Ганс Бутылкин Познавательный рассказ

Одно время в нашем поселке обретался весьма забавный персонаж. Это был человек лет сорока от роду, выше среднего роста, худой и сутулый. Его короткие рыжие волосы торчали так, что со стороны он напоминал цветущий одуванчик. Если к нему обращались с какой-то просьбой, то он никогда не отказывал и всегда сопровождал согласие любимой присказкой: «Да нам это – орешки-семечки». Когда и по какой причине он оказался в наших Пупырях я уж и не припомню, но, по правде говоря, это и не очень существенно для нашей истории. Ведь главное не откуда человек, а какой след, какую память о себе он оставил. Память же и след от него остались яркие, иначе не было бы и этого рассказа.

Звали нашего героя Ганс Бутылкин. Именно в таком своеобразном сочетании и без отчества, которое у него, конечно же, было, по крайней мере, в паспорте, но все местное население иначе как по имени и фамилии его и не окликало.

Происхождение своего имени он объяснял довольно прозаически:
– Была у меня бабушка – Любовь Никитична Бутылкина. По тем временам была она женщина весьма образованная или как сейчас говорят – продвинутая. Детей своих многочисленных называла в честь иностранных ученых, полярников, да прочих героев своего времени. Вот и мне досталась крупица ее любви и образованности. Настояла она, чтобы младший сын ее с невесткой дали имя своему отпрыску, то есть мне, родившемуся в один день с великим Гете, соответствующее данному факту – Иоганн.
С малых лет все звали меня сокращенно и ласкательно – Гансик. Поначалу меня это злило. Особенно когда в войнушку играли. Из-за имени мне всегда доставались роли врагов: то фрицев, то шпионов. Но со временем, когда я понял, что редкое имя не вредит, а напротив, привлекает к тебе дополнительное внимание, смирился и даже привык к его короткому варианту. В общем, орешки-семечки, нравится мне быть Гансом.

В придачу к своему имени, экзотическому для Пупырей, был Бутылкин мужиком головастым и рукастым. Ну, в том смысле, что соображал хорошо, да мастерил все что угодно. Через это он и прославился сначала в поселке, потом в районе, а после, видимо, по всей России-матушке. Но это я слегка вперед забегаю. А сейчас поведаю, как Ганс жил в нашей глухомани на берегу речки Пупырки. Кстати, речка наша, хотя и не широкая, но такая быстрая, чистая, да холодная, что даже в самый жаркий день после купания в ней все тело пупырышками покрывалось. Может оттого и сама название такое имела и нашему населенному пункту на своей излучине его передала.

Каждый день в поселке начинался с утренней гимнастики. Да-да, именно с общего для всех жителей физкультурного мероприятия. Это, конечно, не означает, что зарядка должна была делаться в принудительном порядке. Просто ровно в семь тридцать утра из громкоговорителей, развешенных Бутылкиным вдоль центральной улицы так, чтобы всем было слышно, раздавался задорный голос Ганса. И кто хотел, тот присоединялся к упражнениям, которые он объявлял под песню «Легко на сердце от песни веселой», а затем вел счет:
– Раз-два, влево-вправо. Три-четыре, вперед-назад…

Трансляцию Ганс вел из собственного дома, где оборудовал настоящую студию не только для радио, но и для телетрансляций. Там же у него была смонтирована своеобразная телефонная станция. Дом Бутылкина заслуживает отдельного разговора, и мы про него еще вспомним, поскольку место это для жителей Пупырей было, если и не священным, то уж точно более значимым, чем поссовет или местный клуб.

Помнится, по началу утренняя гимнастика не вызвала особого энтузиазма у большинства пупырчан. Только наш древний Коконя – старейшина поселка Петр Лошадкин – да отличник-пятиклассник Ваня Сундуков безоговорочно поддержали нововведение, а скорее – старовведение реанимированное Гансом.

«Коконей» Петра Корнеича прозвали не из-за фамилии, а потому, что служил он в незапамятные времена в кавалерии и слегка заикался после боевой контузии. При этом про свое прошлое любил он при случае рассказывать захватывающие истории о том, например, как лихо командовал эскадроном, или поднимал людей по тревоге. Изображал он свои похождения всегда в лицах и кричал, заикаясь:
– Ко-коня мне! Ко-коня!
Неудивительно, почему довольно быстро к нему и приклеилось соответствующее прозвище.

Ваня же Сундуков, помимо того, что хорошо учился, был еще мальчишкой спортивным: одновременно умудрялся посещать в райцентре секции плавания и стрельбы из лука.

Потихоньку, глядя на старого, да малого, к зарядке подключилось все население поселка. Особенно рада этому факту была местная фельдшерица Дарья Крыгина. Заболеваемость в Пупырях пошла на спад! Чем не заслуга физкультурных утренников от Бутылкина.

Теперь самое время рассказать, почему, собственно, местных жителей зовут пупырчане, а не, допустим, пупыряне. Это тоже заслуга нашего главного героя. До его появления в поселке никто и не задумывался, каким общим словом именовать себя. В крайнем случае, говорили:
– Я живу в Пупырях.
Или:
– Мы из Пупырей.

Бутылкину такое безразличие новоиспеченных земляков к топографии в патриотическом контексте показалось неприемлемым, поэтому он провел референдум среди жителей, причем участвовать в нем имели право все, кто способен был выразить свое мнение хоть на бумаге, хоть, просто словами. То есть детей из процесса не исключали. Что там дети, даже говорящий попугай заведующего фермой Нифонта Чагина, прослушав все предложенные варианты, отчетливо произнес:
– Даешь пупырчан!

К референдуму Ганс подготовился основательно. Перебрал всевозможные сочетания с самим названием поселка. Отверг варианты близкие по духу к наименованиям типа «архангелогородцы». Ну не как не звучало, допустим, «пупырепосельчане»! Рассмотрел он и версии по образцу совершенно уникальных примеров: куряне – жители Курска, манкунианцы – обитатели Манчестера, монегаски – подданные Монако, живущие в Монте-Карло.

В итоге, на голосование Бутылкин вынес такие этнохоронимы, то есть названия местных жителей связанные с наименованием их населенного пункта: Пупыряне, Пупырчане, Пупыринцы и Пупыриновцы. Большинством голосов победил вариант озвученный попугаем.

Как и во многих населенных пунктах, расположенных вдали от крупных городов или районных центров, в Пупырях тоже существовала проблема со связью. Стационарные телефонные коммуникации были давно разрушены, а современная сотовая связь работала с перебоями. Сами понимаете, такое положение дел никак не могло устроить нашего Ганса. Потому он и взялся за телефонизацию отдельно взятого поселка.

Для начала Бутылкин решил установить специальную вышку, на которой спланировал водрузить коммутаторный блок. В качестве него умелец определил огромную бочку. Ее он присмотрел в сарае Кокони. Сколько было лет произведению бондарного, а может даже еще и кадашевского искусства, ведь именно так – кадашами – именовали изготовителей бочек в стародавние времена, теперь никто и не помнил. Но качества своего, а в первую очередь герметичности, она совершенно не потеряла. Это и прельстило Ганса, ведь бочка должна была выполнять роль распределителя вызовов и лишние звуковые помехи тут были ни к чему.

Принцип работы «бочкопровода», а только так его стали называть все жители поселка с первого же дня реализации прогрессивной бутылкинской идеи, был, на первый взгляд, весьма прост и непритязателен. В каждый дом Ганс проложил куски толстого резинового шланга, которые подсоединялись к более широким шлангам уложенным вдоль всех улиц, а те, в свою очередь, монтировались с центральным, самым толстым шлангом, идущим по центральной улице, где он и встречался с бочкой-распределителем. Ее, в итоге, установили на высоком столбе в самом центре поселка под чутким руководством «местного Кулибина», как прозвал Бутылкина все тот же Коконя.

Огромные запасы всевозможных шлангов пылились долгое время на заброшенном складе. Было их так много, что ни одна гипотеза возможного их предназначения не прижилась. Сошлись на том, что во времена оные планировали осуществить в Пупырях некий секретный проект, да не успели. Благодаря чему, теперь Ганс был оснащен базовыми запчастями по полной программе, и ему оставалось лишь реализовать свою мысль.

Уже в процессе работы Бутылкин задумался еще над одной интересной задачей: а почему бы ему не совместить внутреннюю телефонизацию поселка с почтовыми услугами? В результате недолгих размышлений ему удалось сконструировать необходимое количество компактных воздушных помп, чтобы идею пневмопочты можно было воплотить в жизнь, охватив все адреса.

Самой же трудоемкой и заковыристой задачей оказалось техническое обеспечение устойчивой звукофикации всего проекта. Иначе говоря, Гансу пришлось поломать голову над тем, чтобы с одного конца Пупырей до другого звук доходил без потерь своей разборчивости и силы.

С компоновкой различных клапанов и перемычек, усилителей и резонаторов он справился довольно быстро. А вот сделать так, чтобы они не мешали работе пневмопочты… Тут, как говорится, пришлось «включать кандидата в нобелевские лауреаты». И Бутылкин его таки включил – справился и с этой проблемой! А чтобы, в случае чего, можно было «разрулить» любую техническую незадачу со связью, хоть со звуковой, хоть с почтовой, он смастерил у себя дома целый пневмокоммутатор, установив центральную и самую мощную помпу для продувки всей системы.

Теперь любой пупырчанин мог в любое время вызвать любого земляка, послав от себя специальный сигнал через бочку, в которой был смонтирован распределительный пульт на старых телевизионных лампах, принимающий такой вызов, обрабатывавший его и открывавший нужный канал для связи. Главное, чтобы исходящий и входящий шланги были в этот момент свободны. Каждому абоненту был присвоен собственный код, благодаря которому в бочке и происходило соответствующее соединение. Общаться, правда, приходилось как на заре телефонной связи: сначала посылать сигнал с простейшего устройства, которое Ганс предусмотрел для каждого шланга также как и колокольчики на их конце, затем говорить в раструб, изготовленный им же, а после прикладывать его к уху, слушая ответ. Но это все же было куда лучше, чем, например, плестись через весь поселок к кумушке, чтобы уточнить рецепт пирога.

Открытый канал, собственно, позволял при необходимости тут же переправить и почту. Бутылкин всем раздал для этого легкие пластиковые капсулы, которые смастерил из самых больших использованных одноразовых шприцов. Ими его, само собой, снабдила Дарья Крыгина. В эти капсулы помещались не только бумажные записки, но и мелкие предметы типа пуговиц или леденцов. Важно было не перегружать капсулу, иначе мощности пневмопомпы могло не хватить.

Публичное испытание «бочкопровода» прошло успешно. Первым получил вызов, а следом и капсулу от Ганса с листком бумаги, на котором было всего одно слово «Ура!», глава поселкового совета Мартын Кудлатов. Стоит отметить, что с местной властью Бутылкину повезло. Любые его начинания и придумки находили поддержку и понимание не только со стороны Мартына, но и остальных членов поссовета: директора школы Зинаиды Емельяновны, которую иначе как Дирзина немногочисленные местные школьники и не звали, участкового полиционера, а это уже Коконя постарался, Мити Жилина и заведующего сельпо Наума Абрамовича Гайкина или сокращенно – Н.А.Гайкина. Да и с чего им было не поддерживать Ганса? Дополнительного бюджета на его проекты не требовалось, он все делал из подручных средств, а жизнь пупырчан при этом улучшал, что ни говори.

То, что техника в тестовом режиме не подвела, еще не гарантировало бесперебойной работы в процессе ежедневной эксплуатации. Поначалу случались и сбои. Порой весьма забавные. Например, такой.

Как-то раз доярка Оля Кускова решила позвонить с работы своему жениху Сене Половинкину, который приболел и отлеживался дома. Хотела она всего лишь поинтересоваться его самочувствием. Так уж совпало, что почти секунда в секунду ему же послала вызов и завклубом Дуся Грибова. Еще не до конца отрегулированная система связи позволила доярке услышать то, что потом, чуть было, не привело к вселенскому скандалу.

Сначала Кускова решила, что канал занят и хотела сделать отбой, но отчего-то замешкалась и услышала из раструба чей-то разговор. Любопытство пересилило, и она приложила раструб к уху:
– Дорогая, я так скучаю. Когда же мы увидимся вновь? – произнес мужской голос.
– Милый, ты же понимаешь, что всё не так просто. Слишком много препон у нас на пути, – раздалось в ответ.

Оля, возможно, и отключилась бы от чужого интимного разговора, но она узнала голоса собеседников. Это были ее жених и подруга Дуся. К дальнейшему их любовному воркованию разъяренная доярка прислушиваться не стала. Отпросившись у Нифонта Чагина с работы, она направилась к Сене и застала его в конце все того же разговора, когда он произносил нежным голосом: «Пока». Отхлестав возлюбленного полотенцем и не дав ему сказать ни слова, Ольга метнулась в клуб, где планировала оставить Грибову без пышных рыжих волос, которыми та славилась на всю округу.

Наверное, так бы и произошло, не окажись в тот момент на клубной сцене вся труппа пупыринского драмкружка, репетировавшая какую-то пьесу из дворянской жизни. Самодеятельные актеры сообща и успокоили ревнивую девушку, объяснив, что Дуся общалась с Сеней при них. Из-за болезни им пришлось проговаривать текст его роли в пьесе, в которой участвовал и он, по бочкопроводу. Скандалу не дали разгореться, а Гансу пришлось дорабатывать свое изобретение.

Вскоре молва о пупыринском умельце перешагнула границы нашего поселка. И вот однажды Бутылкина пригласил к себе на разговор глава поссовета.
– Ну, что, Ганс, над чем сегодня кумекаешь? – начал с вопроса Мартын.
– Да есть одна задумка. С Интернетом-то у нас полный швах. Сами знаете. А вот Интранет внутри Пупырей соорудить можно. Это нам – орешки-семечки. Будет у земляков еще одна возможность для общения. Телевидению нашему убогому, опять же, достойная альтернатива. А уж про он-лайн трансляции и говорить много не буду. Представьте только: в поселке свадьба, все на ней уместиться явно не смогут, зато через мониторы любой, кто захочет, будет с комфортом наблюдать за гулянием в прямом эфире.

Так пространно ответил Бутылкин на, в общем-то, простой дежурный вопрос. Но так уж он был устроен – ко всему относился серьезно и обстоятельно. Раз спрашивают, значит, это человеку интересно и отделаться тут лишь общими словами – себя не уважать.

– Здорово! Но об этом давай поговорим позже. Понимаешь, из райцентра обратились к нам за помощью. У вас, говорят, есть «местный Кулибин», не поможет ли он нам подготовить районную Спартакиаду. Церемонию открытия придумает, трюки там разные разработает. Так, чтобы на уровне олимпиад получилось. О, как, брат! Что скажешь? – Глава поссовета пристально посмотрел на Ганса.

Тому не надо было повторять дважды. Его мозг уже включился в процесс обдумывания заманчивого, но и очень ответственного предложения.
Бутылкин уточнил лишь:
– Сколько времени у меня на подготовку?
– Через месяц хотят провести, – ответив, Кудлатов легко вздохнул. До последнего он не был уверен на сто процентов, что Ганс сразу согласится и готов был упорно его уговаривать.

Бутылкин погрузился в новое для него дело с головой. Шутка ли, разработать сценарий церемонии районного масштаба, но на уровне мирового. Главным принципом для открытия и закрытия Спартакиады он избрал обобщение лучших придумок со всех Олимпиад, начиная с Московской. Так Ганс придумал вместо одного олимпийского Мишки запускать в небо много-много надувных бобров. Именного этого зверька выбрали символом спортивного форума, поскольку их предостаточно обитало в наших краях.

А вот зажигать огонь Спартакиады Бутылкин доверил Ване Сундукову. Почему ему? А кто еще смог бы лучше него выполнить трюк подобный тому, что был исполнен в Барселоне при зажжении олимпийского огня? Лучше нашего пацана в районе из лука никто не стрелял.

Полноценную команду для участия в каждом виде соревнований пупырчане, к сожалению, собрать не смогли, но в отдельных дисциплинах равных нашим не было. Н.А.Гайкин «порвал» конкурентов в турнире по быстрым шахматам, тот же Ваня, как лучник, во время соревнований выполнил норматив «Мастера спорта», а сборная поселка по городкам не оставила шансов даже сборной области, приглашенной в качестве почетных участников.

Зато команда разработчиков сценария и всех номеров церемоний открытия и закрытия Спартакиады во главе с Гансом Бутылкиным оставила ярчайшую память не только в сердцах пупырчан, но и жителей всего района. Именно эту команду все так и назвали – наши олимпийские чемпионы!

Апофеозом же стал полет бобров над районным центром, лесами и полями, да над речкой Пупыркой. Все в тот момент рыдали. Одни от того, что спортивный праздник кончился, другим было жалко бобров. Особенно их жалели швеи местного ателье. Ведь это они несколько дней без устали шили бобров из специальной прорезиненной ткани. И, надо сказать, справились с работой достойно. Каждому хотелось иметь такого зверька на память. Хотели многие, а получили пупырчане. Как это вышло толком никому не известно. То ли роза ветров так распорядилась, то ли Ганс все рассчитал заранее, о чем склонен думать и я, только все бобры приземлились в нашем поселке и теперь почти в каждом доме на самом видном месте вы можете лицезреть этого фирменного зверя.

После Спартакиады Бутылкин стал просто нарасхват. То в одном поселке или деревне понадобился его талант, то в другом. А чаще всего вызывали его в райцентр. В Пупырях он проводил все меньше и меньше времени. Хотя, даже находясь в таком режиме, он довел до конца все свои идеи, которые хотел реализовать у нас в поселке, включая внутрипоселковую видеосеть. Откровенно говоря, здесь ему становилось скучно.

Вскоре он передал свое напичканное разными премудростями жилище Мартыну, чтобы тот сам решил, кому теперь доверить заботу о техническом хозяйстве, сконцентрированном в одном небольшом доме, тепло попрощался чуть ли не с каждым пупырчанином и отбыл из поселка. Никто почему-то не удосужился поинтересоваться – куда? Да и не так это важно. Важно, что все мы прекрасно понимали: Бутылкин такой один, а «Пупырей» у нас – полным-полно. Вот и облагораживает он, скорее всего, где-то очередной захолустный поселок, внедряя там не только то, что реализовал у нас, но и другие ноу-хау, которых нам не досталось. Что ж, пусть и еще кому-то будет хорошо! Удачи тебе, Ганс!

Завершить свой рассказ о колоритном жителе Пупырей можно было и на такой ноте. Но оказалось, что, даже покинув нас физически, он оставил о себе память интеллектуальную, обогатив многих жителей поселка умными и полезными фразами. Когда это выяснилось, то Н.А.Гайкин предложил издать отдельную брошюру: «Так говорил Бутылкин», пообещав выступить спонсором. Название, как вы догадались, было навеяно Заратустрой Фридриха Ницше, которого заведующий сельпо любил и цитировал к месту и не к месту. Некоторыми сентенциями Ганса я и позволю себе закончить данное повествование.

Однажды Коконя посетовал, что ему тяжеловато жить на его пенсию. Бутылкин, недолго думая, выдал нашему патриарху такой совет:
– Не хочешь жить на одну пенсию, женись на пенсионерке.
***
Ваня сундуков хоть и учился на отлично, но неоднократно заявлял:
– Зачем мне эта химия, если я хочу стать рекордсменом по стрельбе из лука?
На это Ганс возразил как-то раз:
– Знаний много не бывает. Главное, чтобы они не оказались лишними.
И добавил:
– А это, орешки-семечки, уже от самого человека зависит.
Наш вундеркинд запомнил слова эти на всю оставшуюся жизнь, став, в итоге, и золотым медалистом, и выиграв позже чемпионат мира.
***
Фельдшерица наша часто заводила с Гансом разговоры о проблеме смены пола. При этом она, то поддерживала достижения медицины, то, напротив, критиковала подобные операции. В одной из таких бесед он и изрек:
–Да, благодаря современной медицине, сегодня любой козел запросто станет стройной козочкой.
***
Нифонт Чагин любил своего попугая, но иногда жаловался, что тот слишком уж разговорчив. На что Бутылкин однажды сказал:
– У попугая, в отличие от человека, есть привилегия: когда говоришь – не надо думать.
***
Так получилось, что Кудлатов несколько лет не был в полноценном отпуске – из райцентра не то, что на месяц, на две недели не отпускали. Ганс в свойственной ему философской манере поддержал главу поссовета:
– Чем дольше очередной отпуск, тем больше уверенность начальства, что без тебя можно обойтись.
***
Дирзина на родительских собраниях периодически поднимала вопрос, что первичнее: образование в школе или воспитание в семье. Узнав об этом, Бутылкин одарил ее такой фразой:
– Парадокс, но образованный человек может быть невоспитанным, а вот воспитанный – не может быть необразованным.
***
Будучи завклубом, Дуся Грибова много времени уделяла своему внешнему виду. Про копну ее ярких рыжих волос я уже упоминал. В один из вечеров она даже организовала для пупырчан полемический семинар на незамысловатую тему «Что такое женская красота?» Именно в его конце Ганс, обращаясь к Дусе, констатировал:
– Женская красота – понятие косметическое.
***
Н.А.Гайкина, как любого бизнесмена, остро волновали различные перипетии с налогами. Сам-то он старался платить их вовремя, но очень возмущался, когда известные олигархи вдруг попадались на многомиллионных налоговых неуплатах. Глядя на такие переживания, Бутылкин однажды шутливо успокоил заведующего сельпо:
– Платишь все налоги – думаешь о будущем, нет – о настоящем.
***
Наш участковый Митя был человеком не мелким и весьма сильным. Но при этом он очень редко использовал свои физические возможности в работе. Обходиться старался лишь убеждением и словом. Такой подход к делу Ганс оценил следующим афоризмом, который и самому Жилину пришелся очень по душе:
– Сила ума в том, чтобы с умом использовать силу.
***
Что касается меня самого, то я всегда старался достичь некоего идеала, что в учебе, что в делах, что в отношениях с женским полом. Бутылкин об этом прекрасно знал и вот что сказал мне по-дружески перед расставанием:
– Идеальных мужчин не бывает, потому что они могут существовать только рядом с идеальными женщинами.
…С тех пор тем и живу.