Швартовка. Рок

Уже тому прошло много лет, и эта история почти забылась. В целях, которые будут понятны позже, некоторые названия и имена изменены.
Это случилось в Швеции. Осенним вечером теплоход «Мироныч» (назван в честь видного в прошлом руководителя СССР) шел по реке по направлению к городу Шеллефтео. Груз был - дерево, пакеты досок. Шведам нужно хорошее российское дерево. Своего почти нет, берегут остатки.
По реке идти недалеко, но ход малый, а течение встречное… шли около часа. Местного лоцмана не брали - сами с усами.
Сразу оговорюсь, капитан был такой, что лучше бы его не было совсем. На теплоходе он работал недавно (да и потом быстро списался), поэтому ни имени, ни фамилии его в памяти не осталось. То-ли как-то на «Н», то-ли на «К»… Помню, что прозвище у него было «Алё». Вот прозвище он заработал быстро. Вел он себя странно, непредсказуемо. И, кроме этого, память у него была, видимо, не очень хорошая - имен он не запоминал, а, может и не считал нужным. Чтобы привлечь внимание членов команды, он ко всем обращался не по имени, а: «Алё!...», ну и дальше по ситуации. Смотрелось это со стороны не очень симпатично, как-то по-хамски. И команды у него звучали не убедительно, и простой разговор не получался. В общем, чтобы не сказать, что он был тупой хам, скажем, что был не очень профессионален. А отсутствие профессионализма на флоте карается достигнутым результатом. Итак…
Идет «Мироныч» по реке, команда стоит по швартовому расписанию: 3-й помощник на баке, рядом боцман у брашпиля, 2-й помощник на корме, капитан на мостике, матросы… - каждый на своем месте. Механики, мотористы – все при деле. Швартовые канаты разложены на палубе, приготовлены кранцы. 
Показался причал. Небольшой, аккуратный, практически пустой. Только для одного судна. На причале, помимо двух швартовщиков, стоит обычная комиссия для встречи судна: представители таможни, эпидемслужбы, администрации порта – 5 человек, в форме, с портфелями. Серьезные и сосредоточенные. Они – первые, с кем контактируют прибывшие, представители страны.
Капитан, по всей видимости, решил показать шведам класс.  Есть такой способ стать к причалу – «с разворотом вокруг якоря». Очень специфичный маневр, применяется не часто, нужна особая ситуация в акватории (ветер, течение), требует отличного глазомера и навыка. Как для летчика «Мертвая петля», высший пилотаж.
Метров за 300 до места швартовки Алё дает команду: «Отдать якорь!». Весь экипаж, который находится на палубе и видит обстановку, в шоке. Переглядываются: «Зачем? Какой якорь? Вон же причал, люди ждут…». Но команда прозвучала повторно, и боцман ослабляет стопор на брашпиле – якорь упал в воду и потянул за собой цепь. Цепь гремит, все нервничают, шведы недоумевают. Экипаж капитана практически не знает - может он ас судовождения и сейчас продемонстрирует нечто, о чем они будут рассказывать внукам. Капитан командует: «Полный ход!». Винты замолотили воду, за кормой вздыбился белый бурун.  Шведская комиссия оживилась, переговариваются, редко увидишь возле причала отдачу якоря – удивлены. Вот это русские, вот удивили, вот чудеса. А может, хотят «на якорь стать», может на причале что-то не так? Осмотрелись - всё в порядке.
Боцман остановил движение цепи, зажав её стопором. Всё, предел. Полностью цепь отпускать нельзя, всегда должен быть запас, иначе можно якорь потерять, вырвет крепление. Теплоход со скрежетом начал наползать на собственную цепь, рискуя в любой момент зацепить её винтом и получить повреждение. Цепь натягивается, «Мироныч» остановился, до причала метров 150 – якорь тяжело сорвать, лапы в грунте. Винты работают на полную мощь. Капитан на ходовом мостике, шведская комиссия на причале, швартовая команда по местам. Самое время повернуть руль и сделать тот самый разворот, который расценивается как пилотаж. Но нет, у Алё своя, особая тактика и поворот в ней не предусмотрен. Время идет. 20 минут, 30… Пока без изменений, теплоход «идёт» прямо и вперед. Со стороны-то видно, что он стоит. Теплоход на глазах у немногочисленных шведов упрямо сжигает топливо и старается нарушить несколько законов физики. Ну не может судовой двигатель, отталкиваясь винтом от воды, порвать якорную цепь. Упрямо идет вперед, «газует»,  поворота нет. 40 минут...
Наконец капитану надоело, и он дает команду выбрать якорь, но команду «сбавить ход» не дает. Опять коллизия интересов механизмов – судовой двигатель, который толкает судно и этим натягивает цепь, явно мощнее двигателя брашпиля, который тянет якорь-цепь из воды. Кроме этого, в конфликт добавляется сила трения. Якорь не идет. Добавилась вибрация корпуса судна. Команда беспокоится. Шведы задумчивы. Всё статично, но с большим смыслом и мощной энергией. Истинный дзен.
Боцман кричит в микрофон: «Эй, на мостике…, вы там…., сейчас якорю…» (ну в смысле, не так всё хорошо, как вы там запланировали). Капитан тоже кричит: «Почему не подаете швартовы?». А до причала 150 метров. Глазомер у него – чудо. Это ж кто-то должен побить мировой рекорд по метанию. Машина работает, корпус вибрирует, нервы и якорная цепь натянуты одинаково. Экипаж ругает капитана, но неслышно – микрофоны только у руководства. Что думают шведы – неизвестно, что говорят - не слышно. Ситуация патовая.
Кто убрал-таки обороты двигателя не ясно, но натяжение цепи ослабло. Наверное, старший помощник капитана, Дмитрий Дмитриевич (Дим Димыч), воспользовался тем, что капитан находился на крыле мостика и скомандовал в машинное отделение «малый ход». Напор двигателя уменьшился, и многострадальный якорь из воды выбрали. Но… шведы подвели… Нарушили уже сложившуюся дзен-гармонию. Насмотревшись на непонятные маневры, потеряли к процессу подхода судна всякий интерес вот уже минут как 15, а швартовщики, так вообще ушли с причала в помещение ближайшего склада. Члены комиссии стояли, посмеиваясь, и уже без официоза на лицах. Видимо, для встречи идиотов, по их (шведским) правилам, после часа ожидания не обязательно быть очень серьёзными. В комиссии была женщина, так она просто повернулась спиной. 
А в это время на теплоходе старший матрос Валера готовил «выброску». Выброска - это такой груз, оплетенный мешочек грамм в 400, на тонкой веревке (лине), который привязывают к швартовому тросу и первым подают на причал, чтобы швартовщики могли вытащить  и закрепить швартов.
Якорь больше не держал, и «Мироныч», совершив банальный разворот, подошел к причалу метров на 30. Нужно подавать выброску. Валера, раскрутив её, с силой бросил груз в сторону причала. Но на причале-то никто не обращал на маневры теплохода, гудит там что-то и гудит… уже целый час. Комиссия даже не поворачивается, заняты разговорами. Швартовщиков на причале нет. Мешочек упал на причал, в паре метров от края и ждал, когда его заметят. Один швартовщик всё же отреагировал – заметил, что судно приблизилось, и бросился из склада подхватить выброску. Но течение сносило теплоход; линь выброски натягивался и, чтобы швартовщик успел вытащить трос, матросы с «Мироныча» начали травить швартов в воду. Шведский швартовщик торопиться, матросы торопятся, теплоход сносит течение, трос кончается. И вот, когда на палубе оставалось всего несколько метров троса, боцман скомандовал:
-Крепи второй трос!
-Чем?
-Да, вашу ж мать… Скобу неси!
Один из матросов бросился за скобой, чтобы срастить 2 троса. Валера держал первый швартов уже за самый конец,… а троса в воде уже метров за 100,… а второй трос еще не закреплён. А течение работает и сносит. И в тот момент, когда уже почти соединили 2 троса, и швед уже почти подхватил выброску… Всё! Валера трос не удержал. Швартов упал в воду. От рывка падающего троса выброска не удержалась на причале и также упала в воду. Швед не успел. Неудача. Выброска и швартов в минус.
Теплоход еще подработал машинами, снова приблизился к причалу. Валера взял запасную выброску, раскрутил и отправил шведам с поправкой на ветер и запасом по дальности полета, чтобы и попасть хорошо, и все успели: шведы поймать, а матросы привязать к своему концу линя швартов и подать его на причал. И опять неудача. Не то, чтобы выброска к шведам опять не попала - попала, но не к тому человеку груз прибыл ….
В игру вступил злой рок и женщина, та, которая стояла спиной к теплоходу и беседовала со своими коллегами. Груз выброски попал ей точно в прическу сзади. Ноги дамы подкосились, и комиссия уменьшилась на 3 человека, т.к. два шведских чиновника унесли свою коллегу, наверное, в медпункт (или как там у них…). Оставшиеся члены шведской портовой номенклатуры также пошли вслед за ними, неся портфели. Комиссия перестала существовать (на причале). Думаю, не нужно говорить, что хватать выброску и заниматься тросами в этот момент никто не собирался.
Но зато вернулся второй швартовщик. Два шведа даже не переговаривались друг с другом. Что обсуждать - всё видели, всё понятно. Растерянность на их лицах читалась без очков. Чего теперь ждать от русских, если они сразу начали выбивать администрацию? Шок. Уходить или остаться? Пока раздумывали, «Мироныч» опять был отнесён течением, трос опять не на причале. Неудача номер три. Еще попытка. Шведы всё же решили исполнить свой долг и приготовились принять выброску, разошлись по причалу. Валера в очередной раз метнул… На этот раз всё получилось - швартовы поданы. Команда засуетилась - дело привычное, 5 минут и «Мироныч» замер, готов к разгрузке… будет, когда комиссия зайдет на борт и подпишет необходимые бумаги. Но это будет несколько позже. И, наверное, совсем другая комиссия.
Вы думаете на этом всё кончилось? Ошибаетесь.
Экипаж заступил на стояночную вахту. Причал пустой, работы не ведутся. Возле трапа стоял матрос  Юра. Дежурит, «порядок охраняет». Только заступил, до смены ещё долго. Боцман приносит ему набор: холст, иглу, суровую нить и просмоленную веревку - шкимушгар.
 - На-ка, вот. Сделай новую выброску, а то одну потеряли.
Юра – парень исполнительный. Быстро сшил мешочек размером с кулак, насыпал песку, оплёл шкимушгаром, как положено, и прикрепил линь метров 60, чтоб с запасом. Всё, готово. Взвесил на руке – вроде тот вес. А может не тот?  Вдруг полетит плохо и на следующей швартовке опять будет неудача. Позора допустить нельзя - нужно провести испытание. Юра сошел на берег, походил по причалу, выбирая место для летного полигона. Осмотрелся, до ближайшего объекта не менее 50 метров – нормально. Раскрутил выброску, бросил.
Что в этой Швеции за магнетизм? Притяжение Земли другое, что-ли? В общем, мешочек отправился в полёт с повышенным энтузиазмом. И ведь, как на зло, траектория так легла, что окончательная её точка оказалась как раз в центре лобового стекла большого портового погрузчика.  И ведь могла, гадина, не долететь, попасть в «рога» или колесо, но рок был суров. Полет завершился смачным «Шмяк!».
Юра сразу понял, что капитаном ему не стать – с судимостью карьеру не сделать. Только не ясно, в Швеции его оставят или на Родину отконвоируют. В Швеции остаться, конечно, плохо – языка не знает. А в родной Сибири…  тоже не сахар, комары заедят - хоть и язык знаешь, но с ними не договоришься.
Семь бед – один ответ. Решил Юра сдаваться, …сам, …добровольно. Помнит – чистосердечное признание судом засчитывается. Но языка-то шведского не знает… Поэтому пришлось обратиться к старшему помощнику капитана. Дим Димыч был опытный моряк, стаж лет 30, везде побывал, многое знает.
- Какой погрузчик? Пойдем, покажешь.
- Вот этот, - Юра показал.
-Где, не видно… - Дим Димыч зашел спереди, - А-а. Ну да. И как это ты? Дела…
Долго стоял, потирая подбородок, думал. И как тут не задумаешься: чиновница - раз, срыв графика разгрузки - два, а тут ещё какое-то стекло. Тьфу! В результате Дим Димыч выдал:
- Попробуем поить.
Юра ничего не понял. Кого поить? Кто платит? Сколько? Хватит ли зарплаты?
Старпом вернулся в свою каюту, ничего не объяснив. В голове у Юры крутилась масса нерешенных вопросов: Куда? Где посадят? Какие вещи с собой брать? Семье сообщат?
В эту ночь Юре не спалось. Утром, едва рассвело, Юра стоял на палубе и ждал, когда приедет полиция. Но полиция не появлялась. На нескольких автомашинах прибыли рабочие. Переоделись в спецовки, пошли к теплоходу. Водитель погрузчика подошел к своему рабочему месту, остановился, присмотрелся и … оглянулся. Никого не увидел. Опять посмотрел на погрузчик, обошел с другой стороны, заглянул вовнутрь… К нему подошел еще один рабочий. Обошли погрузчик вместе, стали спереди, рассматривая лобовое стекло, украшенное сеткой мелких трещин и огромной дырой посередине, коротко что-то сказали друг другу и разом повернулись к теплоходу. Что они там увидели? Свежепокрашенный борт? Гордо развевающийся флаг? Или огромные глаза Юры, ожидающего перемен?
Международного конфликта в тот раз не произошло. Всё «утрусилось». И Юру не наказали, и Валера не пострадал – не за что, ребята старались.
А ведь началось с того, что непрофессионал решил показать мастерство, которым не обладал, и тем самым разбудил силы, управляющие неудачами – Рок.