Мои воспоминания. 4 глава

А ещё Таисия Андреевна, весной, когда трава вырастала до колен, водила нас за территорию интерната, там был неглубокий овраг, мы играли, бегали по траве, плели венки, а Таисия Андреевна отдыхала в тени деревьев. Однажды старая стена обрушилась, под ней остались двое ребят, не из нашего класса. Два брата, один учился в четвёртом классе, другой в шестом. Видимо они без разрешения, одни вышли за территорию интерната и игрались у этой стены. Обоих завалило, младший погиб, старшего откачали. Только стал он какой-то неприкаянный, замыкался в себе, ни с кем не общался. Часто, после занятий, мы игрались во дворе, мальчишки взяв в руки палки, гонялись за нами, а мы визжа разбегались в стороны. Начало третьего класса, нас приняли в пионеры, субботний день, но за мной никто не приехал почему-то. А так хотелось перед родителями похвастаться красным галстуком и я решила ехать домой одна. Так, налегке я вышла на улицу, прошла на остановку и села на тридцать восьмой автобус, который довёз меня до сквера. Помнила, что надо было сесть на четвёртый автобус, который ездил до кабельного завода, но а где выходить, я знала. Только хлопковая пора, автобусов нет, я ждала очень долго, а может просто перепутала свою остановку, но своего автобуса я так и не дождалась. Вечерело, мне всего десять лет, стало страшно, я решила идти пешком, хотя знала, что это очень далеко. И вместо того, чтобы пойти по улице Пушкинской, я пошла по улице Карла Маркса. Слёзы текли из глаз, мне было страшно. Навстречу шла какая-то женщина, увидев, что я плачу, она подошла и спросила,
- Что случилось? Почему ты так поздно на улице одна ходишь? Почему плачешь, тебя кто-то обидел?
Я рассплакалась ещё сильнее,
- Я заблудилась и не знаю, куда идти. - ответила я.
Женщина взяла меня за руку и сказала,
 - Пойдём ко мне, переночуешь у меня, а утром я тебя посажу на твой автобус. Ты наверное и голодная.
Не знаю почему, но я пошла за ней, скорее всего выхода у меня другого не было. Она жила в четырёхэтажном доме, этого дома давно уже нет, но я помню, старое тёмно-серое здание, в которое мы и вошли. Поднявшись на последний этаж, мы вошли в квартиру. В доме никого не было, наверное женщина жила одна. Накормив меня, она уложила спать. Дети быстро засыпают, а я тем более, очень устала и тут же уснула. Утром мы вместе с этой женщиной позавтракали и вышли из дома. Я сказала ей, что мой автобус четвёртый, она повела меня на остановку и посадила на мой автобус. Ни кто она, ни как её зовут, я не знаю, но на протяжении всей своей долгой жизни, я помню её доброе улыбчивое лицо. Она была русская, худощавая, с проседью в волосах, красивой её назвать было нельзя, но в фильмах о блокаде Ленинграда, я часто видела похожие лица. Я приехала домой и всё рассказала отцу, он не дал мне даже присесть,
- Поехали, покажешь, где живёт эта женщина, надо поблагодарить её. Ведь если бы не она, неизвестно, что могло бы с тобой случиться. - сказал он.
Но когда мы приехали на улицу Карла Маркса, я никак не могла найти ни её дома, ни следов от этого дома. Фантом какой-то. Впрочем, я всегда путала в детстве эти параллельные улицы, Пушкинскую и Карла Маркса. Так мы с отцом вернулись обратно домой. Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год, весна, я заканчиваю шестой класс. Нас Таисия Андреевна опять повела за территорию интерната, на природу. Ах какая красота! Трава высокая и мягкая, девочки плетут венки, мальчишки играют в войнушку. Так хорошо и весело. Таисия Андреевна часто на нас поглядывает, сев у самого оврага, особенно на мальчишек, чтобы к оврагу близко не подходили и то и дело восклицает,
- Армик, не ходи туда, Вова, брось палку, Эдик, не прыгай... Наигравшись, все построились и пошли в столовую. Ели с аппетитом, благо дело, готовили в столовой интерната очень вкусно. После обеда, мы возвращались в группу, где занимались, делали уроки или с Таисией Андреевой, делали разные поделки. Так проходили дни, как-то утром всем объявили, что в интернат приезжает Кабалевский. Это было незабываемое событие. Высокий, худой, с русыми редкими волосами, на косой пробор и в очках, он играл свои произведения. И мы завороженно слушали композитора. Потом приезжал Шестокович, пианист Яблонский, тучный, полный человек, но техника игры была просто виртуозной. Он будто ласкал рояль, а звуки лились сами, так, едва касаясь клавиш, Яблонский сыграл рапсодии Листа, сонаты Бетховена. Через месяц приехала Катя Новицкая, это был талант от Бога. Ей было всего четырнадцать лет, но она уже играла произведения, студента четвёртого курса Консерватории. Когда она играла первый концерт Чайковского, зал затих. И когда ей аплодировали, Катя скромно, чуть сгорбившись, кланялась, впрочем она и ходила так же. Память такое не забывает. Двадцать шестое апреля...в спальнях тишина, все дети спят. Мне снится сон, будто огромный великан раскачивает наше здание. Я проснулась от криков, кровати ходили ходуном. Вбежала Таисия Андреевна и приказным тоном, заставила нас всех укутаться в одеяла и выйти на улицу. Мы спросонья, испуганные побежали по лестнице вниз. Странно, был испуг, но паники не было. Это было землетрясение. Простояв на улице час, полтора, мы побрели обратно в группу. Знобило от ночной прохлады и страха, ведь такого ещё никогда с нами не было. Утром начали съезжаться родители и близкие детей, были и иногородние дети, из разных городов Узбекистана, но одиночества они не испытывали. Наоборот, это землетрясение всех сплотило. Потом ещё часто трясло, не дожидаясь субботы, детей распустили по домам. Мы с братом тоже уехали, тридцать восьмой автобус проезжал по махалле Лабзак, было страшно ехать. Дома разрушены, люди сооружают палатки на улицах, ставят чугунные очаги с казанами и тут же на улице готовят обед. Странно было видеть это мне, тринадцати летней девочке, паники не было, в глазах людей был страх. Трясло почти каждый день, в течении двух месяцев, но учебный год мы всё таки закончили. Детей из Ташкента стали отправлять в пионерские лагеря по всем республикам. В том числе, на Украину, Россию и Ригу. Но нас мама не отпустила, боялась, что может больше нас не увидеть. Началась большая стройка, Ташкент отстраивали всем миром, приезжали строительные отряды на строительство домов. Большинство домов в Ташкенте были разрушены и многие его жители жили в палатках до глубокой осени. Хочется сказать спасибо СССР за то, что не оставили нас в беде. Низкий им поклон.