Вскрой уста

Шепот в салоне самолета включился как по команде. Все стали наклонятся друг к другу и переспрашивать:

- Слышали что он сказал?
- Почему Ханофа?
- Куда мы летим?
- Вы куда летите?
- Мы что не в тот самолет сели?

Люди уже не слушали стюарда, а он продолжал вещать по-немецки про маршрут, про командира корабля, про кислородную маску...
 А народ-то встрепенулся тогда, когда стюард объявил, что наш самолет летит на Ханофу. Какая Ханофа? Что это такое? Блин, у нас билеты до Ганновера. Из Алма-Аты через Москву на Ганновер! Неужели мы перепутали, но не могли же пассажиры всего самолета сесть не туда! Осознав это, все немного успокоились. Потом люди знающие поведали, что он так про Ганновер сказал. Странно! Он что, немецкого языка не знает? Хорошо, что улетали ночью. Народ, намучившийся перед отъездом на Родину предков на всяких досмотрах-пересмотрах-обдиралавках, очень быстро отошел ко сну. В Москве сели, когда было уже светло. Вышли из самолета и стояли немного поодаль, ждали дозаправки. Стюард тоже был с нами. Мы, для того, чтобы уже окончательно убедиться, вновь переспросили его, мол, куда летим-то? Он успокаивал нас, что все нормально, просто по-немецки Ганновер, это Ханофа. Лично я ему не поверил!

В первом же лагере я попал в больницу. Я прикатил в Германию с огромным флюсом. С очень огромным! Он держался у меня уже пару месяцев, даже больше. Что-то там воспалилось, наши врачи в Узбекистане не знали как мне помочь. После обращения к врачу в лагере, я попал в челюстно-лицевую клинику в Оснабрюк. В один момент, даже вещички не дали собрать.

Итак, осмотр. Хотя, сначала мои первые впечатления. Люди после операций, картина ужасная, у кого что и куда пришито... Я не мог на все это смотреть, меня  подташнивало. После первого осмотра мне сразу запретили есть, пить воду,  дали подписывать документы для операции. Я ничего не понимал, но... все подписывал.  И вот второй осмотр. Врач что-то говорит, говорит... Нет, это понять невозможно. Позвали другого. Тот:
 
- Вскрой уста!

 Что это? Братья славяне! И все понятно. И сразу стало не так страшно. И я сразу влюбился в этого черноглазого брюнета. И этот ангел сразу нашел причину моей болячки, что-то там надрезал, чего-то там откачал и все. Все! Правда, я еще несколько дней полежал у них для порядку.

Забудьте все то, чему вас учили в школе. После двух распределительных лагерей, мы уже на постоянном месте жительства. Небольшая деревушка на востоке Германии возле города Галле. (Вот почему по-русски это Галле, а по-немецки – Halle?) Мы уже ходим на языковые курсы. Вся наша квартира обвешена листочками на которых написаны названия того, на что они наклеены – окно, дверь, телевизор, кровать, стул, стол, стена, пол, потолок... и так далее. Мы нафотографировали уже пару-тройку пленок о нашей новой жизни, пора делать фотки и отсылать их друзьям и родственникам в бывший Союз.
Мы заходим на почту, там народ есть всегда. Жена и дети стесняются, везде посылают меня. Это совсем не потому, что я лучше знаю язык, просто я очень настойчивый и терпеливый. Я могу несколько раз переспросить, могу объяснить на руках, могу все стерпеть... и насмешки, и презрение.
 И так, я здороваюсь сразу со всеми и спрашиваю где можно сделать фотоснимки. Ну, это я тут по-русски так просто объяснил. А на самом деле с меня уже сошло несколько потов. Люди молчат. Я второй раз, уже про фотоаппарат, про пленку - решил зайти с другого конца. Никакой реакции. Потом третий раз, уже на руках  –  я стал показывать им и фотоаппарат, и кассеты с пленками... И тут голос. Русская речь с немецким акцентом. Ура! Помочь, оказывается, вызвалась учительница русского языка из местной школы. Вот это везение! Она говорила по-русски, но речь ее была как бы присыпана нафталином. Ну, кто так разговаривает? Кто же...? Очень вежливо, но какие обороты! 19 век!

- Дорогой друг, мне будет очень приятно Вам помочь. Вы испытывайте затруднение. Я окажу Вам любезность...

И так далее, и все в таком же духе. Я был очень благодарен этой даме, очень! А напоследок, правда, она мне заметила, что я совсем плохо говорю по-русски и что она об этом очень сожалеть имеет!
 И так мы добрались по нужному нам адресу. Семья опять бросила меня, стоят ждут на улице. Я зашел в помещение, подошел к стойке, поздоровался. Девушка стала заполнять бланк. Спрашивает мою фамилию. Ну и как я должен ей сказать? Правильно или неправильно? Дело в том, что фамилия моя – Геллер, но местные, как я уже успел заметить, называют меня Герр Хеляа. Даже написать так невозможно, блин. Буква л – мягкая, а следом сразу буква – а.
 Я решил сказать по-ихнему. Говорю – Хеляа, а сам заглядываю - что она там пишет. И..., о, чудо! Она пишет – Геллер! Ну как она об этом догадалась? Как? Кто мне это объяснит? Я же ей говорил совсем не то!!!

И так, если вы собрались в Германию, то будьте готовы, что с вами могут поздороваться совсем не так, как учат разговорники:

- Халё, Гутен Таг, Тах, Моин, Йютен Тах, Тагхен, Гууде, Гун Тах, Грююз Гот, Сервус... и, конечно же, -  Здравствуйте, Привет, Здоровеньки Булы... Салам Алейкум...