Двенадцать записок

***

Я сидела напротив массивного стола из дорогого тёмного дерева и смотрела поверх очков на своего начальника, Илью Петровича Мошкова.

В эту игру мы играли уже давно. Ещё со школы. Ильяс тогда был сопливым капризным мальчишкой, которого мы никогда не принимали играть. Как он не клянчил. Однажды даже пытался подкупить Лёху, который руководил нашими затеями во дворе. От чего Лёха ещё больше стал задирать приставучего мальчишку.

Шли годы, и в старших классах наша троица определилась с ролями окончательно. Лёха и я были не разлей вода. Всё, что затевал тогда мой беспокойный друг, я поддерживала, и принимала участие в любой самой рисковой авантюре - будь то создание рок-группы, исполняющей современные хиты, или съёмки любительского детективного фильма. Но самым неизменным и любимым занятием, которое мы не бросили, повзрослев, была игра в «двенадцать записок».

Лёха умел сочинять записки мастерски. Так закрутить сюжет игры мог только он и больше никто. Малышнёй мы носились по двору, отыскивая клочки спрятанной в разных местах бумаги с тайными схемами и загадочными словами и символами. Повзрослев, Лёха научился шутить. Теперь мы ждали, когда в почтовом ящике появится маленький запечатанный конвертик с заковыристой надписью, содержащий каждый раз неповторимый шедевр Лёхиного эпистолярного творчества.

Выглядело это примерно так.

«Други мои!

Капитан Пятая Нога сообщает вам, что в окрестностях нашего Гадюкино объявился чужак. Выглядит как последний лох. Что не мешает этому гаду грабить мирных жителей. А посему предлагаю разыскать его тайники. А самого притопить в нашем знаменитом Силикатном озере. По полученным сведениям, первый тайник находится в пределах нашего двора и защищён магическим заклинанием с использованием некромантии.

Ваш Капитан».

Получив такое послание, счастливчик трубил сбор - мчался обходить и обзванивать всю нашу компанию. Ведь послания получали только те, кто мог оперативно собрать не меньше трёх человек.

Сам Капитан конечно же тоже бывал оповещён, и в самую первую очередь. На место сбора всегда умудрялся придти первым. Как он говорил — чтобы насладиться триумфом.

Затем мы отправлялись на поиски первой записки к трансформаторной будке, защищённой «некромантским заклинанием» - черепушкой с костями и надписью «Не подходи — убьёт». И там рылись в земле, переворачивали камни и искали щели, в которых могла спрятаться Лёхина записка.

Если записку находили, то бежали за следующей. И так до тех пор, пока не добирались до двенадцатой, в которой было указано место «клада». Кладом обычно оказывался пакет с дешёвыми конфетами, отчего менее ценными они не выглядели. А позднее — бутылкой красного, а иногда и водкой с нехитрой закусью.

«Клад» съедался и распивался за сараями.

И никогда мы не принимали к себе Ильяса. С годами это превратилось тоже в своеобразную игру. Игра заключалась в том, что Ильяс ловил нас на очередной затее и предлагал помощь. Он мог просить, клянчить, хныкать, угрожать. Всё было бесполезно. В младшем возрасте мы его мучили и дразнили из интереса, а в старших классах делали это скорее по привычке. Ильяс тоже с годами свои мольбы научился маскировать юмором. Даже если в ответ грозил страшными карами в недалёком будущем.

После окончания школы мы разбежались в разные стороны. Лёха уехал поступать в лётное училище. Я поступила на экономический факультет нашего университета. А Ильяс уехал в Москву с родителями.

Выскочив замуж на третьем курсе, я вскоре поняла, что совершила большую ошибку. Когда развелась, оказалось, что я не имею ни жилья, ни работы.

Это был не простой для меня период.

И тут появился Ильяс. Вальяжный и холёный, он вышел однажды из машины на одном из перекрёстков и воскликнул:

- Лёлька! Сколько ж мы с тобой не виделись! Давай подвезу.

И с этого дня жизнь моя стала снова похожей на давнюю детскую игру.

Открыв собственную фирму, Ильяс пригласил меня на работу. Я поддалась уговорам и обстоятельствам, думая, что жизнь людей с годами меняет. Но оказалось, что это не так.

Вызвав меня в первый же день на ковёр, этот засранец... сделал мне предложение. Причем безо всяких там шуточек.

Я ответила не задумываясь, как много лет назад - «Нет, Ильс!» Он хмыкнул, и как ни в чём ни бывало заговорил о перспективах развития собственного бизнеса.

Вскоре, это стало ритуалом. Каждый раз, вызывая меня к себе в кабинет, Ильяс делал предложение. Я отказывала. Он говорил, что я пожалею. И так до следующего раза.

Что странно, даже его женитьба ничто не изменила. Правда, теперь Ильяс делал предложения в шутливой форме. А я тупо произносила привычное "Нет, Ильяс".

Вот и сейчас, я сверлила его глазами поверх очков и ждала, когда очередной приступ детства закончится, и он отпустит начальника экономического отдела, то бишь меня, дописывать квартальный отчёт.

Но Ильяс медлил, нервно зачёсывая назад пятернёй с ухоженными ногтями, густые тёмные волосы.

Надо признать, что с годами Ильяс приобрёл вид уверенного в себе мужчины, довольно симпатичного и воспитанного. Он редко повышал голос на подчинённых, фирмой руководил грамотно. С партнёрами по бизнесу напивался редко.

Мои подруги иногда о своих начальниках рассказывали такое, что становилось мерзко на душе. И тогда я начинала приглядываться к Ильясу внимательнее, надеясь по старой школьной привычке найти большой некрасивый изъян.

Но изъянов не находилось. А Ильяс, словно чувствовал моё повышенное внимание к себе, и радовался как ребёнок. Становился весёлым и шутливо подкалывал.

- Ну что, Лёль, не жалеешь, что не вышла за меня? Жалеешь, я знаю.

Шутка казалась плоской. Однако, статус начальника всё же давал ему в моих глазах некоторый карт-бланш. И я лишь строго смотрела на него поверх очков, словно на расшалившегося малыша. Вот прямо как сейчас.

- Ильяс, хватит уже, а? Если что-то случилось, скажи прямо. Не томи. Мне ещё отчёт тебе писать.

Мой начальник хмыкнул и уставился в окно, за которым летели первые снежные мухи. А потом вдруг спросил.

- Ты у Лёхи давно не была?

Вот и об этом он знал. Знал, что я навещаю иногда Лёхину мать после случившегося. А ведь я ему никогда об этом не говорила.

- Давно.

- Когда в следующий раз пойдёшь, меня возьмёшь?

- Нет.

- Ну и зря.

Всё как всегда. И с чего бы я его с собой потащила к пожилой женщине, враз поседевшей от горя? После того, как пришло письмо о том, что Лёха пропал без вести. Самолёт нашли, а тело нет. Ей и так не легко. Дочка в Австралии, замужем за каким-то торговцем. Совсем одна.



***

В густых вязких сумерках мчался поезд, настойчиво и непрерывно гудя. Свет от прожектора слепил глаза и неизбежный конец приближался со страшной скоростью...

Очнувшись, я поняла, что разбудил меня надрывающийся сотовый.

Приоткрыв один глаз, определила время суток - глубокая ночь.

«Не буду отвечать», - подумала я, но тело уже просыпалось, а ноги нашаривали в темноте тапочки.

- Алло.

- Лёлька, вставай! – восторженный мужской голос, судя по интонации, принадлежал хорошо накачанному Ильясу.

- В чём дело? Наша фирма взлетела на воздух?

- Не угадала. Ты, Лёль, всегда была слишком прямолинейной. Поэтому и загадки отгадывала плохо.

- Ильяс, не мог бы ты отложить этот разговор на более удобное время?

- Не могу. Потому что рядом со мной сидят мои одноклассники и очень надеются тебя увидеть. Танюху Сомову помнишь? А Лёвку Попова?

- Да. Помню.

- Ну хватит спать! Просыпайся! Давай к нам приезжай.

Ну вот ещё. Придумал. Нащупав в темноте халат, потянула на себя и уронила очки. Ну что за...

- Ильяс, давай завтра, а? Вечерком. Я так устала. Не представляешь. С утра ещё один отчёт тебе строчить.

- Да ладно тебе! Как твой непосредственный начальник, даю тебе на завтра отгул. Когда еще ты сможешь увидеться с одноклассниками?

Подумалось, что встреча с одноклассниками, с которыми мы пусть и жили когда-то весело, сейчас точно ни здоровья, ни настроения мне не добавит.

- Ильяс, ну на чём я поеду? Сам подумай.

- Да не проблема! Мы сейчас сами к тебе приедем.

Я поняла, что спать мне всё равно не дадут и поплелась на кухню.

- Скажи хоть, сколько времени? – я ещё пыталась оттянуть неизбежное.

- Где-то около часа. Время детское!

Ничего себе, детское… В голове шёл лихорадочный поиск формулировки максимально вежливого отказа. Но руки уже включали электрический чайник, а губы произносили:

- Ну давайте, приезжайте. Только учтите. На гостей я не рассчитывала. Так что лучше будет, если заскочите по пути в магазин.

- Без проблем!

***

Мы сидели на моей малогабаритной кухне в состоянии бедро к бедру, утопая в сигаретном дыму. Ильяс не курил, да и я тоже. Однако старинная привычка быть вежливым по отношению к курящим, не позволяла мне выставить гостей в коридор. А они оба - и Татьяна и Лёвчик, которого почему-то никак не удавалось назвать по-взрослому Львом, чадили и чадили, вспоминая давние школьные.

Я сидела молча, кутаясь в шаль, и удивлялась, сколько помнят мои одноклассники. Я к своему стыду вот даже имён преподавателей не помнила.

Ильяс не умолкал. И я сомневалась, что, останься мы втроём без него, разговор между людьми, учившимися когда-то в средней школе и разлетевшихся в разные концы света, вообще сложится.

Ильяс давно меня перестал удивлять переменами в характере. Это впервые встретившись с ним через много лет, я была поражена, как он изменился. Потому что помнила как немногословного и медлительного крепыша, вечно канючившего и пристававшего к нам. Теперь этот живчик демонстрировал неуёмную энергию. Словно закончил не Московский вуз экономического направления, а ВГИК.

Впрочем, помнится, однажды Ильяс сумел меня удивить, и удивить весьма не приятно. Я не думала, что когда-нибудь его прощу за это. Однако, за давностью лет, события стёрлись из памяти, а обида забылась.

Это ж сколько прошло? Пятнадцать лет? Неужели мне уже… Мысль была не приятной. И я её привычно загнала в один из самых дальних закоулков памяти, прислушиваясь к разговору, состоявшему из вопросов и комментариев Ильяса и кратких немногословных ответов всех остальных.

И тут Лёвчик вдруг спросил:

- А помните, как мы в двенадцать записок играли? Лёха нам тогда такие головоломки придумывал. Я всё потом пытался вспомнить. Так и не смог. Кстати, как он?

Повисла тишина, которую нарушил Ильяс.

- Лёха пропал без вести.

Лёвчик понимающе кивнул. А Ильяс предложил тост за отсутствующих.

Мясная нарезка, принесённая гостями, быстро закончилась, и пришлось доставать личные запасы из рыбных консервов.

Конечно, можно было что-нибудь испечь. Но я решила, что ночью печь точно ничего не стану. Даже для бывших одноклассников.

Лёвчик прикурил новую сигарету и заботливо подвинул пепельницу ближе к Татьяне.

Они оба когда-то рысили вместе с нами по двору в поисках приключений на пятые точки. А в старших классах, помнится, даже встречались. Теперь оба повзрослели. Однако, внутреннее чутьё мне подсказывало, что не спроста эти двое высиживают у меня на кухне. Чувствовалось между ними напряжение, грозившее перерасти в новую стадию отношений.

Я невольно покосилась на руку Татьяны - замужем. И Лёвчик тоже женат. О чем свидетельствовало тоненькое колечко на безымянном пальце правой руки. Значит, оба не счастливы в браке? А может в кризисе. Бывает. Впрочем, это не моё дело. В конце концов сами разберутся.

Лёвчик вдруг спросил:

- Лёль, ты сама-то как? Смотрю - одна. Не замужем?

Почему-то мне не хотелось об этом говорить при Ильясе. И я попыталась поскорее свернуть неприятную тему.

- Да всё как у всех, Лёвчик. Замужем была. Как видишь, не понравилось.

Встрял Ильяс.

- И мне отказала.

Я проворчала.

- Не жалуйся. Жена у тебя отличная. Вон даже по ночам отпускает водку кушать.

Ильяс посмотрел на меня как-то странно. Словно я ему сделала больно. Ощутив внезапный порыв, я вышла в прихожую, пробормотав, что необходимо попудрить носик, а заодно и мозги.

Там на меня накатило. Может быть это просто был алкоголь. А может быть выдернутые из памяти воспоминания. Но мне захотелось плакать.

Почему-то очень ярко вспомнилась давняя обида на Ильяса. Ведь если бы он тогда не принялся меня лапать на глазах у Лёхи, всё могло сложиться по-другому. Придурок.

А Лёха потом уехал, не попрощавшись.

Слёзы кончились быстро. Жизнь продолжалась, и пора возвращаться к гостям. А то что-то там тихо стало.

Когда я вернулась, все смотрели куда угодно, но не мне в глаза. Так, понятно. Обсудили. Лёвчик явно решил изменить тему и спросил:

- А помнишь, как ты заставляла нас репетировать?

Это было хорошее воспоминание. Наша супер-пупер-рок-группа готовилась к конкурсу. Деже были сочинены две собственных композиции. Но возникла проблема дисциплинарного характера. Ребята ставили аппаратуру, настраивали, а потом начинали дурачиться. Мы никак не могли начать репетировать. Будучи солисткой, я терпела беспредел до тех пор, пока не поняла — не возьму власть в руки, песен не будет.

Взяв микрофон, я отправилась в зал. Устроившись где-то в середине, на сколько хватило шнура, я заорала:

- Так, беситься прекратили и начали играть!

После того, как стало ясно, что Лёха против моего руководства ничего не имеет, я взяла процесс окончательно под контроль. Помню, какой кайф я испытала, когда поняла, что мы с Лёхой отныне на равных.

Да... это было хорошее воспоминание.

Время шло незаметно. Мы просидели до самого утра, пока рассвет не заставил нас с Татьяной отчаянно зевать. А момент, когда в любой компании заканчиваются темы для разговоров, всё не наступал.

Наконец, и Ильяс устал фонтанировать идеями и воспоминаниями. Глядя на меня, зевнул и сказал:

- Всё, пора по домам. Иначе мой экономист и завтра на работу не выйдет.

***

За окном по-прежнему летели снежные мухи, а зима не наступала. Всё, что падало на неё мгновенно превращалось в грязь. Это жутко угнетало и грозило очередной депрессией.

Прошло несколько дней с той памятной встречи одноклассников, а я всё никак не могла успокоиться.

Ильяс, подписывая отчёты, подливал масла в огонь и напоминал подробности.

- Ольга Михайловна, вы опять с бумажками? Может быть просто напишете мне парочку записочек? Можно даже с поправкой на возраст. Про любовь.

Шут.

На работе отвлекали дела, а вот дома... Дома наваливались давние воспоминания. И самое печальное - Лёха никак не шёл из головы.

Конечно, я понимала, что пропавшие без вести возвращаются редко. Однако, ничего с собой поделать не могла.

Глядя в зеркало, я внимательно присматривалась к отражению. С той стороны из зазеркалья на меня настороженно смотрела тридцатидвухлетняя темноволосая женщина. С неплохой фигурой и аккуратной, не слишком короткой, пышной причёской. Ноги... да нормальные ноги, довольно стройные. В общем всё вроде при мне, но... что-то было не так. Вроде раньше смотрелась и всё устраивало. А сейчас не нравится. Ну не нравится мне эта бесцветная дама и всё.

Нашлась сломанная заколка для волос, которую я по идее давно должна была выбросить. Однако, хранила. Потому что заколку подарил Лёха на какое-то уже не помню восьмое марта.

Вертя в руках безделушку, я даже принюхалась, пытаясь уловить что-то знакомое из того самого прошлого, что настигло меня так неожиданно и внезапно.

Я понимала, что всё это бред больного воображения. Однако, дикое желание перемен никуда не девалось.

Воспоминания словно меняли мой внутренний мир. Хотелось как в юности сорваться и бежать в парк, чтобы найти под кустом акации очередную записку.

В голову вдруг пришла отчаянная мысль. А что если это предчувствие? Если судьба действительно готовит для меня перемены? Если всё-таки произойдёт чудо, и Лёха вернётся?

Тут же представилось, как мы встречаемся. Как мы сидим и вспоминаем прошлое.

После этого я осознала, что кажется слегка тронулась умом.

Подумалось - а не дура ли ты, Лёлька? Столько лет прошло. Даже если твои предчувствия тебя не обманут, и Лёха вернётся, что ты получишь? Наверняка окажется, что он женат. И что ты будешь делать? Вернёшься в свою малогабаритную однушку? А на работе будешь продолжать терпеть глупые шутки Ильяса?

Да... Разбередил Лёха мне душу.

А за окном всё кружились лёгкие снежинки и таяли, упав на не успевшую до конца остыть землю. Зима никак не приходила. Но уже очень хотелось всё забыть и окунуться в предновогодние хлопоты.

***

Через неделю меня вызвал Ильяс, и у нас произошёл довольно странный разговор.

- И что ж вы, Ольга Михайловна, скрыли от меня такие важные факты? Можно сказать, у нас под боком, такие люди работают. А мы не в курсе.

- Какие такие?

- Ну как же? Вот, официальный запрос получил. Новые партнёры желают видеть на заключении договора именно вас.

- Ильяс, брось паясничать, а? Никого же в кабинете нет. Объясни нормально, что за запрос. Можешь даже дать почитать.

Ильяс протянул мне лист с гербовой печатью, к которому степлером был пришпилен цветастый конверт с множеством разноцветных марок.

Повертев в руках бумажку так и сяк, я, наконец, почти поверила - в запросе действительно стояла моя фамилия.

- Может, всё-таки ошибка? Ты с ними не связывался?

- Связывался. Говорят, никакой ошибки. Тебя хотят и всё. Без объяснений. Я думал, ты мне скажешь.

- Понятия не имею. Ни одной знакомой фамилии.

- Ладно. Иди, собирайся в командировку.

- Куда?

- На Дальний Восток.

Челюсть моя отпала, и я вытаращила глаза на своего босса и одноклассника, не в силах произнести слова.

Выходя из кабинета, я вспомнила две важные вещи. Фирма, пославшая официальный запрос, территориально находится на Дальнем Востоке, и именно там разбился Лёхин самолёт.

И второе. Дата на письме была недельной давности. И это могло означать лишь одно. Ильяс получил письмо до нашей встречи с одноклассниками. Значит он её организовал не просто так.

Прохиндей. Шут и прохиндей...



***

Собирая чемодан, я перебирала в памяти вновь и вновь всё, что могло меня когда-либо связывать с Дальним Востоком, кроме Лёхи. И ничего не находилось. Ни родственников, не событий.

Ехать жутко не хотелось. Если в предыдущие дни я ожидала чудес, то теперь в моей голове рождались лишь самые неприятные сценарии. Пытаясь отвлечься, я злилась на Ильяса. Я не любила дальних переездов. Как только представляла себе, сколько мне предстоит лететь над тайгой, становилось плохо.

Ну, Ильяс. Неужели не мог настоять на замене? Ехал бы сам.

Ворчала и тут же понимала - не мог. Иначе бы не устроил встречу с одноклассниками. Скорее всего, и он пришёл к тому же выводу, что и я - запрос как-то связан с Лёхой.

Закончив собирать вещи я с тоской посмотрела на конверт с авиабилетами туда и обратно. Хорошо, что кошку завести не успела. А ведь собиралась.

Заказала такси. Оделась в дорожный костюм из не мнущейся ткани. И села ждать.

Ждать пришлось недолго. Вскоре раздался ответный звонок и меня оповестили о том, что карета подана.

Ну что ж, с богом.

Спускаясь с лестницы мимо почтового ящика, я заметила край белого листа и досадливо поморщилась. Но решила взглянуть. Потому как уезжаю надолго. Вдруг что-то важное.

Это было извещение с почты.

Странно. Я вроде ничего не заказывала. Так что подождёт посылка две недели. Назад не отошлют, надеюсь.

Уже выходя из подъезда, посмотрела на ожидавшее такси, а также в сторону почты — благо та находилась в нашем доме с угла. И решила пойти и забрать.

На почте мне выдали небольшую коробочку. На адрес я не взглянула. Решила — потом. Запихала в чемодан, и тут же про неё забыла.



***

Аэропорт встретил многолюдной суетой. Сразу же последовал первый неприятный сюрприз. Рейс откладывался из-за непогоды.

Мне с трудом удалось отыскать сидячее место, и следующие четыре часа я наблюдала сквозь прозрачные стены, как штормовой ветер наносит первые сугробы.

Наконец, ветер утих, и объявили посадку. Я уже мечтала, чтобы сосед мой оказался милым молчаливым старичком. Хотелось наплевать на приличия, скинуть сапоги и постараться заснуть.

С детства не могла обходиться без девяти-десяти часов полноценного ночного отдыха. Тётка бывало шутила:

- Тебя, Лёлька, сном пытать можно. Все тайны выдашь.

Возможно, она была права.

Пройдя через все предпосадочные испытания, я, наконец, добралась до места. Босс не поскупился на бизнес-класс, и я предвкушала вожделенные часы относительного комфорта.

Однако, глянув на соседа, я поняла, что мечтам моим пришёл конец.

В кресле как ни в чём не бывало сидел Ильяс и улыбался мне белозубо и ослепительно, словно актёр Голливуда с афиши блокбастера.

- Привет, Лёль! Ты что-то припозднилась.

Я молча уселась в соседнее кресло и демонстративно сбросила сапоги. О... вот это настоящее блаженство.

Почувствовав, наконец, облегчение, я решила спросить.

- Ильяс, и зачем ты меня послал в эту чёртову командировку? Ведь всё равно сам летишь.

Скосив на меня строгий карий глаз, босс ответил:

- Я лечу не официально. В частном порядке.

- Вот только не говори мне, что тебя срочно потянуло в отпуск, половить в водах Байкала рыбку.

- И не буду. Должен же я присмотреть за неопытным сотрудником.

Я покосилась в сторону опытного босса и хмыкнула.

- Ильяс, поимей совесть. Этот неопытный сотрудник тебе экономит на должности юриста и готовит договора.

- Ну да, и переговоры ты тоже с партнёрами проводишь самостоятельно, без меня.

Пришлось заткнуться. Аргумент прозвучал убедительно.

***

К Хабаровску подлетали, в полдень. С высоты город меня не впечатлил. Край берега с длинной косой, уходящей в океан, совершенно не радовал глаз и выглядел как обычная промзона.

Пройдя все послеполётные процедуры, мы вышли в зал ожидания, где предполагали встретиться с представителем пригласившей стороны.

В толпе действительно обнаружился довольно молодой, крепкий и хорошо одетый мужчина с табличкой, на которой красовалось название нашей фирмы.

Мужчина подозрительно посмотрел на стоявшего рядом со мной Ильяса, а потом представился:

- Добро пожаловать на Дальний Восток, господа. Меня зовут Михаил Родин. Я отвезу вас в гостиницу, а завтра утром заберу и мы поедем в офис.

Михаил Родин явно имел корни в одном из народов севера. Об этом говорили слегка раскосые глаза, широкое лицо, острые скулы и коренастая фигура. Правда, рост у парня был приличный для обычно малорослых аборигенов. Ильяс, тоже не маленький, проигрывал Михаилу сантиметров пять точно.

Я ещё никак не могла очнуться от транса, в котором пребывала почти всё время, пока самолёт пересекал просторы нашей бескрайней Родины. Поэтому тело двигалось исключительно на автомате. Но после слов Михаила заставила себя проснуться и вспомнить, что я тут как бы представитель серьёзной торговой фирмы.

- Отлично. А гостиница далеко?

- Не очень. Минут пятнадцать. Мы вас в частную определим. Владелец — наш партнёр по бизнесу. Дорого не возьмёт.

- Очень хорошо.

Я покосилась на Ильяса. Тот хмуро молчал, предоставив мне исполнять порученную роль.

- Познакомьтесь с моим сопровождающим - Илья Пехов.

О том, что про него говорить, мы с Ильясом договорились перед самой посадкой самолёта. На предложение использовать Лёхину фамилию я в начале ответила решительным протестом. Однако, что-то в этом было. Что-то нужное и правильное.

И сейчас, уловив едва заметную реакцию Михаила, дрогнувшее веко, решила, что Ильяс оказался прав.

Город встретил нас снежной метелью и дорожными заносами.

Гостиница, к которой с трудом подобрался внедорожник Михаила, располагалась в пятиэтажном здании из красного кирпича. Площадку перед гостиницей тщательно вычищал небольшой снегоуборочный комбайн, совершенно игнорируя подъездные пути с шоссе.

Оформление фасада гостиницы хотелось рассматривать, не смотря на нависшие сверху на крышу снежные шапки. Здание одновременно напоминало сталинские постройки нашего родного города, но в то же время что-то неуловимо выглядело чужим. Может быть из-за заковыристой формы фронтонов, похожих на крышу русского терема и китайско-японские пагоды одновременно? Словно какой-нибудь японский архитектор решил использовать в оформлении здания русский стиль так, как его понимала его японская душа.

Подумалось, что в советские времена здесь могла находиться музыкальная школа.

На ресепшен шустрая блондинка обстреляла Ильяса быстрыми карими глазами, и вручила нам ключи от номеров на втором этаже.

Номер мне понравился. Над двуспальной кроватью висела большая черно-белая фотография с огромным цветком орхидеи. Бордовые тона портьер и покрывала с общей обстановкой не контрастировали. Чисто, уютно.

Рядом с плазмой нашёлся небольшой бар и холодильник.

Я сбросила пальто, проверила, заперта ли дверь, разделась до белья и пошла отмокать в ванной. Порадовалась, что кто-то очень заботливый оставил на раковине пакетик с морской солью.

Погрузившись в горячую ароматную воду, я испытала истинное наслаждение и вскоре обрела абсолютный покой. Всё. Меня нет, я ушла искать нирвану.

Однако, блаженствовать мне пришлось недолго. В дверь номера кто-то настойчиво ломился. Стук я видимо расслышала не сразу - Ильяс кричал довольно громко.

- Ольга Михайловна, вы там живы?

Я наскоро вытерлась, накрутила на голову тюрбан из полотенца, укуталась в белоснежный халат и пошла открывать.

- Ну что такое, Ильяс? Мне уже и ванну принять нельзя?

Начальник выглядел сердитым. Не смотря на дорогой спортивный костюм с претензией на домашнюю простоту.

- А отозваться раньше не могла?

- Ага. Я у двери сижу и жду, когда босс придёт проверить, как я выгляжу в банном халате.

- Не ёрничай. У тебя в баре коньяк есть?

- Есть. А у тебя что, нет?

- Есть. Только стресс я получил в твоём номере. Поэтому и пить буду здесь.

- Вообще-то вечернее время принадлежит мне. Я не на работе.

- Ты в командировке. Поэтому на работе всегда.

Всё понятно. Спорить бесполезно. И я плюнула на официоз и принялась вытирать волосы, стащив с головы полотенце.

Ильяс по-хозяйски прошёлся по номеру, остановив внимание на брошенном поверх покрывала дорожном костюме, хитро хмыкнул, и направился в сторону бара. Там нашёл бутылку армянского пятизвёздочного коньяка и универсальные пузатые фужеры, которые годились в командировочных условиях как для коньяка, так и для прочих вин любой градусности.

Коньяк едва покрыл дно фужера, радуя глаз коньячными маслами и глубоким янтарным цветом.

- Будешь?

Я присела на край кровати, расчесывая не высохшие волосы. Волосы было жаль. Однако, остатки самоуважения требовали хоть в чём-то достичь минимальных приличий.

- А ты как думал? Что я за тебя одного платить должна?

- Не переживай. Вернёмся, я тебе премиальные выпишу.

Коньяк был великолепен. И лимончик из домашних запасов, захваченных в дорогу, пришёлся кстати.

Хрупая свежим огурцом, размягший босс откинулся в кресле и сказал:

- Я вообще-то по делу. Хотел тебе на завтра инструкции дать.

Я с тоской посмотрела на собственное отражение в зеркале напротив.

- Давай уже свои инструкции. Раньше начнём, раньше закончим.

В общем, дальше я выслушала инструктаж о том, как следует себя вести в деловой обстановке - лишнего не говорить, провокационных вопросов не задавать, внимательно прочитать договор и, если текст соответствует ранним договорённостям, предъявив доверенность, поставить под ним подпись. В случае возникновения форсмажорных обстоятельств, полагалось инициативы не проявлять и не медля связаться с руководством.

Последний пункт правил позабавил. Потому как руководство должно было находиться в этот момент в соседнем кресле.

Я ёрничать не стала, покивала головой, и попросила, если уже коньяк сильно понравился, отправиться вместе с бутылкой восвояси. То бишь, баиньки. На что мне тут же возразили.

- Вот почему ты такая вредная, Лёлька, а? Я к тебе, можно сказать, со всей душой, а ты?

- А я к тебе со всем пониманием, как видишь. Даже коньяк презентую. Что тебе ещё надо?

Ильяс вдруг стал серьёзным.

- Ты знаешь.

Я не сразу поняла смысл сказанного. Рука Ильяса коснулась моей щеки и в этот момент я дёрнулась — ступор прошёл.

Ильяс резко развернулся, подхватил бутылку и направился на выход, бросив за спину.

- Утром не проспи.

Я повернула ключ в двери и медленно направилась к кровати. Присев на край, задумалась.

Ну и что это сейчас было?

Я никогда не принимала предложения руки и сердца от Ильяса всерьёз. Даже когда он лапал меня на выпускном, зная, что Лёха смотрит на нас, я точно была уверена — он просто провоцирует Лёху на ссору.

И что же теперь получается? Значит, всё это время Ильяс не шутил?

Ну нет. Не может такого быть. Просто очередная провокация. Или... Или Ильяс что-то знает, чего не знаю я?

Засыпала я с самыми твёрдыми намерениями — прижать обнаглевшего в конец босса к стенке и допросить с пристрастием.

Однако, заснуть мне не дали. В дверь снова постучали. Тихо.

Первой мыслью было — убью и во дворе прикопаю!

Распахнув дверь, я уставилась в пустоту коридора. Выглянув, тоже никого не увидала. А под ногами заметила небольшой конверт.

Внутри оказался сертификат на одноразовое посещение спа-салона.

Изверг. Ещё и подлизывается.

Бросив конверт на стол под зеркалом, я отправилась в кровать. Больше меня никто не беспокоил, и я наконец провалилась в сон.

***

Утром, едва успела умыться и выпить кофе, пожаловал начальник, свежевыбритый и трезвый. При полном параде. Густые, хорошо уложенные волосы подчёркивали выразительность миндалевидных карих глаз под ломаной линией бровей. Из под куртки с пушистым енотовым воротником выглядывал кашемировый шарф в чуть приметную клетку. Стильный у меня начальник.

- Ну как спалось?

- Нормально, - пробурчала я в ответ. - Вот только ваш вчерашний поступок, Илья Петрович, никакими подарками не оправдать.

- Ты о чём?

- Вот об этом, - и я помахала конвертом перед носом Ильяса.

Тот фыркнул.

- Что это?

- Вот только не надо этого, ладно? Разве не ты мне подкинул вчера под дверь эту взятку?

Ильяс ловко вырвал у меня из рук конверт и вскрыл. Я потянулась за листком, громко выражая протест.

- Э, аллё! Если ты к этому никакого отношения не имеешь, отдай немедленно чужую собственность.

Ильяс от меня отмахнулся и, плюхнувшись в кресло, углубился в изучение сертификата.

- Хм, ты ничего странного не заметила?

- Нет, а что?

- На адрес посмотри внимательно.

Я взяла карточку, приложенную к посланию, и прочитала вслух.

- Улица Павла Морозова, дом сто тринадцать.

- Ага. И квартира на двенадцатом этаже. Тебе это странным не кажется?

- Спа-салон на дому? Ну и что? Письмо вроде официальное, с печатью. Приглашаем тысячного гостя, заселившегося в нашу гостиницу... Так, кажется?

Ильяс поднялся.

- Ладно, пошли уже. Наверное тот тип в вестибюле устал ждать. Вечером в твой спа-салон заглянем.

Идя по лестнице за боссом, я ворчала на счёт того, что неплохо было бы позавтракать перед началом рабочего дня. На что Ильяс мне ответил, не разворачиваясь, что голодного работника ноги кормят. Я знала, что он шутит. Вот только мой желудок этого понимать не желал.

Спустившись в вестибюль, мы сразу же наткнулись на Михаила, который беседовал с девушкой на ресепшен. Судя по милой улыбке блондинки и выписывающей фривольные вензеля ноге парня, разговор имел сугубо личный характер.

На последних шагах я обогнала своего "сопровождающего".

- Доброе утро, Михаил.

Нога замерла в воздухе и опустилась. Уже через секунду её владелец широко и мило улыбался нам.

- Доброе. Как спалось на новом месте?

- Прекрасно. Спасибо, номер отличный. Ну что, можем ехать?

Михаил замялся.

- Петр Львович просил извинить его. Срочные дела с утра. Так что мы можем до обеда погулять. Я вам город покажу.

Мы переглянулись с Ильясом и тот чуть заметно кивнул.

- Ну что ж, тогда может мы позавтракаем?

Ильяс закатил глаза. А Михаил обрадовался.

- Конечно. Здесь при гостинице отличный ресторанчик "Сейшел".

Отлично. Ресторан оказался действительно не плохим. И даже идти никуда не пришлось. Сразу за ресепшен в коридорчике нас встретили первые приятные запахи свежеприготовленных блюд.

Хозяин ресторана был явным поклонником тропической экзотики. Вместо освещения в зале использовались подсветки в аквариумах и террариумах, встроенных в стены. Каждому столу в длинном узком зале полагался свой аквариум или террариум с рыбками или ящерицами. Слава богу, владельцу хватило ума не заводить змей и пауков. Согласна с теми, кто скажет, что среди них встречаются потрясающие по красоте экземпляры. Но я против. Да простит меня гринпис.

Мы расположились за столом возле двух рыбок, расчерченных на оранжевые и белые сектора. В самом уголке нашлась надпись - Рыба-клоун. Парочка явно находилась в игривом настроении. Одна особь гоняла другую, взметая пузырьки воздуха и песок со дна. Вероятно, такая активность должна была по замыслу владельца возбуждать аппетит у посетителей. Не знаю, как бы я отнеслась к этому, будь сыта. Впрочем, моя реакция, это моя реакция. А вот другим может и нравится. Во всяком случае, глядя на то, как медитирует на аквариум мой босс, я была уже благодарна хозяину за такую помощь в деле укрощения некоторых сверхактивных и раздражительных начальников.

Вскоре к нам подошла юная девчушка с косичками в забавном передничке с рюшами. Помня рекомендации Михаила, я решила попробовать что-то домашнее и заказала обычную пшённую кашу.

Ильяс, глядя на резвящихся рыб, тихо ворчал.

- Ну вот, вся диета коту под хвост. Хотел поголодать, а приходится заправляться с утра пораньше.

Я фыркнула.

- Закажи, как я, кашу. Питательно и не тяжело для пищеварения.

- Ну уж нет, есть так есть.

Я махнула рукой.

- Ешь что хочешь.

За время нашей совместной работы я уже привыкла к ворчанию Ильяса, зная, что всё это лишь его дурацкие шуточки.

Пока я уплетала кашу, которую тут готовили замечательно и по-домашнему, Ильяс молча смотрел в аквариум. Его антрекот с картошкой фри жарился дольше.

***

На улицах Хабаровская метель путала мысли, пытаясь убедить, что всё происходит не на самом деле, а в каком-то забытом феврале. Когда мы будучи детьми сидели по домам, сочиняя собственные сказки.

Мы с Лёхой жили по соседству. Он на третьем, а я на втором этаже. Видимо, это и решило в пользу нашей дружбы. В первый класс мы пошли вместе.

Родители наши не задружились. А вот мы были не разлей вода. В первом и втором классе нас дразнили женихом и невестой. Но Лёха всё равно чуть не каждый вечер приходил ко мне в гости. Поначалу я при нём стеснялась доставать любимых кукол. А потом поняла, что Лёхе плевать на то, что я девчонка. И плевать на то, что играю в куклы. Однажды, когда я заболела, он мне нарисовал нечто, как умел. И принёс в утешение болящей. Я уродку приняла как родную, и мы даже нарисовали ей вместе пару нарядов.

Лёха уже тогда писал свои записки и умудрялся незаметно рассовывать по квартире. С содержанием не заморачивался. Просто в каждой записке была буква. И, собрав все, можно было прочесть, куда хитрый кукловод упихал шоколадную конфету или чупа-чупс.

Глядя на то как я рыскаю по квартире, Лёха подбадривал:

- Давай давай, ищи. Ещё немного осталось. Вон под тем креслом ещё не смотрела.

Машина еле пробиралась сквозь снег по улицам города, по которым возможно не раз проходил мой друг Лёха.

Смотреть на заваленные снегом памятники мы не захотели, поэтому достопримечательностью, которую нам решил показать Михаил в первую очередь, стал центральный рынок. Здесь можно было купить те самые деликатесы, которые щедро дарил океан, и которые приобретали заоблачные цены, доезжая до центральной России.

Красная и чёрная икра в поллитровых банках поначалу никак не хотела становиться в моих глазах натурпродуктом. Мне всё казалось, что и тут меня накалывают хитрые продавцы, втюхивая искусственный суррогат.

Но Михаил, здороваясь чуть не с каждым продавцом за руку, пояснил, что подмена исключена. И вон та здоровенная рыбина по желанию может стать нашей.

Я прикинула количество килограммов и помотала головой, понимая, что даже по самой скромной цене отдам за краснопёрую красавицу все суточные, что выдал мне щедрой рукой Ильяс. Не говоря уже о том, что есть эту красавицу я лично буду целый год. И значит, придётся кого-то угощать. Представив себе количество гостей, которое можно накормить при этом, я поняла, что из рыбных рядов нужно срочно уходить. Иначе, быть разорению.

Ильяс шёл позади нас с Михаилом молча и лишь иногда саркастично цыкал.

Когда Михаил принял-таки из рук круглолицего крепыша огромную рыбину и не заплатил ни копейки, мне стало дурно.

Переглянувшись с Ильясом, я поняла, что и он отметил этот не ординарный поступок нашего сопровождающего.

Михаил же хохотнул и, поманив нас, пояснил:

- Всё нормально. Должок старинный забрал. Завтра накормлю вас ухой собственного приготовления.

Щедрое обещание. Ничего не скажешь.

Судя по количеству знакомых и заискивающих улыбок, не собранных долгов у Михаила было ещё предостаточно.

После рынка нас повезли обедать в ресторан. Чтобы мы не думали чего лишнего, Михаил предупредил:

- Глава фирмы извиняется обедом за вынужденное ожидание.

Обслуживал нас повар лично. А Михаил сразил наповал, когда передал рыбину повару и попросил.

- Сём, сделай нам к завтрашнему обеду ухи. Как ты умеешь.

Повар кивнул, и вместе с рыбиной отправился исполнять пожелание нашего сопровождающего.

Сам обед был скромен, без излишеств. Вкусная монастырская похлёбка понравилась особенно. Приготовлена с любовью к профессии.

Откинувшись в свободной позе на стул, Михаил потягивал из высокого стакана безалкагольный коктейль.

- Вы извините нас. У начальства форс-мажор. Если нет никаких планов на вечер...

Стало понятно, что подписание договора откладывается на завтра, и я, вспомнив про спа-салон, поспешила ответить, что планы на вечер имеются.

Михаил как-то сразу обрадовался и предложил подвезти.

***

Дверь нам открыла миловидная девушка. Узнав свой сертификат, улыбнулась и предложила войти.

Когда за мной ломанулся Ильяс, девушка удивилась.

- Извините, но сертификат на одно лицо и одно посещение. Вам придётся подождать. У нас в коридоре есть кресла для посетителей.

Тут возникла заминка. Пусть дом и был современной планировки, и лестничные клетки утопали в зелени, рассаженной по цветочным горшкам, ожидать меня там, сидя в плетёном кресле, Ильяс отказался наотрез.

- И вообще, что это у вас там за спа-салон такой?

И он совершенно не церемонясь рванул вглубь квартиры инспектировать помещение.

Я влетела за ним следом в комнату, поделённую ширмами на несколько секторов. За одной из ширм явно кто-то был.

- У вас одновременно обслуживаются несколько клиентов?

Тон, которым произносил Ильяс слова, бесил меня всё больше. Он что мне муж? Я что, сама не могу решить, обслуживаться ли мне в этом спа-салоне или выбрать другой?

Но Ильяс уже заглядывал за ширму.

- Хм, мужчина? Может быть ещё...

- Стоп, Ильяс! - прошипела я, хватая зарвавшегося мужика за рукав. - Ты ведёшь себя просто отвратительно. Не хочешь меня ждать, отправляйся в гостиницу. Я приеду на такси.

Ильяс метнул в меня из глаз пару стрел и рванул на выход, однако у двери развернулся.

- А, кстати. Что это у вас, девушка, на голове? Уж не хайратник ли?

Я посмотрела на хозяйку спа-салона более придирчиво. Однако, её вышитый чёрным бисером хайратник мне подозрительным не показался. А халат вообще сверкал медицинской белизной.

Ильяс же продолжал беситься и ёрничать.

- А что это у вас за ширмочкой? Креслице? Уж не татушки ли вы тут колете?

И, тыкая в меня пальцем, продолжил:

- Ты вообще хоть знаешь, что в таких местах можно подцепить?

Я ещё раз придирчиво обвела комнату глазами, пытаясь в сверкающей отовсюду белизне распознать невидимую угрозу. Однако, угрозу в данный момент представлял лишь Ильяс.

Я вздохнула и сдалась.

- Всё, заканчивай, я поняла. Уходим. Девушка, извините нас, пожалуйста.

Уже у двери она меня с сочувствием в голосе спросила:

- Это ваш супруг?

- Избави боже от такого мужа, - ответила я, пихая вперёд внезапно проснувшийся вулкан.

Уже на улице спросила:

- Ну и что ты за концерт устроил?

Ильяс молча достал сотовый и принялся лихорадочно набирать номер вызова такси.

Машина приехала не сразу. Мы успели сплясать джигу среди сугробов.

Уже в салоне такси, Ильяс проворчал под нос:

- Не нравится мне всё это. Чую, что-то тут не чисто.

Я решила уточнить.

- Поясни. Что тебя конкретно так завело?

Но Ильяс продолжал молча набирать номер на сотовом, злился и снова набирал...

- Чёрт! То ли связь плохая, то ли...

- Куда ты звонишь?

- Пытаюсь поговорить с директором фирмы.

Да, это действительно было странно. Пригласить нас на край света и даже не извиниться за отложенную встречу?

***

Ильяс не шутил, когда говорил мне о том, что я в командировке обязана трудиться все двадцать четыре без перерыва и сна. Не успела я переодеться и принять душ, в дверь уже стучали.

За порогом предсказуемо обнаружился Ильяс, который держал в руках огромное блюдо с фруктами.

- Не ворчи. Я с закуской.

Я решила, что возражать себе дороже и отступила, пропуская босса в номер.

- Там у тебя ещё коньяк остался?

Я удивилась.

- Ильяс, ты что вчера целую бутылку уговорил?

- Да там было триста грамм. И ты ещё помогла.

А сам уже по-хозяйски рассматривал содержимое моего бара.

- Так, запасы восполнили. Это хорошо.

И вторая бутылка армянского пятизвёздочного перекочевала на журнальный стол, на который я успела накидать салфеток.

Раз уж мне всё равно от его компании не избавиться, то хоть поговорить серьёзно я смогу?

- Ильяс, так что тебя всё-таки так зацепило в спа-салоне?

- Не знаю. Вообще всё странно. Не находишь? Если сертификат подарен администрацией гостиницы, то почему его тебе не вручили, а подкинули? И до директора холдинга дозвониться никак не получается. Не надо было ехать сюда. Я ведь с самого начала подозревал, что тут не чисто. Слишком выгодное предложение от фирмы с Дальнего Востока для партнёров из Центральной России. И если бы они не прислали тот запрос... Чёрт, на что я повёлся? Любопытно стало, что ли? Ведь хотел закинуть это письмо подальше. Но... Подумал, может быть это как-то с Лёхой связано? Теперь вижу. Если и связано, то Пехов попал. И попал круто. Надо отсюда валить. И как можно скорее.

Я пожала плечами.

- Хорошо. Давай доживём до завтра. Если завтра нас не сведут с директором, поменяем билеты и улетим.

Ильяс посмотрел на меня пристально и тут мне стало не хорошо. Я прямо видела, куда свернули внезапно его мысли.

- Лёль, а почему ты не вышла за меня, а?

Тема мне не нравилась. Очень. Но я чувствовала, что отвертеться на этот раз не получится.

- Ильяс, а почему ты решил меня об этом спросить именно сейчас?

Он задумался, перебирая тонкими пальцами ножку стеклянного фужера. Маслянистые янтарные лапки на стекле поигрывали в свете от бра на стене, под огромной чёрно-белой орхидеей. Романтично, да...

- Наверное, раньше я боялся.

- Чего?

- Твоего ответа.

- И что же сейчас? Не боишься?

- Мне кажется, я устал уже бояться.

Кажется, разговор наш приобретает несколько фатальный характер. Я решила попытаться спасти положение.

- Ильяс, поверь мне. Этот разговор до добра не доведёт.

- Мне плевать.

- А мне нет. Подумай, что будет, когда мы вернёмся? Или ты решил идти в ва-банк? Тогда скажи сразу. Я начну думать о своём дальнейшем трудоустройстве.

- Уйдёшь?

Я молча кивнула. Поверил?

- А как же я? Впрочем, когда это вас волновало?

Это «вас» заставило меня испытать чувство вины и передёрнуть плечами.

- Ильяс, мы давно выросли. Не начинай.

- И что изменилось?

- Причины, по которым мы совершаем те или иные поступки.

- Ладно. Так почему всё же тогда ты не вышла за меня замуж?

Я задумалась. А действительно, почему? Ильяс симпатичный, надёжный, всегда рядом. За всё время нашего с ним делового сотрудничества ни разу не подставил. И всё же... Почему-то же я ему отказала... Неужели я до сих пор Лёху жду?

Видя мои терзания, Ильяс обречённо ухмыльнулся.

- Вот видишь? Ты и сама всё прекрасно понимаешь, Лёлька. А я дурак. Не надо было тогда Лёху дразнить.

В глазах подозрительно защипало. И словно спасение, раздался стук в дверь.

- Извините, - послышался высокий женский голос. - А мужчина из сорок третьего номера не у вас?

Ильяс тяжело поднялся и направился к двери.

Молоденькая девушка в костюме горничной заглянула в номер, а потом остановила взгляд на внушительной фигуре Ильяса.

- Простите, но вас там внизу на ресепшен спрашивают.

Слыша, как удаляется по коридору мой шеф в сопровождении жалоб на отсутствие покоя днём и ночью, я подумала, что судьба кажется спасла меня сегодня как минимум от увольнения.

Уже отходя от двери, я вновь услыхала тихий стук. За дверью обнаружился Михаил. Рядом с ним стояла незнакомая женщина. Оба были чем-то похожи. Во всяком случае, предки, возможно далёкие, были одни и те же - коренные жители Дальнего Востока.

Михаил был спокоен, а женщина выглядела несколько смущенно. Начал Михаил.

- Извините, Ольга Михайловна, за поздний визит. Но нам нужно поговорить.

Я поняла, что поговорить придётся и пропустила нежданных гостей в номер.

Женщина представилась Людмилой. А Михаил сказал, что она его родная сестра и... жена Алексея Пехова...

Я сидела напротив гостей и слушала историю жизни людей, которые ко мне не имели на сегодняшний день совершенно никакого отношения. Во всяком случае, я так себя успокаивала. Очень не хотелось расстраиваться из-за того, что Лёха всё-таки оказался женат. И потом, зачем вообще он меня подставил? А ведь он меня точно подставил. Ну и что что мы когда-то были близкими друзьями? А ведь он уехал и не разу даже не написал. Ни строчки. Зато супруге рассказал всё. И даже назвал меня самым близким и надёжным другом. И по словам Людмилы, сидящей сейчас передо мной со слезами на глазах, именно поэтому они решили вызвать меня сюда. Меня заверили, что иначе никак не получалось. Потому что за Людмилой следят, а Михаил занят охраной сестры и расследованием Лёхиного исчезновения.

Стоп! А вот это уже совсем плохо. Я не опер, не следователь и не частный сыщик. Ну и что, что я друг Лёхи? Я теперь что должна лично сразиться с его неведомыми врагами? Я не нинзя!

- Ольга Михайловна, а вам Алексей ничего не присылал?

Вопрос прозвучал неожиданно и задала его Людмила.

Ответить я не успела. В дверь забарабанили со страшной силой. Ильяс вернулся. И кажется в этот раз вовремя.

- Лёлька, открывай!

Я извинилась и пошла впускать невменяемого босса.

- Ты представляешь...

Тут Ильяс рассмотрел, кто у меня в гостях, и с претензией в голосе вопросил.

- Что за поздний визит?

Я решила не усугублять ситуацию и попытаться спровадить гостей до очередного скандала.

- Это частный визит. И к работе отношения не имеет.

- Да? - Грозно нахмурив брови, Ильяс отодвинул меня в сторону и прошёл в номер. - И почему я тебе не верю, а?

- Ильяс, прекрати.

- Ильяс? - на нас растерянно взирала Людмила. По ней было видно, что имя моего босса ей знакомо. Ну а как же? Если жена, то Лёха наверняка ей рассказывал о нашем шумном детстве.

Пришлось объясняться.

- Понимаете, Людмила. Мой сослуживец действительно когда-то был нашим с Алексеем одноклассником. Поэтому я по старой привычке называю его этим именем. Но Илья Петрович никакого отношения к нашей беседе не имеет.

- Спорное утверждение, - Глаза Ильяса полыхали огнём. Уволит? Ну и пусть.

- Ильяс, нет!

Босс зло цикнул, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Я повернулась к гостям.

- Извините.

О том, что перед самым отъездом получила посылку, я не вспоминала до того самого момента, как Людмила меня о ней спросила. Но открывать карты малознакомым людям не хотелось. Всё, что они мне рассказали, вполне могло оказаться ложью.

Ещё пару раз отрицательно ответив на вопрос о посылке, я спросила.

- Могу я чем-то ещё помочь?

Людмила скорбно вздохнула и произнесла.

- Поддержите, пожалуйста, матушку Алексея. Она ещё не знает о том, что дочка умерла. И теперь вот и Алексей пропал. Ей будет очень не легко.

Эти слова были самыми правильными из всего, что я услышала до сих пор. Я ещё сама не могла отойти от шока. Мало того что сын пропал, ещё и дочь...

- Не волнуйтесь, мы с Полиной Романовной в одном подъезде живём. Я за ней присмотрю.

На этом мы расстались. Гости уходили от меня с видимым сожалением. А я осталась переваривать всё то, что они мне рассказали. А переваривать было что точно. Получался эдакий триллер. Причём в развитии и с моим непосредственным участием.

***

Следующие пару часов я пыталась уснуть, но неумолимые факты, озвученные моими гостями, уже ломились на суд. Или, по крайней мере, громогласно требовали немедленного осмысления.

Я как могла, спорила сама с собой, пытаясь убедить, что даже если я что-то и пойму во всей этой истории, то помочь ничем не смогу. Потому как... И всё сначала.

В конце концов я встала и пошла к бару. Мне срочно требовался допинг. Коньяка я больше не нашла. Пришлось открыть бутылку водки и апельсиновый сок. Коктейль вышел убойный из-за выбранных впопыхах пропорций, однако мне было в данный момент на пропорции плевать.

Итак, что же это получалось? Лёхину сестру я помнила смутно. Девушка она была самостоятельная и, окончив школу, уехала куда-то поступать. Была замужем, но, также как и я, довольно быстро разочаровалась в избраннике и развелась. Детей у неё не было. Видимо поэтому, молодая и интересная, она рванула к брату в гости на Байкал, где и познакомилась с австралийцем, невесть как оказавшемся в одном из рыбацких посёлков по каким-то торговым делам. Австралиец за ней приударил от души, а потом позвал замуж. А получив отказ, не отступился.

Перед отъездом ухажёр сделал девушке очередное предложение и даже подарил дорогущее кольцо. Только поэтому скорее всего расчувствовавшаяся женщина не смогла сказать «нет», хотя и «да» не сказала тоже.

Австралиец пообещал вернуться и уехал, оставив несостоявшуюся невесту с целым состоянием на безымянном пальце.

Что я бы сделала на её месте? А не знаю. Возможно тоже растерялась бы. Девушка растерялась. Вместо того, чтобы вернуться домой, всё тянула и тянула с отъездом.

И дождалась. Австралиец не забыл о своём предложении и вернулся через месяц. Причём выглядел как настоящий миллионер. Девушка видимо от радости, что больше не нужно переживать, сказала «да», и молодые отправились во Владивосток оформлять отношения. А затем отбыли в Австралию.

Поначалу было всё отлично. Сестра писала Лёхе, что счастлива. А потом пришла печальная весть — Кира попала в аварию. Со смертельным исходом.

А потом пропал и Лёха. А к Людмиле пришли дюжие хлопцы спрашивать про некую антикварную вещицу. Хорошо, что вмешался брат Михаил. Однако, с тех пор за ними следили. И даже обыскали Лёхину квартиру.

Михаил посовещался с сестрой и решил вызвать меня на разборки, в общем то справедливо полагая, что если Лёха и спрятал чего, то надёжней места, чем у меня, не найти. Я с этим не могла никак согласиться. Но меня никто не спросил.

Михаил, номинально исполняя обязанности замдиректора в одной из фирм, принадлежащих семье, устроил мне вызов.

Людмила ожидала меня в спа-салоне подруги, чтобы поговорить без свидетелей, но Ильяс спутал карты. И пришлось им с Михаилом ехать к нам в гостиницу.

Судя по поведению Михаила, семья Родиных была весьма крутой. По ходу Михаил обмолвился, что раньше был военным. И отец у них тоже бывший военный, а теперь далеко не последний человек в городе. Брат вообще в органах... Сказано всё это было со смыслом, и я поняла, почему рыбка на уху нам досталась совершенно бесплатно.

Тут мне стало страшно. Если Михаил и его семья защищают Людмилу и Лёху, это понятно. Но меня-то тут никто защищать не станет. Я не член их семьи. И значит при первом же аврале я первый кандидат под раздачу?

И ещё. Интересно, что же там в коробке.

Я с грустью посмотрела на сумку и тут же запретила себе даже думать на столь щекотливую тему. Любопытство не одну кошку сгубило. Эта вещь не моя. И корбку я открывать не буду.

Расстроенно повздыхав, я уставилась на пустой фужер. Коктейль кончился. Значит, пора спать. Утро вечера всяко мудренее.

***

Утро подкралось незаметно. Открыв глаза, я отметила несколько робких солнечных лучей на подушке и поняла, что проспала. На часах было одиннадцать.

Странно. И где мой босс? Уж не улетел ли домой без меня? С него станется. Между прочим, мои билеты на обратный рейс у него.

Я поспешно встала, наскоро умылась, оделась по-деловому на всякий случай и отправилась стучать в номер сорок три.

Мне никто не открыл. Пришлось позвонить по сотовому.

- Да, - раздался в трубке раздражённый голос Ильяса.

- Ты где?

- Не твоё дело. Сиди в гостинице и никуда не выходи. Я скоро.

Ох не хорошо. Надеюсь, он не отправился на поиски директора холдинга? И тут меня пронзила ещё одна догадка. Мой деятельный босс наверняка подкараулил моих вчерашних гостей, и теперь, скорее всего, знает больше меня.

- Ильяс, немедленно возвращайся. Надо поговорить.

- Поздно. Вчера надо было разговаривать.

Отбой.

И что теперь мне думать? Ждать? Ждать, больше ничего не остаётся.

Чтобы хоть немного успокоить нервы, я решила позавтракать.

В ресторане народу было немного, как и вчера.

Доев омлет, я придвинула поближе чашку с чаем, но подняв глаза, увидала, как за стол подсаживается взвинченный Ильяс.

- Завтракаем?

- Ну да. Ты велел ждать. Я жду.

Жду, рассматриваю босса и невооружённым взглядом вижу подтверждение своим догадкам - ему известно то, что известно мне. А может быть даже и больше. Стало грустно.

- Зачем ты во всё это влез, Ильяс? Это не твоё дело.

- Да? А чьё, твоё? Ты хоть понимаешь, во что ввязалась?

- Я лично никуда не ввязывалась. Это ты меня направил в командировку. И вообще мы собирались менять билеты. Что, ты уже передумал?

- Нет, не передумал. Отсюда надо валить. И срочно. Моё мнение со вчерашнего дня не изменилось. Особенно после беседы с Лёхиными родственничками. Я понимаю, что ты не хотела, чтобы я знал. Только я уже давно не ребёнок, которому можно сказать «Нет, Ильяс». Не получится, Лёль. Мальчик вырос, и давно привык быть в курсе происходящего вокруг.

- Ну, отлично. Ты в курсе. Ну и как? Полегчало?

Ильяс громко стукнул об стол, укладывая барсетку рядом с меню.

- Нет, не полегчало. И уже, думаю, не полегчает. Никогда.

К нам подошёл официант и Ильяс углубился в меню.

Я смотрела на него и думала, что наверное всё-таки мы были очень к нему жестоки. Чувство вины поселилось где-то в районе пищевода, вызывая чувство неловкости и тревоги за будущее.

- Так что будем делать, Ильяс?

Босс посмотрел на меня исподлобья угрюмо и проворчал.

- Не знаю. Ты точно от него ничего не получала?

- Точно.

- Тогда, не знаю. Уехать нам теперь не дадут.

- Чего хотят?

- Посылку.

- Я Михаилу сказала, что посылка, возможно, лежит на почте...

И тут в моей голове быстро завертелись мысли. Так, если нас не отпускают, то значит будут проверять. Кто-то придёт на почту и выяснится, что посылка была получена мною в день отъезда, и тогда... Тогда мне трындец. Причём, полный.

- Ильяс... Нам надо бежать. Немедленно. У тебя тут какие-нибудь связи имеются?

Глядя в мои глаза, полные ужаса, Ильяс осознал всю степень попадалова, отбросил вилку, которую крутил в руке, и схватив барсетку, прорычал.

- Идём.

***

Алексей Пехов никогда не стремился к обогащению. Он с детства мечтал летать. Поэтому, когда его мечта наконец осуществилась, и он прибыл к месту постоянной службы, все свои усилия направил на постижение мастерства в нелёгком лётном деле.

Дальневосточный гарнизон, к которому был приписан старший лейтенант Пехов, располагался в нескольких десятках километров от Байкала. Поэтому те редкие часы, когда Алексей не готовился к вылетам и не летал, он посвящал рыбалке.

Для этого ему удалось обзавестись знакомством с несколькими местными рыбаками. Они приютили его моторку, и теперь каждый выходной он проводил на озере с удочкой.

Личная жизнь сложилась как-то сама собой. Дочка начальника гарнизона как-то раз осталась на ночь, а потом не ушла.

Грянувшие внезапно перестроечные времена заставили несколько пересмотреть отношение к жизни. Бывший начальник гарнизона и его тесть оказался в числе тех, кто взялся за наведение порядка в стонущем от бандитских разборок Хабаровске. Вскоре его семья держала город вместе с ещё несколькими военными его уровня.

Алексея и Людмилу перестроечные разборки не коснулись. Они продолжали жить в военном городке. А когда полёты сократились до минимума, Алексей нашёл подработку на частном аэродроме.

Он мечтал перевезти матушку к себе. Особенно, когда сеструха внезапно вышла замуж и уехала в Австралию. Однако, метры не позволяли разместить родительницу с должным комфортом. А к тестю обратиться не позволяла гордость.

Сестра писала из-за границы исправно. И всё у неё было хорошо. До последнего времени.

Вообще, если бы тогда Кира не приехала к нему в отпуск, никогда бы они не встретились с австралийцем по имени Джеймс Хок. Как Хок оказался на Байкале, история умалчивала. Но парень тогда прицепился к сеструхе намертво.

Всё произошло на рыбалке, куда Кира напросилась с Алексеем. Посмотреть на Байкал.

Заплыв к месту клёва проходил шумно и весело. И не остался не замеченным обитателями лодочки, дрейфующей неподалёку.

Когда лодочка оказалась рядом с их моторкой, Алексей рассмотрел двух мужиков, которые были явно не довольны нарушительницей тишины. Однако, стоило одному из них увидеть искрящуюся счастьем девушку, парень сразу же влюбился и сделал предложение.

Алексей предпочёл не вмешиваться, предоставив сестре самой решать, что делать с неожиданным женихом.

Кира предложение руки и сердца отклонила. Однако, ухажёр оказался очень настойчивым. Он тащился за невестой до самого КПП. А потом начались ухаживания. Жених каждый день приезжал к шлагбауму и просил передать Кире то букет роз, то коробочку с тортиком. По началу австралийца гоняли патрульные, а потом начали вызывать Киру на разборки.

Кира выдержала осаду. Но когда Джеймс Хок приехал прощаться, Алексей понял, что сестра сдалась. Хотя так и не согласилась на брак. Однако, колечко стоимостью фигзнаетсколькодолларов приняла.

Алексей был за сестру рад. Не смотря на некоторые подозрения относительно будущего зятя. Джеймс уверял, что он торговец и скупщик антиквариата. Его тайные походы по сёлам, где проживали семьи бывших каторжан, Лёхе не нравились. И как бы Джеймс не пытался его уверить, что его бизнес законный и прибыльный, что-то подтачивало доверие к австралийцу.

Перед отъездом сестры Алексей шутливо спросил, не за богатством ли она отправляется в Австралию. В ответ Кира так стрельнула в него глазами, что Алексей понял - не ту женщину он себе в спутницы выбрал.

Людмила была скромной, тихой, хозяйственной и... скучной. Она никогда не доставала мужа придирками. Впрочем, и виделись они редко. Алексей то на аэродроме пропадал, то на Байкале. А когда сократили полёты, то вступил в ряды вольных летунов, обнаружив небольшой частный аэродром недалеко от Хабаровска.

Летать на спортивных самолётах ему понравилось. Современные модели, напичканные электроникой, летали на предельной высоте. Там, в облаках, он получал настоящее удовольствие, рассматривая в подробностях с высоты птичьего полёта красоты Забайкалья.

Ничто не предвещало грядущих бед. Но жизнь решила испытать Лёху на прочность. Это понял он, когда получил письмо из Австралии, в котором его официально уведомляли о том, что его сестра Кира Хок погибла в автокатастрофе.

Не успел Лёха оплакать сестру, как беда пришла и к нему лично.

В тот злополучный день, налетав положенные часы, он уже направлялся к выходу, когда его нагнал диспетчер.

- Лёш, тебя там по радио вызывают из гарнизона.

Кольнуло нехорошее предчувствие.

Когда добежал, выхватил из рук дежурного трубку. В ухо прогремело:

- Старший лейтенант Пехов, срочно явитесь к месту службы.

Пришлось договариваться с диспетчером и брать напарника, чтобы потом отогнать выпрошенный самолёт обратно.

Напарник долго не находился, а когда он увидал совсем незнакомого лётчика, что-то неприятно кольнуло под рёбрами. Однако, думать было некогда.

Через десять минут полёта Алексей почувствовал удар по затылку.

Когда очнулся и выбрался из самолёта, понял, что второй пилот аккуратно посадил самолёт, а потом смазал в неизвестном направлении. Лёха его искал довольно долго, бродя по тайге вокруг самолёта. Голова болела и кружилась. Однако, как-то нужно было выбираться. Алексей прикинул, как можно взлететь с в общем-то небольшой полянки. Но дойти до самолёта не успел. Послышался стрёкот, из-за верхушек деревьев вынырнул вертолёт и кто-то сверху заорал:

- Вон он, вон! Стреляй!

Алексей бросился в тайгу, некоторое время бежал вперёд, путая след, а потом затаился в валежнике. Его искали. Прочёсывали местность. Он даже слышал рядом, как кто-то произнёс:

- Найдите мне этого зайца. Достаньте хоть из-под земли.

Кто его искал, было не понятно. Если бы это были официальные органы, без собак бы не обошлось, и тогда его бы точно поймали. Но собак не было.

Когда стало ясно, что погоня прекращена, он, с трудом ориентируясь на местности из-за не прекращающейся дикой головной боли, выбрал направление и поковылял на запад.

Вышел на сторожку. Там нашёл запасы вяленой рыбы и сухари в железной банке.

Ближе к вечеру вернулся охотник. Мужик оказался из потомков каторжан. Пришлось ему рассказать свою историю. Правда, слегка откорректированную.

Охотник пообещал помочь с одеждой. Но поскольку Алексей был всё ещё плох, посоветовал отлежаться и сказал, что вернётся через несколько дней.

Он отлежался. А мужик выполнил обещание и вернулся с одеждой для беглеца. Алексей решил не светиться, пока не узнает, кто и по какой причине начал за ним охоту.

Пришлось маскироваться. Благо, борода отросла, и теперь его можно было принять за одного из местных рыбаков. Денег с собой он брал на всякий случай побольше. Мало ли что могло случиться. Поэтому, добравшись на попутках до посёлка, который находился неподалёку от военного городка, пришёл в дом к давнему знакомому.

Друг отправился на разведку и принёс не утешительные вести. К Людмиле приходили странные хлопцы и спрашивали про какую-то жутко ценную вещицу, якобы переданную ей или её мужу от покойной сестры. Людмила клялась и божилась, что знать ничего не знает.

Алексей хмурился и крутил в голове известные факты, но никак не мог понять до конца, что же на самом деле произошло.

Вспомнились последние письма сестры, в которых она упорно писала в конце «До встречи, Пятая Нога».

Он ещё удивлялся, и чего она вспомнила его детскую дворовую кличку.

Догадка настигла внезапно. Он вдруг вспомнил, что Пятой Ногой его назвали из-за любимой поговорки. Он часто любил повторять «Да надо мне это — как собаке пятая нога». Может в собаке весь секрет? Может Кира пыталась ему намекнуть на что-то, связанное с собакой?

И тут всплыла в памяти сцена, в которой они с сестрой, будучи в гостях у Лёхиного друга, любовались на чистокровную лайку, караулившую двор, которая внезапно прикипела к Кире душой. Стоило сестре появиться, лайка начинала махать хвостом и поскуливать. А хозяин всё удивлялся, почему именно Киру так полюбил в общем то нелюдимый дворовый пёс. Кира тогда в шутку пообещала прислать хвостатому поклоннику специальный ответный презент.

Стоило проверить пришедшую в голову версию. И Алексей отправился в Хабаровск. Там нашёл бомжа почище, познакомился и попросился в сожители.

Заявляться запросто к хозяину лайки Алексей не решился. Он и так уже подставил одного из друзей, и справедливо полагал, что чем меньше народу знает о том, что он жив и в бегах, тем безопасней для всех.

Несколько дней он на пару с бомжиком выслеживал пса и его хозяина и выяснил, что у собаки в конуре действительно появилась небольшая яркая подушка. Почему он решил, что подушку прислала Кира? Да потому что других версий не было.

На следующую ночь он пробрался во двор, усыпил пса и выкрал подушку из конуры.

В плотно набитой подушке оказался пакет из плотной материи, а в нём небольшой металлический контейнер.

Рассматривая содержимое контейнера, Алексей гадал, что же ему теперь делать. Сдать? Не выход. Если за это начали убивать, значит и он рано или поздно попадёт под раздачу. Просто за то, что сдал. И самым лучшим выходом было просто исчезнуть. Но куда и как? Здесь рано или поздно найдут. Уходить в тайгу и жить до старости дикарём — тоже не выход.

Перед глазами встал образ матери, которая получила известие о гибели сразу двоих своих детей.

И в голове Алексея возник план. Самым скользким моментом было то, что везти контейнер с собой через всю страну было крайне опасно. На самолёте досмотр, а по трассе бандиты.

Прикинув варианты, он решил рискнуть и доверить ценную посылку... российской почте. На первый взгляд это был огромный риск. Но другого решения он не видел. Он отправился в магазин с бижутерией, прикупил камушков и бус, а также красивую упаковочную коробку.

Мысль спрятать раритет среди обычных стекляшек пришла ему в голову не случайно. Жена в последнее время занималась изготовлением бижутерии и пару раз получала посылки с комплектующими. Когда Алексей ворчал, глядя на увлечённую ювелирным делом супругу, она отвечала, что увлечение её нынче очень даже в моде. И если она постарается, то сможет кое-что даже продавать.

Отправив посылку, Алексей стал и сам готовиться в дорогу. И уехал бы. Но в его планы вмешались обстоятельства и излишне инициативные родственники.

Когда он узнал, что Михаил возил Людмилу на встречу с кем-то в гостиницу, то решил проверить на всякий случай, с кем конкретно они встречались.

Увидав на другой день гостей Михаила, выходящих из гостиницы, понял, что все его прежние планы сорваны, и теперь судьба камушков его уже не волновала. Потому что под угрозой оказались жизни нескольких дорогих ему людей. Ильяса он приписал к таковым на автомате. А вот при виде Лёльки сердце защемило в груди так отчаянно, словно не было этих пятнадцати лет.

Действовать пришлось быстро. Пока они ловили такси, он делал то же самое. Что оказалось проблематичным с его теперешним бомжеватым внешним видом.

Поймав такси, он велел ехать за их машиной, одновременно страшась, что машина, которая сразу же села к ним на хвост, обратит внимание на него.

Уже в аэропорту он сумел подойти к ним не узнанным и сунул Лёльке в карман записку.

***

Мы решили рискнуть. Потому что рассчитывали на здравомыслие бандитов. Всё ж не дикие перестроечные времена. Хотя... Случиться могло всякое. Но и другого выхода из сложившейся ситуации не наблюдалось.

Подходя к кассам, я неприязненно покосилась на странного, заросшего густой щетиной, мужика в телогрейке, который явно присматривался к моему карману. Когда он потянулся рукой, я уже готова была заорать, но мужик быстро сунул мне в карман листок бумаги и отошёл.

Я потыкала в бок Ильяса.

- Ильяс, нам послание.

И я сунула ему бумажку в паспорта, которые тот намеревался предъявить.

Ильяс с завидным спокойствием перебрал бумажки, а затем тихо сказал.

- Следуй за мной.

Я пошла за ним куда-то по стеночке, и в какой-то момент нас по очереди просто затащили в одну из боковых дверей.

Довольно грубый мужской голос произнёс.

- Не останавливайтесь. Идите за мной.

И мы пошли. Куда? А фиг знает. Ильяс мужик? Сам недавно орал на весь ресторан об этом. Вот пускай и спасает теперь нас обоих. Нечего было нарываться... Нервы, блин. Это всё нервы. Конечно, никто из нас ни в чём не виноват. Так сложились обстоятельства. Или звёзды. Не важно. Главное сейчас, выжить.

Все эти беспокойные мысли, крутящиеся в моей бедной голове, позволяли мне сейчас избежать неумолимо приближающейся паники. Поэтому я ворчала про себя, а сама упорно шла вперёд, стараясь не потерять из виду спину босса.

Наконец, мы вышли на улицу и оказались напротив какой-то забегаловки с мутными стёклами во всю стену и красно-белой вывеской «Исток». Именно туда и направился теперь мужик, который нас вывел из аэропорта такими хитрыми путями. Ильяс пошёл следом. Ну и я.

Зайдя в пропахшую пивом забегаловку, мужик направился в угол, где его встретили ещё несколько таких же давно не чёсанных субъектов.

- Привет, Лёх, етих что ли спасать надо? - Мужик с хитрым ленинским прищуром внимательно оглядел нас и добавил. - Чистые... покамест. - И глухо заржал.

- Не смешно, - сказал Ильяс, пристраиваясь на высокий стул сомнительной чистоты. - Давайте-ка сначала уточним, от кого вы нас собираетесь спасать. Мы вообще-то улетать должны. Домой.

- Не получится, Ильяс, - проворчал наш провожатый.

И тут я его узнала.

- Лёха?

Мужик шмыгнул носом.

Ильяс вскинул брови.

- Таак, а ты, однако, влип, Пехов. И ладно бы один. Ты скажи, почто нас с собой тащишь?

Лёха почесал бороду.

- Простите меня, братцы. Я не думал, что так получится.

Ильяс раздухарился.

- Не подумал, значит? А когда-то у тебя, помнится, это получалось довольно неплохо.

Лёха усмехнулся.

- Было дело, но давно. Я уже и забыл, а сестра вот напомнила. Лёль, ты посылку от меня получила?

Я была зла? Наверное. Но больше всё-таки обескуражена.

- Ты лучше скажи, зачем ты её вообще мне послал?

Лёха виновато потупил взор.

- Прости, Лёль, не знал, что родственники подсуетятся и вызовут тебя сюда. Думал, что у тебя она будет в сохранности, как в сейфе. Сам собирался за ней придти, но... Прости, так вышло.

И тут я поняла, что он просит прощения не только за подставу. Он просит прощения за всё. За всё, что с нами случилось в жизни, и чего уже не исправить.

Что ж, раз не исправить прошлого, может пора поговорить о будущем?

- Что дальше, Лёш?

Мужики, молчавшие до сих пор, отмерли и одобрительно засопели.

- Дальше схоронимся и станем разбираться. Я до сих пор до конца сам не понимаю, что происходит.

***

Схоронили нас знатно. В подвале, рядом с батареями центрального отопления. Пахло кошками и бомжами. С трудом найдя место для дорожной сумки, я наплевала на приличия и плюхнулась на грязный ватник перед импровизированной печкой из стального бачка.

Ильяс притулился сбоку.

Нас накормили бутербродами, и я запоздало подумала про дизентерию и прочие подобные прелести.

Лёха всё время извинялся за неудобства и повторял, что как только со всем разберётся, отвезёт нас на рыбалку, где... Дальше следовала пантомима с размерами улова.

И чем больше я смотрела на него, тем чаще сравнивала... с сидящим рядом молча Ильясом.

И тут я поняла. А ведь эта зараза молчит специально. Покосившись на босса, я в этом убедилась, заметив чуть заметный хитрый прищур. Радуешься, да? Думаешь, что дожил до сладкого часа мести? Празднуешь победу, триумфатор? А зря. Ещё не вечер. Ну, Ильяс.

Перед сном Лёха заверил нас, что с утра озаботится транспортом и отправит в безопасное место, в один из рыбацких посёлков. А потом займётся обидчиками. Рассказывать подробности при бомжах никто из нас не торопился. Все понимали, что бомжи народ не надёжный. Сдадут при первой возможности.

Ночь прошла в сомнениях и тяжких думах о сохранении остатка самоуважения и соблюдении хоть какой-то санитарии. Однако, жить хотелось больше, и я, скрипя зубами, привалилась к Ильясу и попыталась заснуть.

Проснувшись утром, отметила, что босс не смущался близости со мной и использовал вместо подушки, обняв крепко и сопя в шею сладко. Я кряхтя вылезла из-под рук Ильяса и наткнулась на знакомые глаза. Лёха смотрел на нас очень пристально и молчал. Да он мог вообще ничего не говорить. Всё было написано у него на лице. Всё Лёха понял - и то, как Ильяс ко мне относится, и как я отношусь к Ильясу.

Выбираясь мимо него в направлении указанного с вечера угла, обозванного туалетом, я проворчала.

- Молчишь? Вот и молчи.

Когда я вернулась, бомжики весело разливали по жестяным кружкам чай. Видимо, наш презентабельный вид настраивал их на ностальгию по прошлому. Поэтому то один, то другой вспоминали более удачливые времена, когда всё в их жизни было иначе.

Лёха исчез как-то незаметно. А когда я спросила про него у Ильяса, тот проворчал:

- Транспорт искать пошёл.

Вернулся Лёха довольно быстро. Мы попрощались с гостеприимными хозяевами подвала, не забыв одарить. Я пожертвовала вторую расчёску, а Ильяс подарочную записную книжку. Видать берёг для директора холдинга. Да вот не понадобилось.

Ехали довольно долго. Внедорожник вёл Лёха, и было видно, что стаж вождения у него приличный. Откуда взялась машина, мы с Ильясом спрашивать не стали. Взялся спасать, пусть спасает. Нам лишняя информация ни к чему.

Вскоре мы остановились у небольшого придорожного кафе перекусить. Кафе порадовало относительной чистотой и вполне съедобным ассортиментом блюд.

Ближе к вечеру наша машина въехала в посёлок с одноэтажными деревянными домами и остановилась рядом с магазином типа «сельмаг».

Из сумерек нам навстречу шагнул угрюмый мужик, сказал, что его зовут Иваныч, и кивнул на один из ближайших домов.

Дом внутри показался не жилым. Затопленная Иванычем печь прогревала давно не знавшие тепла стены медленно, усиливая запахи затхлости и запустения.

Лёха суетился у стола, доставая из плетёной корзины, презентованной тем же Иванычем, продукты, бодрым голосом приговаривая:

- Иваныч баньку обещал истопить. Так что будем скоро чистые и стерильные.

Я устало вздохнула и села на лавку, не раздеваясь.

- Лёль, может поможешь? - спросил Лёха меня, не оглядываясь.

Я честно попыталась шевельнуть ногой. Но тут же поняла, что при всём моём желании не могу двинуться с места.

Ильяс проворчал.

- Оставь женщину в покое. Видишь, до чего довели?

Я тихо порадовалась и вскоре почувствовала, как подкрадывается сон.

На столе тем временем откуда-то появились тарелки и чугунок с горячей картошкой «Спасибо Иванычу».

Есть не хотелось. Ильяс было пристал, грозил, что спишет не использованные командировочные. Однако, шутка не прошла. Равно как и желание поесть не наступило. Я извинилась и когда Иваныч известил, что баня готова, попросилась первой. Мужики не возражали.

На улице было темно. Иваныч проводил меня до баньки с фонариком и всё кричал в дверь, чтобы я не обварилась. Что вода в двух баках — в одном кипяток, а в другом ледяная из колодца. Рекламировал лично надранные по весне веники, которые были развешены в предбаннике по стене.

Пар быстро прогрел уставшее тело, разгоняя усталость и снимая мышечное напряжение. Веником махать не было сил. Пришлось обойтись более цивилизованным способом. Помассировав разогретые мышцы и вымыв волосы, я почувствовала, что дух бомжевой жизни изгнан окончательно и пора идти искать подушку.

О проблемах подумаю завтра.

В горнице томились мужики в ожидании очереди на помыв. Увидав новорождённую меня, оба засобирались. А я, сунув Лёхе коробку с посылкой, отправилась за пёстренькую занавеску спать.



***

Ночь прошла быстро. Кажется только уснула, а уже будят. Гады. И кто это там так настойчиво названивает вёдрами?

Накинув халат, я выглянула из своей «спальни», и застала за столом своих рыцарей без страха и упрёка. Оба были чисты, гладко выбриты и смотрели друг на друга врагами. Как всегда.

- Привет, мальчики. Что на завтрак?

На завтрак было предложено откушать свежеиспечённого хлеба с молоком и голубичным вареньем. Я съела сколько смогла. Давно натуральных свежих продуктов не пробовала.

Мальчики ели молча. Видать, уже обо всём договорились.

После завтрака Лёха ушёл, а Ильяс остался. Послонялся по горнице, повздыхал. А потом тихо позвал.

- Лёль, а Лёль.

Я сидела у окна и тупо смотрела на заснеженный палисадник сквозь серые тюлевые занавески.

- Ууу...

- Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная.

Я фыркнула.

- О чём, Ильяс?

- Ну, хотя бы о нас.

- Угу. Ты опять за своё. Вот ты хоть бы о жене подумал, а? Поехал в командировку и клеишь своего экономиста? Не стыдно?

- Неа. Не хотел признаваться, но придётся. В общем, наш с Ликой брак не состоялся.

- Это как?

- А вот так. Девочка быстренько сориентировалась и подалась в вольное плаванье. В последний раз я её, кажется вызванивал из Венеции. Сказала, что не вернётся и всё мне прощает.

Это была для меня новость. Я, конечно, в личную жизнь босса и лезть не собиралась, но удивилась очень.

- И как же ты теперь выглядишь? Женатый не женатый?

- А не знаю как. А ты как считаешь?

- Ильяс, мне вообще-то без разницы.

Босс обиделся и засопел.

- Вот всегда ты меня терпеть не могла. Понять только до сих пор не могу, за что.

- Ильяс, не выдумывай. Наше детство давно закончилось. И мне действительно без разницы, что там у тебя с личной жизнью.

- И почему?

- Почему небо синее, а холодильник белый?

- Злая ты, Лёлька. А ведь из нас могла получиться вполне себе приличная пара.

Могла бы, да не вышла. И почему — не спрашивай. Я сама не знаю. Где-то там в ночи ищет выход из непростой ситуации тот, к кому когда-то тянулось моё сердце. Но объект моей подростковой увлечённости очень хотел научиться летать. И если бы не обстоятельства, мы бы никогда больше не увиделись. Перед глазами встало печальное лицо Лёхиной супруги с раскосыми дальневосточными глазами. Интересно, а дети у Лёхи есть?

- Лёль, а как ты думаешь, у Лёхи дети есть?

Господи, он мысли мои что ли читает?

- Не знаю.

- Ничего-то ты не знаешь, Лёлька. Вот вышла бы за меня, у нас бы уже точно дети были. Двое — мальчик и девочка.

Почему-то эта мысль мне показалась созвучной моему настроению и я позволила себе воссоздать довольно реалистичную картинку. Я, Ильяс и двое наших детей, мальчик и девочка. Да, получилось довольно гармонично, ничего не скажешь.

- Лёль, а может всё-таки передумаешь, а?

- Разведись сначала.

Это я ляпнула не подумав. А вот босс заметил мою оплошность, и я поняла, что теперь не забудет и не отцепится.

- А если разведусь, выйдешь?

В ответный взгляд я постаралась вложить как можно больше печали и обречённости.

- Посмотрим.

А вот Ильяс моих потуг словно не заметил.

- Всё, Лёлька, как вернёмся, так поженимся.

Я прыснула в сторону.

- Давай чай что ли пить лучше. А то не до того договоримся.

Мужик сел напротив, приподнял бровь и спросил:

- А это возможно?

- Что возможно?

- Ну, ещё что-нибудь.

- Возможно. Например, поход в лес за хворостом организуем.

Ильяс фыркнул.

- Ну тебя. А я уж размечтался.

- А ты не мечтай.

- Как это? Да теперь у меня все мечты о тебе.

Пикантный разговор пора было заканчивать. И я пошла ставить чайник. Разогревая его на газовой плите, я пыталась придумать тему, которая бы нас смогла увести от столь опасной о близости. Но тема не находилась. Более того, стоило признать, что наш разговор мне нравился. Возможно из-за более близких отношений в сложившихся обстоятельствах. Ильяс уже не раз позаботился обо мне, при этом явно выходя за рамки принятых официальных отношений между боссом и сотрудником.

Сев за стол, я разлила чай по кружкам и подвинула варенье поближе к нему. Неожиданно, Ильяс накрыл мою руку своей. Реакция... была. И была не правильной. Сотни мурашек весело проскакали под тёплой мужской рукой и ринулись дальше, грозя новыми бедами. Не должна была я так реагировать на его прикосновение. А вот поди ж ты.

Аккуратно высвободив руку, я отвернулась к окну и попыталась отвлечься, глядя на быстро надвигающиеся сумерки.

Тишина стояла первозданная. Лишь изредка слышался далёкий лай собак.

Лёха к ночи так и не вернулся. Иваныч принёс к ужину щей в покрытом белой тряпицей горшке, и мы отдали должное стряпне супруги поселянина, наказав передавать наши благодарности и приветы хозяйке.

Иваныч довольно покряхтел и обещал наутро кашу, затомлёную в печи.

Я замычала, предвкушая удовольствие, а Ильяс пытливо на меня таращился, словно ожидая продолжения понравившегося спектакля. Я удивлённо вскинула брови. А он досадливо отвёл взгляд в сторону.

Иваныч забрал посуду, и, посмеиваясь над нами в бороду, отправился передавать приветы хозяйке.

***

На следующее утро Ильяс имел неосторожность предложить Иванычу денег за постой и продукты. Иваныч, услыхав такое, разобиделся, и Ильясу для примирения пришлось пить с ним самогонку. Иначе мужик ни в какую на контакты не шёл и уговорам не поддавался. Я, тайно посмеиваясь про себя, наблюдала, как Иваныч хитро ведёт свою партию, неизбежно склоняя собеседника к банальной попойке.

А через пару часов мне уже хотелось бежать из дома куда подальше. Потому что Ильяс дошёл до кондиции и приступил к исполнению коварнейшего замысла, давно уже взлелеянного им относительно меня. Ильяс желал не больше не меньше, а секса со мной, и чем быстрее тем лучше. Озвучивая план, Ильяс обращался непосредственно к Иванычу. А меня упоминал исключительно в третьем лице.

Я не выдержала, и послала обоих лесом. Выслушав небольшую лекцию о вреде чрезмерного потребления, Иваныч поворчал, но, забрав бутыль с самогоном, удалился к супружнице. А Ильяс обиженно вздыхая, сложился в трогательную позу эмбриона у печки, на матрасе. И через пять минут захрапел.

О боже, он ещё и храпит. Ужас. Я ему подоткнула под голову подушку, убедилась, что храп стих, накрыла одеялом, и пошла пить чай. А потом отправилась за занавеску баиньки.

Уже засыпая, подумалось, что условия у нас очень опасные в плане близости. И надо вести себя с боссом построже. Иначе... Знаем мы этих мужиков. Тем более, что у пьяного на языке, то у трезвого давно уже на уме.

Наутро объявился Лёха. С новостями.

Ильяс держался за голову и капризничал, пока бодрый как всегда Иваныч пихал больному в руки кружку с рассолом.

Вчерашнее поведение было для Ильяса не типичным. Пил он редко. И я в душе даже посочувствовала «жениху», глядя, как он морщится и стонет. А заодно тихо посмеялась над нашей вчерашней договорённостью.

Ничего, вот вернёмся, и всё будет по-прежнему. Боже, как я соскучилась по своей маленькой уютной квартирке.

Лёха наворачивал кашу молча. Потом пил чай. А мы с Ильясом сидели рядом и изводились от неведения.

Отставив пустую кружку, Лёха, наконец, приступил к рассказу.

Как оказалось, охоту за посылкой устроили приезжие. И это позволило Лёхе выйти из тени и пожаловаться кому следует. Прежде всего, это был Михаил с роднёй. Да ещё родной гарнизон, встретивший Лёху как героя.

Сдавать посылку он пока не собирался, справедливо полагая, что коробочка может затеряться. И кто потом поручится, что Лёху снова не прижмут, только теперь уже свои?

Рассказывая о том, как нашёл металлический контейнер в подушке, выкраденной из собачьей конуры, Лёха вспомнил про сестру и её хитрость. Он до сих пор одного не понимал, зачем она вообще это сделала? Неужели патриотизмом заболела? Киру никогда не интересовали криминальные способы обогащения. А тут получалось, что она выкрала у мужа ценность в фигзнаетсколькомиллионовдолларов. Да ещё отправила её на Родину, рискуя благополучием родного брата и его семьи. Кира не была дурой, чтобы не понимать, что контейнер станут искать. И самое главное, хоть бы записку приложила что ли.

На данный момент родственники Лёхиной супруги разбирались с обидчиками, и просили нас посидеть ещё недельку в забытом богом посёлке среди Байкальских снегов.

Я пообещала к концу недели озвереть окончательно, поэтому Лёха сделал вид, что испугался и торжественно поклялся, что найдёт телик с тарелкой или организует передвижной театр драмы и комедии с актёром в единственном лице — то бишь с собой.

Я сказала, что мне не смешно. А Лёха сказал, что понял, извинился и попросил не звереть.

Вечером мужики сели играть в карты. Я отказалась и пошла к себе за занавеску. Ильяс паясничал.

- Лёль, иди посмотри на этого козла. Давай, Лёха, громче, громче.

Из-за занавески слышалось козлиное блеяние проигравшегося Лёхи. Следующим козлом оказался Ильяс, потом Иваныч. А потом они снова напились, и мне стало плохо. Глядя на троих пьяных мужиков, сваленных на полу в кучу, я подумала, что если сейчас не выйду на воздух, меня элементарно стошнит.

Я оделась и пошла смотреть на звёзды. Боже, какая красота... Вот чем нужно было заниматься, а не самогон жрать.

Сзади послышался скрип открываемой двери. От неожиданности я вздрогнула, а на плечи мне легли тёплые мужские руки.

- Лёлька, мы м*даки - снова напились. Прости, но в этой деревне делать больше нечего.

Я фыркнула. А руки прижали меня плотнее к себе, и я почувствовала тепло мужской груди. Ну вот и пригрел уже.

- Пойди дрова поруби.

- Ну ты же знаешь, нам светиться особо нельзя.

Я вздохнула.

- Да, ты прав.

Осторожно высвободившись из рук Ильяса, я подалась в горницу пить чай. Ильяс вошёл следом и присел к столу.

Я решила поинтересоваться.

- Ты чего не спишь?

- Да вот думаю. Как-то всё очень гладко выходит. Слишком всё просто. Лёха съездил в город, обо всём со всеми договорился. А тебе не кажется, что он просто блефует?

- А смысл?

- Смысл есть. Посылка у него. Если он нас сдаст, у него будет всё в ажуре.

С полу послышалось еле внятное ворчание.

- Ты думай чего говоришь. Счас встану и накостыляю за такие слова.

Ильяс завёлся.

- А давай рискни, я не против. Ты, кстати, Лёх мне задолжал. Я столько от тебя терпел, что с полным правом могу морду набить.

- Пупок надорвёшь.

- Не надорву, Лёх. Прошли те времена, когда вы меня гнобили всей компанией.

Лёха фыркнул.

- Ты, Ильяс, всегда был слабаком. Думаешь, я тебя просто так задирал? Неа. Я от тебя адекватной реакции ждал. А ты? Ты словно сопливая девчонка только канючил — возьмите меня, возьмите меня к себе.

Мне почему-то стало за Ильяса обидно.

- Перестань, Лёха. Дела давние. Хватит вести себя как подростки. Вам уже давно детей воспитывать пора.

Ильяс меня поддержал.

- Вот вот, она права.

С полу послышалось в ответ:

- Спелись, голубки.

Теперь стало обидно за двоих.

- Лёх, ты чего ворчишь? Завидуешь что ли? Так нечему завидовать. Уймись.

- Ой ли? Так уж и нечему. Думаете я дурак? Думаете не вижу ничего? Всё я вижу.

Последние слова прозвучали довольно трагично и пафосно одновременно.

Я возмутилась.

- Слушай, у тебя жена красавица-экзотка. Ты чем не доволен?

- Вами. Вами я не доволен. Я, понимаешь, уехал тогда. Думал, у вас без меня всё сладится. И что я вижу. Пятнадцать лет прошло, а вы всё на стадии «А не пригласить ли мне Лёльку на свидание».

Стало горько. Слёзы подкрались к глазам, и я еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть.

- Лёх, заткнись, а, - Судя по хрипоте в голосе, Ильясу тоже было плохо.

Да нам всем троим сейчас было плохо! Я же понимала, что Лёха просто храбрится, и его версия давних событий придумана пять минут назад. Кто? Кто нас так подставил, сложив этот проклятый треугольник? Почему я не могу спокойно ответить взаимностью нормальному мужику, а помню и полжизни жду другого, сбежавшего от меня из-за досадной глупости в далёкой юности?

Зло стукнув пустой кружкой по столу, я произнесла.

- Всё. Я пошла спать. Спокойной ночи.

Уже за занавеской услышала тихий голос Ильяса.

- Зачем ты так с ней? Ну мы с тобой никак не разберёмся. Она-то тут при чём?

В том-то и дело, Илья Петрович, что я тут являюсь можно сказать центральной ключевой фигурой. И до тех пор, пока не определюсь со своим статусом, будете вы словно два петуха на ринге.

***

Утром мы всё ещё находились под впечатлением вчерашнего разговора. Поэтому, сидя за столом, все трое усердно рассматривали свои кружки с чаем, а Иваныч, перебравший как всегда больше остальных, маялся головой и обнимался на лавке с трёхлитровой банкой, в которой вместе с рассолом плавала не доеденная закуска из солёных огурцов. По-моему двух.

Делать было абсолютно нечего, поэтому я рассеянно косила в сторону мутной жидкости на дне банки, пытаясь определить, сколько ещё раз приложится к ней Иваныч, прежде чем я узнаю точно, сколько огурцов не доели вчера эти пьяницы.

В общем, быт наших далёких предков был до жути скучен и однообразен. Пасьянс что ли разложить. На удачу.

Знала я один под названием «Шедевр». Помнится, в книжке ещё было написано, что именно его раскладывал перед собственной смертью сам Наполеон Бонапарт.

Карт по счастью оказалось пятьдесят четыре. Младшие нашлись в замусоленной коробочке и резко отличались от основных тридцати шести, которыми пользовались местные картёжники.

Я перемешала карты, сняла верхушку и приступила к раскладу.

Вскоре к столу подсел Ильяс.

- Что творишь?

- Пасьянс. «Шедевр» называется.

- Да ну?

- Да-с, почтеннейший Илья Петрович, сей пасьянс, говорят, сам Наполеон складывал когда-то. И происходило это в далёком девятнадцатом веке на острове святой Елены. А потом ему отрубили голову.

Последняя фраза совпала со звонким шлепком, означавшим, что пасьянс удался.

- А не могли бы вы мне, очаровательная Ольга Михайловна, погадать? На удачу.

- Отчего же не погадать? Тем более на удачу? Она сейчас не только вам надобна. Так что, предложение такое - гадаем на троих.

Лёха подошёл к нам и присел сбоку.

- И когда это ты гадать научилась?

Стало обидно.

- Лёш, я не только гадать научилась, но ещё и события просчитывать. Вот Илья Петрович подтвердить может, что перед тобой сидит дипломированный специалист и настоящий профи. Снимай.

И я протянула перемешанную колоду рубашками вверх Лёхе, а потом Ильясу.

Настоящему цыганскому раскладу меня учила подруга. Как она утверждала, самому точному. Потому как все эти новомодные Таро совершенно далеки от интуиции истинно русской души.

Поначалу следовало рассмотреть — что было, что будет, чем дело обернётся и чем сердце успокоится.

Первые десять карт легли на стол, приковав к себе внимание присутствующих. Я сосредоточилась, припоминая значения выпавших картинок.

По раскладу выходило, что была у нас ссора из-за сердечной привязанности. Будет дорога дальняя, связанная с денежным интересом. Дело предположительно должно закончиться казённым домом. А сердце успокоится домашними хлопотами.

- Всё честь по чести, - резюмировала я.

На меня смотрели оба с открытыми ртами и явно ждали продолжения. Первым отмер Ильяс.

- Ну и?

- А что такое? Тебя что-то ещё интересует?

- Вообще-то да.

- А что именно?

Тут босс несколько смутился, но ответ нашёл быстро.

- К примеру, сколько нам ещё тут высиживать? И когда я, наконец, буду дома. У меня там, кстати, бизнес простаивает.

Я сложила карты в коробочку и с серьёзным видом ответила.

- Спроси у Лёхи.

Лёха фыркнул. Раз, другой, а потом заржал в голос. Ильяс терпел дольше. Но и он вскоре всхлипывал, кокетливо смахивая мизинцем скупую слезу.

Я же пожала плечами и резюмировала.

- Ну вот, теперь можно и пообедать.

Иваныч, допивший рассол, пытался достать последний огурец. И сколько их там было до того, я так и не узнала.



После обеда я взбунтовалась и потребовала у Иваныча, по крайней мере познакомить нас с супругой Полиной. Мне лично было уже жутко неудобно перед хлебосольной женщиной, кормившей нас практически задарма почти неделю.

Пригрозив тем, что в случае отказа начну отдаривать личными вещами, я вытолкала за дверь в качестве парламентёра Лёху.

Сам Лёха заявил, что в ближайшие два дня никуда не собирается.

Я же поставила ультиматум. Ещё одна попойка и я переезжаю вместо Иваныча, а он пускай тут. Ему всё равно где отсыпаться. Да и супруге меньше переживаний.

К вечеру у нас были гости. Полина, пышущая здоровьем здоровенная тётка в серой робе, валенках и ситцевом переднике в цветочек, рядом с мужем выглядела словно грозная валькирия. И я поначалу даже испугалась. Подумала, может зря мы с ней решили поближе зазнакомиться, такой строгой показалась эта дама. Она постоянно шикала на мужа, разговаривала насупясь и себе под нос довольно грубым голосом. Иваныч же словно не замечал угрозы со стороны супруги, и я вскоре поняла, что валькирия на самом деле просто стесняется.

Пока накрывали на стол, Полина потихоньку разговорилась, помягчела нравом, и ужинали мы уже под восторженные тосты Лёхи и Иваныча. Оба были неугомонны и соревновались в красноречии, пока очередная бутыль не показала собственное дно.

Ну вот и поужинали...

Было за полночь, когда Полина практически унесла мужа спать. А мои мужики всё сидели и спорили, кто теперь из них круче.

Я ушла к себе за занавеску и попыталась уснуть.

Сон не шёл. В горнице всё ещё горел свет, а мои защитники старались почти в унисон перехрапеть друг друга.

Выключив свет, я полюбовалась на лунные дорожки за окном. Ночь была тихой и ясной. Звёзд высыпало мириады. Очень хотелось выйти и посмотреть на всю эту красоту с порога, а заодно и послушать космос. Однако, останавливало интуитивное ощущение то ли слишком морозной погоды за окном, то ли опасности.

Повздыхав, я поругала себя за лишние эмоции и пошла спать.

Однако, не успела лечь, как вскочила, будто ошпаренная — в сенях загремели вёдра, которые мы оставляли на ночь у дверей на всякий случай. У печи послышался шорох. В следующую минуту из-за занавески показалась всклокоченная голова Лёхи.

- Сиди тихо, не вылазь, - прошептала голова и пропала за занавеской.

Скрипнула дверь, в сенях раздался грохот — что-то или кто-то упал. А дальше были сопение, возня, короткие вскрики и глухие удары.

Всё время, пока мужики защищали нас от невидимого врага, я сидела, вжавшись в стенку и прикрывшись одеялом, и молила бога, чтобы уже всё закончилось поскорее и мы победили.

Когда наступила тишина, я ещё некоторое время сидела не шевелясь, а потом решила пойти на разведку. Вдруг кто-то ранен и нужна моя помощь. А если мы не победили... в общем, любопытство много кого сгубило. Знаю, помню. Вот только сидеть и ничего не делать всё равно не могу.

Прокравшись к двери, я потихоньку приоткрыла её, однако дальше дело застопорилось. Что-то снаружи мешало. Пришлось подналечь.

Когда я смогла наконец протиснуться в сени, побоище предстало передо мной во всей красе. Входная дверь была распахнута настежь и лунный свет давал возможность рассмотреть все подробности.

Лёха и Ильяс сидели практически в обнимку у стены и дрыхли самым наглым образом. А напротив лежал незнакомец со связанными за спиной руками, и кажется был без сознания.

Возмущению моему не было предела. Я закрыла входную дверь на засов, щёлкнула выключателем, поставила ведра на место, а потом принялась распинывать мужиков.

- А ну вставайте, алкаши несчастные! Вы кого тут порешили, а? Вы дрыхнуть значит будете, а мне с трупом разбираться?

С трудом разлепив глаза, Лёха спросил:

- А ты труп опознала?

- Нет! А ты?

- Я специально не знакомился... Он... он сам напросился. Неча было ломиться к порядочным людям ночью...

Последняя фраза смешалась с храпом, и её я расслышала с трудом.

Ильяс застонал рядом и медленно начал растирать уши руками.

- Лёль, ну что ты нас пугаешь, а? Мы ж его не убивали. Только слегка пристукнули, чтобы не брыкался.

- А тогда чего он такой тихий лежит?

- Отдыхает.

Ильяс с трудом поднялся на ноги и тут же охнул, согнувшись пополам.

Я кинулась к нему, но Ильяс меня остановил.

- Ничё, Лёльк, всё путём. По печени попал, гад. Пройдёт.

- Ага, конечно, пройдёт. Давай-ка я тебя оттранспортирую на лавку полежать.

Взглянув на меня рассеянно, через многозначительную паузу, Ильяс возразил.

- Не надо полежать. Давай сначала поглядим, кого поймали. Лёх, ты живой?

Лёха дёрнул ногой и буркнул:

- Живой... Счас я...

В общем, оба защитника, кряхтя и издавая разной громкости стоны, ещё довольно долго разминали непослушные члены. А потом перетащили связанного мужика в горницу. Лёха проверил у него пульс и кивнул.

- Жить будет, мразь.

Ильяс вскинул бровь и посмотрел на мужика более внимательно. Потом спросил:

- Ты его знаешь?

Лёха дошёл до ведра с водой, накрытого деревянной крышкой, зачерпнул из него ковшом, а потом нарочито долго пил крупными громкими глотками. Напившись, утёрся рукавом, а потом сказал:

- А как же. Знакомьтесь, мой зятёк — Джеймс Хок.



Австралиец и зять Лёхи Джеймс Хок сидел на полу у печи со связанными сзади руками и пытался рассмотреть нас из-под нависшей над глазами фиолетовой блямбы. Выглядел страшно. Однако, Лёха меня успокоил, пояснив, что такие фонари рассасываются в течении пары недель.

Мужики уже более-менее протрезвели, однако, не вовремя перебитое похмелье сказывалось на настроении. Оба были мрачными и хмурыми. Ильяс глотал третью кружку чая, а Лёха долго фыркал над умывальником.

Я тоже пила чай, сидя у стола напротив Ильяса, скорее просто чтобы занять себя чем-то и успокоить не унимавшуюся до сих пор дрожь в руках. Ильяс моё состояние видел и хмурился ещё больше.

Наконец, навздыхавшись и настонавшись вволю, Лёха присел на лавку перед пленником и заговорил.

- Вот не стал бы с тобой разговаривать, крыса, а придётся. Давай, рассказывай.

Мужик у печки медленно повертел вихрастой блондинистой шевелюрой и сиплым голосом с довольно мягким акцентом прохрипел.

- О чём, Леша? О чём рассказывать? Кира жива. Только не знаю, где.

Его акцент и обращение «Леша» позабавили. Вообще этот мужик напоминал мне сейчас эдакого плюшевого, очень потрёпанного, медвежонка, над которым долго и изощрённо измывались жестокие дети.

Лёха естественно зятьку не поверил.

- Не ври, Джеймс. Людмиле официальное извещение о смерти Киры прислали.

- Леша, мы аварию инсценировали. Специально. Чтобы Кира могла уехать.

Дело набирало обороты. Да что же там в этой треклятой коробке такое, из-за чего столько людей пострадало?

Лёха некоторое время молчал, а потом сказал.

- Ладно, рассказывай всё по порядку. Послушаем.



Раритет Джеймс увидал в одной из семей потомков каторжан абсолютно случайно. Вещица хранилась в обычной шкатулке рядом с дешёвой бижутерией. Хозяйка о ценности не подозревала, и Джеймс предложил ей довольно скромную сумму. Дело осложнялось лишь тем, что вещица была дорога пожилой женщине как память о бабушке, которая её воспитывала. Джеймс долго уговаривал бабулю, объясняя свой интерес любовью ко всему старинному. Сто тысяч рублей при маленькой пенсии и постоянной необходимости поддерживать нехитрое хозяйство для одинокой женщины были настоящим спасением, и она согласилась.

Джеймс был на седьмом небе от счастья. Вещица числилась в одном из самых престижных каталогов антиквариата, в разделе сокровищ русских царей, и считалась утерянной.

Вернувшись домой, первым делом Джеймс оформил покупку по всем правилам и получил у эксперта официальное подтверждение о подлинности. Но он не знал, что потомку князей Вяземских, а ныне криминальному авторитету Чалому, держащему под контролем участок транс-сибирской магистрали, кое-кто шепнул на ушко о внезапном обогащении одного иностранного антиквара. Чалый считал себя патриотом. Но гораздо больше его потрясла несоразмерность стоимости приобретения и настоящей цены раритета. Обиженный до глубины души чужой удачливостью, Чалый повелел немедля заняться антикваром и любыми правдами-неправдами вырвать раритет и вернуть на Родину, то бишь Чалому в карман.

Счастливый и богатый Джеймс Хок вил уютное семейное гнездо и не подозревал, что вскоре у него начнутся серьёзные неприятности.

Первая встреча состоялась, когда супруги возвращались из гостей с ранчо родителей. Подрезавший их внедорожник выплюнул пятерых страшных мужиков, которые передали привет от какого-то Чалого и посоветовали отдать не законно приобретённый раритет, иначе придётся забирать принудительно. В полицию обращаться не советовали. Иначе меры будут приняты строгие и быстрые.

Джеймс по возвращении домой кричал, что покупку совершил вполне законным способом, тряс распиской, полученной от бабушки. Говорил, что живёт в свободной демократической стране, где право личной собственности защищено законодательно. А Кира вспомнила с десяток шедевров Российского кинематографа, где главными героями были братки, и запаниковала.

Решения не находилось. Джеймс тянул с обращением в полицию, наслушавшись криминальных историй от жены, а та тряслась и предлагала лишь одно — бежать, и как можно дальше.

Браткам ждать надоело, и они решили раритет поискать в отсутствие хозяев самостоятельно. Вернувшись из города супруги застали разорённое гнездо и решение было принято в пользу Киры. Чтобы не рисковать женой, Джеймс предложил инсценировать автокатастрофу. А Кира придумала, как переправить раритет, зашив контейнер в собачью подушку.

Спасаться решили на Родине. Единственный человек, от которого Кира могла получить помощь, был брат Лёха. Уж он точно что-нибудь да придумает.

Машину Киры нашли на обочине. Она так обгорела, что криминалист с большим трудом смог подтвердить на месте аварии наличие органики, соответствующей человеческим останкам. Для этого супругам пришлось пожертвовать одной из пяти свинок.

Сама же Кира должна была отправиться на круизном лайнере в Японию, и уже оттуда во Владивосток, где её собирался встретить Джеймс. Кира уговорила мужа довериться брату, вспомнив, что у того в родственниках довольно влиятельные люди. Если кто и может договориться с братками, то только они.

Джеймс не знал, что Кира подстрахуется и намекнёт Лёхе о посылке для собачки. И уж совсем не подозревал Джеймс Хок, что Лёха так быстро разгадает Кирин ребус и посылочку заберёт, да ещё перешлёт своей давней подруге детства, то бишь мне.

Сам Джеймс не впервые путешествовал на Дальний Восток дикарём. У него уже был опыт общения с рыбаками, промышлявшими у Российского побережья, поэтому путь до Владивостока он преодолел без приключений.

А вот Кира в назначенный день не приехала. Джеймс ждал и нервничал, а потом узнал, что брат жены Алексей Пехов пропал без вести. Тут Джеймс понял, что первоначальный план провалился, и братки взяли в оборот не только их с Кирой, но и ближайших родственников тоже.

Поразмыслив, антиквар решил поискать брата жены. Джеймс сам водил дружбу с местными байкальскими рыбаками, и справедливо предполагал, что если Лёха выжил и где-то прячется, то именно у них.

И вот нашёл...



Я слушала сбивчивый рассказ Лёхиного австралийского родственника и поражалась масштабам подробностей, которыми оброс некий загадочный предмет, вырванный случайным образом из забвения веков. Который теперь кроил и перекраивал судьбы людей под себя, точно заправский волшебный артефакт, проклятый каким-нибудь чародеем. Всё-таки не зря ходят по земле слухи о том, что сокровища приносят несчастье. И чем дальше я об этом раздумывала, тем меньше мне хотелось заглянуть в загадочную коробочку.

Выслушав историю зятька, Лёха высказался так:

- Пока Киру не увижу, не поверю.

Пока производили дознание, незаметно подкралось хмурое зимнее утро. Иваныч, принесший чугунок с кашей, долго охал, рассматривая нашего гостя. Синяк у Джеймса на лбу почернел, а глаза заплыли окончательно. Я прониклась жалостью и периодически выходила на улицу, чтобы набрать в пакет лёд. Джеймс с громким стоном прикладывал пакет, лёжа на широкой лавке у стены. Лёха бродил задумчивый - видимо строил план поиска сестры. Ильяс откровенно скучал за столом, хотя было видно, что и он не остался равнодушен к рассказанной истории.

Ближе к вечеру Лёха засобирался в дорогу, оставив нам под присмотр антиквара. Перед тем как попрощаться, о чём-то разговаривал с Ильясом. Тот вздыхал, кивал и морщил лоб. Было видно, что ситуация складывается очень не простая. Впрочем, она и до этого проще не была. Хмыкнув, я подумала, что кажется начинаю привыкать к простому деревенскому быту и экстриму.

За ужином Ильяс озвучил приоритеты.

- Значит так. Лёха поехал советоваться с родственниками и искать Киру. Меня просил присмотреть за нашим гостем. Конечно, нам пасти вас, Джеймс, радости мало. Мы и сами тут сидим можно сказать в заложниках у судьбы. Ещё и вы добавились. Так что, попрошу без глупостей. В отличии от Лёхи, я в вашу историю верю. И надеюсь, что об этом не пожалею.

Речь Ильяса прервал ввалившийся из сеней Иваныч. Размахивая ружьём и страшно пуча глаза, он закричал:

- Бегите, ребятушки. За вами целая кодла приехала. Хватайте что можете и тикаем. Я вас в сторожке на заимке схороню.

Последние слова я расслышала с трудом, потому что всё вокруг пришло в движение. Я поддалась общей панике и заметалась по дому в поисках куртки и сапог.

Уже через минуту мы пригнувшись семенили за Иванычем по узеньким тропкам меж сугробов и домов. И я даже сумела удивиться, как много снега в конце ноября успело насыпать в этих диких забайкальских лесах.

Леса мы достигли быстро, и идти стало очень тяжело. Ноги увязали в сугробах, и уже вскоре я думала, что легче умереть и пускай уже меня догонят. Но Иваныч нас подбадривал и говорил, что ещё чуть-чуть. А я думала, что какая разница сколько. Потому что след за нами тянулся от самого посёлка. И если бандиты всё-таки вычислят по которой из тропок мы добрались до леса, нам всё равно трындец.

Но Иваныч всё веселел и покрикивал:

- Всё, ребятушки, ушли. Теперя не догонют.

Вскоре я почувствовала, что падаю от усталости и взмолилась о привале.

Иваныч строго заметил, что лучше не останавливаться, а то замёрзнем. Ильяс просил прощения за то, что не может понести на руках. Я махнула на него рукой, и открыла второе дыхание.



Избушка, до которой мы всё-таки наконец дошли, внешне напоминала засыпанный снегом сарай, а внутри была больше похожа на баню — печка, небольшой стол у стены, да грубо сколоченная лавка.

Мы втроём кое-как разместились на лавке, и я не возразила, когда Ильяс пригрёб меня к себе под бок погреться. Я слушала, как бьётся его сердце и удивлялась сама себе. Кажется, мне всё больше нравилось быть с ним рядом. И это настораживало. Потому что в мыслях я всё ещё держала чёткий план — вернёмся, и всё станет как прежде.

Растапливая печь, Иваныч рассказывал, посмеиваясь.

- Помнится, мы всем посёлком зека спасали. Из местных. Попал по дурости. Понаехали опера с собаками. А мы им травку под нос. Так ни с чем и убрались.

Ну что ж, будем надеяться, что традиции тут чтут и селяне нас бандитам не сдадут.

Напоив нас чаем, Иваныч велел сидеть тихо, а сам подался в посёлок на разведку.

Время шло, печка прогрела избушку и стало жарко. Меня разморило и Ильяс полез на печку искать постель. Вытащил на свет еле тлевшей керосинки пару стареньких лоскутных одеял.

Сапоги с носками у меня отобрали и отправили сушиться на печь, а меня саму прислонили к тёплой печке, и вскоре я задремала под тихие голоса мужиков, взявшихся от скуки травить байки про охоту и рыбалку.

Проснулась я от холода, а ещё от того, что кто-то сердобольный натягивал мне на ноги тёплые носки, а потом аккуратненько так подгрёб к себе под бочок.

Ильяс не наглел, действовал осторожно, однако чувствовалось по всему, что процесс ему очень даже нравится. Подумалось - только бы не позволил себе лишнего. Если станет лапать, я его не просто отошью, а пошлю так далеко, что вернётся не раньше весны. Ну это образно, конечно. Зато верно — раньше весны не прощу точно, а может и вообще не прощу никогда...

Но моя ментальная атака сработала вхолостую. Я ещё переживала, а Ильяс уже сопел мне в волосы, дополнительно согревая тёплым дыханием, и вскоре я окончательно расслабилась. Ну и слава богу. Значит всё понял правильно, и значит не дурак. И вообще. Чем больше узнаю его, тем становится как-то ближе и роднее что ли. Может и правда согласиться на его предложение? А что, мужик видный, самостоятельный. Вот только одна проблема имеется. Хоть и говорит, что женат номинально, но пока не разведётся, ни-ни. Экстрима мне в жизни и так за глаза хватает.

Уже окончательно засыпая, краем сознания подумала — как там наши вещи... Мало того что сами точно звери в берлогу залегли, так и последних признаков цивилизации норовят лишить.



Утро началось с хороших вестей. Ещё на подходе Иваныч так голосил, что мы успели проснуться и размяться. Правда, второе оказалось проблематичнее. Места в избушке было лишь на одно из двух — либо посидеть, либо полежать.

Я попыталась вылезти из-под Ильяса, и ощутила, как тот скорее машинально, чем специально, потому как ещё спал, прижал меня к себе. Так уверенно прижал, и даже я бы сказала с вожделением. Вожделение оказалось весьма даже ощутимо. Когда я снова попыталась выбраться, Ильяс вздрогнул и расслабил руки. Правда, глаз не открыл. А я сделала вид, что ничего не заметила.

Вот только мысль пронеслась — а ведь секса у меня уже лет пять не было точно.



Иваныч ввалился в избушку с криками:

- Всё, ребятушки! Полная виктория! Можно больше не таиться! Всех супостатов положили вчерась. Как есть положили.

Я пошла на поиски низинки с ёлочкой погуще. Когда вернулась, Иваныч накрывал на стол. Пахло свежеиспечённым хлебом, щами и чаем с душистыми травками.

Пока мы расправлялись с едой, Иваныч взахлёб рассказывал о вчерашней баталии.

Братки рыскали по посёлку в поисках чужаков, и повсюду натыкались на хмурых мужиков с ружьями. А когда пришли к председателю, то там их поджидала вооружённая толпа селян, которая послала нежданных гостей подале и подобру поздорову.

Пока шли разборки, Полина скрывала следы нашего пребывания.

Братки не сразу согласились на требования селян, решили показать зубы и пригрозили жестокими репрессиями. Мужики рассердились, и тут в посёлок ворвались два вездехода с Лёхой и ребятами форме на борту, и братки ввиду абсолютного численного перевеса сложили оружие.

- В общем, кушайте, и пойдём в посёлок. Лёха уж поди заждался, - закончил свой рассказ Иваныч.



В посёлке царило оживление. Возле сельмага толпился народ и негромко обсуждал вчерашние события. Мужики как водится отдельно, женщины - отдельно.

Наше появление было встречено хитрыми ухмылками и слегка завуалированным любопытством. Было ощущение, что о нас тут уже все давно знают, и это казалось удивительным. До этого ни разу никто не пришёл и не полюбопытсвовал, кто это поселился в пустующем доме. И тут вдруг оказалось, что представлять нас не нужно и вообще-то все давно в курсе.

В доме нас дожидался один Лёха. Сказал, что поскольку военные действия закончены, то народ растащил ребят праздновать победу по домам, и увидим мы их теперь дня через два не раньше.

Подтверждением добрых намерений местного населения по отношению к нам предсказуемо оказалась огромная бутыль самогона, стоявшая на столе рядом с самоваром, и полностью готовая к употреблению. Закуска в виде капусты, огурцов и грибов ожидала оприходования там же. А нос приятно щекотал дух, исходящий от чугунка с картошкой.

Я мысленно застонала, и подумала, что замуж мне пожалуй сходить за Ильяса так и не удастся — раньше споят.

И ещё меня волновал один не решённый вопрос, с которым я и обратилась к Лёхе.

- Лёш, а чего это вы вдруг решили, что всё закончилось, а? Гостей, конечно, вы выдворили. Но главный бандит может с вами не согласиться и прислать армию побольше.

Лёха презрительно фыркнул и с громким хрустом откусил пол-огурца.

- Неа, никто больше никого не пришлёт. Миха с папаней встретились с Чалым и побеседовали по душам.

- А что с Кирой? Что-нибудь узнал?

- Кира у мамы. И правильно сделала, что поехала к ней, а не к этому хапуге.

Последние слова Лёха произнёс, сердито зыркнув в сторону Джеймса, которому Полина прикладывала бодягу к почерневшим синякам.

Помолчав, я всё-таки решилась.

- Лёш, раз всё закончилось, удовлетвори моё любопытство. Покажи, ради чего всё это мы терпели, а?

Лёха мне в ответ коротко кивнул и полез за печь.

Вытащив на свет так и не вскрытую никем коробку, он содрал упаковочный слой и высыпал в блюдо... бусы.

Я с недоумением взирала на стеклянные кругляши и не могла понять, что же в них такого ценного. Пока Лёха не взялся выбирать одинаковые и красные.

На первый взгляд бусины не отличались от прочих. И даже где-то проигрывали в качестве огранки. Однако, когда все шестьдесят шесть были выбраны и посчитаны, я прониклась. Столько рубинов вместе я видела впервые, да и навряд ли когда увижу ещё, даже если окажусь на выставке редких ювелирных изделий.

Лёха тем временем достал из-за пазухи небольшой круглый металлический контейнер, аккуратно ссыпал в него поблёскивающие каким-то потусторонним светом рубины, завинтил крышку, а потом метнул Джеймсу в руки.

- На свои сокровища, забирай. Одни проблемы от них.

Джеймс выглядел несчастным, но контейнер принял и спрятал за пазуху.

А я подумала, что Лёха специально сделал так, чтобы рубины видели все. Я бы на месте Джеймса тоже выглядела несчастной. Во-первых из-за открытого презрения, излучаемого всеми присутствующими. А потом, ещё не известно как он теперь будет выбираться из посёлка. Не решат ли местные поборники справедливости переоценить приобретение Джеймса Хока?

А потом мы напрочь забыли про рубины, потому что началась очередная попойка...

Я постаралась поскорее выбраться из-за стола и пошла искать Полину, чтобы узнать, куда та припрятала наши вещички.

Вещички нашлись, чему я несказанно обрадовалась. Упаковав сумку, я поморщилась, прислушиваясь к хмельным голосам. Возвращаться за стол и слушать бредни пьяных мужиков не хотелось. И я решила пойти погулять. Уж теперь-то я точно смогу насладиться забайкальским небом, и никто мне не помешает.

Ночь выдалась ясной. Морозец слегка пощипывал, а на небе был настоящий космос.

Мириады светил мерцали над головой, и я впервые с удивлением узнала, что небо на самом деле вовсе не чёрное, а серое. Потому что в промежутках между более близкими и крупными звёздами просматривались и все остальные. Вот только были они такими далёкими, что выглядели лишь более светлым фоном.

За спиной скрипнула дверь и рядом со мной присвистнул Ильяс.

- Ох, красота-то какая.

Я поёжилась, а он обнял меня со спины по-хозяйски - так, словно имел на это полное право. И что удивительно - я не возражала. Даже бездумно потёрлась затылком о надёжную мужскую грудь.

Ильяс усмехнулся, подышал мне в ухо теплом, а потом тихо произнёс.

- Ну вот и съездили в командировку.

Я не нашлась что ответить ему, решив, что лишь дам повод для большего. Мы и так уже были на грани. И контролировать ситуацию хотелось всё меньше.

- А знаешь, я даже рад, что всё так случилось, - сказано это было очень близко и довольно интимным тоном. Черт, не хочется, но придется слегка осадить мужика.

- Ильяс, не начинай. Нам ещё до дома добираться. Ты случайно не забыл, что мы на Дальнем Востоке?

- Да ладно, тебе, Лёлька. Где бы мы с тобой ещё такую красоту увидеть смогли?

Голос Лёхи заставил нас вздрогнуть.

- Вот вы где, голубки. А я думал уже на сеновале вас искать придётся. Эх, красота. Много где побывал, но здешние виды ни с чем не сравнимы.

Пока Лёха говорил, я прислушивалась к себе и с удивлением понимала, что его присутствие меня вовсе не смущает, а подколки не задевают.

Окинув нас каким-то обречённым взглядом, Лёха грустно усмехнулся, и сказал:

- Совет, да любовь вам, в общем, дети мои, - но тут же погрозил. - Но ты, Ильяс, мне за неё в случае чего ответишь, понял?

После того как дверь за Лёхой закрылась, Ильяс обиженно произнёс:

- Ну вот чего он опять, а? Я что, маленький? А, Лёль?

Я похлопала его по руке, а потом осторожно выбралась из крепких объятий.

- Мы, Ильяс, так и будем всегда друг для друга маленькими. И это, как показала жизнь, не так уж и плохо.