Войны защиты

               
                (Из цикла рассказов о космосе "Великая Пустота").


I.

- Парень, только не говори, что ты наконец ушёл из Федерации? 

Боб Бунин сидел напротив Дона в удобной позе человека, знающего цену отдыху: на космолётах контрабандистов с комфортом традиционно было не очень и Боб пользовался любой возможностью, чтобы со всей полнотой чувств погрузиться в негу кресел-адаптеров,* как обычно поджидавших пассажиров во всех уголках Федерации.

Они встретились на экзопланете, известной в среде космолётчиков больше по сленговому названию Неженка, нежели по её очередному мудрёному порядковому номеру, согласовав предварительно место и время встречи. Ускоритель* подле Неженки был удобен вдвойне: во-первых, из-за близости к другим ускорителям, а во-вторых, из-за близости к самой планете – довольно мрачной, с густой атмосферой, порождавшей беспрерывные бури и плотную завесу туч, сквозь которые с видимым трудом изредка пробивались следы тусклого красного карлика, бесконечно умиравшей звезды, обеспечившей Неженке идеальные условия для жизни: и света достаточно, и нет жары, и главное -  есть вода.

  Уже более ста лет служившая  комфортабельным перевалом* для космолётчиков Неженка была, не в пример многочисленным, замызганным и небезопасным перевалам, во множестве раскиданным вокруг ускорителей, полностью легальной, и по этой причине её оснастили десятью  защитными - каждый величиной с гору -  модулями, внутри которых, на многокилометровых площадях, и в соответствии с принятыми нормативами,  Федерация выстроила объекты для работы, учёбы и отдыха.

На Неженке не задавали вопросов откуда ты и кто - космолётчик-федерал, контрабандист, или бегунок,* и можно ли тебе здесь находиться. Каждый, кто попадал на территорию планеты, автоматически становился гостем и мог спокойно отдыхать не беспокоясь о будущем. Действовавшие на Неженке правила жёстко регламентировали поведение тех, кто мог бы помешать гостям чувствовать себя в безопасности, независимо от их рода деятельности. Комитет по управлению огромным,  беспрестанно модернизировавшимся хозяйством не интересовали подробности биографий. Могут платить по довольно внушительным счетам – и ладно, этого  достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов самим, и не позволять другим задавать их. И плату вперёд, пожалуйста. Заплатили? Отдыхайте. Вас никто не побеспокоит. Ни здесь, ни на орбите, а когда уйдёте через ускоритель – так и подавно.


II.

- Я отдал годовую выручку, чтобы оттянуться здесь недельку и всё из-за тебя, -  усмехнулся Боб, внимательно разглядывая Дона.

Дон еле заметно кивнул.

– А ты держишься молодцом, - добавил Боб, заметно снизив голос.  – Я слышал о несчастье с твоей сестрой. Мне очень жаль.

- Ты знал Лидию? – спросил Дон.

- Нет. Но когда это случилось – видел её изображение, конечно.

- И как погибла – тоже видел?

- Конечно видел. Я посмотрел  запись, но не потому, что её крутили везде, только задай мыслишку* персу - и можешь смотреть хоть тысячу раз, а чтобы самому не нарваться  на нечто подобное. Ты же понимаешь, контрабандистов не спрашивают, насколько они оснащены техникой безопасности. О нас не беспокоятся так, как о других.

- Лидия была оснащена. Сильно ей это помогло?

-Да, ужасная была картина, - вздохнул Боб. – Ладно. Давай к делу перейдём. Ты прибыл, чтобы пообщаться со мной, так?

- Да. И у меня новый космолёт. Мне дали его после гибели Лидии и я принял решение уходить из Федерации в свободное плавание.

Боб понимающе кивнул. Он видел в хрониках космолёт Дона и слушал речи, которые толкали чиновники из Управления Федерации. “Кучка напыщенных идиотов”, - подумал он тогда, хотя это было неправдой, ведь в Управлении идиоты не имели возможности задержаться даже теоретически. Тем не менее, они взбесили его почему-то, и он знал, почему.

Космолётчица, землянка, настоящая в конце концов красавица, гибнет на глазах у всей Федерации, и никто не может ей помочь. Будто вернулись стародавние времена. О боги Великой Пустоты, ну что за ерунда!

 Они сидели в одном из многочисленных холлов центрального модуля. Пространство вокруг было залито имитирующим солнечные лучи светом, куда ни глянь,  росли деревья и кустарники, под подсвеченным голубым светом и терявшимся в вышине потолком порхали птицы.

- Хорошо устроился? – спросил Дон из вежливости, понимая, что задаёт глупый вопрос. Ну, конечно хорошо. На Неженке не бывает по-другому.

Боб охотно кивнул в ответ.

- Не просто хорошо, отлично, - бодро сказал он. – Кайфую, занимаюсь сексом, сплю, пью, ем, принимаю водные процедуры.  Плаваю в имитаторе,* - заказал себе морскую версию, только без волн. Мне волн и в жизни хватает.

Он подмигнул Дону и внезапно сменил тему.

- Моё наставничество не может быть теоретическим, Донни. Кстати, можно тебя так называть?

Дон молча кивнул.

- Оно никак не может быть теоретическим, - повторил Бунин. -  Я не буду рассказы рассказывать, или хвастаться, или напротив, жаловаться на жизнь. Не буду диктовать тебе пункты, без исполнения которых твой век на контрабандных тропах станет очень коротким – не успеешь и глазом моргнуть, как говорится. Нет. Ты зрелый космолётчик, к тому же одиночка* уже давно. Я ничего не путаю? Ты же одиночка? Отлично. Поэтому я просто сразу предложу тебе пойти со мной по маршруту.

- Так вот прямо сразу и пойти?

- Да. Сразу. Я-то тебя помню не только, как брата Лидии, и я здесь не по этой причине, ты же знаешь. Я-то помню тебя ещё с той драки, три года назад. Считай, что ты застолбил место рядом со мной ещё там, на перевале, в том грёбаном баре* - не бар, а настоящая клоака, даже я, помню, был впечатлён. Мы с тобой ещё поболтали тогда о том, о сём, помнишь?

- Да, и я уже тогда решил уходить из Федерации.

- А я понял в тот день, что ты из тех, с кем можно ходить по маршрутам без опасений за себя и свой космолёт. С той поры мне оставалось лишь ждать, когда ты выйдешь на связь.

- Этот день, как видишь, настал. Только мне нужно немного времени, чтобы выйти из штата. Нужно будет заполнить кое-что, отправить в Центр – и всё.

- Ты уверен, что не пожалеешь? Ещё есть время отмотать назад. Эй, Донни, я к тебе  обращаюсь.

- Времени на самом деле полно, - прервал внезапную задумчивость Дон. – По правилам Федерации я могу раздумывать ещё шесть месяцев и лишь потом дать окончательный ответ - или я возвращаюсь, или нет. Если промолчу - то право вернуться остаётся за мной ещё на целых пять лет, при условии, что я буду ходить в космосе, а не отлёживаться на Земле, или ещё где-нибудь, и не буду замешан в чём-то таком, ну, ты понял, о чём я.

- Надо же, - удивился Боб. – В наше время было жёстче. Только полгода раздумий – затем или вернулся, или нет. Как смягчились условия!

- Потому что наконец в Управлении поняли, что глупо терять космолётчиков на пике их карьеры из-за перестраховки. Прошёл обследование - и в строй. Да, вот ещё что. Каждый пойдёт на своём космолёте.

- И тебе не жаль малышку?

Боб имел в виду его космолёт, и Дон, конечно же, понял это.

- Не жаль, - коротко сказал он и встал.

Кресло-адаптер немедленно откатилось немного назад, Дон небрежно махнул рукой под козырёк и покинул холл.


III.

- Ну и ну, - пожал плечами Боб, и откинувшись на спинку, закрыл глаза и мысленно приказал персу* сместить его воспоминания в сторону от встававшей перед глазами картины гибели Лидии. В конце концов, он приехал сюда отдохнуть, а не мучать себя отвратительным из-за безысходности и бессилия чувством невольной сопричастности к трагедии происходившего на глазах у него и миллиардов других зрителей зрелища. Сколько спекуляций было потом вокруг, сколько скандалов, сколько диспутов и конференций, скольких зрелище смерти Лидии вдохновило на творческие изыскания,  создание компьютерных программ и новые типы роботов и андроидов. Были сняты сериалы, проводились экстремальные игры вживую, сказали своё слова мода, живопись и архитектура. Гибель сестры Дона, что и говорить, дала импульс  многовекторному развитию, причём не только среди землян, но и по всей Федерации.

Кстати, семья Лидии, сказочно разбогатевшая на трагедии, оказалась вполне достойной её памяти и вложила почти все заработанные деньги в исследовательские программы по воздействию на климат и природу Земли.

- Мы вполне обеспечены и не нуждаемся в лишнем богатстве. А вот планета нуждается в нас, - заявила тогда её мать.

Они действительно почти ничего не оставили себе, разве что Дон принял космолёт от Федерации. Он знал, что Лидия одобрила бы его решение. Каждый космолётчик мечтал о таком космолёте, кому как не ей было об этом знать.

Это был очень хороший космолёт, последнего поколения.

Вот бы Бобу такой.
 

  Сигнал, что Дон хочет пообщаться, пришёл вечером. Боб настроился на активацию* и через пару секунд увидел его сидящим на веранде, за которой открывался образ одного из земных водоёмов. Образ был средиземноморским - синяя гладь озера, обрамлённого ухоженным лесом, на переднем плане множество цветов, на крутом скальном берегу – старинная вилла. Сюжеты такого типа были весьма популярны среди определённой части космолётчиков-землян, ещё не отвыкших от воспоминаний о проведённых в начальной школе годах учёбы.

- Привет, - услышал Боб. – Знакомься с вольным астронавтом. Я ушёл в отставку.

- Ты всё-таки сделал это, лунный червь, - испытывая что-то вроде восхищения, качнул головой Боб. – Всё-таки сделал.

- Конечно, сделал. Как и обещал. Нет-нет, ты тут не причём, не воображай. Я обещал себе уйти. На том месте где погибла Лидия, обещал. Сказал себе тогда, что всё, больше не буду работать на Федерацию. Нет, у меня нет к ней претензий. Просто перегорел видимо, да и мечты надо воплощать.

- Ты вообще слышишь себя?  - спросил Боб. 

- В смысле?

– Какие мечты? Стать  контрабандистом? Расскажу-ка я тебе, дружище, немного о своей работе, чтобы ты более чётко понял, о чём мечтаешь. Работа у меня, дружище, нервная и неприятная, и никакой, взорви её, романтики. Липкие сделки, унижение на таможнях, космобои* на хвосте, штрафы, дешёвые забегаловки на таких же дешёвых перевалах. Дерьмовый восстановитель* на космолёте, в  том смысле, что старый уже. Даже нормально не искупаешься, стены не оживают, только звук дают, фиксаторы* тоже вечно заканчиваются, а их не везде приобретёшь, в общем, непросто всё.

Боб перевёл дух. Давно он столько не болтал, факт.

- Куда пойдём и когда? – спросил Дон, будто и не слышал ничего из сказанного.

 Боб коротко вздохнул. Он явно испытывал нечто вроде облегчения. Оказывается, всё же здорово, что ты теперь не один, да Боб? И не делай вид, что тебе всё равно, не обманывай самого себя. Ничего путного из самообмана никогда не выходило, кому как не тебе это знать?

- Ладно, – с напором сказал он и рубанул рукой воздух. – Закрыли тему и больше не возвращаемся к ней. А пойдём мы с тобой на дальний перевал через два ускорителя. Полгода будем болтаться в Пустоте, пока дойдём до первого из них, затем ещё месяц пути до второго и ещё пару месяцев до перевала. И вот там, на перевале, у нас назначена встреча. Имей в виду, этот маршрут – не этот, через ускорители, - а тот, по которому пойдём с перевала, – в моей биографии впервые. И он довольно длинный – два года до следующего ускорителя. Считай, что тебе повезло, парень, к тому же, вполне возможно, что нас ждут приключения. А сейчас позволь мне откланяться. Рядом со мной две прелестные особы, и я не хочу показаться им невежливым.

- Андроиды? – спросил Дон, хотя знал ответ.

Позволить себе связь с живой женщиной контрабандисты обычно не могли, слишком много правил и обязательств поджидало их в этом случае. К  тому же, органика* стоила баснословных денег и была доступна  только на центральных маршрутах. Да и зачем живые женщины бродяге?

- Андроиды конечно, - удивлённо ответил Дону Боб. 

- Покажи.

- Что?

- Покажи их.

- Хочешь присоединиться?

- Нет. Просто хочу поздороваться.

- А, понял. Валяй!

Рядом с Бобом активизировались две хорошенькие женщины. Они смеялись, стреляли глазами и активно махали Дону руками в мелодично звенящих браслетах.

 Улыбнувшись, Дон махнул им в ответ. 

«Скоро и ты будешь также неразборчив. А Боб предпочитает невысоких», -  одновременно мелькнули в его голове две разные мысли.

Следом он вышел на разговор с родителями, и, как обычно, был краток и сдержан в словах и эмоциях. Мать улыбалась, глядела ласково, а отец сказал, что всегда знал, что Дон плохо кончит. Уже с того дня знал, когда он предпочёл остаться одиночкой.

- У вас есть ещё Ситни, - возразил Дон, имея в виду старшего брата. – А у него семья, дети и на подходе ещё двойня. Он не оставит вас одних.

- Лидия тоже хотела детей, - вздохнула мать, – а ты никогда не хотел. Хорошо, Донни. Ты знаешь моё мнение. Не возражай – осадила она собравшегося вмешаться  отца,  – Донни всегда был таким, с детства. Ему никогда и никто не был нужен. Он просто честен с нами. Разве этого мало?

Отец не стал ей возражать. Он отлично знал, в кого пошёл Дон своим упрямством.

- Береги себя и не забывай выходить на связь, - сказал он на прощание.  – Мы всегда будем ждать тебя.

- Да, да, - подхватила мать.  – Мы всегда с тобой, Донни.

- Я знаю, ма.

После разговора с родителями, вспомнив, что лучшим средством для пополнения физических и эмоциональных сил всегда была еда, Дон заказал себе изысканный ужин и хорошее вино. Поужинав, вышел на прогулку в разбитый вокруг сьюта парк, взял из автомата корм и им покормил рыбок, раздал орешков юрким белочкам, потрепал по гибкой шее подбежавшую лань, скормил ей порцию витаминного корма.

«Рай хорош только рукотворный. Как этот, что вокруг меня»,  - подумал он, в очередной раз убеждаясь в том, что в его мировоззрении ничего не изменилось.

Нет, Земля не для него. И все эти трудности естественной жизни на планете, возводимые  в статус культа последователями слияния с природой, тоже не для него. На Земле Дон всегда жил только на верхнем уровне,* а потом и вовсе покинул планету, и с тех пор предпочитал земному искусственный воздух модулей и космолётов. Ему нравилось проходить адаптационные пороги на перевалах и наблюдать за колоритной публикой, собиравшейся там. И даже болтаться месяцами, а то и годами между ускорителями нравилось, и с каждым годом всё больше. Нравились ему и контрабандисты. Они восхищали Дона своей разбитной отвязностью и отчаянным вызовом общепринятым правилам жизни в комфортабельной среде высоких технологий.

А теперь и он станет одним из них.

Дон вернулся в сьют, активировал ненавязчивую музыку и завалился спать.

Душа его была спокойна.

IV.

Они ушли к дальнему перевалу каждый на своём космолёте, и встретились в назначенном месте через месяцы пути. За время перехода постоянно общались друг с другом, Боб рассказывал Дону об особенностях жизни контрабандистов, делился секретами профессии, травил байки, Дон в ответ рассказывал о себе, о Земле, где Боб не был уже больше двадцати лет, о детстве и трудностях учёбы в школе для космолётчиков.

Поход основательно сблизил их. Будто знали друг друга с детства.

  После второго ускорителя на ближнюю орбиту вышли уже быстро, и когда под ними поплыла похожая на корявый обрубок планета-перевал, Боб поздравил Дона с прохождением половины маршрута.

- Полдела считай, сделано, - засмеялся он и отключил связь.

 Спуск был коротким, и, как всегда довольно неприятным. Они прошли адаптер, наконец смогли пожать друг другу руки, и заселились в захудалую гостиницу. Ужинали каждый у себя в номере, затем спустились в бар, заняли столик подальше от суетливой центральной стойки, заказали выпивку и стимуляторы*.  Смеялись и шутили, разглядывали посетителей: - Боб дежурно, Дон с любопытством.

Заказали ещё выпить и когда робот переместил заказ, Дон наконец задал Бобу основной вопрос.

- Куда пойдём, зачем, и как надолго? – спросил он, отставив в сторону стакан с тяжёлым дном.

- Через пару дней здесь появятся  ещё двое, - охотно пустился в разъяснения Боб. -  Мы погрузимся в их космолёт и двинемся по указанному ими маршруту. Деталей пока не знаю, они сказали, что сообщат на месте.

Дон подумал, что он ослышался.

- Так-так, Боб, минуточку. Скажи сейчас, что ты пошутил. Нет, ты точно разыгрываешь меня. Я прав? Разыгрываешь?

- Нет, Донни. Я серьёзен, как та шлюха за стойкой. По её размалёванной физиономии  видно, что работа не клеится. Впрочем, в такой дыре в этом нет ничего удивительного.

- К чёрту шлюху, Боб! Ты предлагаешь мне, во-первых, оставить на перевале мой космолёт, во-вторых,  погрузиться в чужой космолёт с неизвестными мне космолётчиками, в-третьих, оказывается, ты даже не знаешь цели маршрута?

- Стоп, - прервал его Боб.  – Во-первых, за космолётом проследят здесь, так что, можешь расслабиться, во-вторых, у меня был этот план задолго до твоего появления и я не вижу смысла его менять только потому, что кто-то привык всё контролировать, в-третьих, дай мне договорить, в-четвёртых, ты всегда сможешь отказаться.

Он замолчал и выжидающе, но без вызова уставился на Дона.

- Валяй, - сдался Дон. – И начнём с третьего пункта, с твоего позволения. Я дам тебе договорить.

- Дело серьёзное, на самом деле, - сказал Боб. – Мы пойдём с гуано* и на их корабле.

- Гуано? Мы пойдём с гуано? Так, не нервничай, Дон. Не нервничай. Задаю свой следующий вопрос, Боб. С каких это пор гуано заделались контрабандистами?
 
Дон был раздражён и раздражение увеличивалось с каждой последующей секундой в геометрической прогрессии. Надо же! Припереться на край освоенных Федерацией территорий, чтобы оставить в сомнительном космопорте свою главную драгоценность  - космолёт, и идти неизвестно куда в компании с гуано. Нет, космические черти явно решили посмеяться над ним.

- Эти гуано не контрабандисты, - сказал Боб. – Они учёные. Но их путь лежит туда, где можно добыть кое-что весьма прибыльное, поэтому я и заинтересовался. Остальное нас не касается. Наше дело – взять то, на чём можно заработать. Что желательно для контрабандиста? А? Правильно. Хорошо заработать. Так вот, в данном случае получается даже слишком хорошо. Такой шанс выпадает раз в жизни, это я тебе, как контрабандист говорю. Что касается их интереса – я про энксийцев сейчас – да, кстати, не называй их больше гуано, ладно? В походе неприемлемо неуважение и это я тебе тоже говорю, как контрабандист. На чём это я остановился? Ах да, так вот, энксийцам надо проверить кое-что, что установлено на их космолёте. И на себе проверить и на землянах. А дома проверять очень долго – согласований слишком много. Вот они и бросились искать обходные пути. Вышли на меня. Заявили, что у меня репутация самого надёжного из контрабандистов, и что, если я откажусь, они не будут обращаться к другим и опыта проводить тоже не будут. А если соглашусь – на обратном пути зайдём на некий, известный только им сырьевик и я смогу забрать там всё, что угодно, ибо там этого, “всего чего угодно”, вроде бы, чуть ли не навалом.

- То есть, ты согласился стать кем-то типа подопытного андроида и меня в это втянул? Да, кстати, они что, не могли взять андроидов?

- Донни, пойми, им не нужны андроиды. Им нужны живые и смертные, - то есть, они сами, и мы, земляне. Только мы и они царствуем в Федерации, остальные не в счёт, сам понимаешь. Им и меня одного вполне хватало, а ты просто так подвернулся. Сам  же захотел идти, так что, претензии не принимаются. Кроме того, энксийцы уверены в успехе, а они просто так обещаний не дают. Ты их знаешь не хуже меня - если сказали, что уверены – значит, так оно и есть. И ещё.

Боб придвинулся поближе к столу и в решительном жесте выставил перед Доном указательный палец.

- Контрабандист, к твоему сведению, не в игровые стрелялки* в космосе играет. Контрабандист – это рисковая профессия. Не рискуешь – не добудешь. Но ты можешь остаться конечно и лететь обратно на своём драгоценном космолёте. Скажешь федералам, что погорячился с решением, они поймут, тем более, что ты одиночка, а с одиночек и спрос невелик, сам понимаешь.

- Я пойду с вами,  - коротко сказал Дон.

- Вот и отлично, - улыбнулся Боб и перешёл на другую тему.

V.

Ночь была ужасной. Дон не сомкнул глаз и даже не попытался помочь себе с помощью таблетки,  хотя перс* настойчиво рекомендовал поступить именно так.

Кровать-адаптер в номере была явно устаревшей, что как раз было объяснимо, так как на перевале мало кто останавливался. Слишком далеко, даже по меркам проходов через ускорители находилась каменистая ледяная планета, слишком мало было торговых и промышленных путей в обозримом, точнее, необозримом  пространстве вокруг неё, слишком неуютными установленные на дне древнего кратера модули. Смысл перевала был лишь в факте его существования, так как по правилам Федерации перевалы были обязательны в зоне зарегистрированных ускорителей независимо от их востребованности и приносимой пользы.  Соответственно, чем меньше пользы было от перевала, тем хуже были условия на нём.

Всего здесь было слишком, только в обратную сторону, со знаком минус. Еда в гостинице была отвратительной и явно искусственного происхождения, вода отдавала привкусом очистительных таблеток, выпивка и кофе оставляли желать лучшего.

Но причина плохого настроения Дона была не в неудобствах почти не востребованного даже контрабандистами перевала.
 
Причина была в гуано.

Он пойдёт по поворотному в его жизни маршруту в компании с теми, чей соотечественник был с Лидией в последние минуты её жизни.

Она называла его Кти. Ужасное прозвище. Как же Дон ненавидел его. Этот тип стоял и смотрел, как чудовище пожирает его любимую женщину. Да, она не позволила ему помогать ей, и в трансляциях это чётко зафиксировано. Была груба с ним, не подпустила к себе. И он вёл себя в соответствии с инструкциями. Но, чёрт, как он мог вот так спокойно стоять и смотреть, как она погибает? 

И как он живёт после этого? 

И зачем ему такая жизнь?

Чёрт бы его побрал!

За окнами гостиницы висел унылый искусственный пейзаж, имитировавший в обычной  для подобных мест и банальной до пошлости трактовке, то ли оазис в пустыне, то ли ещё что-то, с дежурными пальмами и неестественно пышными водами ручья. Далеко справа светились огни космопорта, по левую руку лепились одна за другой невразумительные с архитектурной точки зрения постройки, подле последней из них выстроились в ряд мобили и флаеры на титановом ходу – главный перевалочный транспорт Федерации. Судя по ним, в постройках обитали служащие модуля.

Дон не завидовал им. Что это за жизнь – на краю Федерации, в глубинах Великой Пустоты. Чтобы добраться сюда, нужно потратить полгода пути, даже при наличии двух ускорителей. Сколько сотен тысяч миллионов лет отделяли этот перевал от проторенных дорог  – невозможно было представить даже ему, привыкшему высчитывать длину маршрутов пропорционально времени, заложенному в очередной ускоритель.

«Это их выбор», - сказал бы отец о работниках перевала и был бы прав.

Дон ходил из угла в угол по тесному пространству номера, пока не надоело, затем вышел в такой же тесный коридор. Из номера напротив доносились громкие ритмичные стоны – скорее всего одинокая шлюха-андроид из бара всё-таки нашла работу. Дон прошёл по коридору до эскалатора, мысленным распоряжением ускорил его ход, и через несколько секунд оказался в холле. Его целью был бар, светившийся сиреневым цветом букв на противоположной стороне.

Только Дон направился туда, как увидел, что в холл зашли трое. В одном он узнал Боба, двое других были на голову выше  него и их внешность не оставляла сомнений в происхождении.

Энксийцы.
 
Дон замер, и крадучись отошёл к давно не чищенному растению, украшавшему стойку с роботом-портье. «На дальних перевалах явно экономят на андроидах», – некстати подумал он о роботе, не забывая при этом внимательно разглядывать двух рослых энксийцев в рабочих  комбинезонах космолётчиков. Те вели себя уверенно, но без присущей их соотечественникам заносчивой наглости и Дон подумал, что они точно не космолётчики, а скорее всего учёные и есть.

"И на том спасибо", - иронично пробормотал он.
 
Энксийцы вполголоса переговаривались с Бобом, поглядывая на него с высоты своего роста, и Дон вспомнил, что сказала ему как-то сестра, когда он спросил её, что она нашла в том ужасном типе, имея в виду её возлюбленного.

- Понимаешь, Додо, они тотальны, - сказала тогда она.

- Не понял?

- Они тотальны во всём. Как ходят, как стоят, как кивают своими лысыми головами, как поводят плечами. И меня это заводит невероятно. Ещё они очень умны и никогда не подведут. Никогда.

И помолчав, добавила тихо.

- А как они любят…

Она потому и подпустила к себе того гуано. Из-за его гибкой, излучающей силу, «тотальности». Ни его лишённое красок лицо, с глазами навыкате и вечно плотно сжатым ртом, ни гладкий, почти змеиный череп не остановили её.

- Он воплощает в себе всё, что я хотела бы видеть в мужчине, - смеялась она в ответ на его недоумённые вопросы.

- Но он же тупой, Ли, - взывал к её здравому смыслу Дон. – Они все тупые. У них нет юмора, нет духа авантюризма. Они умны, кто же спорит. Но при этом непроходимо тупы. И поражены комплексом неполноценности по отношению к нам.

-  А он есть, этот авантюризм? - спрашивала в ответ она. –  Нет уже авантюризма, давно нет. Даже контрабандисты продумывают каждый шаг, планируют будущее, отдыхают на Неженке и заводят семьи. Нет, авантюризм остался в прошлом. Или будет в будущем. Не в нашем будущем. В их. Я энксийцев имею в виду.

- Ты это серьёзно, Ли? Ты всерьёз думаешь, что они изменятся?

- Я в этом убеждена, Додо.

"Хватит воспоминаний, Дон",  - осадил он себя и решительно направился в сторону беседовавшей троицы. Энксийцы заметили его одновременно с Бобом, но мелькнувшее было на их лицах вопросительное выражение тут же сменилось подобием вежливости.

Дон совсем некстати вспомнил документальный фильм, который они изучали в школе космолётчиков. О том, как энксийцы остановили шествие землян по Федерации предупреждающими ударами, и что из этого вышло.

- Либо ведёте честную игру, либо война, - заявили они тогда взбешённым землянам на спешно собравшемся Совете Федерации.

«Война» на языке энксийцев означала уничтожение планеты Земля. Не самой планеты, конечно, а населявшей её цивилизации, со всеми её потугами на освоение Солнечной системы, космическими станциями и мучительными попытками хотя бы отдалённо приблизиться к уровню самой оснащённой и развитой технически цивилизации освоенного Космоса.

Конечно, земляне тоже были самыми-самыми в Федерации. Но в принципиально иных областях. Их уровень проявлялся там, где можно было обойтись без основных энксийских достижений - собственно ускорителей, гравитационных адаптеров и способа менять структуры тел и объектов на уровне атомов, без которого были бы немыслимыми перелёты между ускорителями и благодаря которым космолётчики сходили с трапов своих космолётов в полном физиологическом и психическом здравии.

"Свежие, как огурцы", - как характеризовал их отец.

Зато земляне были первыми в целом ряде не менее важных для гармоничного развития обеих цивилизаций направлений. В архитектуре, медицине, генетике, организации досуга, разнообразии образования, умении сохранять и приумножать природные богатства, рисовании, способности сочинять музыку и снимать кино. В косметологии, и по части занятий сексом, в конце концов.

А ещё земляне задолго до эпохи Большого Освоения научились ценить природу, в отличие от энксийцев, в силу узконаправленного прагматизма просто отказавшихся от сохранения своей, и без того крайне скудной.

Да, две цивилизации хоть и были антагонистами, но явно не могли друг без друга. И землянам пришлось идти на попятный. И принимать условия энксийцев.

Чёрт, сосредоточься, Дон!

- Знакомься, Дон. Это Старший, а это Младший. Парни, это Дон. Парни понимают, что  их имена невозможно запомнить, поэтому не будут возражать против прозвищ. Да, парни? Тем более, что звучит неплохо, по-моему.

- После гуано нам никакие прозвища не страшны, - сказал Старший. – Но мы назовём свои полные имена и Дон сделает то же самое. Таков порядок.

- Порядок… порядок… - усмехнулся Боб.  – Валяйте, раз уж приспичило.

Они назвали имена и дали о себе короткую справку. Почти ровесники, вместе делают очень важное дело по разработке одной идеи. Собственно, потому они здесь. Идею подсказали наблюдения за муравьями с вашей планеты. Да-да, именно с Земли. А что разве где-нибудь ещё есть муравьи? Дело в том, что Младший  - любитель изучать вашу природу. Он-то и подал  идею.  Один из нас старше другого на два года. Да, это я. Младший и ростом поменьше. Нет, это не связано с возрастом.  Вы пошутили? Ах, да. Земляне любят шутить. Я забыл.

 Дон тоже назвал своё полное имя. Да, он космолётчик-одиночка, теперь уже бывший. Нет, не надо ему пока что докладывать о цели поездки. Это успеется, да и он всецело доверяет своему партнёру - Дон кивнул в сторону Боба. У вообще, у него своя цель и она просто совпала по времени с вашей. Рад знакомству.
 
Они расположились в баре, взяли выпивку, положили под язык стимуляторы, стали  болтать и смеяться. Разговор перескакивал с темы на тему, Боб травил байки из своей многоопытной жизни, Старший кивал сильной головой, параллельно о чём-то постоянно думая, явно о чём-то очень важном для него. Возможно о том самом деле, из-за которого его, учёного-космогониста по профессии, и занесло на ледяные поляны галактической окраины. Младший был более многословен и любой разговор сворачивал на тему женщин, причём было заметно, что говорить ему хотелось конкретно о земных женщинах, но как это сделать, чтобы не оскорбить чувств землян, он не знал, от этого и выворачивался, сыпал неожиданными для энксийца цветистыми сравнениями и даже прочитал стихотворение, в котором Дон с изумлением распознал попытку перевести на чуждый метафоричности энксийцев язык одно из стихотворений о любви, входившее в программу гуманитарного курса в школе подготовки космолётчиков-землян.

Дон и сам его учил наизусть когда-то.

- Ты брат Лидии? – вдруг спросил Старший.

 За столом повисла мёртвая тишина.

- Да, - коротко ответил Дон.

- Я узнал тебя.

- Лидия у нас вроде божества. Ей можно сказать, поклоняются, - встрял Младший. – Девочек называют её именем.  Оно слишком короткое для нас и его берут, как второе. Конкурсы проводят на знание фотографии – она же была отличным фотографом, – посвящают ей исследования, называют в её честь вновь открытые планеты.

 Дон был потрясён. Энксийцы, один из которых делил с Лидией ложе, затем стоя рядом ничего не сделал, чтобы её спасти, а сейчас изощряется в изобретении саркастических речёвок на радиоволнах для космолётчиков, да, да, те самые энксийцы-гуано, отнявшие у Дона лучшее, что было в его жизни – его сестру, оказывается, чуть ли не поклоняются ей.

Он замолчал и больше не произнёс ни слова, а когда они все встали из-за стола и поднявшись на второй этаж гостиницы, стали желать друг другу провести в спокойствии остаток ночи, еле кивнул им. И долго лежал потом без сна, уставившись в видневшийся в верхнем углу пыльного окна кусок искусственного ночного неба.

Они любят тебя, Лидия. Восхищаются тобой. Ты для них идеал женщины. И это в цивилизации, активно борющейся с влиянием землян, считающей его тлетворным и губительным.

Правы те, кто считает гуано  лучшим умом в Федерации, а землян заносчивыми карликами с патологической тягой к эстетике. Так оно и есть, и сегодня Дон вслед за Лидией примкнул к уже довольно многочисленному отряду их поклонников. 

Или почти примкнул.

Давай спать, Дон. Завтра  - нет, уже сегодня, много дел.

Много… Дел…


VI.

- … Вы были унылыми, скучными занудами. Веками были унылыми, скучными занудами. Уничтожили природу на своей унылой скучной планете, просто потому уничтожили, что не видели смысла в её существовании. Веками не умели любить - ни друг друга, ни ваших детёнышей. Веками ставили в основу существования ваше знаменитое, в кавычках разумеется, «рацио», ваш знаменитый прагматизм. Вы могли только проектировать и анализировать, считать и выстраивать хитроумные мыслительные конструкции, в которых не было ни грамма живой силы, зато было до фига технической безупречности. А каков итог? Каков итог?

Пьяный в стельку Бунин, буравя указательным пальцем воздух перед физиономией Старшего, уже третий час доказывал обоим энксийцам преимущества земной цивилизации.

К этому времени пьян был не только Бунин, пьяны были и остальные.

 Пьянка стала неотъемлемой частью двухлетнего похода к ускорителю, поскольку делать на идеально спроектированном энксийском космолёте больше решительно было нечего. Дни и ночи, точнее, то время, которое они обозначили, как время суток, на космолёте шли одной сплошной полосой и были однообразны до умопомрачения. Утром зарядка и гигиена, завтрак, либо общий - либо индивидуальный, по желанию,* затем каждый уходил к себе и занимался делом. Или делал вид, что занимается. Во время дневного отдыха смотрели визуалку, иногда смотрели её вместе, в кают-компании, кто-то, точнее Дон, мог и вовсе не выйти из своей каюты до вечера.
 
Экраны внешнего обзора, за которыми царила бездна Великой Пустоты, были закрыты визуалами земных природных красот. В помещениях космолёта звучал шум моря, слышались крики чаек, пение птиц, и шелест листьев в свежем весеннем лесу. В каюте Младшего беспрерывно пели и плясали земные красотки, Боб по привычке активировал эротику, Старший изучал лекции по истории Федерации.

Лишь у Дона визуал был отключён напрочь. На столике в его каюте стояли шахматы и чашка с кофе, и лежала груда переформатированных в натуральную величину  журналов по географии планет Федерации, по мере изучения отправлявшихся в утилизатор, а еще бормотало радио, способное проецироваться на трансляцию даже после переходов через ускорители: - ещё одно гениальное изобретение энксийцев. У Дона оно было настроено исключительно на новостную волну.

Когда он уставал от журналов и шахмат, то просто лежал со скрещёнными за головой руками, уставившись в потолок.

К ужину собирались вместе в кают-компании и начинали гудеть.

- Мы не могли предвидеть появления столь противоречивой алогичной цивилизации. По нашим расчётам ничего подобного в космосе по определению быть не могло. Мы оказались не готовы к тому, что нас ожидало. Вы чуть было не разрушили нас изнутри. Перечислю по пунктам.

 Старший начинал загибать длинные ловкие пальцы.

- Пункт первый. Вы показали нам, что мыслящее существо может быть одновременно и лживым, и правдивым, и подлым, и жертвенным, и жестоким, и милосердным. Как такое возможно? Это неправильно с точки зрения эволюции, непродуктивно, и главное – отнимает уйму времени. Пункт второй. Вы обрушили на нас чувственность, взорвали нас бомбами эмоций, погрузили в цветовой и музыкальный хаос, научили интригам…

- И сексу.., - с явным удовольствием ввернул Младший.

- И сексу, как способу высвобождения психо-эмоциональных подтекстов, - продолжил Старший. – Подтекстов, явно ошибочно заложенных природой, поскольку любое чувственное бессознательное отвлекает от главной цели – развиваться во имя прогресса. Секс, освобождающий эмоциональные подтексты, препятствует достижению идеального состояния, уводит прочь от главной цели – достижения гармонии тела и мозга. Но мы боремся с вашим влиянием и вашими ценностями.

 - И как? Получается?

Старший медленно – а когда энксийцы пьянели, они становились замедленными, словно персонажи из визуальных развлекалок  - повернул голову в сторону Дона.

- Не очень,  - сказал он так, будто подобный ответ был само собой разумеющимся, и всего лишь надо было его озвучить в рамках некоего ритуального действа, происходившего за столом.

- Вот и я так думаю,  - глядя энксийцу в глаза, сказал Дон. 

- Выпьем за любовь, – воскликнул Бунин. – Даже унылые гуано не смогли перед ней устоять.

 - Ты задолбал меня этим «гуано» - неожиданно рассвирепел Младший, и не дожидаясь реакции, двинул Бунину в лицо кулаком.

На бунинской скуле кроваво разъехалась в  стороны кожа, и он, крякнув от удивления, тут же бросился на Младшего с кулаками. Бобу было обидно. Он-то как раз старался не обзывать энксийцев без особой надобности.

Дон и Старший охотно присоединились к дерущимся, и некоторое время в кают-компании звучали звуки ударов, выкрики, хрипы и рёв.
 
Выдохшись, долго лежали на полу, затем активировали андроидов, один принялся за очистку воздуха и поверхностей, другой оказал медицинскую помощь изрядно помятым в драке Дону и Бунину, вправил вывихнутую челюсть Младшему и раздал всем стимуляторы.

Разговор продолжили на следующий день.

- Но мы же прекрасны. Вы обожаете нас. Восхищаетесь нами. Вы стали более нежными с детьми, стали заводить домашних питомцев, генетический материал для производства которых  - заметь -  поставили вам мы, равно как и идеи: – вы же их
почти не генерируете, вы их лишь воплощаете.

- Этого мало, Боб?

Но Бунин не слушал.

… - вы покупаете наши шмотки, участвуете в конкурсах, проводимых Федерацией, приобретаете виртуальные участки на земле, более того – а-ха-ха – спекулируете ими. И вам это нравится! Нравится! Вы балдеете от нас, от нашей лучшей в Космосе планеты, от наших женщин, а многие и от мужчин, и я сейчас не имею в виду ваших женщин, точнее не только их.

- Мы не поощряем подобное, - сухо заметил Старший.

- Не поощряете, да. Как и многое другое. Например, тягу к роскоши, что не мешает вам в ней купаться. Я много лет назад – лет тридцать тому наверное, совсем молод был ещё, прошёл один маршрут на вашем космолёте. Случайно так сложились обстоятельства, да и не в тему сейчас распространяться о том давнем случае. И помню, мне было уныло на нём так, что я пил беспробудно. Тоска. Серый, графит, чёрный, вновь серый – и так на всём космолёте, во всех рубках, в кают-компании, да везде. Ни одной волнистой линии, никаких изгибов, ничего. Всё как в параллелепипеде.

- В треугольнике, – поправил Младший, имея в виду классическую форму энксийских космолётов.

- Какая разница, - отмахнулся Бунин.  – Всё одно – такое однообразие, что хоть вой. Снаружи вечная ночь,  внутри  вечная тоска. Короче, впечатления были отвратительные и я зарёкся тогда, как сейчас помню, больше без крайней нужды в энксийские космолёты не соваться. А сейчас смотрю – многое  изменилось.

Бунин обвёл рукой пространство вокруг себя.

- Цвет! – воскликнул он.  – Здесь появился цвет. Зелёный, синий, даже оранжевый. И одежды у вас яркие, и обувь,  даже ваши скафандры и комбинезоны – и те расписаны, как ёлочные игрушки.

- Это отражатели. Они всегда были цветными – коротко сказал Старший.

- Оставь. Вы полюбили цвет, вы полюбили чувства, вы перестали их бояться.

- Мы не боялись, - возразил Старший. – Мы считали их лишними.

- А теперь не считаете?

- Теперь не считаем.

- Вот и я говорю – теперь не считаете, - кивнул коротко стриженой головой Бунин.

- Мы созрели, как сказали бы земляне, да?

- Точно. Созрели.


VII.

Дни и ночи сменяли друг друга, секс с персональной подругой-андроидом или в виртуале наскучил даже Бунину, шахматы сменились нардами - в роли партнёра выступал бортовой андроид–ловкач и Дон проигрывал ему сокрушительно раз за разом, энксийцы корпели над своими изысканиями – до чего скучные ребята, вечерами собирались в кают-компании, пили, накачивались стимуляторами, с утра насыщали мышцы кислородом в восстановителе - строго по-очереди, кто раньше встал – тот и первый, смотрели развлекательные шоу, кино и сериалы, вновь пили…

Дон заговорил с энксийцами о конечной цели только через полгода.

 - Я тут хотел спросить,  - устроившись поудобней в кресле-адаптере во время очередных вечерних посиделок, сказал он. -  Когда уважаемые энксийские друзья соизволят рассказать о цели похода?  Когда пройдём ускоритель, или до этого? Или вообще не расскажут?

- До ускорителя. За два дня, - сказал Старший.

- И на том спасибо…

- Послушай Дон, - вмешался в диалог Младший. – Скажи мне,  ты сам не кажешься себе легкомысленным?  Просто поверил Бунину на слово, просто молча сел в наш космолёт, молча ждёшь, когда мы расскажем о цели. Даже спросил только сегодня.

- Они оба отказались спрашивать ещё на перевале, - напомнил Старший.

- Нет, не кажусь, - кивнув Старшему в знак согласия с его напоминанием, ответил Дон. -  Идти с Буниным и вами в поход было единственным способом избавиться от депрессии после гибели… Лидии. Я был привязан к ней с детства и не вижу смысла это скрывать.

- Что за глупость. Депрессия снимается одной таблеткой.

- Да ну. Неужели? Ладно, не смотри на меня так. Я просто не захотел лечиться. И мне понравилась неизвестность. Возможно, впереди меня ждёт смерть. Самая настоящая, физическая. Возможно, она даже будет мучительной. Возможно, вы монстры, зацикленные на своих экспериментах и готовые использовать меня в качестве подопытного экземпляра. Возможно всё. Так вот. Мне на это наплевать, более того, меня это устраивает.

- Так-так, Донни, приостановись на поворотах, - остановил его Бунин. -  Кажется, ты сбрасываешь со счетов меня, точнее мою роль во всё этом маскараде. А ведь я никогда не стал бы тебя подставлять. Парни обещали, что участвовать в эксперименте будут все – в том числе и они, и что всё пройдёт нормально, а уже потом мы с тобой займёмся своими непосредственными делами. И что дела эти намечаются более чем успешные. Мы земляне, конечно беспечные ребята, но энксийцы никогда не давали повода не доверять им. Я бы не предложил тебе идти со мной в поход, будь на их месте любой другой субъект, включая наших с тобой сопланетников. К тому же они обещали, что всё будет тип-топ. Эй, парни? Вы же обещали мне, что всё будет тип-топ? Что уставились? Эй! Что уставились, я вас спрашиваю?

- Мы не знаем, будет ли тип-топ, Боб.

- Что? Что ты сказал?

- Он сказал, что не знает…

- Подожди, Младший. Я задал вопрос твоему боевому товарищу – ты же его боевой  товарищ,  я ничего не перепутал?

- Не перепутал. И я не знаю, чем закончится наш эксперимент.

Бунин и Дон молча уставились на энксийцев. Те, в свою очередь, смотрели на них.

Первым заговорил Старший.

- Там, за ускорителем, наш ждёт взорвавшаяся только что сверхновая,* - сказал он.

- В смысле? – спросил Дон.

- В смысле, космолёт везёт наше изобретение – микроплёнку. Она должна будет сдержать и радиацию и световое излучение. У плёнки конечно другое название, но все научные термины содержатся в нашем отчёте и вы можете ознакомиться с ним в любой момент.

- То есть, вы изобрели говорящую микроплёнку, которая должна будет нас спасти?

- Говорящая? Нет, не говорящая, ты не понял.

- Всё он понял. Он просто иронизирует, - сказал Боб.

- А-а, иронизирует…

-  Эй!  Что за фигня? Вы же давно изобрели защиту от радиации. Если бы не ваше изобретение - в Космосе точно никого из нас бы не было,  - сказал Дон.

- Ты не понял,  - пустился в объяснения Старший. -  В космосе конечно мощная, моментами очень мощная радиация. И конечно, без сверхплотных радиоактивных поглотителей мы остались бы пленниками своих солнечных систем, точнее, ближайших к нашим планетам объектов. Невозможно ходить на далёкие расстояния без защиты. Нереально. Но дело всё в том, что никакая защита не в состоянии справиться с тем, что ждёт нас. Здесь нужны принципиально новые технологии. И мы их изобрели, и они сработают сразу, как мы пройдём ускоритель.

Старший указал  в сторону головной рубки-обзора так, будто ускоритель уже находился там, за пределами пирамидального энксийского космолёта.

- И что нас там ждёт? 

- Настоящий ураган.

- Да что ты! А мы и не знали! Ты сейчас издеваешься, или так шутишь? Впрочем, мне всё равно. Я это уже говорил, - усмехнулся Дон.
 
- Нам с Младшим поэтому запретили проводить эксперимент, - не реагируя на слова Дона, продолжил Старший. -  Сказали, что мы должны ограничиться теорией и эмпирической частью, исполненной исключительно в лабораторных условиях. Тоже неплохо, ведь испытательный полигон Центра – размером с небольшую планету и там есть «где разгуляться», как сказали бы вы, любители красочных эпитетов. Но нас это не устраивало, сами понимаете. Нам нужен был эмпирический опыт прямого назначения на реальной модели, а не приближенной, пусть даже через совершенный и максимально масштабный  визуал. Поэтому мы здесь. И нас уже конечно ищут. Мы же просто исчезли вместе с космолётом. Фактически мы его угнали. Дошли до одного перевала, будто по делу, тихо пересели на стоявший на стоянке космолёт. У нас такое впервые. Чтобы  угнать чей-то космолёт вот так, без согласования, да ещё для того, чтобы провести запрещённый опыт…

- Не чей-то космолёт, а моего дяди, - вмешался Младший.  – Я взял у него код доступа и мы ушли на космолёте на встречу с вами – и всё.

- А как ты добыл код? Подверг дядю пыткам?- иронично скривился Дон. – Код просто так не передают, это даже я знаю.

- Даже ты? – удивился Младший, но тут же понял, что землянин вновь разговаривает с ним в любимой «иносказательной манере», как немного неуклюже окрестили энксийцы способность землян к иронии и сарказму. – Да нет.  Просто дядя тоже участник. Он учёный, и он вместе с нами с самого начала. Он же и надоумил нас идти по маршруту с землянами.  А сам сейчас наверняка делает вид перед Центром, что сам передал код, потому что хотел… хотел… Нет, я не знаю, как он выкрутится, но знаю наверняка, что ему поможет придумать легенду его приятель.

- И кто у нас "приятель?" - буркнул всё более мрачневший Бунин.

-  Он землянин. Для нас подобные трюки неприемлемы в принципе, а землянин поможет выкрутиться. Он тоже учёный. Они с дядей давно уже сотрудничают, и, можно сказать, что дружат.

- И что теперь вам будет? -продолжил допытываться Бунин.

- Я не понял вопроса.

- Накажут за ложь и ослушание?  Я хотел сказать, накажут горсть пепла, которая от всех нас останется?

- От нас ничего не останется, если расчёты неверны, так что ты напрасно это сказал.

- Да понял я! Ладно, если накажут, то как? Отстранят от работы? Посадят в тюрьму? Да, у вас же нет тюрем…

Младший скривил рот в некое подобие улыбки.

- Если эксперимент пройдёт удачно, - сказал он, – нам всё сойдёт с рук. Если нет – какая разница, обманули мы кого-то, или нет? Мы потому и ушли сюда, так далеко, как только возможно. Сверхновых в Космосе полным-полно, и есть и поближе. Но нам было необходимо спрятаться.

-  И разумеется, обещанного сырьевика тоже нет и вы всё придумали.

- Выходит, что да. Не смотри так. Ты должен понять. Если всё получится - мы найдём для тебя сырьевик. Обещаю.
 
 - Кстати, о землянах, - одновременно заговорили Дон и Бунин, взглянули друг на друга, засмеялись, и Дон кивком позволил ему продолжать.

– Кстати о землянах,-  повторил с выразительным вздохом Бунин, предварительно не забыв отхлебнуть обжигающую жидкость, отливавшую коричневым золотом  в прозрачном стакане с двойным дном.  - Зачем мы вам?  Вы что, сами не могли пойти? Зачем эти сложности? Сделали обманное предложение, заманили меня в ловушку, а я, сам того не подозревая, заманил Дона. Зачем? Потому что Старый так решил?

- Кто такой Старый?

- Как, кто? Твой дядя. Не буду же я его дядей называть. И потом, так удобно. Старый, Старший и Младший. Согласен?

- Мы должны вместе пройти эксперимент, - кивнув, разъяснил Младший. -  И энксийцы, и земляне. Нам надо знать, как отреагируют наши организмы на радиацию сверхновой по совокупности наших психофизических возможностей, водного баланса и химического состава крови.

  - А почему из всех землян выбрали именно меня?  - выразительно гримасничая, спросил Боб. -  Нас сто миллиардов по всей Федерации, неужели больше никого не нашлось?

- Не сто, а девяносто семь миллиардов, сто тридцать четыре миллиона,  тринадцать. Было тринадцать, когда мы ушли  с перевала, - уточнил Старший.  – Теперь уже больше, конечно.

- Умница, - качнул головой Боб под одобряющую ухмылку Дона.  – Чтобы мы делали без  тяги энксийцев к точности, ума не приложу. И тем не менее, почему я? А вместе со мной, как видите, и Дон? А может он не захотел бы?

- Захотел бы, - сказал Дон, но Боб отмахнулся от него.

- Я сейчас не об этом, так что ты не мешай, Донни. Пусть объяснят, какого чёрта они выбрали именно меня?

- Ты надёжный, а значит, предсказуемый, - сказал Старший. -  И ты очень опытный космолётчик. Нет сегодня космолётчика лучше тебя в Федерации. К тому же, ты контрабандист. Если погибнешь – спроса не будет. Так сказал друг его дяди, то есть, друг Старого.

- Как его зовут, этого ловкача, чтоб его лунные черви сожрали!

- Я не могу сказать. Если понадобится – ты узнаешь всё от него самого.

- Смотри, Донни.  Только что мне указали моё место во Вселенной. «Не суй нос не в своё дело», - сказали мне. Это раз. И «Если я сдохну – всем будет наплевать», -  это два. Вот она, участь контрабандиста, сынок. Ставь на место свою съехавшую голову и возвращайся в Федерацию, пока не поздно, а то и тебе рано или поздно скажут то же самое.

- Я этого и хочу, - ответил Дон.

- Чтобы тебе сказали то же самое?

– Нет. Сдохнуть.

 В кают-компании вновь воцарилось неловкое молчание.

Желание свести счёты с жизнью, равно как и все остальные формы депрессий, считалось в давно преодолевшей внутренние распри Федерации чем-то вроде неизлечимой и даже постыдной болезни, давно побеждённой всеобъемлющими достижениями в области психиатрии, медицины и ряда других сопутствующих наук. Заявление Дона, если оно конечно не было просто желанием эпатировать, а оно им и не было, прозвучало шокирующе, примерно как выстрел в упор, что тоже считалось дикостью. Выстрелы в упор в живую плоть применялись в Федерации лишь в отношении мятежных дикарей с системы 10QCS и то, в самых крайних случаях, поэтому ошарашенные заявлением Дона собеседники поначалу просто, что называется, проглотили языки.

Через пару минут тягостного молчания энксийцы предпочли сделать вид, что озвученное Доном желание их не касается, а Бунин лишь осуждающе качнул головой.

- Ты того, парень… - выдавил он из себя, когда обрёл способность реагировать. – Ты не глупи, не глупи.

- Расскажите же наконец, что нас ждёт, - сменил тему Дон.

VIII.

  Энксийцы не стали отвечать, а предложили ещё выпить. Было заметно, что они не то, чтобы нервничают, – несмотря на довольно задиристый нрав, энксийцы с незапамятных времён отключили в себе эту опцию, поскольку  считали её нерациональной, - но явно не знают, как вплотную подойти к щекотливой теме прогнозов.

Бунин и Дон отнеслись с пониманием к их трудностям и перевели беседу на другие темы. Надо дать парням время. Пусть соберутся.

Они выпили, закусили немного, и Бунин в очередной раз произнёс ставший уже традиционным спич по поводу гениального изобретения энксийцев в части создания любой еды. В основе изобретения лежала, конечно же идея, которую попробовали внедрить уже давным-давно земляне, а энксийцы, что уже стало традицией, довели её до совершенства. Система производства еды и питья от энксийцев была идеальной, поскольку генерировалась мгновенно, была дешёвой и предельно качественной и по составу, и на вкус, к тому же, вкус можно было менять в зависимости от пристрастий конкретного едока. В итоге, одно и тоже блюдо за одним и тем же столом могло довольно сильно отличаться от аналогичного, но заказанного соседом.

Боб не преминул отметить, что никогда ранее не подозревал, что «гуано» - эй, чур не обижаться, - могут быть очень неплохими ребятами, а не только наглыми и надменными задирами с перевалов. И что он и в глубине души никогда не уставал восхищаться их, что и говорить, выдающимися… нет, гениальными способностями, а  генерация пищи, даже в ряду гениальных достижений стала самым сильным достижением - после ускорителей конечно, так как окончательно решила продовольственный вопрос. Нет, он конечно же не забыл о том, что на Земле давно научились взращивать еду, не прибегая к истощению природных ресурсов, но никогда не устанет повторять, что именно энксийцы  сделали её вкус восхитительным, эргономичность высокой, а калорийность, наоборот, низкой.

- Ух ты! Какой я оказывается разговорчивый!- добавил он.

- Когда выпьешь лишку, - ввернул Дон.

- И какие мы после этого гуано? – почти одновременно с ним спросил Старший.

- А нечего приставать к нам по поводу и без повода с требованиями объяснений, - развёл руками Бунин. – Тогда и обзывать перестанем.

- Давно по физиономиям не получали, видать, - ввернул Младший под одобрительный кивок Старшего. - Или нет, не так. Как вы говорите в подобных случаях? Давно не получали по морде! Вот!

- Да пошёл ты, - лениво процедил Бунин. – Вы без нас просто кучка зануд. Да вы и не можете без нас. Ни секунды.

- Ни секунды можем, - серьёзно ответил Старший. – А вот в принципе - нет, конечно.

- Вот и чудненько.

- Но мы не гуано.

- Ага…

- Парни, мы с Бобом вообще-то готовы вас выслушать. Начнём? – напомнил об основной теме разговора Дон.

- Да парни, давайте, объясняйте, - сказал Бунин.  – Дону не терпится узнать.

- А тебе что, нет? – спросил Дон.

- Не очень, если честно. Что-то мне внезапно стало подсказывать, что я не сильно обрадуюсь, - буркнул Бунин.

Старший и Младший переглянулись.

- То есть, ты готов встретить неизвестность сознательно? – спросил Старший. – Вслед за Доном? Это у вас что, заразное?

- А всё равно уже ничего не изменить. Воздействовать на ход событий я мог только на перевале. Я прав?

- Воздействовать? В каком смысле?

- В том смысле, правильные мои, что на  перевале я мог отказаться от похода. А с момента, когда сел в космолёт – нет. Так я прав?

- Да. В этом смысле, конечно прав. Но мы всё равно собирались рассказать всё – и о сверхновой, и почему мы идём к ней. С того момента как раз и собирались, как сели в космолёт. Но вы не спрашивали и мы решили не торопить события.

- Скажите, какие деликатные…

- Деликатные?

- Не тяните время, парни, - не выдержал Дон.  – Говорите уже!

- Мы пройдём ускоритель, - сказал Старший после небольшой паузы. -  Сделаем небольшой разворот – он займёт буквально тридцать дней - и вернёмся обратно.

- И всё?

- Да. И всё.

- Если я правильно понял, - взял инициативу в руки Дон,  – мы вынырнем у сверхновой, получим несовместимую с жизнью дозу облучения и нырнём обратно уже в качестве полутрупов. А ровно к возвращению на перевал станем уже полными трупами, поскольку даже на вашей  планете, насколько я знаю, не изобрели пока что средств от излучения такой мощности. Не считая вашей экспериментальной плёночки.

- Да, плёночки, - охотно подхватил Бунин.

- Нет, ты понял неправильно, - сказал Младший.

- Ты понял неправильно, - повторил Старший. – Плёнка нас защитит. А вот насколько именно, и как перенесёт эксперимент каждый из нас – и выяснится сразу по выходу из ускорителя.

Дон захохотал первым. Следом к нему раскатисто присоединился Бунин.

- Мы не смешили вас.

- Нет? Не смешили? А что вы делали? Рассказывали страшные истории про скитальцев*?

- Какие истории? Вы же только что слушали, что мы говорим. Разве мы рассказывали истории?

- О, Великая Пустота, - картинно поднял обе руки вверх Бунин. – О, безграничный, великий Космос, о вязкая, прихотливо извивающаяся, как узор на ориентальных вышивках Вселенная!  Как ты терпишь этих тупиц? Мы иносказательно выразились, понятно?  И-но-ска-за-тель-но! Вбейте это в свои лысые головы, чёрт бы вас побрал! 

- Сам ты тупица! – надменно сказал Старший. – Иносказательно сейчас разговаривать совсем не к месту. У нас идёт обсуждение, мы пытаемся объяснить, но вы оба – двое сумасшедших бродяг, – только и знаете, что развлекаетесь иносказательностями.

- Иносказаниями, - машинально поправил Дон.

- Одно и то же. И язык этот ваш заковыристый, двусмысленный, и ваше мышление, и вы сами уже достали так, что невозможно больше.

- Ах, значит слово «достали» ты всё-таки применил, несмотря на его заковыристость и нашу с Бобом двусмысленность? - иронично усмехаясь, констатировал Дон.

- А какие ещё слова применять, если мы говорим на вашем языке. Это вы, тупицы, даже с помощью переключателя* так и не сумели освоить наш безупречный, очищенный от гадких примесей язык. Вы, а не мы!

Он аккуратно отодвинул плошку со стимуляторами, стоявшую перед ним и поднялся с кресла-адаптера, явно собираясь покинуть кают-компанию.

Следом поднялся и Младший.

- Парни,- примирительно произнёс Бунин. - Давайте не будем ссориться. Мы готовы  выслушать объяснение, но и вы нас поймите. Не каждому было бы легко на нашем месте. Может мы инстинктивно тянем время?

- Это не повод говорить иносказательно, - сказал Старший, но вернулся на своё место.

Следом послушно присел Младший.

- Защита от радиации, применяемая во всей Федерации, очень несовершенна,- пустился в объяснения Старший.  - Нет, она конечно лучше, чем то, что было до неё у нас, и, тем более, у вас. И сделана из более лёгких материалов, чем раньше, не считая экранов обзора, конечно. Экраны, как были массивными, так ими и остались.

- Мы в курсе, парни.

- А как иначе защитить прозрачную поверхность, если не утяжелить её многослойностью? - не реагируя на реплику Дона, продолжил Старший. -  Тем не менее, после каждого похода и космолётчикам и пассажирам приходится проходить реабилитационные сеансы. А детёныши до сих пор лишены возможности покидать пределы планетных орбит до достижения совершеннолетнего возраста, ведь их организмы слишком слабы, чтобы устоять перед излучением. Мы втроём – я, он – Старший указал на Младшего - и его дядя… Старый, изобрели новый защитный материал. Он ничего не весит. То есть совсем ничего. Зато устойчив, как самая массивная броня. Устойчивость его универсальна, она проявляется на любых поверхностях, а значит, и на экранах обзора. Что это, спросите вы? И мы ответим - просто атомы.

- Атомы?
- Атомы?

Боб и Дон задали вопрос одновременно.
 
- Мы запрограммировали атомы на два этапа, - продолжал Старший. -  Первый этап: уже запрограмированные атомы ждут внутри объекта, в данном случае, это капсула. Она крохотная, величиной с горошину. Внутри капсулы атомы ждут, пока не поступит сигнал к исполнению второго этапа. Вот мы и привезли капсулу с собой, чтобы  вскрыть её здесь в назначенное время и предоставить атомам возможность осуществить второй этап.

- То есть, мы увидим уже скоро, как работает программа?

- Работает она или нет, станет видно только после того, как атомы покинут капсулу. Суть эксперимента в том, что запрограмированные атомы, покинув капсулу, подадут... нечто вроде условного сигнала остальным атомам, в данном случае, это космолёт со всем его содержимым, включая нас. Запрограмированные атомы программируют остальных на уплотнение и защиту не только снаружи, но и внутри объекта. Внутренняя защита не принципиальна при наличии внешней, как понимаете, и носит скорее страховочный характер.

- Если я правильно понял,  - спросил Дон, - вся защитная программа основана на эффекте противодействия. Чем сильней излучение, тем плотней защитная группировка?

- Да, землянин. Ты понял правильно.

- И подсказали вам решение наши земные муравьи?

- Не нам, а ему, – Старший указал на довольного донельзя Младшего. - Есть, правда, одно «но». Защита срабатывает только между ускорителями, то есть, на одном отрезке пути. Она сработает в любом случае, даже если ускорители находятся далеко друг от друга и путь между ними занимает, к  примеру пять лет. Но стоит пройти через следующий ускоритель – программа отключается. Так показывали расчёты и все опыты в лабораторных условиях подтверждали их правоту. В будущем наверняка получится создать защиту многоразового использования. Но это в будущем.

- И что вы будете делать сейчас?  - спросил Бунин.

- Сейчас план такой.  Мы активируем плёнку…

- Как активируете? Споёте ей песню? – не удержался Бунин.

- Нет.. – удивлённо ответил Старший. – Я же говорил – атомы сгруппированы и ждут вскрытия капсулы. Они так запрограммированы. Капсула вскрывается через штрих-код простым нажатием пальца.

- И всё?

- Да. Нажимаешь на штрих-код и всё. Можешь отложить капсулу в сторону, можешь повесить её себе на шею в виде сувенира, можешь выбросить. Войны защиты будут уже на воле и готовы набирать рекрутов. Мы были так счастливы, когда закончили работу, даже не стали ждать утра. Помнишь?

 Старший обернулся к согласно кивнувшему Младшему.

– Сразу же доложили в Центр об успехе и попросили разрешить провести опыт на себе и на землянах. И были очень удивлены, когда не получили разрешения, - продолжил Младший.

- Да, - подтвердил Старший. – Руководители Центра отказали нам, обосновав отказ тем, что защита может не сработать в условиях воздействия излучения таких масштабов. И ещё, что в этом случае им вовсе не хочется иметь неприятности с Землёй. Тогда мы  предложили провести эксперимент без землян, только на себе, но и тут получили отказ.

- Почему? – спросил Дон.

- Нам сказали, что материал требует доработки – и точка.

- И тогда вы решили действовать самостоятельно, - резюмировал Бунин.

 - Да. Но не сразу. Мы долго размышляли, советовались со Старшим, вновь размышляли, и наконец решились. Очень скоро, в течение ближайших ста лет, нас ожидает как минимум два взрыва сверхновых в районах оживлённых переходов. Мы должны быть готовы к ним.

- Да, я слышал об этом, - кивнул Бунин.

- А сто лет могут схлопнуться в сто дней, - продолжил Дон, имея в виду непредсказуемую природу поведения взорвавшихся звёзд.

- Вот именно. Нет времени ждать.

- А бюрократы из вашего Центра об этом не знают? – опять не удержался от иронии Бунин.

- Знают конечно, - сказал Старший.  – Но есть регламент при проведении подобных экспериментов. Ничего на свете не может заставить их нарушить его.

- Даже взрыв сверхновой? – засмеялся Дон.

- Да. Даже он.

- Бюрократия бессмертна, - сказал  Бунин и в кают-компании вновь повисла тишина, нарушенная вскоре Доном.

- А давайте устроим вечеринку, – вдруг предложил он. – Каждый подготовит программу: танец, песню, или декламацию, потом будет гудёж, ну, и поразвратничаем немного, кто как захочет. Наденем карнавальные костюмы, можно даже украсить ёлку. Как вам идея? Всё равно это будет лучше, чем начистить вам морды за то, что вы нагло обманули нас.

- Морды начистить, как ты сказал, не получится. Мы вас победим. И ты же хотел, чтобы тебя обманули.

- Давай, ты не будешь моим психологом, ладно? Вы нас обманули, и это факт. Так, будем делать вечеринку?

Энксийцы и Бунин кивнули одновременно.


IX.

Вечеринка получилась смешной и трогательной. К концу все перепились, падали под стол, пытались водить хоровод, настраивали андроидов на разные глупости, хохотали, глядя на них и на себя, и разошлись почти к утру, точнее, к тому времени, которое считалось на борту утренним.

К ускорителю подошли аккурат через двое суток после вечеринки.

- Два дня анабиоза… - обречённо развёл руками Бунин. – Ненавижу проходить ускорители. Никогда не знаешь, что тебя ждёт.

- Не думай об этом, - сказал Старший.

- А я и не думаю.

- Как только возвращаемся в активное состояние  - собираемся в рубке обзора, - распорядился Старший, имея в виду навершие космолёта, представлявшее собой экран, схожий своей идеальной полукруглой формой с каплей воды. – Будем наблюдать. Световые фильтры активируются в автоматическом режиме, но всё равно надеваем  защитную форму и защитные шлемы и уходим в анабиоз в них.

- Хватит нас учить, - проворчал Бунин. – Не маленькие.

- Это не учёба. Это инструкция, - заметил Старший.

Бунин  хотел было съязвить, но ему стало лень. Всё равно не поймёт, чурбан глазастый.

В анабиоз уходили спокойно.

Бунин и Дон отлично представляли, что их ожидает после прохода через ускоритель.  Сверхновая в реальности имела весьма отдалённое отношение к пылающим во весь горизонт огненным изображениям, коими изобиловали визуалы в холлах дорогущих отелей и прочих зон отдыха на туристических маршрутах. Будь сверхновая в такой доступности, чтобы занять весь горизонт – от наблюдателей не осталось бы даже горстки пепла. То же касалось и изображений действующих вулканов, точнее - их настоящих аналогов на экзопланетах и живых спутниках исследованной части Галактической Ойкумены, как когда-то назвал подконтрольные Федерации территории один учёный с Земли  и название неожиданно прижилось и стало популярным. Все эти излучающие смертоносную активность миры демонстрировали в визуалах свои красоты для привлечения внимания туристов, а не потому, что в реальности было возможно наблюдать их со столь близких расстояний. В реальности, несмотря на выдающиеся достижения обеих цивилизаций в освоении Великой Пустоты, дела по-прежнему обстояли кардинально противоположным образом, поэтому доступность сверхновой для исследования с помощью органических субъектов или высококачественных андроидов, была, мягко говоря, сильно ограничена. Подобраться к грандиозному ядерному пожару могла только сверхпрочная автоматика – настоящее чудо инженерного гения энксийцев. А вот люди и андроиды нет.

Дон и Бунин конечно же знали, что их ждёт за ускорителем. Шар размером с тарелку. Не более. Но даже такое расстояние было критическим для наблюдения и уже ничего нельзя было изменить. И оба понимали это.

По давней традиции все попрощались друг с другом и пожелали удачного выхода из анабиоза. Когда шли к своим капсулам, Бунин шепнул Дону.

- Не понравилось мне, как гуано посмотрели друг на друга. Чует моё сердце, нас не ждёт ничего хорошего.

- Я заметил,- кивнул Дон.  – Мы можем что-то изменить?

- Нет.

- Удачи, Боб.

- Мы с тобой идиоты, да, Донни?

- Нет. Обыкновенные нормальные земляне.

- Нет, нормальный здесь только ты. Потому что не скрываешь своих намерений. «Хочу сдохнуть» - это твои слова. А вот я точно не желал бы пока умирать. Ну, да ладно.  Удачного выхода.

- Удачного выхода, Боб.

X.

Бунин оказался прав в своих подозрениях. Энксийцам и вправду было, что скрывать, хотя поначалу они собирались выложить всё как на духу, ещё на перевале. Но когда земляне не задали ни единого вопроса и для них оказалось достаточным довольно туманное обещание, данное Бунину по поводу ценного груза, якобы ожидающего его на неизвестной никому экзопланете за неизвестным никому ускорителем, – они   решились на шаг, настолько нехарактерный для их цивилизации, что скажи они сразу Бунину, что собираются скрыть от него  правду – он бы ни за что не поверил.

- Вы научились лгать? Ничего себе. Вот это прогресс! - воскликнул бы он.

Правда состояла в том, что за сразу за ускорителем экспедицию ожидало критическое расстояние от сверхновой. Настолько критическое, насколько позволял порог, за которым их ожидала мгновенная гибель. То есть, исходя из расчётов, теоретически они имели шанс обратиться в пепел не сразу и даже успеть вернуться обратно через время, обязательное для захода в ускоритель, но практически шанс остаться в живых был равен нулю.

В их случае сверхновая не будет выглядеть, как шар размером с тарелку. Как раз наоборот. В их случае она займёт всё обозримое пространство и будет смотреться так же, как в визуалах фешенебельных отелей. Да вот только жар от неё будет настоящим, радиация бешеной, световое излучение предельным, а их жизнь оборвётся. И оборвётся мучительно, если что-то пойдёт не так.

Нет, Старший и Младший конечно же не были самоубийцами. Они просто уповали на своё изобретение, и лишь абсолютная, пусть и теоретическая, если не считать лабораторных экспериментов уверенность в положительном исходе опыта, заставила их согласиться на уговоры приятеля дяди Младшего, того самого учёного с Земли. Уговоры начались после того, как приятель узнал об идее Младшего, пришедшей ему в голову во время просмотра очередного материала о природе Земли, давно и бесповоротно признанной в Федерации беспрецедентно уникальным явлением из-за климата и природы. Младший как раз изучал жизнь муравьёв, как вдруг застыл и сидел так, превратившись в статую, минут пять, если не больше. Очнувшись от оцепенения, он закрыл трансляцию и вызвал Старшего на разговор, в котором сообщил, что знает, в какую именно структуру надо собрать атомы, чтобы они превратились в непробиваемую броню.

Они сели втроём в лаборатории – Старший, Младший и Старый, слывший лучшим умом в Центре уже не менее двух энксийских десятилетий, и Младший изложил  свою теорию.

 - Мы внедрим в каждый атом нужную программу. Часть атомов будут рабочими, другая часть – добытчиками, третья – войнами. Их королевой станет космолёт, а его содержимое – и органическое и неорганическое – потомством. Мы запрограммируем атомы на создание структуры аналогичной муравьиной и поместим их в капсулу, чтобы выпустить в нужное время. Главное – заставить их ждать.

- Твоя идея верна, – сказал Старший. 

- Она безупречна,  - поправил его Старый. -  Надо лишь отработать детали. Нам нужно запрограммировать атомы не на одну, а на несколько последовательных задач. Задача первая - создание начальной иерархии, вторая – ожидание сигнала, третья – вербовка рабочих и войнов. Работаем!

Серия экспериментов, начавшаяся после довольно длительного для энксийцев вычислительного процесса, измотала даже их, генетически приспособленных для серьёзных перегрузок, хотя каждый новый эксперимент был шагом вперёд и неуклонно приближал их к конечной цели. И когда капсула впервые задержала внутри себя весь опытный материал, который затем послушно переместился на заданную площадь и занялся «вербовкой», вместо удовлетворения и энтузиазма они почувствовали лишь огромную усталость.

Пришлось делать перерыв.

Энксийцы закрыли лабораторию, отправились по одиночке в небольшое путешествие, вернувшись, занимались другими делами, и только после этого собрались вместе и повторили эксперимент. Его исход оказался таким же удачным, как и прежний. Они повторили эксперимент ещё в общей сложности раз двадцать, меняли исходные данные и начальные параметры, комбинировали варианты, а затем сделали заявку в Центр в полной уверенности, что им дадут добро.      

И теперь двое из них здесь, в бездне Великой Пустоты, за самым дальним из известных ускорителей, а их фактически угнанный космолёт вот-вот вынырнет прямиком в объятья  грандиозного пожара.

Если бы энксийцы умели нервничать -  они бы нервничали. Но они ограничились лишь перекрёстным взглядом, который и уловили земляне.

Дон и Бунин уже легли, но не успели нажать на пульт герметизации, когда из своей капсулы их окликнул Младший.

- Ты что-то забыл? – крикнул Бунин, приподняв крышку продолговатого стеклянного ящика.

- Ничему не удивляйтесь, - сказал Младший.

-  Обещаем не удивляться, да, Дон? – ответил Бунин, поправил защитный шлем, лёг поудобней и нажал на пульт.  – Умирать будем с песнями.

- Ты думаешь, что  успеешь спеть? - иронично спросил Дон, и тоже закрыл крышку, не дожидаясь ответной реплики Бунина.
 
 Следом  закрылись и остальные.

XI.

Оранжево-коричневое, нет, всё же больше оранжевое, иногда синие языки вылетают из бушующего чрева, чтобы тут же слизнуть самих себя, и буйство даже не огненное, огонь – слишком слабое определение, нет, это материя, очень плотная, расползающаяся от чудовищного давления изнутри бесконечно длинными полостями-пропастями, извивающаяся и пульсирующая под дробный ритм подчинённого сверхъестественной логике танца.

А ещё нигде нет Великой Пустоты. Съеденная бушующей материей, она уже давно трансформировалась в ликующий пожар, завернулась в саван грядущей гибели, украсила себя световой короной рвущегося из недр излучения, нестерпимого, звенящего мириадами невидимых колоколов, пьянящего красотой неминуемо ожидаемой смерти.

- Это что? – закричал Бунин. – Это… это…

- Сверхновая! – не глядя на него констатировал Старший.

- Тогда почему мы живы? На таком расстоянии? Из-за этого?

Первым протянул вперёд светящиеся руки Дон, и его жест в точности повторили сначала Бунин, затем Младший, явно просто любовавшийся зрелищем в отличие от ошарашенных землян.

Светились не только они. Ровным неоновым светом светилось всё вокруг них.

- Словно глубинные организмы из нашего океана, да, Дон? – захлёбываясь от восторга кричал Бунин.

Светились обшивка и прозрачное навершие-капля, крохотным синим светляком сиял дрон, снимавший космолёт со стороны, светились все предметы внутри рубки, андроиды, роботы, пол и потолок, раздвижные двери, и узкая, вытянутая по загнутому периметру панель управления.

Живые, переполненные эмоциями, будто по договорённости разом сдёрнувшие с себя защитные шлемы, да и зачем они, когда глаза защищал неоновый свет, они стояли в ряд, и смотрели, смотрели…   

- Свет излучают атомы-войны, - разъяснил Старший, хотя в этом не было необходимости, земляне и без него уже всё поняли. - Они будут защищать космолёт по заданной программе всё время нашего пребывания. То есть, ровно тридцать дней. До захода в ускоритель.

- А если они отключатся раньше? – спросил Дон.

- Тогда мы сгорим, что, непонятно? – немного покровительственно, почти задираясь, ответил Младший.

- Они не отключатся, – с недоумением взглянув на Младшего, сказал Старший.

- А если бунт? – подал голос Бунин.

- Что?

- Если они взбунтуются, - разъяснил Дон. – Отключатся из-за нежелания выполнять программу, к примеру.

- Где ты видел бунт муравьёв против своей королевы? – спросил Старший.

- А, то есть, космолёт – это королева?

- Для них – да.

- Круто, парни.

- Мы знаем.

 В обзорной рубке оставались всё время до обратного захода в ускоритель. Ели и пили прямо там, спали урывками скорчившись на полу, и то - когда уже не могли не спать. Торопясь, бегали справлять естественную нужду, не мылись, не посещали восстановитель, не приводили себя в порядок, да как же можно тратить время на всю эту мишуру, когда снаружи такое. Нет, надо бежать в рубку, скорей, скорей, и смотреть, и любоваться, и разговаривать друг с другом, не поворачивая головы. 

Мы с тобой, мы в тебе, мы твои дети, мы часть тебя. Мы бы ушли в тебя окончательно, если бы не разум – наш вечный сторож.

Когда наступил момент расставания, Дон и Бунин плакали, и им было наплевать, что по поводу их слабости скажут энксийцы. Сами энксийцы плакать не умели, но на их напряжённых из-за постоянной активной работы мозга лицах застыло крайне редкое для них выражение полного спокойствия, резкие носогубные складки и нахмуренные лбы разгладились, обычно плотно закрытые рты были приоткрыты, в больших глазах восторженно сияли оранжевые отсветы великого зарева.

Это был их личный апофеоз, и они наслаждались им сполна.

XII.

Когда пришло время, они попрощались со сверхновой, как прощаются со своим детищем, отпуская его в свободное плавание,– с осознанием исполненного долга и острым желанием свидеться вновь. Нехотя легли в свои капсулы, ускоритель проглотил погасший космолёт и наматывая в петлю сотни миллионов парсеков, отправил его в вечный мрак Великой Пустоты, в двухлетний переход к перевалу, где восхищённые получаемой с борта сразу же после выхода из петли информацией, их уже ожидали все:  и федералы в пафосных роскошных формах, и переливающиеся всеми цветами комбинезонов энксийцы, и почти небрежные в одежде, как всегда невыносимо стильные земляне, и, конечно, исполненный гордости за себя и своих подопечных  Старый – зачинщик всей этой, что и говорить, несусветнейшей авантюры.

- Мы назвали её Лидия,– объявили энксийцы сразу по прибытии. – Вы все можете посетить её. Она прекрасна.

- Да, она прекрасна, - шепнул молчавшему Дону Бунин. – Выйдет отличный туристический маршрут, ты не находишь?

- Федералы уже точат зубы, - усмехнулся Дон. – А название мне нравится. Сам не ожидал. Ну что, пойдём отсюда?

- Нет, нет, - вмешался в их диалог невысокий плотный землянин, явно учёный по виду. – У нас куча вопросов, и вы должны ответить на каждый из них.

- А, это ты, - ткнул в сторону землянина пальцем Бунин. - Значит так. Мы ничего не должны. Во всяком случае, я. Донни – другое дело. Он пока что формально числится во флоте. А я свободен. Так что, в другой раз, ладно?

- Не хочешь нам помогать? Даже ради Земли? – спросил невысокий, глядя прямо в глаза Бунину.

- Поехали Боб, - сказал Дон. – Не упрямься. Нам есть, что рассказать.

- О Лидии? – улыбнувшись, спросил Бунин.

- Да, Боб.  О ней.

- Поехали, Донни. Поехали. Да и Землю навещу. Мою любимую планету, мою маленькую богиню.

- Сочиняй рассказы, Боб. У тебя получится.

- Всё может быть, Донни. Всё может быть.


                Fine.




Примечания.

“  На том перевале, в том грёбаном баре – история, происшедшая с Буниным и Доном на одном из перевалов (см. рассказ “Драка).

Слова, отмеченные в тексте звёздочкой:

Адаптер (Адаптационный порог)  - изобретение, позволяющее переключать тело на привычный уровень гравитации для каждого индивида, независимо от места его происхождения.
Адаптер (сленг) – предметы быта (напр. кресла, кровати, диваны и пр.) принимающие форму индивида с целью обеспечения максимального комфорта.
Ускоритель – вычисленная с помощью математических  расчётов пространственно-временная петля, без которой немыслимы межзвёздные перемещения.
Перевал – первая же планета вблизи любого ускорителя с твёрдым грунтом, на которой размещены модули с космопортами и гостиницами.   
Бегунок – отщепенец-космолётчик, нарушивший основные правила Федерации и преследуемый по закону.
Мыслишка (сленг). Мыслитель – мысленно активируемая с помощью вживлённых чипов программа действий. Например, ускорить движение эскалатора, или задать интенсивность волн в бассейне.
Имитатор – любая заданная для активного отдыха программа действий. Например, имитация восхождения на гору со снегом, ветром и ледяными поверхностями, или бурное море для экстремального плавания, и так далее. 
Одиночка – космолётчик-федерал, выполняющий работу не в команде, а в индивидуальном режиме.
Перс (сленг) – персональный чип-подсказчик, активируемый через мыслитель.
Активация – переданный с помощью мыслителя  импульс, стимулирующий появление голографического изображения собеседника, или собеседников.
Космобой - полицейский космолёт.
Восстановитель – установленная на всех космолётах камера, активирующая процессы восстановления внешних и внутренних органов и мышечной ткани, подверженных неизбежной деградации даже в условиях искусственной гравитации.
Фиксатор – сменяемый чип, выдающий по запросу физическое и психическое состояние организма.
Органика (сленг) – любое, выросшее естественным путём живое существо Галактической Ойкумены.
Верхний уровень – пояс высотных сооружений, в которые перенесена жизнь землян с целью избавить природу от нагрузок, обеспечиваемых цивилизацией.
Гуано – презрительное прозвище, данное землянами энксийцам за их въедливый характер и врождённую дотошность.
Сырьевик (сленг) – любая планета, на которой Федерация добывает полезные ископаемые.
Стрелялка (сленг) – учебная программа для космолётчиков, проходимая в открытом космосе с целью обучения навыкам защиты и ведения боя с помощью оружия.
Стимулятор – облатка под язык, в состав которой входят лёгкие стимуляторы настроения, не вызывающие ни привыкания, ни зависимости.
Еда по желанию - изобретение энксийцев, основанное на методе программирования атомов.
Скитальцы (фолькл.) – персонажи космических «страшилок», которыми пичкают друг друга космолётчики во время длительных переходов.
Переключатель – чип, позволяющий понимать инопланетный язык и в некоторых случаях (при предварительной подготовке) говорить на нём..