Незначительный эпизод на окраине Империума. WH4000

2-я рота 53-го полка Востроянских первенцев шла в атаку на позиции Тау близ улья Лапис-Вивус на планете Полидиум. Точнее ползла в жидкой грязи, составлявшей большую часть поверхности этой проклятой планеты. Было два часа пополудни, а значит грязь была максимально мерзкой и жидкой, проворно залезая во все складки одежды, а также в нос, глаза и рот, делая из бород и бакенбардов уродливые колтуны. В это время суток было практически бесполезно пытаться копать, оставалось лишь лежать и ждать хотя бы пару часов, чтобы температура, упав на несколько градусов превратила эту мерзостную кашу в некое подобие густой сметаны-он пробовал этот кисломолочный продукт во время предыдущей кампании, кажется он делался из молока каких-то животных. Тогда хотя бы можно будет размять руки пробивая узкий коридор наподобии сапы в сторону укреплений синемордых ксеносов. А сейчас… В такие часы хорошо думалось. А этого он боялся больше всего…
                ***
Родиться первым ребенком на Вострое означало быть обреченным служить в Имперской Гвардии. Большинство считает, что это честь. Как когда-то и он… С отцом, матерью и младшей сестренкой они ютились в комнате барака для работников сталелитейного цеха фактически на территории самого цеха. На самом деле, одного из тысяч таких цехов. Равно как и тысяч плавильных, сборочных, ремонтных, транспортных и других. Вся планета-всего лишь кузница для военных нужд Империума во вселенной, где человек и его жизнь-ничто. Его мать трудилась младшим помощником оператора в самом цехе, а отец работал на складе готовой продукции. Сестренка с 10 лет, как когда-то и он сам, была занята на так называемом “легком вспомогательном труде”. Никто не собирался никого кормить просто так. Его с детства готовили к тому, что он будущий солдат. Он помнил плакат, висевший над его кроватью и игрушечного гвардейца, подаренного отцом. С ним он засыпал под вездесущее шипение жидкого металла, выливаемого в формы. Во снах он был тем самым гвардейцем с плаката, с закрученными усами и длинным красивым лазганом и обязательно побеждал плохо прорисованного врага, которого на плакате попирал ногой лихой гвардеец. До 16 лет он помогал отцу в складе, потому как давать профессию будущему рекруту не имело смысла. А потом за ним пришли…Он помнил слезы родных и свои смешанные чувства тоски, страха и ожидания чего-то нового. Помнил, как надеялся, что благодаря ему родителей могут повысить в должности, помнил грусть и одновременно радость оттого, что его девушка не пришла и не увидела его слез. Да, он плакал. Тогда, и еще один раз после. Когда он убил в первый раз. Человека. ЧЕЛОВЕКА. Не орка, мутанта или еретика.
Его первая высадка, его и друзей. Отделение бравых гвардейцев 17 лет отроду, с нелепым пушком вместо усов. Из того отделения сейчас жив только он. Какая подлая штука-память. Он хотел бы забыть то день, но помнил все до последней подробности, кроме названия планеты и системы-он перестал их запоминать. Сельскохозяйственный мир, восстание СПО по какой-то несущественной причине и карающая длань Империума. Когда их полк прибыл, почти все было кончено. Мятежников выбили из одного-единственного улья и охотились на оставшихся как на крыс. А те, как и положено крысам, прятались и гадили. Огромные по площади поля были сожжены, фермы разорены, а выжившие бежали под защиту Гвардии. Их отделение отправили по возможности добыть съестного, чтобы разнообразить рацион. Солдатский паек не отличался изысканностью. Простенькое задание для зеленых новичков, гарантирующее что они не вляпаются в какое-нибудь дерьмо. Пройдя по дороге на юго-восток от места привала около 3 –х километров (его до сих пор передергивало при воспоминании о том, какие они были идиоты, даже с тропы не додумались сойти, их могла запросто перебить даже пара мятежников), они наткнулись на фермерский домик. Такой же как все другие, встреченные их полком на этой планете. Деревянный, обвитый какими-то растениями, окруженный невысокой оградой. А вокруг паслись небольшие животные и непонятные существа, похожие на птиц, но почему-то нелетающие. Они смешно бегали, переваливаясь на двух лапах. Вид живности вызвал у молодых ребят приступ веселья, ведь на Вострое они не видели ничего подобного. Парни стали бегать за разбегающимися птицами, кто-то пытался оседлать более крупных животных. Поддавшись всеобщему веселью, он погнался за птицей, низко пригнувшись и пытаясь ее схватить. Он почти догнал ее и тут понял, что больше не слышит веселого гвалта вокруг. Он удивленно оглянулся и увидел, что все солдаты его отделения со смесью страха и удивления смотрят на пожилого мужчину в грубом комбинезоне и с доисторическим стабберным ружьем в руках. Тот на низком готике кричал, что он сберег свой дом от одних бандитов, сбережет и от других, что ему плевать какую форму они носят, что если они не уберутся, он хладнокровно всех перестреляет. Похоже, ферма была обитаема.  Кто-то из парней, вроде Михал, попытался объяснить разбушевавшемуся хозяину цель визита и тут же получил прикладом в челюсть. Фермер наставил на Михала стаббер и раздался шипящий звук выстрела… Он вспомнил, как все ребята, как один, посмотрели на него, а потом на фермера. Вернее, на дымящееся отверстие в его груди.  Лазболт сжег бедолаге фермеру половину сердца. Еще он вспомнил, как нелепо упал старик, как он посмотрел вниз и увидел дымящийся ствол своего лазгана. Вспомнил, как из дверей дома выбежала женщина и бросилась со слезами к трупу фермера. Вспомнил, как парни ушли, ничего не взяв. По дороге никто не смотрел друг другу в глаза и ничего не говорил. В лагере сержант наорал на всех, сказал, что если они не могут справиться с таким простым заданием, то как они собираются служить Трону? Они никогда не говорили о том случае в своем отделении, а теперь никого из тех парней нет в живых. Сейчас, лежа в грязи в другом конце галактики, он понял, что тот лазболт сделал дыру не только в груди старого фермера, но и в его собственной душе. И дыра разрастается, угрожая сжечь всю душу.
Война, вечная война. Бойня, резня, а потом короткий перерыв, когда их полк транспортируют к месту другой бойни. Перерыв едва ли не хуже самой битвы. Неделями в жестяной коробке, зная, что лишь поле Геллера сдерживает все ужасы варпа. Тогда даже самые стойкие начинают тихо сходить с ума. Простые солдаты ищут разрядку в драках, алкоголе и лхо, высокородные офицеры устраивают дуэли до первой крови, хотя бывали случаи серьезных увечий. Думал ли он о дезертирстве? Конечно да. Очень часто. Мечты-мечты…Не мог же он бежать к оркам или некронам. Да и его душе нужен был покой, а не новая бойня под другими знаменами. Он усмехнулся про себя, подумал, что сделал бы комиссар, узнав его мысли. Были еще хаоситы, собратья по расе. Однако…
 Память опять услужливо подсунула ему воспоминания, как видео пикт в инфопланшет. Парням из его роты однажды удалось взять в плен культистку Слаанеш. Этот сброд в разноцветных одеждах оставлял сильное впечатление.  Его полк зачищал фабрику на одном из индустриальных миров, верхушка которого погрязла в разврате и начала возносить молитвы богу удовольствий. Во время одного из рейдов неожиданно их атаковали со всех сторон. Мужчины и женщины с татуировками и ритуальными шрамами, голые или разодетые в яркий шелк, культисты бились отчаянно и совершенно неорганизованно. Востроянцы потеряли только одного бойца, перебив около полусотни фанатиков. Бедолага был окружен толпой и подорвал себя гранатой. Когда его останки вытаскивали из-под груды тел, заметили, что один культист жив, его лишь контузило при взрыве гранаты. Это оказалась женщина, удивительно красивая, но с совершенно безумными глазами. Были видны и другие признаки прикосновения ее мерзкого божества-у женщины выросла третья грудь, а на руках пальцы начали срастаться в подобие клешни. Тогда он понял, что ничего общего с хаоситами иметь не хочет.  Один из бойцов приставил ей к голове лазган, но тут Борис, полковой балагур похабно ухмыльнулся-“У меня есть идея получше.” Влад, здоровенный детина родом из плавильных цехов, рожей больше напоминавший огрина грубо заржал. Он не участвовал, но все слышал. Все т время, что парни развлекались с ней, пленница казалось ничего не понимала и лишь непрерывно бормотала речитатив на непонятном языке. Потом пришел комиссар, прикончил пленницу выстрелом в голову, а всем остальным сказал, что расстреляет все отделение если заметит малейшие следы порчи у кого-нибудь. Парни не на шутку испугались, а Влад часто заглядывал себе в штаны. Ха, видимо боялся обнаружить что-нибудь лишнее. Кретин до сих пор это делает, когда думает, что на него никто не смотрит.
                ***
Первый день в тренировочном лагере. Отдельно кучка высокородных, они станут офицерами по праву рождения. И отдельно стадо таких как он. К каждому из тех, высокородных, нужно обращаться СУДАРЬ, даже если он туп как огрин.  Больше года муштры, воплей сержантов, боли и ссадин. И все это оказалось никому не нужным в первом же реальном бою. Но он выжил, выжил в первом бою и в бесчисленных после того. Он ухмыльнулся про себя. Вспомнил как мечтал о своем возвращении на Вострою. Востроянские Первенцы служили 10 лет, после чего имели право вернуться домой. Он ночами представлял, как приедет весь в медалях, высоком сержантском кивере, с золотыми эполетами и лихо закрученными усами. Всего то 10 лет! И его любимая девушка конечно же будет его ждать. Так он думал пока не встретил Юрия-седого ветерана из 3-й роты. В том было мало человеческого- аугметические рука и нога, вместо глаз красные окуляры, а гортань ему заменяла гофрированная трубка. Востроя-планета Механикум и аугментация была обычным делом, многие рабочие теряли конечности и могли получить взамен протезы. Но когда он увидел Юрия, что то в нем перевернулось. Обрадуются ли его родители и его девушка, увидев перед собой такое существо?
“Сколько вы служите, сударь?”-спросил он, впервые увидев Юрия. Слова сами вырвались, таково было его изумление.
Красные линзы зажужжали, фокусируясь на том, кто посмел задать вопрос.
“14 с половиной лет, сынок”- голос, искаженный искусственными связками, был безжизненным и безымоциональным. Но при этом казалось, Юрий наслаждается произведенным эффектом.
“ Почему же вы не вернулись на Вострою?”
Ответ был ему уже известен, и ответ этот был страшным. Но он все равно хотел услышать ответ, где-то в уголках своей души надеясь, что он ошибся. Но он не ошибся.
“А кому я там нужен?  Здесь я хотя бы могу научить таких юнцов как ты прожить немного дольше.  ”-если бы не металлический голос, можно было подумать, что в голосе сквозит мрачное веселье. -“Посмотри на меня, сынок. Все что я умею-это воевать. И весь я-орудие войны, от этой железной руки до оптических линз вместо глаз. И ты станешь таким же. Если доживешь до моих лет, конечно.”  Старый солдат издал скрежечущий звук, видимо, заменявший смех.
А он вдруг совершенно ясно осознал, что не вернется никогда в то место, которое называл своим домом. Что не будет щеголять золотыми эполетами и лихими усами, что не бросится на шею сестренка и не обнимет он свою девушку. Никогда. Он вдруг совершенно ясно осознал, что никогда не видел на Вострое ветеранов Имперской Гвардии, таких как Юрий.  Те кто не погиб, превращаются в асоциальные машины войны, с пустой душой и абсолютным безразличием к жизни и смерти.
                ***
Ситуация на Полидиуме развивалась стремительно. Он обычно внимательно слушал бриффинги, которые проводили сержанты для младшего состава, и считал, что благодаря этому он еще жив. Эта планета служила источником редкоземельных металлов, добываемых из ее недр и отправляемых на планету-кузницу неподалеку от столицы субсектора.  Примерно полтора терранских года назад вблизи планеты появилось небольшое транспортное судно Тау. Это не было неожиданностью, нахождение системы Полидиума вблизи пограничных миров синекожих ксеносов подразумевало периодические контакты. До сих пор Тау вели себя миролюбиво, а точнее просто игнорировали имперские торговые и транспортные суда. Но в этот раз, зависнув на геостационарной орбите планеты, корабль Тау выпустил в атмосферу грузопассажирский челнок. Тот приземлился в нескольких километрах от улья и не успело планетарное командование толком сориентироваться, как на месте приземления образовалась небольшая база со взлетно-посадочной полосой и глухим забором. Тогда губернатор отправил в лагерь Тау делегацию из командующего СПО, своего заместителя и нескольких аристократов. Спустя полдня делегация вернулась в хорошем расположении духа и сообщила что Тау прибыли с мирными целями и для заключения торговых контрактов. С тех пор в лагерь Тау ручейком потянулись аристократы и торговцы Лапис-Вивуса, а при дворе губернатора слышались хвалебные речи и поднимались тосты за здравие Тау. Все, кто когда-либо бывал в лагере Тау, рассказывали о великой мудрости ксеносов, восхищались их технологиями и особенно много рассказывали о таинственном мудреце, руководящем колонией синекожих. Лишь губернатор несмотря на все уговоры подчиненных отказывался встретиться с ксеносами. В таинственном мудреце он подозревал одного из Эфирных, касты то ли колдунов, то ли священников. А вся эта ситуация напоминала первую стадию экспансии Тау. Втайне от всех губернатор послал руководству субсектора просьбу прислать полк Имперской Гвардии с целью изгнать ксеносов с планеты.
В субсекторе серьезно отнеслись к этому сообщению и отправило в систему Полидиума транспорт с двумя ротами востроянцев, 53-й полк которых пополнял запасы перед отправкой на очередную кампанию. Операции была присвоена низшая степень сложности (как же, всего лишь выпереть с планеты десяток ксеносов) и потому было выделено минимальное количество техники и тяжелого вооружения. Прибытие востроянцев было встречено в улье едва ли не враждебно. При дворе промышленная и торговая верхушка практически обвинила губернатора в предательстве интересов планеты. Спонтанный бунт был подавлен довольно быстро, сразу после того как комиссар востроянцев прямо в банкетном зале губернатора расстрелял командующего местных СПО за отказ участвовать в выдворении Тау. Все недовольные казалось затихли, но больше было похоже, что затаились.
На следующий день командная Химера направилась к лагерю Тау по новой дороге, отстроенной незадолго до этого при помощи синекожих.  В Химере на месте командира вальяжно развалился командир 2-й роты майор Титалус  Вишневецкий. Видимо его высокородные родители хотели придать чаду лоск жителя Терры и потому дали ему имя, которое совершенно не вязалось с его востроянской фамилией. Над машиной развивалось два стяга, знамя полка и личный штандарт Вишневецкого. За Химерой следовало два транспорта, изъятых у местных СПО с полуротой солдат. Считалось что этого достаточно. Майор намеревался поставить жесткий ультиматум ксеносам с требованием убраться в течении 24 терранских часов, а в противном случае применить силу.
Все намерения майора превратились в пыль вместе с майором, когда командная Химера исчезла в огромном облаке пламени. До ворот оставалось немногим более 200 метров, когда предусмотрительно спрятанный в дорожном покрытии заряд был активирован дистанционно и лишил 2-ю роту командира. Следующий за Химерой транспорт, избегая столкновения, съехал с дороги в грязь. Третий транспорт едва успел затормозить. И тут открылась истинная природа коварных ксеносов. Две невысокие колонны по обе стороны от ворот лагеря приподнялись и оказались тяжелыми орудийными платформами. Их снаряды прошили останки Химеры и врезались в транспорт, ехавший последним. Одновременно из-зи стен поднялись снайперские дроны и начали отстрел гвардейцев. Вялый огонь застигнутых врасплох имперцев не мог сдержать дронов,  и никто из востроянцев не вернулся в улей.
Налицо было вероломство Тау, и что еще хуже, предательство внутри улья. Ксеносы были явно предупреждены. Майор Игор Ворнов объявил на планете военное положение, а комиссар пообещал расстрелять любого, кто хотя бы выразится комплиментарно в адрес Тау. В адрес правления субсектора и командования 53-го полка были отправлены сообщения с просьбой о подкреплении и тяжелом вооружении. С тех пор началась военная операция. Усугублялась ситуация катастрофической нехваткой огневой мощи. Операция по сути превратилась в окопную войну.
                ***
Планета Полидиум представляла собой крайне неудобное место для ведения боевых действий. Впрочем как и все остальные, на которых он сражался. Особенностями данной местностибыло то что твердую горную породу покрывала мерзкая болотная жижа, местами до метра глубиной. Выступающие из моря жижи, островки суши образовывали плато разной величины. На самом большом из них располагался улей Лапис-Вивус. На подобном плато располагался лагерь Тау. Перепады температуры на планете были таковы, что состояние грязи варьировалось от абсолютно жидкой днем до каменно-твердой ночью. В промежуточных состояниях, вязкая и тяжелая как глина, грязь была пригодна для копания.  Дорогу Тау взорвали, артиллерии и летательных аппаратов, кроме грузовых челноков не было. Не было и средств воспрепятствовать полетам челноков Тау между лагерем и орбитальным кораблем.  Можно было дождаться запрошенного подкрепления, но это было ниже достоинства майора Ворнова. Поэтому решено было штурмовать лагерь силами имеющихся гвардейцев. Выглядело это примерно так-солдаты копали узкие проходы в грязи по направлению к позиции Тау, стены укрепляли подручными материалами, изъятыми у шахтеров. Принимая во внимание предположительную малочисленность Тау и их нежелание везти ближний бой, командование востроянцев надеялось таким образом добраться до стен и атаковать ксеносов врукопашную. Тау отвечали нечасто, но очень болезненно. Снайперские дроны совершали периодические налеты на позиции востроянцев. Особое внимание они уделяли офицерским эполетам и блестящим аквиллам на киверах и шапках. Однако востроянцы хорошие войны и быстро учатся. После первых потерь, аквиллы и эполеты были замазаны грязью, а дроны успешно уничтожались сконцентрированным огнем лазганов. Однажды востроянцы попытались атаковать ночью по замерзшей грязи. Тогда вдоль стен поднялись тяжелые орудийные дроны, в стенах открылись бойницы, и гвардейцы понесли тяжелые потери. Однако все равно периодически находятся те, у которых сдают нервы, они поднимаются в атаку с именем Императора на устах и гибнут от огня Тау. Он не такой. Вера в Бессмертного Императора, знамение Аквиллы, ритуальная фраза “ Император защищает!”- все это не помогло огромному количеству гвардейцев, с которыми он служил, сохранить свои жизни. Всю жизнь в него, как в сосуд, вкладывали, вливали, вбивали имперские истины. Он проделал дыру в этом сосуде тем же лазболтом, которым убил фермера на первом своем задании. И теперь этот сосуд почти пуст. Мысль о бесконечности всего происходящего с ним принесла почти физическую боль. А исход все равно один-смерть. На этой планете или какой-то другой. Сегодня или годами позже. Заметит ли кто-то его смерть? Отправят ли сообщение его родителям и сестренке? Или они будут оставаться в неведении еще долгие годы после его смерти, вознося за него молитвы Императору? Похоронят ли его под залп лазганов? Или просто затопчут тело в грязь? А может им отужинает какой-нибудь орк, или хаоситский колдун принесет его душу в жертву своим темным богам? Смерть сейчас, в этой болотной грязи, на этой угрюмой планете, от рельсового снаряда снайперского дрона Тау показалась ему очень заманчивой. А это действительно выход, подумал он. Выход из этого кровавого водоворота. Такая заманчивая свобода, которая недоступна ему в жизни. Потрясенный таким озарением, он медленно поднялся в полный рост.  Странная умиротворенная улыбка была на его лице. Со всех сторон послышались крики однополчан, предупреждающих об опасности. Действительно, снайперские дроны не заставили себя ждать. Стайка их поднялась над стенами лагеря Тау и двинулась в сторону востроянцев. Гвардейцы открыли судорожный огонь. Он продолжал стоять в полный рост, ожидая неизбежного почти с нетерпением. Дроны приближались, выходя на дистанцию эффективной стрельбы. Неожиданно два дрона исчезли в клубах пламени, за ними последовали остальные. Взбудораженные его демаршем, гвардейцы даже не заметили того, что трудно было не заметить. Два Грозовых Ястреба с ревом пролетели над позициями имперцев, расстреливая из всех стволов лагерь Тау. Ксеносы отвечали всем чем могли. В бой вступили боги войны и тау потеряли всякий интерес к востроянцам. А он так и стоял, чувствуя себя несчастным и обманутым.
                ***
Почти в то же самое время дверь в личные апартаменты планетарного губернатора отворилась с таким звуком , как будто ее вынесло взрывом. Сидевшие в креслах губернатор и майор востроянцев Ворнов с изумление обернулись на звук. Пригнувшись, порог переступил гигант в черной керамитовой броне. Поверх керамита у него было белое сюрко с черными крестами. На голове был надет шлем, но взгляд красных линз казалось проникал в самую душу.  От одного вида вошедшего у потомка славного рода востроянской аристократии возникло острое желание встать на колени. А губернатор, мужчина не робкого десятка, почувствовал позывы опорожнить мочевой пузырь. Позади гиганта съежился личный секретарь губернатора. На его лице застыло забавное выражение из смеси стыда за то, что не смог остановить незваного гостя, ужаса и благоговейного восхищения.
“Я боевой брат Ордена Черных Храмовников. Мы перехватили ваш призыв о помощи. Отведите свои войска. Мы разберемся сами.”-не сказав больше не слова, космодесантник развернулся и вышел. Оставшиеся люди еще долго не могли прийти в себя.
                ***
Речь комиссара изобиловала пафосными фразами и избитыми лозунгами. Бесстрашные востроянцы, при поддержке легендарных союзников-Астартес, одержали очередную великую победу во славу Бессмертного Императора. Ну и тому подобное. На самом деле ксеноцид Тау занял у Храмовников совсем немного времени и назвать это великой победой было очень трудно. Орбитальный корабль Тау спешно покинул систему, когда ударный крейсер Храмовников “ Праведный Гнев” вышел из варпа. Было мнение что существо из касты Эфирных просто сбежало, бросив остальных ксеносов на растерзание космодесантникам. И уж конечно, роль востроянцев в этом деле стремилась к нулю. Он бросил взгляд вдоль строя. Меньше роты выживших из двух полных рот. Скоро с Вострои поступит свежее мясо. Лица большинства в строю сияло от гордости, гвардейцы с воодушевлением слушали комиссара. Кретины. Даже его попытку самоубийства они приняли за храбрость, решили, что он специально выманил дроны рискуя жизнью. Они были правы, ошибались только в мотивах. Его долго похлопывали по плечу после боя, сержант выразил благодарность и призвал равняться на “славного сына Вострои”. И лишь комиссар нехорошо косился в его сторону. Храмовники уже покинули систему. Востроянцы готовятся к погрузке. Судьба этой планеты в ее собственных руках. Вернутся ли Тау, выступят ли открыто против губернатора поклонники ксеносов? Он подумал, что никогда этого не узнает. Его ждет другая война. А это лишь незначительный инцидент на окраине Империума. Капля крови в бесконечном кровавом колесе.
Комиссар закончил свою пламенную речь словами “ За Императора!” и строй гвардейцев зашелся в ответном кличе. Он снова бросил взгляд вдоль строя. Изможденные, небритые, израненные рожи, рвущие глотки почти как фанатики-культисты. “Нет, все же идиоты.”-подумал он. Он посмотрел на комиссара и напоролся на пристальный подозрительный взгляд ледяных серых глаз полит-офицера. Он набрал в грудь побольше воздуха. “За Императора!”