Мои воспоминания. 6 глава

Лето быстро кончается, так не хочется с ним расставаться, но время идёт и надо идти в школу. После шестого класса, я перевелась из школы-интерната имени Глиэра, в музыкальную школу имени Успенского. Успенка, так мы ласково называли школу, мне четырнадцать лет, вся жизнь впереди. Друзей в этой школе у меня было мало, две, три подруги и всё. Наверное поэтому меня всё время тянуло в Глиэрку и я часто ездила к своим одноклассникам, где было так тепло и уютно. Но опять переводиться сюда мне и в голову не приходило, в Успенке было всё по другому. Одно то, что с собой надо было приносить тапочки уже доставало, но мы это делали. Вешали верхнюю одежду на вешалку в фойе, переобувались и шли грызть азы науки. Ничего не пропадало, каждый знал, где висит его одежда и обувь. Дни шли монотонно, один за другим. Со мной в классе училась Дина Рубина, ныне известная писательница, она ещё тогда, в школе, печатала свои рассказы в "Юности" и в "Комсомольской правде" была тихой и скромной девочкой. Никогда не видела, чтобы она улыбалась, дружила только с одной девочкой, Ирой Худошиной, которая кстати здорово рисовала, о ней Дина упоминала в одной из своих повестей. Шли дни, мама угасала на глазах, видимо на неё подействовала смерть моего братишки, её малыша. Очень мама была доброй и мягко сердечной. Помню, как-то хоронили молодую женщину, её гроб несли по нашей улице. Было много людей, играл оркестр похоронный марш. Я никогда раньше не видела похорон, это было мрачное зрелище. Женщина лежала в гробу, она была очень красивой, но застывшее лицо было мраморно белым и это пугало, ведь я была ребёнком. Соседи вышли из своих домов и наблюдали траурное шествие, так мама тогда сильно плакала, будто провожала родного человека. А ведь умершая была ей совсем чужой, мама сокрушалась и всё время говорила,
- Бедная женщина, такая молодая...с кем же останутся её дети?
Был разгар весны, апрель месяц, прошёл ровно год, как в Ташкенте было землятресение. Как-то придя со школы домой, я не увидела маму, папа наверное был на работе. Старшая сестра была уже замужем и на седьмом месяце беременности. Она жила на Чиланзаре, её муж после окончания ирригационного института, уехал в Москву и поступил в аспирантуру, где и учился. Папы долго не было, я видимо устав его дожидаться, уснула. Было тепло и мы спали во дворе, на большой деревянной кровате-тапчане. Спросонья я услышала, что в ворота стучат, я побежала открывать, за воротами стоял отец, я таким его никогда не видела, его трясло и на глазах были слёзы.
- Мама наша умерла...-услышала я его хриплый голос и похолодела.  Видимо я так закричала, что папа изменился в лице и стал меня успокаивать. У меня началась истерика, когда и как я уснула, не помню. Но встав с утра пораньше я стала приберать в комнатах, ведь скоро дом наполнится людьми. Зашла соседка тётя Даша и испуганно спросила,
- Что, Рая умерла?
Так соседи называли маму, хотя её имя было Парохат, вечная память моей дорогой мамочке. Сестрёнка, которая мне помогала, вытаращила на меня глаза и воскликнула,
- Мама умерла? -
- Нет, это соседка, тётя Рая умерла, с другой улицы. - успокоила я её.
Ближе к обеду, привезли тело мамы, завёрнутое в покрывало, мы с сестрёнкой громко заплакали, в доме стали собираться люди. Приехала сестра, с улицы она стала причитать и рыдать, приехали с Янгиюля сестра моей матери и её брат. Все громко плакали и причитали, так полагалось, мне и сестрёнке распустили наши длинные волосы, всё было, как во сне. Из тополиных веток соорудили подобие шатра или цыганской кибитки и водрузили на носилки тоут, куда кладут тело умершего, но так делают лишь женщинам. Тело матери омыли, завернули в саван и в покрывало, прощались с ней тяжело и долго, плакали все. Потом тело положили под сооруженный шатёр, на носилки, накрыв его со стороны изголовья паранджой, а со стороны ног, тоже типа паранджи, но без рукавов, называется мурсянг, а посередине материей, называемой малля. Видимо усталость, бессонная ночь и перенесённый стресс взяли своё и я потеряла сознание. Меня перенесли в дом, к соседке и вызвали машину скорой помощи. Как уносили маму, я не видела, так я осталась без любимой мамочки в четырнадцать лет. А маме всего было тридцать девять. Жизнь странная штука, люди рождаются, умирают, иные продолжают жить. Люди смеются, едят, куда-то спешат...а мамы нет, словно прилетевший к нам добрый Ангел с небес, снова туда вернулся, оставив доброту, память и детей. Папа сразу сник, хмурый ходил на работу, как тень вечером приходил с работы, ел и ложился спать, сначала прочитав поминальную молитву маме, при зажжённой свече. А утром рано вставал и уходил на работу. Заканчивалась четвёртая четверть, я не могла заниматься, шуметь было нельзя, тем более играть на пианино, а надо было усердно заниматься по шесть, а то и по восемь часов в день, чтобы успешно сдать экзамены. И программа была не из лёгких, Бах "Прелюдия и фуга" Черни "Этюд" Бетховен "Патетическая соната" под номером восемь, где заниматься? Я провалила экзамен по спец предмету, странно, но мне было всё равно. Меня оставили на второй год, а если оставляют по спец предмету, то есть по классу фортепьяно, то оставляют и по обще образовательному классу. Но что это, по сравнению с тем, что я потеряла? На отце тоже отразилось это горе, ведь они так любили друг друга. Видимо за рулём, он задумался и что-то сделал не так, нам он о работе не рассказывал, но у него отобрали права. Шофёр с сороколетним стажем, прошедший войну на полуторке, в первый раз в жизни остался без прав. Но организация папу без работы не оставила, ведь его очень уважали, папу назначили директором и шеф поваром в летний дом отдыха для семей работающих в таксопарке, в Бастанлыке. Папа решил забрать нас с собой, оставив дома лишь брата и мы с сестрёнкой стали собираться в дорогу. Папе выделили автобус, такой, как тот, на котором он когда-то ездил по курсу Бука- Аккурган. Маленький автобус, с приплюснутым носом, с одной дверцей, которая открывалась с помощью рычага, управляемым шофёром. Дорога проходила через крутые горы, особенно был очень крутым последний спуск. Папа высадил нас с сестрёнкой и двух моих братишек, а сам включив тормоз и отключив скорость, начал опасный спуск. Мы взявшись за руки, спускались пешком. Какая была красота, вокруг и рядом речка. На поляне, в разброс стояли вагончики, папа велел нам занять один из них. Недалеко, из досок была сооружена столовая, с навесом, на случай, если пойдёт дождь. Помните, как в фильме "Стряпуха" длинный стол, накрытый клейёнкой и к нему с двух стороны скамейки. Папины коллеги приезжали сюда с семьями отдыхать. Было очень весело. Приезжали с детьми и что главное,привозили с собой разные игры. Моей любимой игрой был бадминтон и играла я очень неплохо. Папа был занят приготовлением завтрака, обеда, полдника и ужина. После обеда все шли купаться, в реке, близко к берегу, большими валунами, было огорожено место для купания. Но там купались только дети,было безопасно, речка была с крутым нравом, быстротечная и холодная. Взрослые уплывали по течению вниз, а потом по берегу возвращались обратно и снова лезли в воду. В этой суматохе дней, мы стали потихоньку отходить от пережитого горя. Эти годы жизни, когда рядом был папа и мои близкие, я запомнила на всю жизнь. В начале  августа,мы с сестрёнкой вернулись домой и папа забрал с собой старшего брата. В то время во всех кинотеатрах шёл фильм "Фантомас" и мы с сестрёнкой и соседними ребятами ходили на него каждый день, не недоедало. Что значит свобода для двух несовершеннолетних девочек, но она нас угнетала, очень не хватало мамы. Всё в доме напоминало о ней, ночами я брала мамино крепдешиновое платье и нюхая его, молча плакала. Думаю сестрёнка  делала то же самое, я часто слышала её тихий плач, а под подушкой у неё я нашла мамин платок. Мы в одночасье повзрослели. В конце августа приехали папа и братья, начинался новый учебный год...но не для меня.