Аппендикс

Аппендикс.


Рассказ








  Она всегда выходила в обеденный перерыв, быстро перекусив, в скверик, расположенный в минуте ходьбы от офиса, и садилась на лавочку, вторую от края. Почему-то всегда в это время она была свободной. Она делала это каждый день, несмотря на время года. 

  Зимой  длинная дубленка защищала ее от холодной поверхности лавочки,  летом  в это время обязательно была тень от дерева, которое нависало над лавочкой, почти превращая её в беседку. Если осенью шел дождь, она просто прохаживалась по скверику под  черным зонтиком с желтыми листьями на нем.
  Зонтик вписывался в  цвет осени, а черный плащ с желтой отделкой, проходящей тонкой полоской по рукавам, воротнику и карманам удачно сочетался с зонтом. Она всегда хорошо продумывала свой наряд. Её радовало, если она достигала гармонии в одежде. Это была профессиональная радость; она работала дизайнером и создавала  новую одежду. 

  Изредка кто-то из подруг сопровождал её, думая провести время в компании. Но она  предпочитала молчать, деликатно давая понять, что хочется тишины. Очень быстро желающие  посидеть с ней на лавочке поняли её и не докучали своим присутствием.
  Её работы всегда были лучшими, она была не без таланта и занималась своим делом с упоением. Тот самый случай, когда работа в радость и за эту радость еще платили деньги.

  Она жила одна, родители жили в другом городе, у них была другая жизнь и младшая сестренка, которая родилась , когда ее уже перестали ждать, занимала  все их свободное время. Она не обижалась на них и очень любила свою маленькую сестренку. Виделись они нечасто, но это никого не напрягало, потому что в скайпе можно было увидеть друг друга при первом желании.

  Квартира досталась ей после смерти единственной тетки, у которой не было детей.  Тетка умерла от перитонита, врачи не распознали вовремя аппендицит. Как всегда, виновных не нашлось, а тетки не стало.

  Парня у неё не было. Какой-то образ был в её голове и она подсознательно искала его глазами, как будто бы он обязательно должен был появиться, но все никак не шёл. 
  У неё была хрупкая , фарфоровая внешность. Мягкие, изящные черты лица, большие голубые глаза, розовые губы и аккуратный греческий носик. Волосы  от природы были соломенного цвета, золотистые на солнце и тяжелые.  Они упруго висели свободно, разделенные на прямой пробор. Иногда она  закручивала их в жгут и прихватывала вверху какой-нибудь прищепкой, тогда  она напоминала фарфоровую статуэтку, стоящую в ее квартире на пианино. Ресницы при том были темного цвета, как и брови, и трудно было убедить кого-нибудь, что она их не накрасила. Природа  одарила её  необычайно красивой внешностью  и сложением.
  Кроме этого, она  писала стихи  таинственно- фантастического содержания, прилично играла на фортепиано, окончив музыкальную школу, и самостоятельно обучилась игре на семиструнной гитаре.
  Cвои  добродетели она не афишировала, будучи скромной от природы и  неплохо воспитанной.

  Она любила этот скверик, он располагал к мечтательности. Стояло лето и плотная тень старых деревьев  надежно оберегала от солнца.  Люди постоянно проходили через сквер, но лавочки стояли так удачно, что к ним  подходил только тот, кто решил немного посидеть  в тени. Остальные  спешили немного поодаль, изредка  кидая взгляды на сидящих. На проходящих можно было смотреть без опасения быть неправильно понятым; мало ли кого  можно ожидать на лавочке в сени деревьев.  Она делала это незаметно, все-таки неудобно было просто так разглядывать прохожих, ей нравилось  это занятие. Люди спешили куда-то, каждый  со своими  проблемами или заботами. Она отмечала машинально, как одеты люди. Когда  что-то в облике прохожего ей нравилось, она получала удовольствие, как от  хорошей фотографии, где фотографу удалось найти изюминку.
  Её аккуратная фигурка, сидящая  с ровной спиной, обращали иногда внимание прохожих. Возможно, кто-то видел в ней модель, а, может, просто стройную девушку очень привлекательной наружности. 

 Листва старого дерева шуршала от дуновения ветерка, путающегося  в густой кроне.  Это был приятный звук природы. Она начала прислушиваться к нему, теперь к шороху листьев  присоединился птичий гомон.
-  Как много птиц, - подумала она и, облокотившись на спинку скамейки, подняла голову вверх, в надежде заметить хоть одну. Но, странное дело: щебет слышался отчетливо,  а никакая пичужка не попала в поле  зрения.
  Вдруг  дерево как будто вздрогнуло и тотчас  от него отделилась целая стайка воробьев, нарушающая ранее  тишину, со свистом рассекая крыльями воздух, они перелетели куда-то вглубь деревьев, но гомон не исчез, правда, он стал потише.      

  Она  беспричинно улыбнулась,  природа жила по своим законам, никто никогда не разгадает языка птиц, как бы хорошо не  копировал их голоса..
  Она вспомнила одного знакомого, который рассказывал о том, что когда ему приходится  рубить дерево, он жил в сельской местности, на своем участке,  то он  всегда просит у дерева прощения, а потом обязательно садит пару деревьев взамен срубленного, в другом месте. Он  принимает природу за живой организм и  знает, что нельзя обижать живое безнаказанно. Наверное, она тоже так поступала бы.
  Мысли в её голове были беспорядочными, она могла отвлекаться, восстанавливая работоспособность, тем самым настраивая себя на послеобеденную работу с ясной головой.

  Она взглянула на дисплей телефона.  Пора было идти на работу. Она поднялась с лавочки.
  Резкая боль в низу живота заставила её  прикусить губу, сдерживая крик, и быстро присесть обратно, непроизвольно  прижав обе руки к животу. Боль не прекращалась. Она испугалась, бросив быстрый взгляд вокруг, не видел ли кто… . Она немного посидела в такой позе. Ей показалось, что боль начала отступать, но стоило ей сделать вновь попытку подняться, она поняла, что не сможет сделать этого сама. Боль тотчас вернулась и, кажется , в большей степени. Она растерялась; подобные ситуации не встречались в её жизни и не был  придуман алгоритм дальнейшего поведения в создавшейся ситуации.

  Кто-то мягко положил руку на её плечо. Она  повернула голову. На нее в упор смотрели большие карие глаза под густыми бровями. Веки слегка нависали над глазами, особенно, над левым. Это  приковало её взгляд, она даже не сразу обратила  внимание на все остальное. Потом у  него зашевелились губы, она поняла, что он что-то говорит, но звук  не доходил до нее, вернее, доходил, но она не могла разобрать ни единого слова, переключив теперь внимание на его губы , твердый подбородок и ровный нос.

-  Вам плохо, девушка?- молодой мужчина  внимательно  всматривался в её лицо, пытаясь  по ему известным признакам определить, что с нею случилось. Взгляд его  задержался на её руках, - болит, как?   Я  хирург, - пояснил он ей.

-  Да, очень, - выдохнула она, её голос предательски задрожал.

-  Сидите, - он присел рядом , чтобы не  привлекать внимания и , достав из кармана мобильный, уже набирал какой-то номер, - Уматов, - сказал он в трубку , - пришлите скорую ….., - он назвал место, где они находились и  улыбнулся  ей, - меня Георгием зовут… .

-  Эвелина, - ответила она, немного покривившись от боли, - очень приятно, - вежливо добавила она.

-  А уж как мне приятно, - пошутил он, а, может, и не пошутил, во всяком случае, Георгий улыбался.

-  Что у меня?-  Эвелина  никогда не болела серьезно и поэтому  была напугана.

-  Похоже на аппендикс, но это предположительно, точно скажу после осмотра,-
Георгий смотрел на Эвелину и сердце его ликовало. Вроде , и не из робкого десятка, но вот уже длительное время он ходит через скверик и всегда видит эту девушку, которая очень пунктуально  встает с лавочки и идет куда-то, вероятно, на работу, и не решается к ней подойти. Очень уж неприступно она выглядит. А он ощущал волнение каждый раз, когда решал про себя  подойти к ней. И тогда он шел следом до конца сквера, а дальше их пути расходились  в разные стороны: он  шел через дорогу  в свою  больницу, а она продолжала движение и  поворачивала за здание направо. Теперь судьба свела их и он  не считал, что – это случайность.

  Эвелину трясло. Она ничего не могла с собой поделать, понимая почему-то , что это не от боли. Сердце готово было выскочить из груди, с нею творилось что-то непонятное.  «Скажу после осмотра», - всплыла его фраза.

-  Вы  осматривать будете? – вопрос вырвался сам собой, - нет!

-  Почему? – удивился Георгий и посмотрел на Эвелину внимательно. От его взгляда не могла укрыться  её дрожь. Он привычно положил ладонь на её лоб, температуры не было. Но она дрожала, больше того, она  отводила свой взгляд от  его глаз.

  Эвелине было стыдно до слез, но она ничего не могла с собой поделать.

  Спасительный вой  сирены кареты скорой помощи  разрядил обстановку.
  Вероятно, водитель знал Георгия в лицо, догадалась она, потому что машина  деловито подкатила к самой лавочке и  выскочивший медбрат в белом халате помог Георгию взять  Эвелину под руки с двух сторон и осторожно подсадить в машину.  Уже внутри, медбрат категорически  приказал Эвелине лечь на топчанчик вдоль стены.
 
  Дальше все произошло, как в замедленной киносъемке.

  Осмотр, диагноз, который подтвердился,  операция, её провел Георгий.  Оперировал под  общим наркозом, поэтому Эвелина ничего не помнила, когда очнулась в реанимации через пару часов  после операции. Медсестра, дежурившая тут же, подошла и смочила губы Эвелины мокрой салфеткой, покачав отрицательно головой на её «пить».

-  Кто оперировал?- тихо спросила Эвелина, хотя знала ответ на свой вопрос.

-  Георгий Иванович, - с гордостью произнесла медсестра, - говорят, он вас и привез? – подозрительно спросила она.

  Эвелина прикрыла глаза. Не хотелось обсуждать этот вопрос ни с кем. Но лицо Георгия всплыло перед глазами и она не сдержала улыбки. Медсестра пожала плечами и вернулась на свое место за столиком.  «Странно  отходят от наркоза, - эта вот улыбаться начала»,- подумала она.

  Голос Георгия  Эвелина слышала уже сквозь сон, в который она погружалась независимо от своей воли.

-  Как она? – спросил Георгий, наверное, медсестру.
-  Проснулась  и опять уснула, да еще улыбается, -  медсестра передала ему свои наблюдения.

-  Ну, значит, порядок.

  Эвелина почувствовала на своем лбу чью– то  руку. «Георгий», - угадала она и слабо улыбнулась, похищенная  сном .

  На другой день Эвелину перевели в  палату  на четыре человека.
 
  Георгий заходил очень часто, следя за  процессом выздоровления. Оказалось, он был заведующим отделением хирургии и всеобщим любимцем. 
  Эвелина  волновалась, когда он заходил и избегала смотреть в его карие глаза, которые так заворожили ее при встрече. Она чувствовала, что в душе поднимается  что-то, что заставляет сердце трепетать  при одном только воспоминании о нем.  А она думала о нем постоянно и это было очень приятно. Теперь она  уже мечтала о конкретном человеке, а не о мифическом  образе, который неясно возникал у нее раньше.

  Разговорчивые соседки рассказали о Георгии Ивановиче, как  уважительно они его называли. Оказывается, лет пять назад  во время родов умерла его жена и ребенок, которого тоже не удалось спасти. Он жил один и   никакой женщине или девушке не удавалось завладеть его вниманием и добиться расположения. 
  Считалось, что у него траур, но уж слишком долго он затянулся, решили все. В отличие от остальных  , свою личную жизнь он скрывал за семью печатями.

  Нет, не радость ощутила Эвелина, когда узнала об одиночестве  Георгия. Острую жалость к человеку, в такие годы перенесшего ужасную утрату.

  Радость пришла потом , когда Эвелина  созналась себе  до конца в том, что  влюбилась в этого человека еще  в  скверике, когда он заглянул в её глаза.
  Теперь уже ей казалось, что он – именно тот человек, которого она подсознательно искала и ждала всё время. Виртуальный образ её  незнакомца обрел реальные черты и материализовался в очень симпатичного мужчину, к которому её тянуло  очень сильно и к  которому она испытывала к тому же благодарность, какую обычно испытывают  все пациенты к врачам, особенно, к хирургам, которым они доверили свою  жизнь. Кредит доверия, который  Георгий получил таким образом от Эвелины, плюсовался  с чувством, внезапно вспыхнувшем в ней.

  Георгий, в свою очередь, ловил себя на том, что заходит в палату,  в которой лежит Эвелина чаще, чем он заходил бы, если бы её не было там. Ему всё больше нравилась эта девушка , но, все-таки он  объяснял свои частые приходы к ней тем, что случай  у нее был достаточно непростым.
  Аппендикс был воспален и чудом не лопнул.  Бог берег  Эвелину, послав его, Георгия, вовремя  к ней. 
  Выздоравливала она достаточно быстро, он заставил ее подниматься к концу второго дня. Девушка была хрупкой, изящной  конституции со светлым лицом и умными глазами. Впрочем, ему нравилось в ней всё, чего греха таить. Но Георгий не подавал вида и лишь Эвелина чувствовала по его прикосновениям какое-то необъяснимое , трогательное к себе отношение, не заметное окружающим. При этом она иногда краснела и боялась поднять на него глаза, чтобы не выдать себя.

  Но это им казалось, что никто ничего не замечает.
  Каким-то сверхчутьём женщины чувствуют  такие вещи и  Георгий с Эвелиной оказались под ненавязчивым наблюдением всего женского состава отделения. Всем нравилась эта пара. Эвелина была очень красива и медработники оценили это, потеряв надежду на внимание со стороны Георгия, теперь одобряли его  симпатию и  ничего не имели против  Эвелины.
  Как обычно бывает, пара еще не догадывается, чем может кончиться их случайное знакомство, а молва спешит их обвенчать лишь потому, что хочет счастья  хорошему человеку Георгию Ивановичу, раз уж он обратил внимание хоть на кого-то.

  Вскоре Эвелину выписали из больницы. Провожать ее вышло почти все ходячее отделение. У выхода с отделения Эвелина остановилась и обвела глазами всех, в надежде увидеть Георгия. Увы , его не было. 
  Утром он заходил на обход, но спешил куда-то, с Эвелиной лишь поздоровался и спросил „как дела?”. „Хорошо, спасибо”, - улыбнулась Эвелина. Он вышел. Через время зашла медсестра и объявила, что Эвелину выписывают. 

  Грусть овладела Эвелиной, хоть она и знала, что при  желании она всегда сможет увидеть его. Не такого расставания  ожидала она , какого точно – не сказала бы, но не такого... .
  Она тихонько пошла по коридору машинально оберегая  свой бок. 
  Пакет с собой был легким, в нем лежали кое-какие её вещи.
 
  Эвелина вышла  из здания больницы и осторожно спускалась по ступенькам, стараясь обогнуть машину, которую кто-то поставил прямо напротив, не давая возможности пройти.
  Щелчок открываемой двери заставил ее машинально бросить взгляд в ту сторону , „кого-то привезли”, - догадалась она. Но водитель обходил машину  , чтобы пошире открыть правую дверцу. И Эвелина узнала в нем Георгия.

-  Прошу, мадам, карета подана,- Георгий смотрел на нее  смеющимися коричневыми глазами и  Эвелина не рискнула задержаться на них взглядом, слишком сильно забилось сердце. Он  заботливо помог ей усесться на переднее правое сидение, забрав у нее из руки пакет и бросив его  на заднее сидение. Потом захлопнул её дверцу , сказав „осторожно”.

  Сам  уже обходил машину спереди, чтобы сесть за руль. Эвелина  бросила прощальный взгляд на свое отделение. К окнам первого этажа прилипли люди в белом с улыбающимися лицами. Она помахала им рукой.
  Машина плавно тронулась с места, увозя Эвелину в новую жизнь.




30 15 12