большей армией примерно в 60.000-70.000 человек. Доклады о 100.000 преувеличены. Турсун Бег вовсе назвал число в 300.000. Это вся линия атаки османских войск состояла из числа около 150.000 от Видина (город-порт на северо-западе Болгарии) до Брэйлы (порта на востоке Румынии). Противостоявшая им валашская армия насчитывалась в 30.000, и конницы почти 8.000.
      
       Война османов с Владом Драгулой началась 4 июня 1462 года, это согласно хронике османского историка Энвери, который пишет об этом в своей книге "Дустурнаме", потому как в эту дату османские армии перешли Дунай и ступили в Валахию. Впрочем, сам поход в Валахию начался еще 26 апреля того же года.
      
       Принца Раду лично сопровождал султан Мехмед, разгневанный непокорностью Влада Драгули. Воевода Валахии стал знаменитым среди турок как Казыклу - Колосажатель, от чего позже и произошло посмертное прозвище в румынском "Цепеш", так впервые назвали во времена правления Раду чел Маре - "Ц;ПЕШ".
      
       Османское наступление сопровождал флот, состоявший из 25 трирем и почти 150 судов, которые пришли из дельты Дуная, и располагали они 120 тяжелыми пушками. Из-за сильного шторма турки не смогли бросить якоря и искали лучшего места высадить войска. В то время в Никополе, когда дождь кончился, некоторая часть армии перебралась через реку, но на том берегу, они были застигнуты врасплох Владом, тогда произошла кровопролитная битва на берегу Дуная. Хотя много турок погибло, около 3.000, но Дракула отступил.
      
       Мехмед и Раду с армией сумели перебраться из Никополя через Дунай и последовали через лес Власия (окрестности Бухареста) в сторону Тырговиште. Как пишет Константин:
      
       "Оттуда мы пошли к Валашской земле вслед за Дракулой, а его брат - перед нами"
      
       Близ окрестностей Тырговиште османы разбили большой лагерь на берегу реки Яломица. Армия, наконец, могла насладиться свежей водой, ведь все предыдущие водоемы и колодцы были отравлены. И тогда, именно близ Тырговиште, в ночь с 16 на 17 июня, состоялась знаменитая "Ночная атака", когда Драгула под покровом тьмы напал на лагерь султана, убил множество турок и испортил их имущество:
      

        "И хотя валашский воевода имел небольшое войско, на нас нашел страх, и мы очень его остерегались, каждую ночь опоясывая лагерь копьями, однако от пеших воинов мы не убереглись; они на нас напали ночью и перебили; перерезали людей, коней, верблюдов, грабили шатры; они перебили несколько тысяч турок и принесли султану большой вред, а другие турки убегали от них к янычарам, но янычары их от себя отгоняли, убивали, чтобы не быть перебитыми ими. А потом турки привели несколько сот волохов, которых султан приказал обезглавить в поле". (Константин из Островицы)

      
       Согласно османскому историку Турсун Бегу, казненных влахов было 3.700 человек. Возможно, число преувеличено. Тем не менее, Мехмед принял жесткие меры, ведь утрата его войска также была велика, и турецкие хроники это умалчивают. В этой битве погибло почти 15.000 османских воинов. Интересно, что многих Валахов в этом походе убил Махмуд Паша и Юнус Бей, а не Раду. Константин Михайлович добавляет интересные детали:
      
      

        "Волохи же, видя, что дела идут плохо, отступили от Дракулы и присоединились к его брату".

      
       Разумеется, и Раду должен был присутствовать там, рядом с Мехмедом. Важно заметить, что в этой ночной атаке Влад надеялся убить султана, но попытка оказалась провальной, и версий, почему так вышло, несколько:
      

               а) Влад или его люди спутали шатер султана с шатром Махмуда Паши;
               b) Он не мог перепутать шатер султана, так как от своих шпионов знал, что шатер султана выделялся красным цветом и бунчуком с семью хвостами (османский штандарт - символ верховной власти), но султана в шатре не оказалось, по предположению некоторых историков Мехмед находился в шатре Раду (эта версия использована в моем романе);
               c) Султанский шатер окружили янычары и сипахи.

      
       Султан был так напуган этой неожиданной атакой, что вместе со своими людьми спасся бегством, возможно, его ближайшие телохранители уберегли его просьбой покинуть поле боя. О том, что ночью Мехмед покинул лагерь, пишет кардинал Никколо Модрусса от имени валашского воина, побывавшего в этой битве:
      

        "Спрашивая тех, кто участвовал в битве, я узнал, что султан потерял всю самоуверенность в ситуации. Во время этой ночи султан покинул лагерь и бежал в позорной манере. И он бы продолжил таким путем, если бы его друзья не выговорили ему, и не привели обратно, почти против его воли".

      
       Логически можно вывести, что к неожиданной атаке султан не был подготовлен, и без должных доспехов, боевых принадлежностей и коня Мехмед в бой бросаться не стал бы. Разумеется, что стражники позаботились о его безопасности. Только самые близкие Мехмеду люди и советники могли сделать ему выговор, и среди них мог быть Раду, который вероятнее знал своего брата лучше. Кардинал Никколо симпатизирует христианам, описывая Мехмеда трусом, однако человек, завоевавший Константинополь, видел зрелища кровавее и страшнее. Да и тактика, которую использовал Влад Цепеш не впервые применялась валахами против османов.
      
       В итоге, Влад не смог победить и отступил, за ним пытался гнаться Михалоглу Али Бей. Неизвестно, сражался ли Раду в этой битве, но я полагаю, что затем он последовал за Мехмедом, чтобы уговорить его вернуться. Около 10 тыс. турок погибло в ночной атаке.
      
       Согласно Халкокондилу, после ночной атаки султан все же продолжил маршировать вглубь страны, и вместе с армией пройдя около 5 километров, достиг Тырговиште. И тогда османские армии увидели зрелище: около 20.000 тел посаженных на колья, усеянных в поле на 3 километра в длину и 1 километр в ширину. Среди тел был также безголовый Хамза Бей. Можно представить, что чувствовал Раду, когда увидел все это. Ведь это был город, в котором Раду родился, в котором затем несчастно был погребен его отец Влад Драгул и старший брат Мирча.
      
       22 июня того же года на крепость Килия напал молдавский правитель Штефан чел Маре, кстати, будущий зять Раду. Крепость вместе с городом и портом была весьма важной стратегической точкой и принадлежала Валахии, как пишут молдавские хроники. Осада Килии оказалась провальной. Однако обвинения в том, что Штефан был тайным соучастником турок необоснованны. Мехмед вместе с Раду были больше заняты поимкой Влада Цепеша.
      
       29 июня, как раз когда у мусульман было празднество Байрама, после которого следовал месяц Рамадан, турки подожгли город Брэила. Флот Мехмеда, прибывший из дельты Дуная, предал валашский порт огню. Большая часть османских армий покинула румынскую землю вместе с султаном, который вернулся в старую столицу своей Империи, оставив часть войск с Раду. Вот что об этом пишет Турсун Бег:
      
      

        "Часть Валашской армии бежала с Казыклу Воеводой в Венгрию, где он был взят в плен и встретил свой конец. Султан поставил на место Казыклу Воеводы Беем Валахии его брата Радула и вручил ему знамя украшенное золотым наконечником, меч и пояс (кемер*). Султан затем распустил отряды и вернулся в Эдирне". (История Мехмеда Завоевателя)
               
              *Кемер - золотой пояс, украшенный драгоценными камнями, дарился султаном подчиненным как символ власти.

      
       Согласно некоторым историкам, именно в Брэиле Раду произнес свою речь, о которой пишется в хронике Лаоника Халкокондила.
      

              "Младший Дракула говорил всем от своего имени, он сказал: "Мужи, потомки Даков! Что вы думаете, каковым будет ваше будущее? Вы не знаете великую мощь Императора. Разве вы не знаете, что его армии придут к вам, уничтожая вашу землю, и лишая вас всего, что вы имеете? Почему бы вам не стать друзьями Императора? И у вас будет мир и спокойствие в ваших домах. Вы знаете, что не осталось больше пищи. И вам пришлось перетерпеть все эти страдания из-за моего брата, потому что вы поддерживали его, вы поддерживали этого безбожного человека, который принес несчастье в Дакию, несчастье невиданное прежде никем".
               Сообщая это послание дакам (румынам,) которые пришли, чтобы выкупить тех, кто были рабами, он убедил их призвать и рассказать остальным, чтобы они поддержали его своим доверием. После того как даки поняли это, они решили, что лучше для них, поддержать его вместо принца Влада, и они начали делать это постепенно. И когда другие даки поняли это, они быстро покинули сторону Влада и начали поддерживать его брата. После того как он (Раду) обрел армию, то начал бороться, и стал воеводой, со своей армией и армией императора он подчинил себе свою страну. Затем его брат (Влад), когда начали даки поддерживать его брата, он понял, что столько много людей он убил напрасно, и отправился к пеонам (венграм)".
               (Мой перевод с румынского)

      
       Неизвестно, ненавидел ли Раду своего брата или делал это ради политики. Факт, что Раду перешел на сторону Мехмеда очевидно показывает, что симпатий у него к Владу не было. После нескольких битв с османами Влад бежал в Венгрию, но был предан боярами, затем схвачен Матьяшем Корвином и посажен в тюрьму. Правда, известно, что в плену у венгерского короля воевода жил не плохо. После прихода к власти ради спокойствия своей страны Раду позаботился о том, чтобы о его брате распространилась дурная весть, он действовал заодно с венгерскими союзниками. Таковы, согласно Раду, были условия поддержания мира в Валлахии.
      

        "Султан же, поручив страну его брату, поехал прочь"
              (Константин Михайлович, "Записки янычара")

      

        "В конце концов, он назначил Раду, брата Дракулы, как командира и правителя валахов. Этого Раду он имел рядом с собою. ... И султан, как я уже сказал, назначил Раду правителем валахов и отдал ему всё правление и власть над ними, приняв с него обещанные обязательства".
              (Критовул Имвросский "История Мехмеда Завоевателя ")

      
       Пожалуй, время его воцарения - это редкий случай, когда Раду активно вовлекся в политику ради завоевания своего трона. Все же в целом война не интересовала Раду. Если читать молдавские источники, он не был гениальным полководцем и крестовые походы не интересовали его. Однако факт, что Мехмед поручил ему армию и страну, говорит о его внимании и доверии, несмотря на некоторые неспособности Раду. В конце концов, с завоеванием трона он справился.
      
       Правителем Валахии Раду был сразу признан соседними странами. 15 августа 1462 года из уезда Клуж Альберт Истенмезо (Истенмезейе на севере Венгрии), виконт секеев (Szekely- субэтническая группа венгров) и представитель Венгерского Короля Матьяша, в письме городу Брашову и замку Бран объявляет Раду Красивого правителем Румынии и просит держать мир с новым правителем.
      

        "Знающие мужи, судья и присяжные, все советники, учрежденные и проживающие в городе Брашове, наши друзья, любимые наши мудрые мужи, приятели и близкие. Мы просим, чтобы ваша любовь и мудрость поддержали мирный договор с прославленным принцем Радулом, отныне Воеводой трансальпийского парциума*, до самого конца".
               (Мой перевод с латыни)
               *Парциум - латинское название региона, расположенного к северу и западу от Трансильвании (венг. Ре;сек или R;szek), Трансальпийским парциумом называли всю Валахию. Например, в письмах городу Брашову Раду подписывался таким образом: Radwl, Dei gracia woyvoda parcium regni Transalpinarum "Радул, милостью Божьей воевода Трансальпийского царства".

      
       В этом письме виконт любезно настаивает, чтобы власти Брашова и господа Брана признали нового правителя Валахии и поддерживали с этим турецким ставленником нерушимый мир.
      
       А в это время король Матьяш Корвин, хотя и должен был оказать военную помощь Драгуле, в августе пребывал в городе Сегед на границе Сербии и Румынии, и Влад все еще был на свободе. Он ждал помощь еще с февраля. Мехмед давно покинул Валахию, а Владу король так и не помог, обвинил его в провале обороны против османов и посадил в тюрьму. Тем не менее, он все же признал Раду как правителя Валахии, пусть тот и был турецким ставленником.
      
       По принципу договора "ахд" 1460 года между Владом Драгулой и султаном Мехмедом II, Раду также являлся харачгюзаром - плательщиком подати, и ежегодно он платил туркам дань в 12,000 золотых монет (либо 500.000 акче - серебряных). Немного больше, чем в договоре с Владом. Таким образом 12 лет своего правления Раду держал мир с Османской Империей.
      
       При государственном совете Раду воеводы служили несколько известных бояр, которые входили в совет из 12 должностных лиц, и некоторые из них были:
      

               *Великий боярин Драгомир Удриште, в документах фигурирующий как Драгомир Манев сын дворянина Мане из Удриште, также возможно заседал на "диване", т.е. боярском совете Раду, он, кстати, прежде служил Владу Драгуле и помог ему воцариться в 1456 году;
               *Великий боярин Войко Добрич (или Добрица). Он служил Владу и Раду, при царском совете пребывал с 1457 до 1466;
               *Боярин Нягое Борча, служивший где-то с 1464 года;
               *Дворянин Дука, который впервые упоминается в документе Раду Красивого 15 января 1467 года;
               *Боярин Дмитрий, который остался до 1470 года;
               *Предыдущего заменил боярин Казан Сахаков, оставшийся до 1473 года.

      
      
       b) Политический брак
      
       Известно, что у Раду была лишь единственная жена - Мария Деспина, и один ребенок - его дочь Мария Войкица. Сомнительно, что брак был заключен по любви, когда обстоятельства можно выяснить по многим факторам, и главные из них:
      1) происхождение Марии Деспины;
      2) отсутствие наследника.
      Первый пункт говорит выгодном браке ради союзничества, связей, богатства, а второй: об отсутствии стремления продолжать род. У Раду было только единственное дитя - его дочь. Необоснованные заблуждения про его остальных возможных детей от супруги, а то выдумки о внебрачных, это измышления заблудших авторов. В действительности, из-за польской хроники существует некоторая путаница, что у Раду было две дочери (dwiema c;rkami), но более ранняя и точная на этот счет это славо-молдавская, пишет что у Раду была лишь "его единственную дочь".
      
       В той же анонимной "Славо-молдавской летописи" супруга Раду упоминается как Мария Деспина, что говорит о том, что она либо из Сербии, либо из Византии, разумеется, царских кровей, так как титул "Деспина" говорит о её принадлежности к царскому роду.
      
      Диптих Бистрицкого монастыря в Румынии, а также Бистрицкая летопись проливает свет на происхождение Марии Деспины. Славянские тексты сообщают:
      

              "Помяни, Боже, души рабов Твоих: Радула Воеводы и Госпожи Марии. Мануила и госпожи Аны. Авраама и Анны, и Исаака, Иакова, Мелхиседека, Давида."

      
      Первые имена: Мануил и Ана дают ключ к именам родителей Марии Деспины, хотя диспуты о том, кем же они являлись до сих пор открыты.
      
      Существует предполоджение, что этот Мануил был никем иным, как Мануил Бохалис (Бохали - греческая знать), а его албанская жена Евгения, скорее и есть та самая Ана - мать Марии. Интересно, что в таком случае Мария Деспина становится троюродной племянницей Махмуда Паши Ангеловича, визиря Мехмеда, так как её мать Евгения (или Ана) приходилась троюродной сестрой Махмуду Паше.
      
      Мануил Бохалис был деспотом Леондари (область в регионе Аркадии, на юго-западе Греции). После османского завоевания Мистры в мае 1460 года, Мехмед покорил Леондари ранним летом того же года. Об этом пишет Георгий Сфранзди:
      

              "Султан же, покорив, как мы показали, Леондари и его окрестности, покорил к тому же крепость Святого Георгия... То же случилось бы и с их бывшими правителями Бохали, если бы их не разыскал подоспевший бейларбей Махмут*, так как жена Мануила Бохали была его троюродной сестрой, хотя тот отплатил ему за это злом. Ибо он дал им людей, чтобы они с удобством и спокойно уехали по дороге, ведущей из этой местности, а когда они доехали до Понтикоса и нашли судно, коварно убив сопровождавших их людей бейларбея, взошли на судно и бежали на Керкиру, избавив себя таким образом от забот".
              *Подразумевается Махмуд Паша

      
      Мануил Бохали бросил оборону Леондари и сумел сбежать на остров Керкира, и оттуда уплыл в Неаполь. Неизвестно, бежала ли с ним супруга с детьми. О дочери Мануила так же нет речи. Есть совсем обратная предпосылка, что правитель Бохали был пойман османами и казнен в Константинополе.
      
      Версия родства Марии с семьей Бохали кажется наиболее правдоподобной, однако существуют и другие гипотезы происхождения Деспины. К примеру, интересно, что французский геолог и картограф Ами Буэ (1794-1881) в своей книге La Turquie d'Europe, рассказывая об Иване I Черноевиче (ум. 1490), господаре княжества Зета, упомянул, что одна из двух дочерей его брата Андрея "была замужем за валашского принца Радула". К сожалению, о жизни Андрея Черноевича нет ясных источников.
      
      Напротив этому существует еще одно предположение, что Мария Деспина приходилась сестрой Ангелине Сербской (позже взяла фамилию мужа, Степана Бранковича, того самого, что был ослеплен султаном Мурадом), обе же приходились дочерями Георгию Арианити, албанскому феодалу, кстати, он приходился тестем легендарному Скандербегу. И любопытно, что другая дочь этого Георгия, Войсава Арианити была замужем за зетского господаря Ивана I Черноевича (и другой занятный факт, что Мехмед завоевал княжество Зета между 1477-1479, и беспомощный Иван был вынужден бежать). Но эта версия слишком размыта; нигде в летописях Мария не перечисляется как дочь Георгия Арианити, хотя в путанице источников есть какая-то связь.
      
       Должно заметить, что слухи о родстве Марии Деспины с Георгием Арианити идут от сведений, что дочь последнего, Катерина была замужем за некоего Николая Бохали (ум. ок. 1505), греческого капитана и кондротьера, да только кем последний приходился вышеупомянутому Мануилу Бохали - генеалогические архивы больше запутывают, чем разъясняют. На заметку, у Георгия Арианити было два брака и 10 детей, 8 дочерей из которых были замужем за разных принцев и государей.
      
       Из всего этого можно заключить, что Мария, несомненно, принадлежала к сербо-греческому и албанскому княжескому роду. И этот факт безусловно говорит о выгодном браке для Раду. Румынский профессор истории Георге Бузату (р. 1939) также соглашается, что брак с Марией Деспиной мог быть предложен Раду визирем Махмудом Пашой, который происходил из знатной сербско-византийской семьи Ангеловичей (восходившей к сербскому деспоту Константину Деяновичу, внуком которого стал последний император Визании, Константин XI Палеолог).
      
      Эти догадки позволяют предположить, что имея связи с родом Бохали, Султан Мехмед мог разрешить своему фавориту Раду, через Махмуда Пашу устроить брак с их дочерью в 1462 году, 2 года спустя завоевание Леондари и Гардики. Хотя вряд ли такая инициатива радовала султана, но этот ход был бы весьма подходящим, дабы укрепить царские семьи вассальных государств во избежание кофликтов с главной державой - Османской Империей. От политических браков и сам Мехмед не мог отказаться, когда его женили на нелюбимую Ситт Хатун, или на Гюльшах Хатун и Чичек Хатун, обе которых были предложены Мехмеду их отцами - туркменскими правителями в знак мира и доверия(так как османы часто вели войны с туркоманами).
      
      Вышесказанные доводы опровергают бездоказательные спекуляции вроде того, что супруга Раду была мусульманкой, будто сосватал её за Раду сам Мехмед (Мария была православной), или что Раду женился на Марии по любви еще с самого детства.
      
      Как новый господарь Валахии, Раду явно искал пути выгоды для своей страны, и потому жениться он был вынужден целесообразно. Вряд ли его волновала семейная жизнь или более того, амурные дела с женщинами, а иначе в истории сохранились бы документы. Если даже о менее известных правителях той эпохи сохранились записи об их множественных детях, как от законного брака, так даже и о внебрачных, то у Воеводы Раду всё чисто.
      
      Между тем, если принять версию, что Мария была из семьи Бохали и Кантакузино, то замужество за Господаря Раду ей могла устроить её мать, Госпожа Анна (Евгения), раз отец бежал в Италию.
      
       Дата рождения Марии Деспины точно не установлена. Некоторые историки предполагают год 1440, чтобы она была чуть младше Раду, но им трудно поверить в другую версию, что Мария могла родиться в 1448 году. Если учитывать, что Раду родился не позднее 1439 г., а бракосочетание у них было примерно в 1462-63 г., именно когда Раду занял на престол Валахии в возрасте 25 лет, тогда Деспине должно было быть 14-15 лет. Она могла выйти замуж рано, и это не удивительно, учитывая, что в те времена девушек и юношей выдавали весьма рано, например, сербскую принцессу Мару Бранкович выдали за султана Мурада II в таком же возрасте.
      
       Дочь Раду родилась почти сразу в том же году после бракосочетания. Видимо, Раду лишь единожды постарался выполнить свой династийный долг, но провалился, после чего уже не делал попыток.
       С той поры прошло почти 9 лет, когда согласно анонимным Немецко-молдавским летописям, в 1473 г. Марии Войкице было как минимум десять лет, молдавский правитель Штефан чел Маре вторгся в Валахию чтобы сместить Раду с трона:
      

        "В том же месяце (ноябре) 8 дня, в понедельник, Воевода Штефан с армией и хоругвиями в Мунтении у Милковой (реки); часть (войска из) 48 дружин, а с частью в 12 (дружин) он отправился против Раду воеводы, с Басарабом Воеводой на место Раду. Войска шли ночью, чтобы Воевода Раду со своей армией ничего не знали об этом. И они не думали ничего иного, как что оно (войско молдавское) так мало, каким они его видели. 21 дня, в воскресенье, на рассвете Штефан ударил по войскам Раду Воеводы и убил 64.000 человек. Раду Воевода едва бежал с оставшейся маленькой армией, отступив в замок Дымбовица. 23 ноября того же месяца, Штефан с армией осадил эту крепость (в Тырговиште) штуромом, и ночью Раду воевода выскользнул из города".

      
      Раду сражался как смог, но не в силах противостоять, был вынужден покинуть свою цитадель и скрыться. Как далее пишут летописи:
      

        "В том же месяце (ноябре) 24 дня, Штефан Воевода взял город (Тырговиште) и войдя внутрь взял в плен супругу Раду Воеводы и его единственную дочь ... и взял он всю его армию и сокровища, которые принадлежали Воеводе, со всеми хоругвями и обозом".

      
      Летописи объясняют почему Раду проиграл: Штефан действовал ночью, чтобы Раду и его армии ничего не знали об этом, нападал быстро и потому с легкостью захватил крепость. С того момента семья Раду так и была оставлена в плену, и это был последний раз, когда Раду видел их. Так или иначе, Раду бежал к туркам за помощью. Те же анонимные летописи пишут о Раду в 1474 году:
      
       "Они предполагали, что Раду Воевода пропал без вести, потому что никто не знал, куда он ушел".
      
       На самом деле, Раду отправился к туркам в Джурджу, с целью вернуть трон, и он его получил, ведь в декабре того же года с поддержкой Мехмеда он сумел вернуть себе трон.
      
       Марию Войкицу выдали замуж за Штефана в 1478 году (когда ей было 15-16 лет).
      
       Мария Деспина умерла 11 мая, 1500 года, пережив мужа почти на 25 лет. Её тело похоронено в монастыре Путна. Старинная могила госпожи давно исчезла при неизвестных обстоятельствах; однако было сохранено надгробие со следующей надписью:
       "Сие гробник Марии, супруги господина Радула Воеводы".
      
      Те же молдавско-немецкие летописи не говорят о причине её смерти:
      

        "В год 7008 (1500), 11 дня месяца мая, в понедельник, упокоилась раба Божья, Мария Деспина, супруга Радула Воеводы, Господина Унгровлахии, которая была доставлена Стефаном Воеводой, когда был взят город Дымбовица, и погребена с честью в монастыре Путна. Вечная ей память".

      
       Вне сомнений, что у Раду был лишь один ребенок - его дочь. Он не мог изменять жене с другими женщинами (вот с мужчинами уже стоит вопрос). Если у него был сын на стороне, то такой обязательно объявился бы после его смерти. Как, например, после смерти Драгула, его сын, Влад Калугарул (Монах), также претендовал на трон Валахии и даже был в союзничестве с Раду.
       Когда другие воеводы обязательно перечисляли сыновей, Раду писал неопределенно:
      
       "Те, кто будут после меня, родной ли плод мой, или от родственника, или, к огорчению моему, от иноплеменника".
      
       В заключение о политическом браке могу лишь добавить, что все сведения из его жизни демонстрируют отсутствие интереса к женщинам и семейной жизни. Этот факт также указывает на его предпочтение к мужчинам. Сравнить многодетные царские семьи, а те же валашские воеводы, несмотря на строгие православно-христианские законы, даже не гнушались заиметь любовниц и внебрачных детей. Взять самого отца Раду, Влада Драгула, у которого, помимо двух законных сыновей, был еще и внебрачный; также Стефан Великий - зять Раду, который до Марии Войкицы приобрел внебрачного сына Петра Рареша, посему и женат был он трижды. С Раду этого не произошло: одна жена, один ребенок - и та дочь. Видимо, женщин Раду избегал, и это вовсе не влияние женоненавистнических нравов Турции того времени, а скорее личный выбор.
      
       Известно, что любимым поэтом и учителем султана Мехмеда был Ахмед Паша, который согласно османскому биографу Латифи был "страстным мальчишником и жадным до любви" , но тем временем "питал сильное отвращение к женщинам и увлечению ими; он тщательно избегал дружбы с ними и их общество... он даже не думал о том, чтобы разделить, не то что брак, даже поцелуй или объятие с женщиной". При всем том это не исключало его желания иметь детей, и что любопытно Ахмед Паша взял к себе одну рабыню, которая родила ему единственную дочь. Но его ребенок умер в 7 лет, после чего Ахмед окончательно разочаровался в семейной жизни.
      
       Не исключено, что при дворе османов были и такие тенденции, которые влияли на воспитание, формирование личности и интересов юного княжича Раду. Разделение полов в обществе вне сомнения оказывало свое воздействие, однако фактор личного выбора оставался нерушимым.
       Разве что Раду и на мужчин, кроме Мехмеда, не был сильно падок, из чего следует заключить, что личная жизнь у него не была бурной, вероятнее он старался держать ее в воздержанности, без разврата и морального разложения, как это теперь принято приписывать ему, впрочем, как и почти каждому правителю. Снова повторюсь, если бы были обратные доказательства, они обязательно остались бы в истории.
      
      
       с) Его гордость и чувство принадлежности
      
       Раду гордился своими предками и почитал их память. Хотя, в отличие от своего брата Влада Цепеша, сам он не пользовался фамилией "Драгуля" (Dr;gulea) или "Дракула" (то есть, сын Драгула) в своих документах, и в письмах он никогда не указывал себя Драгулом. Своего отца он уважал, и всякий раз в документах упоминал его инициалы, быть может, это было обязанностью правителя, однако ни один другой правитель Валахии не упоминает своего отца так часто, как Раду.
      
       "Я Радул, воевода и господин всей земли Угровалахийской, сын Влада, великого воеводы".
       "Родитель мой - Влад воевода"
       "Да будет слово родителя моего исполнено и нерушимо"
      
       Возможно, Раду не очень хотел официально пользоваться фамилией "Дракула", которая уже в те времена прослыла дурной славой. Еще со времен отца его и брата недоброжелатели искажали смысл этого имени, и сам Влад как будто уже с иронией однажды подписал свою фамилию как "Дракула" (любопытно, что Влад не пользовал эту фамилию в славянских документах). А вот что пишет хорватский епископ Никола Модрусса (Модрушки) еще в 1462 г., когда он пребывал в Буде и, возможно, лично встречался с Владом, который на тот момент пребывал под заключением венгров: "Их тиран, по имени Дракула, которого они называют демоном".
      
       Во всех документах себя он всегда величал "Радул Воевода и Господин", и во время его правления были напечатаны монеты с его инициалами "IW РАДVВОИВОДАГНЬ" и "IWPAДVЛ-BOHBOД". Серебряные дукаты имеют те же геральдические символы, что и монеты Владислава II, и являются раритетом. В наше время сохранилось, по крайней мере, два образца.
      
       Наряду с уважением к предкам Раду был глубоко верующим. Возможно, что он и вынужден был принять ислам, живя в Турции, по собственной воле или по принуждению, однако, вернувшись в Валахию, он пришел к вере предков.
      
       Раду являлся ктитором (основателем) монастыря Тынгану. 30 мая 1464 года он укреплял монастырь Козия (построенный его дедом Мирчей I) в городе Кэлимэнешти и церковь Сэвестрени в городе Речеа, Брашов. В том же году летом он улучшает монастыри Тисмана и Водица, и все их внешние привилегии: деревни, пруды и границы, за годовой оброк пшеницы и вина. Отрывок из длинного письма Раду 10 июля из Бухареста:
      

               "Во Христа Бога благоверный, и благочестивый, и Христолюбивый, и самодержавный, и миром Божием помазанный, Ио Радул воевода, и господин, и сын великого Влада воеводы, милостью Божию и благим Божием произволением обладающий и господствующий всей землей Угровалахийской, и Амлашем, и Фагарашу херцег. Благопроизволи господство ми своим благим произволением, чистым и светлым сердцем, и даровах сей всечестный и благообразный иже над всеми чистыми и даров, настоящи хрисовоул господства ми храму и обители пречисты владычиця нашой Богородицы и присно девы Марие и монастирю господства ми зовомое Тисмена, еяже светопочивши родител родителе господства ми Влада воевода многими вещми покрепи....
               Сеже свидетели сиему хрисовулу: боярин Драгомир дворник, боярин Войко Добрица, боярин Казан логофет, боярин Стойка Винтилу, боярин Борчев, боярин Дука, Боярин Дииа, логофет Димитр, Братул спатар, Детко столник, Иван пахарник, Нягое комис.
               Ио Радул воевода, милостью Божьей господин".

      
       Все его письма, как надлежит, написаны на церковно-славянском языке с учетом всех должных фраз, которые использовали Валашские и Молдавские правители:
      

               "Заклинание поставил я, до смерти моей, кого изберет господь Бог быть господином Влашской Земли или от сердечного плода моего, или от сродника моего или по грехам нашим от иноплеменника, то пусть почтит и поновит и сохранит и утвердит сие повеление мое, того господь Бог да утвердит и да сохранит и укрепит в господство его; а если посрамит и попрет того господь Бог да убьет его тело, и в будущим веке душа его да имеет участие с Иудой и с Арием и с иными рекшими на (говорящими против) Господа Бога, спаса нашего Иисуса Христа, кровь его на них и на чадах их, иже есть и будет во веки, аминь".
               
               Отрывок из письма от 28 октября 1464 года, Бухарест.

      
      
       d) Его интересы
      
       Раду стал первым правителем, который перенес столицу Валахии из Тырговиште в Бухарест: там и находилась его резиденция. Некоторые историки предполагают, что таким образом он хотел быть ближе к Мехмеду. Вариант имеет место быть, ведь Бухарест находился ближе к Джурджу - городе-крепости на границе с османской Империей, и которая принадлежала туркам. Таким образом, Раду было удобнее управляться с платежом дани, с перепиской и торговыми делами.
      
       Раду был дотошным финансистом и хозяйственным правителем, он внимательно разбирал все запасы и долги, учитывая каждую монету, каждую покупку и продажу, так, например, в письме главам города Брашова он требует их вернуть долг:
      

               "Я Радул воевода и господин, пишу я, желая много здравия друзьям моим, пыргарам* Брашовским. Я дам вам знать о свободной торговле, которой вы хотите на моей земле, как вы посылали ко мне об этом много раз прежде. Вы хорошо знаете, богатство моего народа принадлежит вам, оно состоит из 15.000 форинтов*; и вы отплачивали во времена князя Влада* только 4000 форинтов, а касательно остальных мы заключили сделку для вас, чтобы вы оплачивали три раза в год. Что-то было сделано, но вы не сказали ни слова о вашей задолженности. Так что вы знаете, вам было отдано, и вы должны отплатить господину. Вы говорите, что воевода взял свои деньги. Но мы нашли истину, что воевода просил вас вернуть ему долг, и вы дали ему деньги моего народа, а не свои. Верните моему народу деньги, чтобы турки не преследовали их. И я дам вам свободную торговлю в моей стране, где бы вы ни хотели; потому что я до смерти своей не забуду о вашем долге. И поверьте тому, что мой царский писец, Константин, скажет вам, потому что это мои слова, как будто я говорю с вами напрямую. Пусть Бог сделает вас счастливыми. Написано от 19 февраля.
               Я Радул Воевода, милостью Божьей господин".
               (Мой перевод с румынского)

      
       *пыргар - с рум. горожанин, житель города; в средние века венгерский термин, также использовавшийся в Румынии, обозначающий члена административного совета города.
       *форинты - венгерская денежная единица из золота.
       *Подразумевается его брат, Влад Цепеш.
      
       Заметно, что политика мало волновала Раду, но порой он упоминает турок в таком тоне, будто ими стремится запугать даже свой народ "...чтобы турки не преследовали их ". То же самое наблюдается и в записи Халкокондила, когда он предупреждает бояр о том, что армии Мехмеда могут их разгромить и опустошить, и затем предлагает им дружить с Мехмедом, чтобы обрести спокойствие и мир. Вероятно, Раду, хоть и наслаждался привилегиями Мехмеда и удобно пользовался его помощью в любом случае, боялся султана, страшился его власти, мощи, непредсказуемости, недостатков, дурного характера, но это по-прежнему не отрицает тот факт, что он мог привязаться к нему. Такие отношения находят отголосок в стихах Ибн Аммара, Андаллуского поэта:
      
       "Я боюсь тебя из-за того, что имеешь ты право убить меня,
       Но есть у меня надежда на тебя из-за любви, что я имею к тебе в сердце своем".
      
       Этот стих посвящен халифу Аль-Мутамиду (1040-1095), поэт стал любимцем правителя еще тогда, когда халифу было всего 13 лет. После воцарения халиф сделал его своим полководцем.
      
       В целом же Раду очень заботился о своих подданных, и его документы пестрят упоминаниями его бояр, подчиненных, проблем и забот его государства. Когда другие правители занимались политическими интригами, войнами, заговорами и попытками наладить или установить союзничество, Раду вершил лишь внутренние дела страны, и то в финансовом плане.
      
      
       e) Хронология последних лет
      
       Согласно некоторым историкам, когда жена и дочь раду были захвачены, Раду участвовал в кампании Мехмеда против туркоманского правителя Узуна Хассана в 1473 г. в провинции Эрзинджан. 11 августа произошла битва при Отлукбели. Считают, что Раду защищал янычарские отряды. Однако здесь путаница в хронологии событий, если рассчитать, что почти все свое правление Раду находился в Валахии, мало шансов, что он в промежутках между борьбой за трон со Стефаном Великим мог отъехать в дальний край османской Империи.
      
       1471
       В марте Раду проигрывает битву против Стефана при поселении Соч (308 км к северу от Бухареста). Основой конфликта становится тот факт, что Раду был вассалом турок. С этого года он пишет письма в Брашов касательно Стефана и Басараба III Лайоты (Старого). Летом этого года султан Мехмед был занят штурмом крепости Негропонта (в греческом городе Халкис, острова Эвбея), которая пала в августе. Однако остаток всего года Мехмед проводит во дворце Стамбула, так как он тяжело болен (в моем романе Раду посещает султана почти каждый год), однако, несмотря на состояние, султан посвящает себя строительству новой мечети. По крайней мере, известно, что зимой этого года валашский воевода находился в Валахии.
      
       1472
       Раду по-прежнему у власти. Есть письма о том, что летом он пребывал в своей резиденции в Бухаресте, а затем в Гергице (графство Прахова). В то же время в Стамбуле вспыхнула эпидемия чумы, и Мехмеду со своей свитой пришлось покинуть город к берегам залива Золотой рог. В августе султан все равно вернулся, несмотря на риск. У него назревает война с туркоманским правителем Узуном-Гасаном.
       Уже в октябре сам Мехмед с армией переходит в Азию, направляясь к государству Ак-Коюнлу на юго-востоке Анатолии. Неизвестно, где переждал зиму Мехмед в этом году, но согласно записям Анджолелло султан остановился в городе Амасья, куда также были вызваны его сыновья Баязид и Мустафа. Есть предположения, что Раду участвовал в этой кампании, так как в армии Мехмеда было 12.000 валашских воинов под предводительством некоего "Басараба". Тогда же только Раду был у власти Валахии, как член династии Басарабов. Однако, скорее, он мог просто выделить войска, или лишь проводить султана, а затем вернуться к себе (тем не менее, в моем романе он продолжил поход).
      
       1473
       Есть документ, что в мае Раду находился уже в Бухаресте (в моем романе письмо от имени Раду, написанное его подчиненным боярином). Этой весной армии османов во главе с Мехмедом продолжали двигаться дальше, и затем летом они достигли Эрзинджана, где 11 августа произошла битва при Отлукбели с результатом победы османов. Согласно архивным документам, 16 сентября Раду пишет письмо из Бухареста. Поздней осенью этого года Мехмед возвращается в Стамбул.
       24 ноября Стефан вторгается Тырговиште и берет в плен его супругу и дочь. Раду убегает в Джурджу, видимо, чтобы обратиться к Мехмеду и просить у него помощи, потому уже в декабре того же года Мехмед возвращает его на трон, выгнав Басараба.
      
       1474
       Пока Мехмед был занят войной с Албанией, куда он послал своего фаворита, боснийского евнуха Сулеймана Пашу, чтобы штурмовать крепость Шкодры (принадлежавшей Венеции). Шкодра пала 8 августа. В то время в Валахии 10 августа Раду снова смещают с трона, и Стефан ставит Басараба III Старого (из рода Данешти). Считается, что это последний раз, когда Раду потерял трон. Он снова бежит в Джурджу за помощью к султану.
       Интересно, что в этом году от имени Раду поступает последний хрисовул в монастырь Каменец и Салтава, в котором вначале сказано несколько странное утверждение:
      
       "Уже известно монастырям, которым было даровано покойным Радулом воеводой, сыном Влада воеводы, как он пишет в своем уставе..."
      
       Многие румынские историки считают именно этот год датой смертью Раду, однако это утверждение спорно, когда существую более поздние даты смерти/исчезновения Раду. Что странно, у вышеупомянутого хрисовула нет ни даты месяца, ни каких-либо других отметок. Вероятнее, что дата этого хрисовула ошибочна.
       В архивах Брашова есть документ, свидетельствующий о том, что 10 августа Раду пишет письмо брашовянам, что он болен и просит их не помогать Басарабу.
       На основе этого письма некоторые невнимательные историки, вроде Р. Флореску, делают глупый вывод, будто Раду болел сифилисом, но это вздорный плод фантазии историков (эта болезнь впервые появилась лишь к концу 15 века: например, на Руси только в 1497 г.). А говорить о других болезнях бессмысленно, тем более, когда нет свидетельств развязного образа жизни Раду. Факт, что валашский принц прожил при турецком дворе, и что он являлся любовником султана, еще не дает повода для таких абсурдных домыслов.
       Письмо Раду больше похоже на политический ход, потому как в сентябре воеводе снова удалось кратковременно вернуть себе трон, когда Басараб по неизвестным причинам удалился в Молдавию.
       Однако Раду опять быстротечно теряет власть, когда Стефан в октябре нападает на Валахию. Но на сей раз валашский трон занял Басараб Младший (сын Басараба II и племянник Басараба Старого).
       Раду пришлось снова вернуться к туркам на Дунай. И снова теперь уже молдавско-немецкие хроники пишут о том, что он погиб: "Среди них погиб Раду воевода, так что никто не знал, почему он был избран". Догадка необоснованна и похожа на слух.
       Тем временем Мехмед отвечает Штефану чел Маре армией под предводительством Хадыма Сулеймана. Война началась зимой этого года и продолжилась до начала весны следующего года.
      
       1475
       Несмотря на прочие предположения, вероятно, что Раду был жив и здоров и мог участвовать в этом походе. В письме самого Стефана Великого от 25 января, 1475 года отмечается, что в турецком войске под предводительством Сулеймана Паши участвовал некий "Господин Мунтении", в оригинале: Signor de la Montagna on tutta sua possanza - "Мунтянский правитель со всей своей мощью" (в немецком варианте текста: Mit dem Herrn aus dem Landt genandt Havaselve "С господарем из страны Валашской"). Стефан не подчеркнул, кто это был, в то время как польский хроникёр Мартин Бельский (1495-1575) сообщает:
      
      

        "И затем турецкий кесарь Магомет послал воеводу Дракулу мунтянского (Подразумевается Раду, сын Влада Дракула II) в Молдову против Стефана, с армией 120.000 солдат из турок и татар на помошь Валахии".

      
      Это опровергает слухи о его смерти или болезни, явно доказывая, что Раду был в состоянии воевать и управлять армией. Как фаворит султана, он имел большие полномочия. В своем письме Стефан также перечислил Беев, которые стояли во главе армии османов, а никто из правителей Валахии тогда на стороне турок, кроме Раду и Басараба Старого, не был. Большинство румынских историков ссылаются именно на Раду, а не на последнего, и польские хроники это подтверждают.
       В начале года османы вторгаются в Молдавию. Османская армия под командованием Сулеймана и с сопровождением Раду и его армии: турок было 120.000, валахов 17.000. На стороне Штефана чел Маре было около 48.000, и несмотря на меньшее количество он побеждает их в Васлуйской битве 10 января. Причиной проигрыша османов стала усталость армии после осады Шкодры летом 1474 года, а также зимние условия военной кампании.
       Весь год о Раду больше нет ни упоминаний, ни даже предположений, где он находился. Я же предполагаю, что он находился у турок или прятался в Венгрии. С Мехмедом он, так или иначе, встретиться не мог, когда тот пребывал в Турции.
       Кстати, его брат Влад, который отбывал в венгерском плену по ложному обвинению в союзе с турками, был освобожден не ранее весны 1475 г. Он так и не увиделся с Раду после 13 лет разлуки.
      
       1476
       Судьба Раду по-прежнему неизвестна. В июне этого года Мехмед самолично с армией из 30.000 (согласно османским источникам) или более 100.000 (согласно молдавским источникам), вторгся в Молдавию и одержал сокрушительную победу в битве при Валеа Альба (Белая Долина). Валашская армия в этом уже не участвовала. Стефан был вынужден признать свое княжество вассалом Османской империи. Валашский трон кратковременно занял Влад Цепеш, однако на трон снова встал Басараб III Старый. В декабре этого же года в сражении близ Бухареста Влад, брат Раду, погибает.
      
       1477
       И вот из последних архивов о Раду известно, что он умер не позже 1477 года. На это утверждение существует упоминание польского историка Яна Длугоша, который сообщает о событиях в 1477-м:
      

        "Воевода Мунтении Стефан, пополнив новую армию, совершил еще один набег в Бессарабию, где он захватил сына Дракулы, Радула, которого народ Брашова добровольно сдал ему. Он захватил почти всю Бессарабию и изгнал турок". (Анналы Яна Длугоша)

      
       И, действительно, исторически известно, что в ноябре того года Стефан вступает в Валахию, и ставит на трон Басараба Младшего (Цепелуша). Видимо, Раду все это время находил в убежище Брашова, однако венгерские власти нашли его и выдали Стефану в плен. Из этого румынские историки заключают, что воевода Раду был казнен или убит людьми Стефана. Как ни шокирует эта новость, но в лето следующего года, Стефан женится на дочери Раду, Марии Войкице.
       Если брать первое предположение, дочь не допустила бы казни своего родного отца, да и супруга его к тому времени была еще жива. Хотя Стефан мог учинить правосудие без их ведома и скрыть это. Больше все-таки шансов, что Раду убили во время ареста.
       Даже если Раду выжил, вероятнее всего не без помощи турок, он был тайно отпущен или сбежал, и вовсе не посажен в тюрьму, потому как если бы он умер, например, в тюрьме, то его захоронение осталось бы известно. Но в хрониках нет упоминаний ни об этом, ни о казни. Даже хроника Длугоша говорит лишь о том, что Раду был пойман.
       После этого года записей о Раду в истории больше не существует. Он мог пропасть без вести, а затем умереть при неизвестных обстоятельствах. Но это предположение, потому как совершенно не существует никаких докладов о том, каким образом он погиб или как пропал.
       Из этого следует, что все иные заблуждения, вроде того, что он был казнен или тем более слег от болезни, не обоснованы. На самом деле Раду погиб в разгар политических распрей, и у него было много врагов; не секрет, что его могли просто убить политические завистники и противники.
       Неизвестно, где погребено тело Раду, могила до сих пор не найдена. Считается, что в монастыре Тынгану, который находится в (21.8 км) от Бухареста, потому как это единственный из монастырей, который основал Раду воевода.
       Конец Раду печален тем, что он погиб без вести и молодым, ему было всего около 35-36 лет, и он все еще являлся членом семьи Дракулешти из великой династии Басарабов. Вопреки всему Раду оставил свой след в истории, пусть не большой, но достойный быть замеченным.
      
      
       Оплакивал ли его Мехмед?
      
       Это неизвестно, когда вовсе нет записей о том, как он узнал об этом. Если быть логичным, так или иначе, о смерти своего фаворита султан мог узнать. И, несмотря на тот факт, что последние годы жизни оба уже не жили вместе, и каждый был занят своими делами: Раду восстановлением трона в Валахии, а Мехмед войной с туркоманами на юге Турции, все же оба могли не забывать друг о друге. Несмотря на общее мнение, что Мехмед был холодным и непривязанным, все же сохранились записи о случаях, когда он горько сожалел о гибели своих фаворитов. Кстати он глубоко сокрушался по поводу смерти своего любимца, Хасс Мурада из византийского рода Палеологов, который был убит в засаде во время кампании против Узуна Хасана в 1473 году. Также Мехмед не был холоден к своей семье, например, когда умер его сын Мустафа в 1474 году, его реакция была весьма эмоциональна как описывает Джован-Мария Анжолелли, который был личным рабом Мустафы:
      

        "Ковры, лежащие на земле были убраны и потому стоя прямо там он оплакивал своего сына; собрав пыль, он сыпал ее на голову в знак великой печали. Он бил ладонями по своему лицу, по груди и по бедрам и громко стонал и рыдал. Он провел три дня и ночи в этом состоянии отчаяния".

      
       Султану на тот момент было 42 года. Это были как раз те же годы, когда с Раду он больше встретиться не смог бы. Не исключено что Мехмед мог таким же образом реагировать на смерть других близких ему людей, в том числе и Раду.
      
      
       f) Красота Раду
      

    "Он послал ему мальчика-раба чудесной красоты и приятного благодушия.

    Люди вокруг него умирали от жажды, а он хоть похож на виночерпия - не даст и глотка.

    Глаза не могут быть удовлетворены просто одним взглядом на него.

    Когда гармония юноши похищает сердца,

    не имеет значения - пусть даже от него отрекся собственный отец.

    Он жемчуг, что не должен оставаться в раковине,

    Сокровище - желанное быть купленным всеми"

    Саади Ширази (1210-1292)
      
       Прозвище Раду соответствует его качествам, оно также прямо говорит о его отношениях с султаном. Привлекательность Раду стала основой их отношений, и хотя внешность не была главным критерием, она служила двигателем любви.
       Известно, что прозвище Раду воеводы "фрумос" (произносится как "фрумош") - "красивый" прикрепилось к нему уже в поздних источниках, определенно после записи Халкокондила: "За то, что тот был красивым мальчиком" в румынском переводе "drag b;iatul" - возлюбленный, дорогой, а также красивый юноша. Если брать греческий оригинал Халкокондила, может показаться, что он пишет о страсти Мехмеда: ";; ;;; ;;;; ;;; ;;;;;;" - дословно будет "ради его любви/страсти он позвал мальчика на свидание (позвал поговорить)".
       Термин ";;;;" (эрон) от слова ";;;;" (эрос) - любовь, страсть, влюбленность, эротическое стремление, также, в архаическом греческом означало красоту, чаще чувственную. Поэтому самый точный перевод фразы будет таковым: "Ради красоты этого мальчика, он звал его".
      
       Неизвестно, как турки прозвали Раду в его время, ведь терминов к слову "красивый" в турецком было достаточно много. В поэзии привлекательных юношей и мужчин чаще всего называли "хасен" или "хусн"- красавец, милашка; "хюб" - обаятельный мужчина; "махбуб" - красивый возлюбленный (от слова "мах" - месяц, что являлось синонимом для всего красивого, например, "махру" - луноликий); "серв" - кипарис, так называли парней высоких и стройных; "шахид" - красавец (термин в мистицизме означающий свидетеля божественной красоты). А турецких слов "гюзель" - красивый, или "якышыклы" - милый, вопреки существующим догадкам, в османских документах никогда не было указано по отношению к Раду. В турецких хрониках называли его "Радул Дракула-оглы" (сын Дракулы) или "брат Казыклу". Собственно, редко жизни кого-то из приближенных султана уделяли какое-то внимание, а внешности тем более. Но это всё, по большей части, военная история, тогда как в личную жизнь в ту эпоху еще не вмешивались.
      
       В культуре Турции придавали очень большое значение красоте мальчика, юноши, мужчины. Даже в будущих служителях дворца султана, непременно, кроме таланта и способностей, искали также красоту. "Девширме" - налог кровью, как устрашающе ни звучит название, а это была дань мальчиками, выбирали тех, которые были здоровы, имели приятную внешность и талант. Каждый из 30 ичоглани, элитных пажей султана, должен был быть красивым, искусным, красноречивым и умным. Тонкое чувство к внешности и эстетика красоты, развитые в поэзии, вошли в традиции народа: от суфийского "назар-бази" - любование красивым мальчиком, до культуры "кучеков" - танцоров и "шехренгизов" - городской молодежи. Нередко восхваляются христианские юноши, и многих литераторов интересовал регион Балкан. О красоте юношей придунайских мест говорил известный османский историк Мустафа Али (1541-1600):
      
       "Говоря в общем, народы Румелии* вдоль берегов Дуная, чисты сердцем и безупречны нравом. В особенности их безбородые мальчики воплощают совершенство обходительности, вместе с красотой и привлекательностью аж в течение двадцати лет, а при появлении пуха на щеках, а затем и щетины, когда их борода начинает расти, она не мутит прозрачную воду их изящности и нежности - их сущность сияет".
      
       *Рум, от Ромейской империи. Так называлась европейская часть османской империи, тогда как Анатолия являлась частью Азии.
      
       Увы, не сохранилось ни описаний внешности Раду, ни его портретов, однако составить его образ не сложно, когда существуют описания его известного всем брата, Влада Драгулы. Соответственно, Раду должен быть похожим на него, только утонченнее и нежнее.
       В докладе Никколо Модруссы, который, по его утверждению, лично видел заключенного воеводу, согласно описаниям Влад Драгула был таковым:
      

        "В действительности он был не очень высок, но с большими конечностями, внушающими силу. Его суровый взгляд вселял ужас; у него был большой и орлиный нос с растянутыми ноздрями; на его тонком и слегка красноватом лице были посажены широко раскрытые серо-зеленые* глаза с выступающими ресницами**, их обрамляли густые черные брови, которые делали его вид угрожающим. Кроме того, его щеки и подбородок были побриты, за исключением верхней губы (усов). Набухший лоб увеличивал объем его головы. Бычью шею поддерживали широкие плечи, на которых раскачивались темные*** кудрявые локоны, что спадали с его головы".
               
               *glaucos - бледный зеленовато-голубой или серо-синий цвет.
               **cillia от cilium - ресницы или верхние веки (supercilium - брови)
               ***subnigri - темноватый; например, в Греции употребляли это слово, чтобы обозначить темно-красноватые или даже светло-коричневые волосы.
               (Мой перевод с латыни)

      
       Логично, что не все братья похожи, разве что только у них могли быть общие черты во внешности: черные кудри, большие глаза с длинными ресницами, густые темные брови, выразительный нос, бледная и тонкая кожа, легко краснеющая от загара. И, следовательно, как младший брат, Раду был чуть выше ростом.
      
       Раду для турок мог, несомненно, напоминать персидского красавца, ожившего с ажурных миниатюр. Важно заметить, что традиции понимания идеала красоты в османской империи почти точно копировали персидский стандарт: светлокожий, круглолицый, розовощекий, темноволосый, стройный и тонкостанный идол. Поэты часто восхищались юношами, подробно описывая их внешность до мелочей: длинные ресницы, маленькие алые губы, длинные вьющиеся локоны, тонкая талия, широкие бедра, сильные руки, и обязательно "хатт" - молодые усы, или нежная щетина, которым в персидской и османской поэзии посвящены целые гимны восхищения.
       Не исключено, что возмужав, Раду отрастил усы, учитывая то, что почти все Валашские правители, если не были бородатыми, то носили усы.
      
       Хафиз Ширази был одним из многих, кто упоминал о молодых усах в своей поэзии:
      
       "Красотой своей родинки и кхатт, ты похитил сердца мудрых".
      
       Саади Ширази (1210-1292 г.), который тоже нравился Мехмеду, часто говорил о кхатт, как об излюбленном предмете обожания:
      
       "Саади любит зеленого цвета кхатт в их близости с розовыми щечками".
       "Как вы опишете изумрудные усы и рубиновые губы? Я уподобляю их источнику бессмертия".
      
       Важно заметить, что поспешные заключения, будто повзрослевшего юношу старший любовник больше не любит и бросает, нелогичны и абсурдны. Ведь когда на востоке восхищались эротичностью молодого юноши, ласково называя его "мальчиком" или даже "ребенком", его возраст не обязательно соответствовал внешности, им мог быть и мужчина за тридцать.
      
       На этой основе в моем романе, когда Раду стал взрослым мужчиной, он сохранял юность своего образа именно для того, чтобы иметь право официально оставаться возлюбленным Мехмеда. Хотя он и стал более внимательным к тому, чтобы показывать свои интимные отношения с султаном, зная место и обстоятельство, просто из учтивости к посторонним. Из этого можно понять, почему Раду считали красивым.
      
       И в завершение темы о красоте приведу отрывок из стихотворения самого Мехмеда в стиле газель - любовно-лирическом:
      

    Когда увидел я его, возлюбленный кокетливо повел себя.

    Теченье реки так ярко освещало красу кипариса колыхающегося.

    Слезы глаз моих красны, как губы радостного любимого,

    Сияние славы их, сравнимо лишь с рубинами Бадахшана*.

    Душа Авни волнение находит в нежных усах возлюбленного гордого,

    Там у Верховных Врат** был найден блеск Гюлистана***.

    Авни, Фатих Султан Мехмед II, газель 36-я .

    (Мой перевод с турецкого оригинала)
      
       * Бадахшан - область в высокогорном Памире, в средние века славилась добываемыми драгоценными рубинами.
       ** Высокая Порта.
       *** Поэты Персии называли свою страну Гюлистан, что переводится как "Страна роз".
      
       Должно заметить, что османский турецкий в отличие от современного заимствовал много персидских терминов, отсюда некоторое заблуждение, что султан Мехмед писал свою поэзию на персидском языке. Разумеется, Мехмед в совершенстве знал персидский как и арабский, а также владел другими языками, однако сборник его стихов полностью выполнен на старо турецком языке.
      
       Манускрипты поэм султана Мехмеда были найдены и скопированы коллекционером Али Эмири Эфенди (1857-1924), и теперь хранятся в библиотеке Фатих Миллет в Стамбуле под архивным номером 305. Ныне они считаются одним из ценнейших наследий Османской Империи. Как отмечают историки, султан был не только успешным Завоевателем, но и талантливым поэтом, и его стихи имеют особенный стиль, отличный от других поэтов. У каждого поэта была своя изюминка - эта особенность как стремление описывать одни и те же объекты и ситуации.
      
       В стихах Мехмеда часто появляется непокорный, почти недостижимый возлюбленный, который причиняет ему боль своей недостижимостью, а досада от этого выражается самоуничижением и жалостью к себе. Обычно идол Авни - это красивый христианин; юный франк (то есть любой европеец); он с темными волосами и светлым лицом, немного грустный, порой даже сердитый и жестокий. А даже если Авни удается получить желанное свидание, он с горящим сердцем торопится насладиться моментом со своим избранником, что весьма выражает его сущность завоевателя, и напротив него - роль его избалованного раба. Разумеется, это всё лирика, и она не точно выражает реальность, но может намекать на то, какие чувства он мог переживать, и что же все-таки было между ним и его любимым человеком. И его любовная история с Раду весьма напоминает какой-нибудь эпизод из его стихов.
      

    "Жаль, о сердце, ты не послушалось и полюбило такую красоту!"

    "О, любимый! Если твои глаза подобные кинжалам захотят ранить меня

    Я взмолюсь этому мечу, чтобы он был острее"

    "Именно пронзающая сердце стрела любимого заставляет жизнь на земле процветать,

    Именно кинжалоподобный взгляд возлюбленного освежает дух любящего".
      

    ~
      

    Библиография
      
       Основные первоисточники и их переводы:
      
      
       Laonici Chalcondylae, de Origine et rebus gestis Turcorum libri decem. Liber IX Conrad Clauser. 1556 (Laonic Chalcocondil Expuneri Istorice IX, Vasile Grecu)
       Janicarove uspomene ili turska hronika, Konstantin Mihailovic (А. И. Рогов, Записки янычара)
       Ducas, Istoria turco-bizantina (Harry J. Magoulias, Decline and fall of Byzantium to the Ottoman Turks)
       Kritovoulos , Critobuli Imbriotae historiae (Charles T. Riggs, History of Mehmed the Conqueror)
       Tursun Bey, Fatih'in Tarihi (Halil Inalcik, Rhoads Murphey, The History of Mehmed the Conqueror)
       As;ikpas;azade, Osmanog;ullarinin Tari;hi; (edited by Kemal Yavuz)
       Giovanni Mercati, "Note varie sopra Niccolo Modrussiense", Opere minori, IV., Studi e testi, 79., Vatican, 1937.
       Die Kronicke des Stephan Voyvoda"/"Cronica moldo-germana" (Cronica lui Stefan Cel Mare. Versiunea Germana a lui Schedel. Ion Chitmia, Bucuresti, 1942)
       J. Dlugosz , Historica Polonica, vol. 2, liber XIII (The Annals of Jan Dlugosz, Maurice Michael, 1997)
       Kronika polska Marcina Bielskiego, J. Turowski, Sanok, 1856, p. 849.
      
      
       Сборные архивы документов 15 века:
      
       C;l;tori str;ini despre ;;rile Rom;ne. Volumul 1
       Cronici turce;ti privind t;rile rom;ne. Volumul 1 Sec XV mijlocul sec. XVII
       DRH Seria B ;ara Rom;neasc;. Volumul 1: 1247-1500
       Bogdan, Documente privitoare la rela;iile T;rii Rom;ne;ti cu Bra;ovul ;i cu Tara Ungureasc; ;n sec. 15. ;i 16.
       Fontes Rerum Transylvanicarum, Tomus IV. Acta et epistolae relationum Transylvaniae Hungariaeque cum Moldavia et Valachia by Veress, Endre, 1914
      
       Книги, диссертации и другой справочный материал:
      
       Constantin Rezachevici, Cronologia Critic; A Domnilor Din ;ara Rom;neasc; ;i Moldova: a. 1324- 1881. vol. 1 (Secolele XIV-XVI)
       Documente privitoare la istoria rom;nilor, culese de Eudoxiu de Hurmuzaki 1911 (Volume 15, Part 1 of Documente privitoare la istoria romanilor)
       C. Stoide Leg;turile dintre Moldova si ;ara Romaneasc; In a doua jum;tate a secolului al XV-lea
       Rom;nii ;i Rom;nia: o scurt; istorie. Ioan Aurel Pop. Editura Funda;iei Culturale Rom;ne, 1998
       Agenda istoric; a poporului rom;n. Alexandru Ioachimescu, Florian T;n;sescu, 1992
       Mehmed the Conqueror and His Time, Franz Babinger
       Vlad ;epe;, Nicolae Stoicescu, 1978
       Epoca lui ;tefan cel Mare, Andrei E;anu, Valentina E;anu, 2004
       Maria Despina, doamna lui Radu cel Frumos, ;tefan S. Gorovei
       Pomelnicul M;n;stirii Bistri;a, publicat de Damian P. Bogdan, Bucure;ti, 1941.
       Slave Soldiers and Islam, the Genesis of a Military System, Daniel Pipes
       The Historical Geography of Asia Minor, W. M. Ramsay (1851-1939)
       The Roots of Balkanization: Eastern Europe C.E. 500-1500, Ion Grumeza
       Stephen the Great and Balkan Nationalism: Moldova and Eastern European History, by Jonathan Eagles
       Ikhwan al-Safa (A translation from the Epistles of the Brethren of Purity, Lenn E. Goodman and Richard McGregor, Oxford Press)
       A history of Ottoman poetry, Volume 2 by Gibb Elias John Wilkinson, 1857-1901
       The Age of Beloveds: Love and the Beloved in Early-Modern Ottoman and European Culture and Society. Walter G. Andrews, Mehmet Kalpakli
       Эволюция института султанского гарема в XV-XVIIIВВ. И его роль в политической и социальной жизни османского государства, Мамедов Искендер Биньяминоглы
       The Theme of Wine-Drinking and the Concept of the Beloved in Early Persian Poetry, Studia Islamica, E. Yarshater
       Encyclopedia Iranica: Homosexuality III - Human Migration II, Volume 12, Issue 5, Ehsan Yarshater
       Farroki Diwan, edited by Abd-al-Rasuli, 1932.
       SAWANIH. Ahmad Ghazzali (Inspirations from the World of Pure Spirits, Nasrollah Pourjavady)
       Thimar, Thalibi (The Raven and the Falcon: Youth versus Old Age in Medieval Arabic Literature, Hasan Shuraydi)
       Hispano-Arabic poetry, and its relations with the old Provencal troubadours, Alois Richard Nykl
       Mustafa Ali. Meva'idu'n- Nefa'is Fi Kava'idi'l-Mecalis (Tables of Delicacies Concerning the Rules of Social Gatherings, Douglas Scott Brookes)
      

    Раду Воевода