Лопухи

РАССКАЗ


   Велика Россия и обильна разными достопримечательностями. Написано об этом много и талантливо. Нашли даже родину Деда Мороза, а группа энтузиастов обнаружила останки tyrannosaurus, известного нашим далёким предкам как Змей Горыныч, с которым победоносно сражался доблестный богатырь Добрыня Никитич. Душа радуется, глядя на такой подъём патриотизма в нашем Отечестве.
   А сколько великих и непредсказуемых умов подарила родная земля человечеству. И ведь продолжает, неистощимая, плодоносить.
   Деревня Большие Лопухи была основана дворовым холопом Ивашкой Лопухом. Сей смерд отличался незаурядным и творческим подходом к самым обыденным явлениям. Предание гласит, что однажды Ивашка, принесши на господскую поварню охапку дров и наблюдая, как крышка большого котла прыгает и извергает клубы пара, предсказал, что пар способен заменить кобылу, и, почесавши пятернёй затылок, изрёк, что и небесного свода можно достигнуть, ежели хорошенько подумать. За такие крамольные речи предстал холоп перед грозными очами боярина. Тот, посмотрев на его глупую рожу, только и сказал: «Ну и лопух же ты» и приказал примерно высечь Ивашку на конюшне, дабы другим холопам неповадно было. Так и стали звать Ивашку Лопухом и немилосердно издеваться над ним. Обиделся Ивашка на невежд и ушёл от них куда глаза глядят, где и обосновался.   
   Случилось это во времена незапамятные. С тех пор все потомки Ивана Евлампиевича Лопуха отличаются сметливостью, незаурядным умом и чисто лопухинским подходом к любому делу.
   В эпоху тоталитаризма и застоя Большие Лопухи были усадьбой колхоза «Памяти товарища Берия», земли которого занимали площадь, равную трём Австриям, двум Швейцариям и половине княжества Лихтенштейн впридачу. Все лопухинцы были заняты производительным трудом и времени ни на что другое у них не оставалось. Колхоз неизменно занимал первое место по всем показателям, ибо в душе лопухинцы были простодушны и доверчивы и всегда верили своим наставникам. Сказано, что труд есть дело доблести и чести, значит, так оно и есть. С распадом колхозного строя  производительный труд исчез, как дурное наследие прошлого, и у лопухинцев появилась масса свободного времени, а вместе с ним стали возникать всякие непотребства, порождённые бесхозяйственностью и праздностью.
   Первым над сутью происходящего задумался бывший знатный механизатор Всеволод Праведный, который решил заняться самообразованием и обнаружил в своей библиотеке три книги, а именно: «Речи и статьи» Л. И. Брежнева, «Приключения Тома Сойера» Марка Твена и Библию, доставшуюся ему от деда, активного строителя новой жизни и первого председателя колхоза. Первые две книги ответа на волнующие его вопросы не дали. Библия поразила Всеволода Праведного духовной энциклопедичностью и широким охватом насущных проблем.   
   Углубившись всем своим существом в изучение основ бытия, он потерял счёт времени и связь с реальным миром.
   А между тем в Больших Лопухах произошли события, имевшие далеко идущие последствия для местных обывателей и нашего повествования.
   Дело было так. От божественных откровений бывшего знатного механизатора отвлекли шум и крики на улице. Очнувшись, он вышел на крыльцо, зажмурился от яркого полуденного света, брызнувшего на его привыкшие к книжной премудрости глаза, и увидел толпу односельчан, перед которой отчаянно суетился участковый уполномоченный Савелий Деревянко.
   Увидев Всеволода Праведного, блюститель правопорядка  на правах друга детства и школьного однокашника хлопнул его плечу и воодушевлённо помахал пачкой служебных бланков.
   - Представляешь, мордобой и кража частной собственности! Целый месяц ничего не было и тут такое!.. 
   - Неправильно это, - задумчиво произнёс бывший знатный механизатор и в его голосе прозвучала вселенская скорбь.
   - Почему неправильно? – удивился участковый уполномоченный, - Протокол составлю, в район отправлю. Всё по закону.
   - Не по тому закону, - с тихой твёрдостью сказал Всеволод Праведный и ветер, беспечно гулявший по Большим Лопухам, внезапно стих, словно вслушиваясь в его слова.
   - Сева, - забеспокоился его друг и однокашник, - Ты в себе?
   Сам участковый уполномоченный отличался целеустремлённостью и чётким видением перспективы. В прошлом году комиссия из районного управления отметила его служебное рвение на ниве законности и порядка.
   Пока Савелий Деревянко по своей давней привычке чесал левой рукой правое ухо, что он всегда делал в затруднительных ситуациях, Всеволод Праведный быстро разобрался, в чём дело, взошёл на холм, усеянный ржавыми запчастями от трактора «Беларусь» и столь основательно заросший крапивой и репейником, что сам Всеволод Праведный казался словно выросшим из земли, породившей сорняки и его самого.      
   - Не так живёте, люди, – тихо и обыденно сказал он, как будто объяснял односельчанам устройство комбайна «Нива», канувшего в Лету вместе с породившей его эпохой.
   - А как надо? – спросили лопухинцы и с надеждой посмотрели на бывшего знатного механизатора, почувствовав в нём нового наставника и учителя.  Прежде таковыми они почитали председателя колхоза и первого секретаря райкома.
   - Что творите, братья и сестры? – сокрушённо продолжал бывший знатный механизатор, - Зачем свершаете беззаконие перед ближними своими? Стыдно! Сказано: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом есть закон, по нему и живите.
   Все вокруг замерли в ожидании грядущей судьбоносности.
  - Вот ты,  Митяй Шалый, за что ударил Егора Зайцева? – вопросил вновь явившийся наставник и голос его повис над толпой лопухинцев, необъяснимым образом затронув чувства каждого из них. Митяй Шалый пытался было втиснуться в толпу, но та стояла монолитной стеной. 
   - Отвечай, Митяй, - послышалось в толпе.
   Митяй Шалый хотел что-то сказать в своё оправдание, но его слабые аргументы не были слышны, а, вернее, заглушены возмущёнными согражданами. Бабка Акульиха вынула замызганный платок и приложила его к синяку под глазом пострадавшего Егора Зайцева. Этот акт женского сострадания окончательно качнул весы лопухинской Фемиды на чашу жертвы насилия. 
   Всеволод Праведный поднял над головой Библию, которую по его предусмотрительной просьбе успел принести из его дома внук бабки Акульихи, и лопухинцы услышали то, что они, конечно, знали, но благополучно успели забыть за ненадобностью.
   - Ведь сказано: возлюби ближнего твоего, как самого себя. А теперь скажи, Митяй Шалый, кто ближний твой?
   Поверженный в прах Митяй Шалый помотал головой, пытаясь сообразить, о чём его спрашивают, но бабка Акульиха, почувствовав народную поддержку, взяла его руку и показала ею на Егора Зайцева, который победоносно смотрел на своего обидчика.   
   - И ты прав, брат мой Митяй, - услышали лопухинцы голос, который из обличающего превратился в ласковый, -  И дома ваши даже стоят рядом. Куда уж ближе. Так обнимитесь и простите друг друга. Довольно вам дурака валять.
   Притиснутые друг к другу бывшие враги обнялись, а Митяй обещал дать Зайцеву свинцовую примочку и пригласил его на бутыль ежевичного первача.
   Между тем Всеволод Праведный вновь нахмурил брови.
   - А ты, Кондрат Балуев, зачем украл ведро у бабки Акульихи?
    - Так я своё в речке утопил, когда раков ловил, - робко заикаясь в предчувствии позорного разоблачения, чуть слышно пытался оправдаться Кондрат Балуев.
   - Эх ты, - плюнул в его сторону  Митяй Шалый, - Только Большие Лопухи позоришь. А попросить не мог?
   - Он не привык просить -то, - накинулась на вора бабка Акульиха, - Он и картошку у меня ворует. И гладиолусы. На станции продаёт. 
   Бывший знатный механизатор поднял над головой Библию. Все замерли, ожидая грома небесного.
   - Сказано: не укради. А тебе, Акульиха, ведра жалко? У тебя их целых два. Одолжила бы одно Кондрату. Не чужой он тебе. Ибо сказано: кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду. А ты, Кондрат, картошку и гладиолусы больше не воруй. Живи честно. А то совесть замучает.
   - Я Акульихе огород вскопаю, - неожиданно сам для себя сказал Кондрат Балуев.
   - А ведро ты, родимый, оставь, оставь. Я тебе ещё дам,- само собой вырвалось у бабки Акульихи.
   Пробудившаяся совесть трепетно пробежала по душам лопухинцев. Каждый из них судорожно вспоминал свои грехи. Некоторые, расталкивая других, пытались пробраться к Всеволоду Праведному, но за дело взялся Митяй Шалый.   
   - В очередь, братья и сёстры, в очередь, а не то... – и его огромный кулак повис в воздухе.
   Давно замечено, не эпоха создаёт человека, а человек создаёт эпоху. И, действительно, мир всегда был одним и тем же, но люди по-разному его воспринимали. И все споры между материалистами и идеалистами есть ни что иное как ухищрения досужих философов. Лишь бы мозги ближним своим замутить. Мир не плох, и не хорош, а таков, каким человек его ощущает и насколько он его, этот мир, познал. 
   С тех пор, как лопухинцы узнали, что ближнего своего следует возлюбить,  жизнь их совершеннейшим образом изменилась. Они по-соседски навещали друг друга, справляясь о взаимных нуждах и потребностях. Поэтому, когда у бабки Акульихи потекла крыша, сердца их наполнились радостью. Митяй Шалый, в котором пробудились организаторские способности, составил  список желающих придти на помощь в порядке очерёдности.       
   Кондрат Балуев, не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, пришёл к дому бабки Акульихи узнать, нельзя ли и ему чем помочь, но был встречен Митяем Шалым.
   - Ты, Кондрат, - строго сказал Митяй, - хоть и ближний мой, но дожидайся своей очереди, хотя - и Митяй глянул наверх, – если дождёшься.
   Егор Зайцев, сидя на крыше, уже прилаживал флюгер с динамомашиной собственной конструкции на случай перебоя с электричеством. Бабка Акульиха вышла из дома с ведром грибов.
   - Кондратушка, на-кось, одни белые. Утром собирала. Возьми, родимый.
   С исчезновением последних непотребств, позорящих род человеческий, воздух в Больших Лопухах изменился и в нём стали замечать целебные свойства. У бабки Акульихи чудесным  образом прошла поясница, мучившая её со времён распада Советского Союза, у Митяя Шалого исчезли волдыри и перестали чесаться кулаки, а Кондрат Балуев забыл всю нецензурную лексику, так что ему пришлось заново под руководством внука бабки Акульихи обучаться родному языку. 
   Как-то раз вечерней порой к бывшему знатному механизатору, а ныне наставнику и учителю лопухинцев Всеволоду Праведному заглянул на огонёк участковый уполномоченный Савелий Деревянко.
   - Отправил я рапорт в район, - разоткровенничался он, - Повышение в звании задерживают. Да и в район давно обещали перевести. Отвечают: за что, мол, тебя повышать. Ни одного правонарушения не раскрыл. Обидно, Сева. Ведь хотел я протокол составить, а ты помешал.
   - Ты, Савелий, хотел за счёт ближних своих карьеру сделать. Нехорошо это, ведь сказано: будьте чисты сердцем и непорочны в помыслах своих. Ты, Савелий, призван закон блюсти, а сам уподобляешься фарисеям.
   - А кто это такие?
   - Это те, которые двойными стандартами живут,- объяснил Всеволод Праведный.
   - Ты, Сева давно уже... - Деревянко повертел пальцем у виска и добавил, – Дождётесь вы все.
   И все дождались.
   В четверг после освежающего дождичка в лопухинском небе появился вертолёт. Удивительного в этом ничего не было: после прошедших ливней окрестные дороги основательно размыло. Терзая последнюю тучу, он завис над деревней, как бы раздумывая, куда сесть, и опустился возле холма, с которого Всеволод Праведный разговаривал с согражданами. Из вертолёта, запутавшись в рясе и осенив себя крестом, появился священник и, дожидаясь, пока соберутся лопухинцы, пытался взобраться на холм, но, увы, безуспешно. Ряса основательно намокла, а колючий репейник ростом с человека окончательно отвратил его от этого намерения. Махнув рукой, пастырь заблудших душ остановился возле вертолёта, тем более что паства уже успела собраться.   
   Затем он порылся в чреве машины, вынул оттуда больший крест и осенил им любопытствующую толпу.
   - Мир вам, братья и сестры, - начал он благоговейным голосом, но жирный комар сел ему на нос и пастырь недовольно прихлопнул его.    
   Митяй Шалый толкнул в бок Всеволода Праведного.
   - Чего он прилетел-то?
   Всеволод Праведный нахмурился и ничего не ответил.
   - Давно я вас в храме не вижу, - озабоченно вещал спустившийся сверху пастырь и внимательно оглядел лопухинцев, - Вот решил вас проведать. Как живёте? Всё ли ладно у вас?      
   Недоумённое молчание повисло в воздухе. Курица, которую держала бабка Акульиха, неожиданно вырвалась у неё из рук и, совершая неимоверные зигзаги между ног собравшихся, с истошным кудахтаньем устремилась на свободу. 
   - Вот ты, Акулина Саввишна, - обрадовавшись знакомому лицу, заботливо обратился пастырь,- Почему храм забыла?
   - Далеко в район добираться, батюшка, - запричитала Акульиха, - Ноги-то не ходят.
   - Или не грешишь больше? – не слушая её, продолжал батюшка.
   - Ой, грешила, ой, грешила, - затараторила бабка Акульиха, - На Кондрата грешила, на Балуева. Он у меня картошку воровал, цветами моими торговал. А он, сердешный, огород  мне вскопал и забор починил. А я и козье молоко, и грибки – всё ему даю. А как иначе? Соседи мы.
   - И каяться тебе, матушка, не в чем? – глядя на Акульиху, грозно вопросил пастырь.
   - Ой, батюшка, не знаю... – испугалась та, - Ты просвети, подскажи...
   - Давно о вас слухи в районе ходят. Секту развели. Графа Толстого вспомнили? Еретик он и от Церкви отлучён.
   Митяй Шалый толкнул Всеволода Праведного в плечо.
   - Ты графа Толстого читал?
   - Надо в район съездить, - ответил Всеволод Праведный, - Любопытно.
   - А ересь в ваших головах, - продолжал беспокоящийся о заблудших лопухинских душах пастырь, - потому что без храма живёте. Лоб даже не на что перекрестить. Сейчас не прежние времена. По всей стране храмы строят. И вам храм нужен. Где молиться будете? Помощь вам от храма будет великая, кто в чём нуждается тот то и получит - душу облегчить, грехи замолить, причаститься к святым таинствам. Свет небесный узрите. А без храма вы во тьме живёте, подобно язычникам и душу свою на великий грех обрекаете.
   Усталый от взволнованной речи, пастырь наложил на себя крестное знамение и протянул руки к пастве.
   - Прозрейте, братья и сестры! Возведите храм в душах ваших и на земле вашей.   
   - Раз надо, так надо, - ответили доверчивые лопухинцы. Также они внимали в былые безбожные времена первому секретарю райкома, призывавшего их к трудовым  подвигам.
   - А храм, возлюбленные чада мои, - уже уверенно и спокойно продолжал миссионер, довольный тем, как легко и просто сумел он наставить тёмных язычников на путь праведный, - строят всем миром.  А чтобы время не тратить, несите, что у кого есть от щедрот своих.
   Взволнованно переговариваясь и удивляясь собственному невежеству, лопухинцы разошлись и, когда собрались снова, у вертолёта образовалась гора их щедрот. Они отдали всё, чем были богаты, для спасения своих заблудших душ. А так как жили лопухинцы в основном огородами и подсобным хозяйством, то гора образовалась из мешков картошки, капусты и яиц. Кондрат Балуев по просьбе бабки Акульихи еле дотащил большую бутыль козьего молока. Митяй Шалый хотел было принести запасы любимого им ежевичного первача, но Егор Зайцев его отговорил – а чем опохмеляться после поста? Зато яиц было так много, что они заполнили всё свободное пространство около вертолёта. Внук бабки Акульихи таскал всё новые и новые корзины, разбив при этом добрую половину их содержимого.
    Пастырь душ новообращённых лопухинцев, обозрев это богатство, только и в силах был спросить:
   - И больше вы ничего не нажили?
   Лопухинцы с чистой совестью развели руками. Митяй Шалый догадливо улыбнулся, порылся в карманах и положил поверх яиц несколько мятых банковских бумажек. Остальные последовали его примеру, но большинство вывернули карманы и застыли в ожидании похвального слова.
   К их удивлению такового не последовало.
   - Ну и лопухи же вы, - досадливо махнул  рукой пастырь и направился к вертолёту.
   Бабка Акульиха засеменила за ним с корзиной яиц.
   - Возьми, родимый, не побрезгуй. Свои, не инкубаторские.
   Пастырь махнул рукой, но корзину взял. Вертолёт завертел лопастями и поднялся, обдав так и не понявших ничего лопухинцев грязью из многочисленных луж.
   На следующее утро с первым петухом бабки Акульихи Всеволод Праведный уехал в район и вернулся оттуда весьма расстроенным. Поделиться своими чувствами он зашёл к соседу, бывшему заслуженному колхозному бухгалтеру, Петру Лопатину.
   - Представляешь, не мог найти графа Толстого. В книжном магазине «Лавка мудрости» мне сказали, что Толстого изъяли из школьной программы и вообще он никому не нужен. Вот, подсунули, - и Всеволод Праведный положил на стол том Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». - Залежалась. Я пытался было сказать, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царство небесное, но глухие ведь не слышат. Никто не работает, весь райцентр торгует. Всем нужны деньги.
    - Это они от нищеты своей. Ищут выход из тупика, - задумчиво ответил бывший заслуженный бухгалтер и положил руку на основоположника классической школы политэкономии, - Оставь пока. Полистаю на досуге.
   Наутро Всеволод Праведный вновь заглянул к своему соседу и нашёл его в сарае самым внимательным образам изучающим яйцо, которое минуту назад снесла курица. Несушка, перестав кудахтать, тоже заинтересованно смотрела на плод чрева своего, пытаясь понять, что же такого она свершила.
   - Яйцо, - многозначительно произнёс бывший заслуженный бухгалтер.
   - Яйцо, - подтвердил бывший знатный механизатор. По своему личному опыту он знал, что в такие минуты рождается мысль.
   И он не ошибся.   
   Пётр Лопатин, подражая философу Сократу, обратился к собеседнику.
   - Скажи мне, в чём богатство народов?
   Всеволод Праведный выжидающе промолчал, понимая, что ответы на  каверзные вопросы знает только вопрошающий.
   И на этот раз он не ошибся. 
   Пётр Лопатин поднял яйцо и торжественно посмотрел на собеседника.
   - В простом продукте.
   Всеволод  Праведный согласно кивнул головой. По своему личному опыту он также знал, что ответы на самые каверзные вопросы таятся в самом простом.
   - И его у нас много, - заключил свою мысль бывший заслуженный бухгалтер.
   Надо сказать, что Большие Лопухи изобиловали яйцами, так как лопухинские несушки отличались исключительной яйценоскостью, а петухи неистощимым азартом, так что приходилось их запирать, чтобы дать курам спокойно насладиться разваренной пшёнкой и червячками.
   Загнанный в угол глубиной экономической мысли, Всеволод Праведный выпил стакан свеженадоенного козьего молока, которым бабка Акульиха снабжала всех лопухинцев, и принял позу внимающего.
   - Говори, Пётр. 
   Анналы лопухинской истории умалчивают, о чём беседовали два выдающихся лопухинских ума, но когда полуденное солнце окончательно высушило следы недавнего ливня, на холме, с которого Всеволод Праведный вещал своим согражданам непреложные истины, появился Пётр Лопатин, держа на вытянутой руке яйцо.
   Лопухинцы, расстроенные развенчанием прежней всепоглотившей их идеи, собрались, готовые внимать очередному  наставнику.   
   - Не так живёте, люди, - обратился к собравшимся Пётр Лопатин.
   - А как надо?- спросили с надеждой лопухинцы.
   - Вся страна встала на путь рыночной экономики, только вы отстали от новых веяний, - пояснил последователь Адама Смита, - Народы от торговли богатеют и процветают. А вы не хотите процветать.
   - У нас денег нет,- сокрушились лопухинцы.
   - А это что? – и Пётр Лопатин обвёл рукой перед согражданами.
   - Яичко, Петя, - наивно предположила бабка Акульиха.
   - Согласно экономической теории это простой продукт, - пояснил Пётр Лопатин.
   - Чего уж проще, - попробовал было подать насмешливый голос Егор Зайцев, но тут же получил подзатыльник от Митяя Шалого. Все ждали чуда.
   И оно свершилось.
   - Простой продукт может оценить любой товар, - уверенно продолжал ликбез бывший заслуженный бухгалтер, - Надо всё, что у нас есть, приравнять к яйцу. И яйца станут деньгами, а деньги яйцами. Ясно говорю?   
   - Ой,- испугалась бабка Акульиха и спряталась за широкой спиной Митяя Шалого. Тот толкнул в бок Егора Зайцева.
   - Ну и лопухи же мы. Яйца, оказывается, золотые.
   - Трактор куплю и детям по смартфону, - мечтательно сказал Егор Зайцев.   
   - На страну надвигается очередной экономический кризис. И мы, лопухинцы, на своём примере должны показать путь к благоденствию и процветанию,- патриотически закончил свою речь мыслитель и реформатор.
   Лопухинцы взволновано зашевелились. Участковый уполномоченный Савелий Деревянко, по долгу службы затесавшийся в их среду, по своей давней привычке почесал левой рукой правое ухо и вынул пачку служебных бланков, но, так и не поняв, что происходит, спрятал их обратно.
   Давно замечено: всякому новому мешает невежество, вооружённое здравым смыслом. Сколько великих идей, способных облагоденствовать человечество, разбилось о неприступные скалы косности и непонимания. Так было всегда и везде. Но только не в Больших Лопухах. Верные заветам своего основателя и прародителя Ивана Евлампиевича Лопуха, его потомки были рождены, чтобы преодолевать трудности во имя передовых начинаний и благородных помыслов.
   Особую активность проявил любимый внук бабки Акульихи, который первым поставил вопрос о переводе лопухинской валюты на иноземные денежные знаки. Вооружившись смартфоном и прочим справочным материалом, талантливый ребёнок вывел курс яиц вплоть до шиллингов государства Сомали. Крупные, свежие и вкусные, а, главное, необычайно полезные лопухинские яйца имели явный приоритет над остальными земными валютами, подверженным всякого рода биржевым эпидемиям.
   Не прошло и трёх дней после провозглашения нового экономического курса, как стали возникать всякого рода каверзные вопросы.   
   Первым их поставил любимый внук бабки Акульихи. Он был замечен без устали таскающим корзины с яйцами из конца в конец Больших Лопухов. Половина корзин оставалась на пути его следования, полные битой скорлупой с вытекающими  жёлто-белыми лужами.
   - Остановись, отрок неразумный, - вознегодовал Пётр Лопатин, который  с Всеволодом Праведным на свежем воздухе обсуждал насущные лопухинские проблемы.
   - Некогда мне, - сказал отрок и вытер со лба трудовой пот, - Бабка Акульиха купила у Егора Зайцева мешок капусты за десять сомалийских шиллингов. Но их ни у кого не оказалось. Пришлось перевести сомалийские шиллинги в израильские шекели, а те в евро. По курсу как раз корзина яиц. У нас всю капусту коза съела.
   Всеволод Праведный возложил руку на голову многомудрого отрока.
   - На всякого мудреца довольно простоты, - сказал он и взыскующе посмотрел на Петра Лопатина.
   - Пора выпускать лопухинские денежные знаки, - озабоченно заявил реформатор, - А то как-то непатриотично получается.
   И все втроём отправились к бабке Акульихе, дом которой был наполнен спутниковыми антеннами и передовой компьютерной техникой.
   К вечеру были готовы несколько эскизов красочных банкнот, сделанных на цветном принтере. В дом был запущен любимый бабкин петух Фрол Кузьмич для проведения экспертизы и выбора банкноты, наиболее верно отображающей новую лопухинскую жизнь. Фрол Кузьмич, отличавшийся крайне деспотическим нравом, стал яростно клевать банкноту, на которой был изображён он сам, очевидно, увидев в alter ego соперника. И даже выдворенный за дверь, он долго сотрясал окно мощными ударами своего клюва.
   Выбор был сделан. На обратной стороне утверждённой Фролом Кузьмичом купюры была изображена курица, снесшая в лопухах яйцо, от которого исходили лучи.      
   Надо сказать, что Фрол Кузьмич был личностью весьма примечательной и пользовался в Больших Лопухах заслуженным авторитетом. Мало того, что в его гареме царил образцовый порядок, он наводил страх на все деревню. Ничто не могло скрыться от его хозяйственного глаза. Стоило какой живности оказаться на улице безнадзорной, он тут же загонял её во двор и отчитывал нерадивую хозяйку так, что та вынуждена была скрываться от него в доме.
 А если Митяй Шалый, сняв пробу своего ежевичного первача, показывал нос из-за калитки, Фрол Кузьмич тут же загонял и его обратно.
   - Террорист, - грозил кулаком Митяй Шалый неумолимому стражу порядка, но предпочитал с ним не связываться.    
   Поэтому нет ничего удивительного, что новые деньги в народе стали называть кузьмичами.
   Кузьмичам были присвоены различные знаки достоинства, а в целях защиты от фальшивомонетчиков каждый кузьмич имел номер, серию и занесён в соответствующий реестр.   
   Между тем над страной, областью и районом навис тринадцатый кризис, давно предсказанный бывшим колхозным бухгалтером, а ныне последователем Адама Смита и выдающимся реформатором Петром Лопатиным. В Больших Лопухах выдался хороший урожай репы, огурцов и турнепса, который Кондрат Балуев выращивал на своём опытном огороде, а производительность козы бабки Акульихи значительно повысилась, что повлияло на снижение цен на местную плодородную и молочную продукцию и позволило кузьмичу подняться вверх и приобрести устойчивость над плавающими курсами иноземных валют.    
   Как-то поутру Митяй Шалый решил провести ревизию своего хозяйства и заодно принять испытанное средство от головной боли после вчерашнего душевного разговора с Егором Зайцевым, но с удивлением обнаружил в своих закромах последнюю порожнюю бутыль столь любимого им напитка.
   Ему стало тоскливо. Будучи по натуре человеком деятельным и непривыкшим пасовать перед трудностями, Митяй Шалый отправился к бабке Акульихе с целью занять у неё дрожжей для возобновления своих запасов.   
   Во дворе его встретил Фрол Кузьмич. Митяй замер. Фрол Кузьмич взыскательно трижды обошёл его и, не сделав ни единого замечания, удалился в свой гарем. Митяй облегчённо вздохнул – это предвещало удачу. 
   Но бабка Акульиха встретила соседа сочувственными причитаниями:
   - Нету, родимый, у меня дрожжей-то. Пирожки с турнепсом внуку испекла, - и протянула Митяю пирожок, - На-кось, горяченький ещё. И в магазине нашем не ищи, я третьего дня все скупила. Любит внучок пирожки-то. Придётся тебе, Митяюшка, в район ехать. И на мою долю возьми побольше. И чайник со свистком купи. Макароны, родимый, прихвати, которые с мужиком. И утюг, утюг-то не забудь взять. А то мой внучок из утюга сделал действующую модель этого... вулкана-то...
   - Йеллоустонского, - раздался из открытой двери голос юного вулканолога.
   В углу висел огнетушитель.
   Примета не сбывалась. Выходя, Митяй погрозил кулаком Фролу Кузьмичу. Тому это не понравилось и он клюнул Митяя в зад.
   В райцентре Митяй зашёл в супермаркет, взял дрожжей, утюг и итальянские макароны Maltagliat с улыбающимся поваром. На чайник ему не хватило. Изо всего многообразия мировых валют в его кармане оставались только кузьмичи.
   По дороге на автостанцию он заглянул на рынок, где встретил своего старого знакомого, бывшего заслуженного рационализатора, а ныне заброшенного пенсионера Ефима Ползунова, который торговал различными произведениями своего творческого гения.
   - Торгуешь?- спросил Митяй.
   - Торгую, - тоскливо ответил Ефим Ползунов, - Все торгуют.
   - Чайник со свистком есть?
   - Со свистком нет. Это слишком просто. Есть с «Маршем энтузиастов», с третьей симфонией Бетховена и речью президента. Только денег ни у кого нет. 
   Митяй выложил пачку кузьмичей.
   - А эти возьмёшь? Наши, народные, лопухинские. Самый твёрдый курс.
     Бывший заслуженный рационализатор повертел и так и сяк народную валюту и сказал:
   - Давай. Всё равно других нет. Большие Лопухи всегда были первыми в районе. Даёшь денежную реформу! – и вручил Митяю чайник, - С «Маршем энтузиастов». Поднимает дух.
   На площади Митяй застал рейсовый автобус, на котором он приехал в райцентр.
   - Ну что? – поинтересовался шофёр – Реализовал?
   Митяй показал ему чайник с «Маршем энтузиастов».
   - А я-то думал, откуда ты взялся?
   - Из Больших Лопухов, - ответил Митяй Шалый и почувствовал прилив гордости.
   - Тогда плати новыми. Негоже нам от Лопухов отставать.
   Митяй снисходительно протянул шофёру три кузьмича.
   - Сдачи не надо. 
   Так закончился этот удачный день, предсказанный Фролом Кузьмичом.
   Кузьмичи уверенно входили в народный быт.
   Развитие денежной реформы потребовало разменной монеты. Пришлось  любимому внуку бабки Акульихи отложить ввод в действие Йеллоустонского вулкана и, обложившись пирожками с турнепсом, заняться рассмотрением предложений, поступающих от обывателей.
   В результате референдума была утверждена разменная купюра – ряба. На одной стороне красовалась курица - ряба, на другой – золотые яйца в количестве соответствующем номиналу купюры. Двенадцать ряб составляло один кузьмич – по числу подопечного населения в гареме Фрола Кузьмича.
   Популярность новой денежной единицы и особенно участившиеся визиты в Большие Лопухи представителей окрестных деревень и жителей райцентра для проведения консультаций с лопухинцами вызвало неясную тревогу у участкового уполномоченного Савелия Деревянко.
   Как-то вечером он зашёл к Петру Лопатину на чашку липового чая.
   - А всё ли у нас по закону? – озабоченно спросил Савелий Деревянко.
   - Ты, Савелий, усвой главное – законы экономики существуют для того, чтобы люди жили хорошо и могли удовлетворять свои разумные потребности, - Пётр Лопатин положил руку на Адама Смита, - Скажи, чем ты недоволен? Рассмотрим, поможем.             
   - Отправил я рапорт в район, - разоткровенничался участковый уполномоченный, - Повышение в звании задерживают. Да и в район давно обещали перевести. Как будто забыли про меня. Протокол не мешало бы составить. А там уж пусть в районе разбираются.
   - Ты, Савелий, помогать должен своим соседям. И по должности, и по совести. Не там копаешь, Савелий.
   Деревянко повертел пальцем у виска.
   - Дождётесь вы все.
   И все дождались.
   В ночь со среды на четверг шёл ливень с ужасной грозой, молнии освещали Большие Лопухи и окрестности. Казалось, наступил конец света, давно предвещенный футурологами. К утру небо стало ясным, приветливо выглянуло солнце, и лопухинцы поверили, что жизнь продолжается.
   Так оно и случилось.
   На деревенскую площадь, расплёскивая грязь из многочисленных луж, въехали две дорогие иномарки с полицейской машиной. Из внедорожников вышли глава районной администрации, депутат областной думы, которого лопухинцы послушно избрали, но видели впервые, и начальник местного УВД.    
   Собравшиеся лопухинцы приготовились внимать своим отцам и  начальникам.
   - Страна задыхается под гнётом враждебных санкций, - начал главный районный начальник, -  А вы,- голос его дрожал от возмущения, - Народным творчеством занимаетесь? Петухов рисуете? – он потряс пачкой кузьмичей, - Ваши кузьмичи захватили район и даже проникли в область. Они нарасхват. Зарплату тоже прикажете петухами выдавать? А кредиты оплачивать яйцами?
   Лопухинцы одобрительно зашумели, но главный районный начальник был непреклонен.
    - Вы понимаете, что делаете?
   - Поддерживаем отечественного производителя, - сказал Пётр Лопатин и все лопухинцы закивали головами.
   Начальник районного УВД, движимый неукоснительным исполнением служебного долга, выступил вперёд.      
   - Это наказуемо по закону, - раздался неумолимый голос блюстителя правопорядка и все лопухинцы почувствовали неотвратимость справедливого возмездия.
   - Вы разрушаете финансовую систему государства, - сурово продолжал страж закона, - В казне денег нет и не предвидится.- и он проницательным взглядом обвёл толпу, - Кто такой Кузьмич?
   Из-под ног собравшихся на деревенскую площадь грозно ступил Фрол Кузьмич, всегда интересующийся местными новостями. Нахохлившись, он обошёл незваных пришельцев и выразил своё недовольство, клюнув начальника районного УВД. 
   - А это что за чудо-юдо? – спросил тот, придя в чувства от такой наглости.
   - Фрол Кузьмич, - хором ответили лопухинцы.
   В нависшей тишине послышался шелест мозгов в головах приехавших наставников.
   - Ну и лопухи же вы, - наконец, изрёк глава района и махнул рукой.   
   Областной депутат облегчённо вздохнул и открыл багажник джипа.
   - Господа, все ваши петушиные деньги надо сдать. Дума обязательно позаботится о поддержке лопухинского производителя. Ждите пакета реформ.
   Лопухинцы доверчиво закивали головами и поспешили выполнить волю своего избранника.   
    Участковый уполномоченный Савелий Деревянко, до тех пор старавшийся понять, что же произошло на вверенном ему участке, подошёл к своему непосредственному начальнику и осторожно спросил:      
   - Разрешите обратиться, как мой рапорт?
   - А за что тебя повышать? – закричал на участкового уполномоченного начальник районного УВД,- Ты финансовую диверсию прошляпил! Тебя из полицаев гнать надо!
   И столь неожиданно нагрянувшие пришельцы уехали, оставив участкового уполномоченного стоящим в луже и обдав его с головы до ног мокрой грязью.
   Что такое время? Сколько копий сломано философами по этому поводу... Только головы замутили себе и окружающим. А вопрос-то выведенного яйца не стоит. И так ясно: время это жизнь, наполненная деятельностью.
   Лопухинцы, после набега грозных начальников лишённые объединяющей их идеи, почувствовали бесцельность времени и существования. С надеждой взирали они на судьбоносный  холм, дававший импульс их творческому началу, но никого на нём не замечали.
   Зато Митяй Шалый заметил, что дом его соседа бывшего зоотехника Льва Козлова уже несколько дней не подаёт признаков жизни.
   Обеспокоенный этим обстоятельством, Митяй Шалый, прихватив на всякий случай бутыль ежевичного первача, отправился на разведку и обнаружил бывшего зоотехника в глубине заднего двора, сидящим на большом лопухе в позе лотоса. Бывший зоотехник был в трусах и в намотанном на голове полотенце.
   Митяй Шалый осторожно окликнул соседа, но тот признаков жизни не подавал. Он даже не реагировал на комара, севшего ему на нос. Митяй вспомнил передачу о музее мадам Тюссо, которую он видел по телевизору. 
   Оглядевшись, Митяй обнаружил на гнилой доске, служившей подставкой для дырявого ведра, ржавых гвоздей и прочей ненужности, красочно оформленную брошюру с парящим в звёздной бескрайности истощённым до крайности человеком в набедренной повязке и чалме. Брошюра называлась «Практическая йога. Пособие для чайников. Часть первая».
   Всё увиденное веяло таинственностью и пленяло загадочностью.
   Ещё более загадочными прозвучали слова, раздавшиеся за спиной Митяя.
   - Его дух вернётся в тело после захода солнца.
   На заборе сидел любимый внук бабки Акульихи и беспечно болтал ногами.    
   - Лев Карпович погружён в нирвану третьей степени сложности, - пояснил отрок.
   - Зачем? - только и сумел выдавить из себя растерявшийся Митяй.
   Акульихин внук снисходительно посмотрел на невежду.
   - Чтобы познать смысл и полноту бытия, - и многозначительно добавил,- Это доступно каждому.
   Утром делегация лопухинцев предстала перед новоявленным йогом, в которого вернулся дух зоотехника Льва Козлова, и категорически потребовала:
   - Объяснись.    
   Лев Козлов долго отрешённо смотрел вдаль, почесал нос, искусанный комарами, и, наконец, поняв, где он находится, направился к судьбоносному холму, окрестности которого уже заполнили лопухинцы.
   Бесстрастно ступая босыми ногами по колючей растительности, ржавому железу, битому стеклу и прочим отходам цивилизации, он взошёл на вершину  судьбоносного холма и воззрел на соотечественников.    
   - Не так живёте, люди, - раздался его привычный спокойный голос, предвещающий свежее дуновение в затхлом воздухе. 
   - А как надо? - с надеждой спросили лопухинцы.
   - Друзья мои, земляки, сограждане, - проникновенно начал Лев Козлов и приложил руку к выдающимся грудным рёбрам, заросшим буйной растительностью, - Вам доходчиво объяснили, что всё плохо и будет ещё хуже, - напомнил землякам бывший зоотехник, - Что же нам остаётся? 
   - Что? - с тревогой спросили лопухинцы.
   - Своим примером доказать, что выход есть из любого тупика. Нам ли бояться тупиков? Или мы не лопухинцы?
   - Мы лопухинцы! – раздалось над огородами. Фрол Кузьмич взлетел на плетень и присоединил свой голос к дружному лопухинскому хору. 
   - Говори, что делать? – выступил вперёд Митяй Шалый и погрозил кулаком всем врагам родного края.
   Лев Козлов  поправил полотенчатую чалму на голове, откашлялся, и перешёл к деловой части.
   - Все проблемы возникают из желаний и потребностей. Нет желаний и потребностей – нет проблем. Всё ясно и просто. Нам, йогам, никакой враг не страшен, потому что взять с нас нечего. Это тоже понятно. Надо подняться над суетой и бестолковостью этого мира. Физически это возможно. Я проверял.
   И новоявленный пророк поднялся над разросшимися кустами репейника, приняв позу лотоса, приличествующую последователям древнего учения,и под оглушительные аплодисменты с абсолютно непроницаемым лицом опустился на колючки.
   - Непередаваемое ощущение, - поделился он своими впечатлениями с согражданами, - Лёгкость духа и никаких проблем.
   Бабка Акульиха всплеснула руками.
   - И, и, родимый, а кормится-то как?
   - Йоги синтезируют энергию солнца, - покровительственно пояснил её любимый внук, дожёвывая бабкин пирожок, - Они могут год ничего не есть.
   Заинтригованная бабка Акульиха не унималась.
   - А зимой-то? Ноги протянешь...
   - А зимой можно использовать запасы жира, накопленные за лето, - изрёк её внук, доставая из кармана новый пирожок.
   Лопухинцы вновь обрели веру в себя.
   Савелий Деревянко, отчаянно суетившийся около толпы односельчан,  вынул пачку служебных бланков, но почесавши левой рукой правое ухо, что он всегда делал в затруднительных ситуациях, положил их обратно, не зная, что предпринять. Должностная инструкция об этом умалчивала.
   Лопухинцы со свойственным им энтузиазмом взялись за новое дело. Методическое руководство взял на себя любимый внук бабки Акульихи.
Его принтер работал без остановки, тиражируя первую часть практической йоги. Ему даже пришлось отложить ввод в действие модели Йеллоустонского вулкана. 
   Целыми днями лопухинцы сидели по своим дворам и впитывали в себя солнечную энергию, запасаясь ею на всю оставшуюся жизнь, памятуя, о том, что вне Больших Лопухов дела могут идти только хуже. 
   Без перерыва на завтрак, обед и ужин с карманами, полными пирожков, Акульихин внук бегал по дворам и консультировал обращённых в новую
ипостась лопухинцев. Вопросы были большей частью практического характера. Митяй Шалый интересовался, можно ли медитировать, не взирая на запасы ежевичного первача. Егора Зайцева волновало, что будет, если его дух, вкусивший высшее  блаженство, откажется возвращаться в опостылевшую действительность. Ответа на этот вопрос ни Акульихин внук, ни Лев Козлов дать не смогли, и Егор Зайцев решил не рисковать.
   Никогда ещё жизнь в Больших Лопухах не была такой насыщенной. В перерывах между отлучками духа из тела лопухинцы делились между собой незабываемыми впечатлениями. Были сделаны даже астрономические открытия. Так, Кондрат Балуев обнаружил новую звезду на Млечном Пути, неведомую ранее учёному миру. Односельчане отнеслись недоверчиво к его открытию, так как их дух не поднимался выше земной орбиты.
   Возмущённый Кондрат Балуев навестил бабкин двор и потребовал у Акульихи свежую простыню на голову, а у её любимого внука вторую часть учебного пособия.
   - Мы что, чайники?
   Большие Лопухи наслаждались метаморфозами духа.
   Первым не выдержал участковый уполномоченный Савелий Деревянко. Он явился ко Льву Козлову, только что опустившемуся на грешную землю  после полёта по окололунной орбите, и поделился своими опасениями:   
   - Как бы чего не вышло.
   - Ты, Савелий, - сказал Лев Козлов, недовольный, что его отвлекают от погружения в нирвану высшей степени сложности, которую он изучил теоретически по второй части учебного пособия, и готовился осуществить на практике, - должен жить одной жизнью со своими согражданами. А иначе ты всегда будешь в дураках.
   Савелий Деревянко повертел пальцем у виска.
   - Дождётесь вы все.
   И все дождались.
   В ближайший четверг после освежающего дождичка на лопухинской дороге появилась большая иномарка, напоминавшая бизона. В ней находился наследный принц княжества Лихтенштейн, а также губернатор области в сопровождении начальника районного УВД.
   К княжеству Лихтенштейн губернатор испытывал особые симпатии, положив глаз на скромный замок эпохи лютеранской Реформации с видом на Рейн, а само княжество, не присоединившееся к враждебным санкциям, горело желанием вложить инвестиции в развитие парфюмерной промышленности края.
   Губернатор с удовольствием показывал гостю плоды своей неустанной деятельности.
   У судьбоносного холма из кучи земли, которая курилась тонкой струйкой дыма, раздался оглушительный взрыв и вырвался столп огня.
   Бизон резко затормозил. Губернатор и начальник полиции бросились на землю, прикрыв голову руками. Наследник престола в рванных джинсах и футболке с цветами национального флага родного княжества невозмутимо подошёл к взорвавшейся куче, из которой вытекала серая жидкость, покрывшая окрестную траву, и с интересом стал изучать напугавшее всех явление.
   От дома бабки Акульихи нёсся её любимый внук, размахивая дистанционным пультом.
   - Я караулил, - задыхаясь, затараторил он, - Я только за пирожком отошёл.
Он сам проснулся.    
     Блюститель закона схватил бабкиного внука за шиворот.
   К месту происшествия спешила сама Акульиха.
   - Отпусти ребёнка, изверг, - угрожающе потребовала она, - Ну не доглядел он. Вулканы-то спят, спят, а потом как... Отпусти внука!
   Когда всё выяснилось, иноземный принц с чувством пожал руку юному гению и пожелал познакомиться с остальными обитателями этого удивительного места, но пройдя раз – другой по лопухинской улице и никого не обнаружив, вернулся к бабке Акульихе за объяснением этого загадочного обстоятельства.
   - Так голодуют все, родимый, - объяснила  Акульиха, - Давно голодуют. Совсем ослабли. По домам сидят.
   Губернатора передёрнуло. Триумфальное шествие терпело крах. Бабка Акульиха, понявшая, что бахнула что-то не то, раскололась до конца:
   - Во рвани они, родимый, во рвани...
   Акульихин внук высунулся из-за бабкиной юбки, куда он спрятался от блюстителя порядка.
   - Отрешиться от желаний и страстей, чтобы через нирвану постигнуть смысл и совершенство мироздания. Таков путь йога, - выпалил он цитату из второй части учебного пособия и снова спрятался за спасительное укрытие.
   Иноземный гость с живым интересом наблюдал за происходящим и даже вынул блокнот. По возвращению на родину он собирался издать свои путевые заметки.
   Встревоженный эпистолярными наклонностями гостя, губернатор потребовал собрать местных жителей.
   - Покличь, соколик, народ-то, - сказала Акульиха любимому внуку, - Видишь, начальники приехали, уму-разуму будут учить. А то как же...
   Собравшиеся лопухинцы являли собой впечатляющее зрелище.
   Их изнеможённые тела с рефлекторно выпирающими рёбрами и похожие на высохшие сучья ноги были прикрыты замызганными полотенцами, рваными простынями и прочим мануфактурным рубищем.
   - Это как понимать? – вскипел губернатор, в приливе чувств забыв о зарубежном инвесторе, - Чем вы здесь занимаетесь, понимаешь?
   - Помогаем стране в трудный период, - ответил Лев Козлов, честными глазами смотря на приехавших начальников, - Не хотим быть в тягость родной власти. У власти ничего нет и нам ничего и не надо.
   Наследник престола, наконец, понявший в чём дело, широко улыбался, радуясь такому единению власти и местного населения. Подданные княжества Лихтенштейн постоянно что-то требовали от правительства.
   - Удивительная страна, - на ломанном русском восхитился иноземный принц, - где власть только и думает о благе народа, а народ только и думает о благе власти. Гармония, да и только.
   Поддержанные заграничным авторитетом, лопухинцы вовсю осмелели. Вперёд выступил Егор Зайцев, больше всех лопухинцев вкусивший внеземное блаженство.
   - Если все сумеют подняться над трудностями, - с глубоким убеждением сказал он, - то и трудностей не будет. 
   Лопухинцы дружно поддержали своего товарища.
   - Тогда что же будет делать правительство? – в недоумении спросил губернатор.
   - Правительства тоже не будет,- заверил его Кондрат Балуев, - Отпадёт за ненадобностью.
   В голове у губернатора  со скрипом зашевелились мозги. Наконец, его лицо  приобрело выражение, приличествующее представителю власти.
   - Ну и лопухи же вы, - изрёк губернатор и махнул рукой.
   И как снег на голову нагрянувшие начальники и иноземный принц, который продолжал восхищаться невиданным доселе народом, стали садиться в машину. Осмелевший Савелий Деревянко, до тех пор вертевшийся около односельчан, услужливо открыл дверцу начальнику районного УВД.
  - Разрешите обратиться, а что с моим рапортом?
  - Да ты дурак, братец, - сочувственно посмотрел тот на участкового уполномоченного, - Ты допустил теракт против представителя иностранного государства. Под суд пойдёшь, как соучастник.
   И бизон поспешил скрыться за судьбоносным холмом, за Большими Лопухами, оставив участкового уполномоченного, стоящим в луже и почёсывающим левой рукой правое ухо, что он всегда делал в затруднительных ситуациях.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

   Жизнь любит озадачивать людей разнообразными вопросами. Зачастую самыми непредсказуемыми и провокационными. И ничего с этим не поделать.
   В старые добрые времена вопросов было не так много и люди решали их обстоятельно и спокойно, не боясь потеряться в сутолоке событий и прочей суете.
   Другое дело сейчас. Жизнь несётся стремительно, подобно горной лавине, сметая всё на своём пути. Только за голову хватаешься от многообразия проблем, задач, поисков путей... До сих пор человечество бесконечно плутает в этом лабиринте и, судя по всему, никогда не сможет из него выбраться. Счастлив был Тезей, получивший от Ариадны спасительную нить.    
   Но я отвлёкся. Жизнь в Больших Лопухах не стоит на месте и ставит перед их обитателями всё новые и новые вопросы. Но нет таких вершин, которые не могли бы взять потомки Ивана Евлампиевича Лопуха.
   Скоро я собираюсь навестить своих земляков и обязательно расскажу вам очередную историю.
   Да, забыл сказать. По дошедшим до меня слухам  участковый уполномоченный Савелий Деревянко по-прежнему несёт службу на вверенном ему участке.

Апрель – май 2017 года.