Секретная тетрадь. Часть 2

Неторопливо развивается повествование отца. Незатейливые слова, трудно читаемый почерк.  Они идут издалека, из дальних тех времен. И мне кажется, что со мной говорит та эпоха…
…»Летом, в свободное от работы время, у мальчишек, в том числе и у меня, была забава –ловить щуку, которой было очень много в мелких озерах. Пойманная мною рыба была существенным подспорьем в питании. Семья наша состояла из пяти человек. Сестра Тоня вообще в школу не ходила.
В 1926-27 годах, в свои десять лет, возил с отцом лес. Отец с братом дядей Васей  и его сыном Иваном заготовляли лес, а мы с другим его сыном отвозили заготовленный лес на реку Вятку для сплава. Расстояние было около двадцати километров. Ездили два раза в день. Жили в бараке у места заготовки леса. Барак представлял из себя большое, рубленное из круглого леса, помещение, по середине с двумя железными печками. По бокам стояли большие нары из досок, на которых спали на матрацах, набитых соломой, закрываясь тулупами. Лошади стояли в оградках, сверху закрытых еловыми ветками. Утром выезжали на работу рано. Деревья пилили и распиливали поперечной пилой. На воз уходило не более одного кубического метра. Мне шел в ту пору одиннадцатый год. Однажды Кирилл, мой напарник, со мной не поехал и я решил ехать один. По дороге бревна завалились на одну сторону и я поехал по объездной дороге, чтобы выправить бревна. Но это не удалось и воз опрокинулся на меня , и меня прижало. Я лежал долго вдавленный в снег до тех пор, пока не догнали другие возчики. Лес возили на реку Орловицу, в марте скатывая на лед, и делали плоты – глухари. Весной с половодьем лес уходи на реку Вятку.
Однажды со мной случилось происшествие. Когда плоты подняло, мы их стали сплавлять по реке. Я плыл на глухаре, а впереди образовался затор. К плоту была привязана веревка, а те, кто плыл впереди меня, оказались на берегу. Я им бросил веревку, чтобы задержать мой плот, но быстрое течение развалило плот, и я оказался среди бревен. Меня чудом не раздавило, не помню, как оказался на берегу.
В 1928-29 годах снова работали в лесу, где заготовляли лес под селом Заево. Мне уже было тринадцать лет. Одевались и обувались плохо. Ходил в лаптях. Осенью 1929 года отец заболел и уже в лесу не работал. А в 1930 году   в марте месяце отец умер.
Весной того же года с соседом по деревне Александром маркировали лес на плотбище в Синьково. Заработал порядочную сумму денег. Но когда пошел получать их в контору Леспромхоза в селе Заево, мне сказали, что деньги в сумме 90 рублей я уже получил. Так и остался ни с чем.
После смерти отца вся работа по хозяйству легла на мои плечи. А мне было всего 14 лет. Пришла весна 1930 года. У нас не было плуга, пахали сохой, что было очень тяжело. Еще труднее подошел сенокос. Косы направлять я не умел, и косили в наших местах горбушами. Не раз ранил руки. Управились с сенокосом, а вскоре пришла уборка хлеба. Было немного легче, так как убирали всей семьей из четырех человек. Анне было всего восемь лет, но она уже начинала жать.
В 1933 году меня, семнадцатилетнего, направили на курсы животноводов в село Белая Холуница, где я учился 4 месяца. После окончания курсов работал в своем колхозе животноводом. До организации колхозов в деревне существовал трехпольный севооборот. В деревнях все носили лапти. Когда умер отец, плести их стало некому, я еще не умел. А на семью их надо было не менее 50 пар. На это количество надо было заготовить лыко, которое рубили за рекой Вяткой. Плести лапти меня научил брат отца дядя Вася. Проблема с обувью для семьи была решена.
С малых лет я плел корзины, которые продавал на ярмарке. Корзина стоила 10-15 копеек. Других доходов не было, а деньги нужны были для уплаты налогов. Сахар покупали очень редко. Питались в основном растительной пищей. Весной собирали пестики, затем кислянку на лугах. Хлеба не хватало. Пекли его с примесью мелкой нечищеной картошки, которую толкли и мешали с мукой. Много собирали ягоды, особенно бруснику, клюкву и чернику. Овощей, кроме лука и редьки, не сажали. Питались, в основном, картошкой. Хорошим подспорьем были грибы, которых сушили много.
Зимой освещались лучиной, керосина не было. Электрическое освещение впервые увидел в 1937 году в армии. Несмотря на нищету жили в деревне весело, соблюдали все праздники. Молодежь начала уходить в город на заработки. Хлеба не хватало, земля родила плохо. В 1935 году я тоже пытался уйти в город, но не имея специальности и образования (3 класса) работы не нашел. До Кирова ходили пешком целую неделю. За самовольный уход из колхоза мне дали штраф 5 трудодней. После этого я остался дома и ждал призыва в армию. 25 августа 1937 года пришла повестка. Надо было явиться на призывной пункт в город Слободской, до которого было 50 километров. 2 сентября с сестрой Тоней запрягли лошадь и поехали в Слободской. Там мы распрощались с Тоней. Меня с другими ребятами посадили в товарный вагон и повезли в Киров.
Начиналась моя новая жизнь…