О нас

Не понятно, как можно загубить кактус? Но, по мнению кактуса, Марина всё-таки сумела это сделать.
Нет-нет, не специально и не по халатности. Так получилось.
Иногда она его даже поливала, иногда даже несколько дней подряд, по рассеянности забыв, что делала это накануне. И он тонул, практически захлёбывался этой водой, отчаянно надеясь, что вдруг горшок перевернётся и он избавится от «душительной» влаги.
Потом, понимая, что переборщила, Марина не поливала его месяцами, в надежде на то, что засуха компенсирует вред от чрезмерного полива.
Она заботилась о нём, как могла.
Но кактус жух. Не гнил, не сох, а именно жух. Он стоял, весь пожухлый, на подоконнике единственного в квартире окна, выходящего на север, и жух. Нет, он не чах – внутри него бушевали чувства и внешне он был вполне себе обычным кактусом, но при этом каким-то припылённым и заброшенным.
Он любил Марину. И жалел. Жалел больше.
Она была несчастная и одинокая. У неё был только он, кактус. И ещё кот. Но кот больше требовал тепла и ласки, чем отдавал. А иногда откровенно вредил, совершенно не заботясь о её чувствах. И почти никогда не слушал свою хозяйку. А он, кактус, слушал. Он умел слушать, как никто, никогда не перебивая и со всем соглашаясь, переживал, радовался или горевал вместе с ней.
Он с нетерпением ждал момента, когда Марина сядет на подоконник, прямо напротив него, одну ногу поджав под себя, другую поставив на батарею, спиной облокотится на выкрашенный бледно-розовой краской откос, прижмёт черный прямоугольник к уху и начнёт ему рассказывать про свои дела.
Если лето, то она обязательно откроет окно и будет выпускать голубоватые колечки дыми в закатный воздух и стряхивать пепел в его горшок. Поначалу это пугало, но потом кактус решил, что пепел – отличное удобрение и был ей благодарен.
В холодное время Марина, прежде чем устроиться на подоконнике, закутывалась в плед, в левую руку брала большую кружку с крепким чаем или кофе, в правую всё тот же черный прямоугольник и говорила, говорила, прихлёбывая между фразами горячий напиток.
Против заварки и кофейной гущи кактус ничего не имел, тем более, что их запах не нравился коту. Не одобрял только добавки – от сахара, сливок или ликёра его мутило, к тому же через пару дней вокруг него начинали виться маленькие мушки, которые, без остановки, хоть и тихо, жужжали, мешая ему обдумывать недавний разговор с Мариной.
Довольно часто она начинала говорить как бы с середины, и кактусу было стыдно за то, что он не понимает, о чём речь и он испытывал чувство вины, что из-за своей ограниченности не получается уловить суть.
Иногда Марина молча сидела на подоконнике, глядя вдаль. В такие моменты она была грустна и даже плакала, а кактус ненавидел себя за то, что не в силах ей помочь.
Да и что он мог? Упасть с подоконника, разбив горшок и тем самым отвлечь её от грустных мыслей? Уборка земли и покупка нового горшка только прибавили бы ей хлопот…Придвинуться ближе, и в подражание коту потереться о её плечо? Нелепая затея – прикосновение его иголок принесло бы только новую боль.
Он мог бы зацвести, и аромат прекрасных ярких цветов заполнил бы всю комнату и уж, конечно же, порадовал Марину.
Но он не мог. То ли потому, что был мужского пола, то ли от нехватки солнечного света. Кактус старался изо всех сил, но цветок не получался. Зато получилась ещё одна плоская колючая лепёшка, которая выросла из первой, но не вверх, а куда-то вбок, и кактус был раздосадован таким поворотом дел, но всё-таки надеялся, что и такие незначительные изменения будут замечены и немного согреют душу его любимой.
Но она ничего не заметила. В этот вечер настроение Марины было не обычным: она была расстроена и рассержена одновременно. Движения были резкими и порывистыми. Она не находила себе места. Вдруг Марина замерла и уставилась на кактус, словно впервые увидела. «Заметила,» - возликовал кактус, и если бы у него было сердце, оно бы застучало часто-часто. Но тут Марина как будто что-то вспомнила, взмахнула руками и резко спрыгнула с подоконника. В это же мгновение горшок с кактусом взмыл вверх, и кактус решил, что Марина взяла его и подняла повыше к свету, чтобы получше рассмотреть. Но в следующий миг он понял, что летит вверх совершенно самостоятельно.
Он заметил, что небо удивительного сиренево-оранжевого цвета, что стрижи со скоростью маленьких торпед рассекают воздух, что за крышей соседнего дома вызывающе красиво зацвёл каштан, что воздух тёплый и какой-то обволакивающий и что он, кактус, стремительно приближается к асфальту на автомобильной парковке под окнами Марининой квартиры. Последнее, что он услышал, - это звук разбивающейся глины, скрип тормозов и тоненький детский голос: «Смотри-смотри это самый редкий вид опунции, мы вчера по цветоводству проходили». А ещё в памяти запечатлелся вид снизу на окно и Марину, сидящую на подоконнике и пускающую в небо голубые колечки дыма…
…
Очнулся кактус от яркого солнечного света, новый горшок был больше и выше предыдущего, земля в нём рыхлая и уютная. Вода в горшок поступала из специального устройства, регулярно и ровно столько, сколько было нужно.
Сначала кактус беспокоился о Марине, но со временем всё меньше и меньше.  С ним почти никто не общался, только девочка раз в месяц сообщала «сейчас пойдём купаться» и относила его в комнату, где шёл дождь.  Зато обитатели этого дома постоянно разговаривали между собой, часто смеялись, слушали красивую музыку и пели сами.
Кактус расслабился, раздобрел, позеленел, на нём выросло много новых колючих лепёшек и ему совсем не было за это стыдно и даже доставляло удовольствие.
А однажды, совершенно неожиданно, на одной из лепёшек появился бутон, который через пару дней раскрылся прекрасным ярким цветком, заполнившим тонким ароматом всю комнату…