Шоколадный спаниель

(и ещё один опыт проэзии)


Ровно одиннадцать лет назад в Москве на Ленинском проспекте недалеко от магазина грампластинок, где в 1990-м продавали "Чёрный альбом" Виктора Цоя, и в кассу стояла бесконечная чёрная толпа, я увидел вдребезги разбитый "Volkswagen Passat" с номером "666".

Он стоял посреди дороги... Вернее, он уже лежал и виновато повиливал небесам своим блестяще-чёрным наивно-виноватым хвостиком. Он был как стихающий в облачной выси вальс, вокруг которого бегали какие-то мелкоземельные глухие люди. Прохожие посматривали на него с опаской, как дети на чёрную шоколадку, тающую в их ладошках, как выгоревшая под летним солнцем дотла, кофейная забегаловка. Посматривали, бегали и молчали.

А я в том их вежливо-любопытном молчании тихонечко седел, сидя на бордюре тротуара, и беспрестанно набирал номер твоего мобильника.

Годом раньше, когда ты купила эту злосчастную машину, мы с тобой лишь только отвыкали от нашего с тобой юношеского инферно, в котором музыка Бетховена и саундтреки Джерри Голдсмита из "Омена" каким-то непостижимо странным образом ещё пытались ужиться в крошечном пространстве неизвестно кого, кто уже начал отвыкать друг от друга.

В автосалоне тебе задали всего лишь один удивлённо-утвердительный вопрос: "Вы точно хотите именно этот номер для Вашего автомобиля - "666"?"

Ты ответила: "Да!" И тут же подписала какие-то бумажки, услышав от дилера: "У каждой машины есть своя судьба... Тем более, у той, что на сегодняшний день в Москве - единственная и первая, как Вы."

 ...
Когда на Ленинском проспекте в окружении зевак вспыхнул-таки разбитый вдребезги "Volkswagen Passat" с номером "666", во мне будто бы что-то оборвалось. Я остервенело набирал номер твоего телефона и, не слыша твоего ответа на мои звонки, сам постепенно начинал исчезать в зеркале зоны Тарковского, где все мы снова, однажды и снова, окажемся "вне зоны доступа" той тиши, в июне которой мы были с тобой вдвоём, как мгновение разбитого лобового стекла за миг до белых вспышек облаков подушек безопасности.

 "Ещё немножечко и я сойду с ума!" - подумал я, глядя на то, как в бесформенной груде жести исчезает всё то, что всегда было нами и навсегда останется фантиками фанатиков чьей-то, но уже не нашей с тобой, обёртки.

Глядя на весь этот металлолом, как Державин на свою сгоревшую Званку, какая ему ещё при её жизни казалась мусором и совсем не Званкой, я поднялся с бордюра Ленинского проспекта и решил уже было ловить такси, чтобы уехать сейчас же в ещё одну из своих вдумчивых чертовщин, как вдруг мой телефон взорвался от твоих звонков:

- Ты где, мой шоколадный, толстый и очень сентиментальный спаниель? Я очень тебя люблю и жду! Почему ты снова вне доступа? Какая же у тебя сейчас седая голова и совсем не сердитая на меня родная мордашка...


10 мая 2017 


  https://www.youtube.com/watch?v=9MrAo5LmiJ0