Мои воспоминания. 20 глава

Стоим мы как-то у входа в Консерваторию, рядом со мной мои подруги, Диля и Лида. Вдруг подходит к нам мужчина и говорит, - Девушки, я помощник режиссёра, нам нужны три девушки, с длинными волосами, надо в музее прикладного искусства демонстрировать старинные украшения Узбекистана. - сказал он.
Мы переглянулись и немного подумав, согласились. Он попросил нас подойти завтра с утра, к музею прикладного искусства, в национальных, атласных платьях. На утро, встретившись у Туркменского базара, мы пошли по улице Германа Лопатина, не доходя до Театрального института, с левой стороны и находился музей. Небольшое здание, с национальным орнаментом, напоминающий богатый особняк бая. Мы вошли, нас уже ждали, ну как всегда, небольшая съёмочная группа, снимающая документальное кино. Нам дали старинные украшения, манисты, браслеты, на цепочке, переходящие к кольцам, диадемы и серьги, с натуральными камнями, кустарной работы. Нас попросили надевать украшения и показывать друг другу, демонстративно улыбаясь и как бы хвастаясь. Было всего пару дублей, потом поблагодарив, нас отпустили. Много лет спустя, когда я была уже замужем, сестра позвонила мне и сказала, что видела меня с двумя девушками по телевизору. Мы демонстрировали старинные украшения. К тому времени я уже успела и позабыть этот эпизод своей жизни, но я была приятно удивлена. С ансамбля я ушла, времени не хватало, учёба, работа, занимали много времени. Однажды Шухрат познакомил меня со своей младшей сестрой, она приехала из Джиззака и училась в ТашГУ, на филологическом факультете. Невысокая, красивая девушка, с чёрными волосами, дугой бровями и красивыми глазами, типичная таджичка. Мы встретились возле Голубых куполов и зашли обедать. Заказав лагман, мы сели за стол, лагман кушать было неудобно, длинные полоски нежного варённого теста, предательски свисали между губ. Не затягивать же их, как макароны, которые мы когда ели в детстве, балуясь, всасывали макаронинки. Пришлось есть подлив без теста. Сестра Шухрата мне сразу понравилась, скромная и молчаливый и мы с ней подружились. Замира, так звали её и Шухрат, пригласили меня на Первомайские праздники в Джиззак. Никогда там не была, да и интересно стало, как живёт мой друг и моя новая подруга. И так, взяв несколько вещей с собой, я поехала на автовокзал, который в то время находился на станции Самаркандской. Там мы должны были встретиться с Шухратом и Замирой, сесть в автобус, ехавший в Джиззак. Ехали мы долго, часа три, а то и больше, болтая по дороге, мы наконец доехали до автостанции в Джиззаке. Там мы пересели в такси и за пятнадцать минут доехали до красивого, по тем временам, большого дома. Меня представили родителям Шухрата и Замиры, сказав, что я подруга их дочери, о том, что я дружу с Шухратом, умолчали. Его родители, добрейшие люди, отец, директор школы, невысокий, полноватый, с залысинами человек, лет пятидесяти. Мама не работала, с очень добрыми глазами, средней полноты, похожая на татарку женщина, приветливо встретила нас. Замира сказала, что я буду жить с ней, в её комнате. Кроме Шухрата и Замиры, было ещё трое детей, старший их брат, Шавкат, сестра Назира и младший брат Марат. Младшему было шестнадцать лет и мы часто с ним болтали, очень умный, мог говорить на любые темы. Как-то он мне говорит,
- Знаешь, ты очень понравилась моим родителям и они хотят посватать тебя за моего старшего брата Шавката. Но я им сказал, что ты нравишься мне и если ты подождёшь три года, я сам женюсь на тебе.
Я засмеялась, сказав ему, что старше его, но парень на полном серьёзе, ждал от меня ответа.
- Я подумаю. - пообещала я ему.
Обалдеть. Без меня решали мою судьбу. Первое мая прошёл в центре города, это было конечно не так торжественно, как в Ташкенте, но очень по доброму тепло. Мне понравилось, главное, без суеты. После демонстрации, мы погуляли по городу, это был небольшой, но уютный городок. Сейчас его не узнать, разросся и стал красивым. Через три дня, мы вернулись в Ташкент, впечатления остались добрыми, классно провели время, конспирировались так, что никто ни о чём не догодался. Это было легко, ведь мы с Шухратом были просто добрыми друзьями, хотя не скрою, он очень мне нравился. Я часто ходила к Шухрату на квартиру, где он и ещё трое ребят снимали у одинокой женщины комнаты, в небольшом дворе. Побеленные две комнаты, которые разделял небольшой коридор, комната, с никелированными кроватями, столом и стульями. Вместо шкафа на стене большие гвозди, куда ребята вешали свою одежду. Напротив жили ребята, один из которых учился на художника, Рафик, так его звали, татарин по национальности, больше походил на девушку, лицо во всяком случае. Нежное, светлое, с румянцем лицо и большие глаза, хотя был высоким и статным. И как-то он предложил мне написать мой портрет, как всегда, при виде меня он краснел и заикался. Но я согласилась, просто интересно стало, что из этого получится. С распущенными волосами, в летнем сарафане, я села ему позировать. Шухрат сидел рядом, играя на гитаре, он тихо пел свои песни. У него был приятный, бархатный голос, он пел и пристально смотрел на меня, а я ему улыбалась. Как было легко и просто с ним, не надо было кокетничать и смущаться. У Шухрата был открытый взгляд красивых глаз. Как-то его пригласили сниматься в кино, где главную роль играл Отабек Ганиев, фильм назывался "Живёт такой парень" о комсомольской стройке и отношениях между ними. Шухрат снимался в маленьком эпизоде, играл комсомольца на собрании. Этот фильм я увидела много лет спустя по телевизору и зарделась, увидев знакомое лицо. Но это было потом, а пока, мы просто наслаждались жизнью, молодостью. Часто засиживались в "Снежке", где встречались с друзьями, болтали и веселились. Портрет получился неплохо, но Рафик, будто извиняясь, сказал, что не смог уловить и отразить мой внутренний мир и взгляд получился не мой. В портрете огромное значение имеют глаза, вернее взгляд и если художник уловил этот взгляд, портрет получится. Но мне понравился рисунок, я попросила, чтобы Рафик его подписал мне на память. Учёба продолжалась, каждый день, мы проходили теорию музыки, вокал, дирижирование и фортепьяно. Этика, эстетика, психология, философия и в обязательном порядке хор. Перед сессией, мы с Гулей оставались у Кнары и всю ночь усиленно занимались...вернее девочки занимались, а я спала. А на утро, на экзамене, мы в втроём получили четвёрки, на что девчонки шутя возмущались,
- Мы всю ночь зубрили, а ты спала, а четвёрку получила. Так нечестно. - сказала Кнара.
На что я отвечала, что у меня язык подвешен и я если даже не уверена в ответе, спорю с педагогом так, будто я права. В Консерватории, около столовой, были ступени вниз, что там было, никто не знал, может подвал, на двери которого висел замок. Но это было место, где девушки курили и мы с Гулей, как-то решили тоже попробовать это дело, так как Кнара уже курила. Мы же студенты, а значит взрослые. Вот мы с Гулей спустились вниз, я достала из сумочки дамские сигареты Фимена, удлинённые, с коричневым фильтром, руки тряслись, я никак не могла зажечь спичку. Кнара нам с Гулей помогла это сделать, мы поднесли сигарету ко рту, затянулись и...блин. Кнара не предупредила, что в первый раз это надо делать слегка затягиваясь, у меня голова закружилась, в глазах всё поплыло, душил кашель и желание становиться взрослой, в раз пропало. Но запретный плод сладок, назавтра мы опять спустились вниз по ступенькам и так, как было вчера, уже не было. Мне понравилось форсить с сигаретой, но сильно я не затягивалась, голова кружилась. Но нас с Гулей всё равно считали пацанками, как-то зайдя в аудиторию, где проходило хоровое пение, мы увидели, что кучка ребят разглядывали какой-то журнал, ну из любопытства и мы подошли посмотреть. Но журнал захлопнули перед самым нашим носом, сказав, что мы ещё не доросли. Ничего себе. Мы уже и курить научились... ну почти, а тут опять запрет. Потом нам сказали, что это был журнал "Плейбой" а я то думала...