Мои воспоминания. 38 глава

Начало девяностых... По Ташкенту шли слухи, Наби Рахимов умер, поехал в Мекку и умер. Как-то я пришла в очередной раз к деду домой, а он и говорит,
- Вот дорогая племянница, я оказывается умер и меня уже похоронили.
Он был расстроен. Но я его успокоила,
- Вы не расстраивайтесь, человек Вы знаменитый, раз о Вас говорят, значит любят. Дайте интервью по телевизору, и все увидят, что слухи напрасны. - сказала я ему.
- А что? Ты права, я так и сделаю. - улыбнувшись сказал дед и буквально через два дня, на день защиты детей мы увидели его по телевизору.
Слухи, как начались, так и прекратились. Лето быстро прошло, я каждую неделю приезжала к деду и также помогала тёте Любе по хозяйству. Шестого сентября утром на рассвете раздался звонок. Звонил дед, его голос дрожал,
- Люба умерла. -  тихо сказал он и в телефоне раздались короткие гудки...
Быстро собравшись мы поехали к деду. У тёти Любы случился обширный инфаркт. Дед, как маленький ребёнок, потерявший любимую игрушку, был очень расстроен, у него даже губы дрожали, хотя слёз не было. Сразу собралось много народу, из Москвы прилетел дядя Эдик, сын деда. В общем все поехали на кладбище на Домбробад, хоронить тётю Любу, как полагается, родственники сказали слова прощания, а слова деда всех потрясли,
- Дорогая Любушка, ты была хорошей и преданной женой, матерью и бабушкой, я тебе за всё благодарен, спи спокойно и жди меня, я скоро к тебе приду и мы обязательно с тобой встретимся. Земля тебе пухом Любушка.
 Все были потрясены его словами. Похоронив усопшую все разъехались, мы и ещё близкие деду люди поехали к нему домой. Стол был накрыт, бывшая жена Эдика, невестка деда  постаралась. Буквально перед смертью тётя Люба подарила мне брошь, большого паука, имитация изумрудов и бриллиантов, эта вешь хранится у меня до сих пор, как память о добром и прекрасном человеке.
 Шли дни, дед остался один с внуком в квартире, надо было думать, кому ухаживать за дедом, ведь как я и говорила, после ухода тёти Любы, дед стал как ребёнок, ни приготовить еду, ни собраться на работу в театр, он один не мог. И однажды, когда все собрались у деда дома, сев за стол стали предлагать разные варианты, Эдик после семи дней уехал в Москву. Мы предложили остаться Вале, бывшей невестке деда, всё-таки вместе с дедом жил и её сын, внук деда, Тимур. Но то что она сказала повергло всех в шок,
 - У меня дома большая собака и я не смогу её оставить. - ответила она.
Получается, собака ей была дороже свёкра. В общем, после всех споров я сказала,
- Я сама буду приезжать каждый день рано утром и уезжать вечером. Сама буду за дедом ухаживать. На ночь оставаться не смогу, но днём буду здесь.
Бах не ожидал, что я предложу такое, но ничего не сказал, просто молча согласился. Дни проходили, я каждый день, как на работу приходила к деду и исполняла домашнюю работу. У деда обнаружили рак горловины, это было ужасно, он почти не выходил из дома, его навещали артисты с его театра. С каждым днём он слабел, на него больно было смотреть, но он был очень умным и беседы с ним были для меня большим открытием, он рассказывал о своей жизни и однажды дед мне сказал,
- Знаешь дорогая племенница, я прожил долгую жизнь. Много ездил по миру, любил женщин, они меня любили...но ведь умерать всё-равно не хочется.
- Ну что Вы, Вам ещё рано об этом думать, болезнь одно, смерть другое. Дай Аллах, Вы поправитесь, Вас любят и ждут. -успокаивала я его, пряча слёзы.
Но на шее была огромная, бордово-синяя опухоль, которую дед скрывал за цветным платком. Как-то к деду пришла дочь режиссёра Латифа Файзиева, снявшего фильм "АЛИ БАБА И СОРОК РАЗБОЙНИКОВ". Она предложила деду переехать к нему, сказав что сама будет с ним сидеть и ухаживать за ним. Когда она ушла, дед спросил у меня, что я думаю по этому поводу. Не раздумывая, я ответила ему,
- Конечно, Вы можете поехать, только люди в возрасте не только постель не меняют, но даже подушку боятся менять. Но решать Вам, я Вас не оставлю, какое бы Вы решение не приняли.
Дед посмотрел на меня, слегка улыбнувшись и сказал,
- Ты моя любимая племянница, сам Аллах тебя мне послал, что бы я без тебя делал? Ты права, никуда я не поеду.
 Дед слабел с каждым днём. Пищу он уже не принимал, только пил холодное кислое молоко, которое я привозила ему каждый день. У него жгло нутро, как он говорил. Но как-то дед попросил приготовить ему шавлю, добавив в блюдо сушёный урюк, я так обрадовалась, что наконец-то он хочет есть. Встав на рассвете, я приготовила шавлю с сушёным урюком, положила в эмалированную чашку и завернула в большое полотенце, чтобы довести в горячем виде. Захватила банку кислого молока из холодильника и поехала к деду. К шавле он даже не прикоснулся, видимо желание не совпало с возможностью отведать еду, только несколько ложек кислого молока и всё. Дома за компьютером сидели внук деда, Тимур с другом. Переложив шавлю в ляган, я угостила ребят. Нахваливая еду они с удовольствием поели. Дед самостоятельно не мог двигаться. Мне приходилось его переворачивать, сажать и поднимать на ноги, чтобы сводить по нужде. Он стеснялся, но я настаивала помочь ему, говоря,
- Когда мне ещё представится случай ходить в обнимку с великим артистом?
Чтобы поднять деда с постели, я просила его крепко обхватить меня за шею и обняв его, тихонько поднимала. А он шутил с грустью в глазах,
- Подними саксаул и поставь на ноги, только не урони, расстались.
 На что и я шутила,
- Для меня большая честь обнимать такое сокровище.
Но мысли деда были настолько точны, что я диву давалась. Он чувствуя свой конец, просил меня набирать номера телефонов, называл имена и говорил всем одну и ту же фразу,
- Я ухожу и простите меня, если было что-то не так.
 И таких звонков было более пятидесяти. Так продолжалось пару дней. Своих слёз я старалась деду не показывать. Однажды придя в очередной раз к деду, я увидела, как Тимур собирает и упаковывает свой компьютер и злой, что-то бормочет. Войдя к нему я спросила причину такого состояния, на что он бурча ответил,
- Достал меня дед, то не так, это не эдак,,.всё,,я ухожу.
Прикрыв дверь его комнаты, чтобы дед не слышал, я громким шёпотом ему прошипела,
- Ты что? С ума сошёл? Да, у деда характер не подарок, но ему от силы осталась неделя жизни, а ты хочешь уйти? Ну-ка быстро разобрал свой компьютер и попросил у деда прощения.
- Как неделя? - ошарашенно спросил Тимур.
- Ты что, маленький? Не понимаешь, что у него рак в последней стадии? - ответила я.
У Тимура округлились глаза и задрожали руки, он вышел к деду и обняв его, попросил прощения. Каждый день деда посещали артисты, Ёдгор Садиев, Шухрат Эргашев, Джамшид Закиров и другие. Однажды пришла Светлана Норбаева, не молодая, но всё ещё очень красивая. Она много говорила и это напрягало. Деду не нравились эти посещения, но он стойко был вежлив. Как-то дед мне сказал, что у него есть долг в тысячу рублей и он должен вернуть этот долг. Я сказала ему, что он может найти этого человека дав интервью по телевизору. Дней за десять до смерти деда, к нему домой пришли с телевидения, чтобы сделать программу о великом актёре. Дед сидел на своей кровати с перевязанной цветной косынкой на шее и давал интервью, последнее в своей жизни. И он назвав имя человека, которому должен был эти злосчастные тысячу рублей, попросил его придти за деньгами и не оставлять с грехом перед смертью. Через два дня пришёл тот, кому дед вернул долг. А тут брат Баха затеял свадьбу дочери, надо было помогать к приходу сватов, на помоловку. И дед, на следующий день не дождавшись меня, позвонил к нам и попросив меня к телефону, с обидой в голосе сказал,
- Тебе я тоже не нужен, ты не приехала, не приезжай больше.
 Я даже ответить не успела, дед бросил трубку. Я сказала о звонке деда свекрови, она заставила меня бросить все дела и на такси поехать к нему. И когда я приехала, он с такой радостью меня встретил. Уезжая поздно вечером от деда, я чувствовала, что жывым я его уже не увижу, но и остаться на ночь я не могла к сожалению... На рассвете раздался звонок...мы знали, что дед умерает, но когда в трубке раздался дрожащий голос Тимура, у меня всё внутри похолодало. Тяжело было слышать эти слова,
- Дед умер...
Сна будто не было, быстро собравшись мы поехали домой к деду. В доме почти никого не было, Валя, Тимур и всё. Мы были первыми. Но за пару часов собралось очень много народа. Из театра приехали артисты и ученики деда. И в глубокой тишине люди сидели и ждали, когда деда омоют. Под окнами стояла торжественно убранная грузовая машина, чтобы повезти тело деда в театр для прощания с народом, который очень любил и почитал талант великого сына узбекского народа, отдавшего более шестидесяти лет своей жизни служению искусству. Муфтий города дал разрешение на то, чтобы лицо деда было открытым, хотя у мусульман после омовения открывать лицо усопшего считается грехом. Но Муфтий объявил всем, что Наби Рахимов человек знаменитый, сын своего народа и народ этот должен в полной мере проститься со своим любимым артистом. Тело усопшего водрузили на застланный бархатом грузовик. На легковых машинах поехали родственники, близкие деду люди. Нарядом милиции были перекрыты дороги и траурный кортеж безпрепятственно доехал до театра Хамзы, где дед прослужил всю свою достойную жизнь. Весть о смерти Наби Рахимова разлетелась по городу молниеносно, народ осаждал театр, с главного хода войти внутрь здание было невозможно, поэтому нам пришлось пройти с обратной стороны театра. В фойе, в центре его, на пьедестале водрузили тело усопшего. Он лежал с открытым лицом, на скате, чтобы все могли его увидеть. Родственники, а это женщины, Валя, мои свекровь и золовки, племянницы деда из его родного города  Коканда и я. Мужчины стояли у тела деда. Наби Рахимова должны были похоронить к дневному намазу, в час дня, но люди бесконечным потоком шли к изголовью своего любимого артиста. Так как базар Чор-су находится рядом с театром, люди приходили даже с мест торговли, не снимая фартуки, в галошах. Дехкане плача утирали этими фартуками глаза от слёз. Я тоже сидела и не могла унять рыдания по потере человека, ставшего уже мне очень дорогим. Прощание продолжилось до полдничного намаза, настолько было много народа. И несмотря на то, что людей не становилось меньше, здесь же вывели всех женщин и муфтий прочитал молитву жаназа, это последняя молитва усопшему. Затем тело деда перенесли на грузовик и все находившиеся здесь мужчины отправились вслед траурной  процессии. Женщины вернулись в дом деда. Прочитав посмертную молитву, многие женщины разошлись по домам. Я со свекровью и заловками остались ждать Баха и его брата. Мужчины вернулись через пару часов. У подъезда поставили скамьи с накрытой курпачёй и стулья, где рассевшись мужчины читали молитвы. С тяжёлым сердцем мы вернулись домой. Тогда я подумала, что в дом деда нам уже незачем было приходить. Ушли тётя Люба и Наби Рахимов, их нет, а значит ушло время, которое мы проводили часто вместе, ушла эпоха великого артиста, которого до сих пор помнят и любят, но неизгладимый след в наших сердцах эти люди оставили. Дед перед смертью заставил, да, заставил своего сына Эдика дать Баху на память большое блюдо-ляган, со своим портретом, кобольтовую фарфоровую вазу и огромный кинжал. Бах отпирался, отказываясь брать такие подарки, но дед упорно настоял на своём. Теперь эти, не побоюсь этого слова, реликвии хранятся в моём доме, ляган висит в зале, ваза стоит на столе, а кинжал висит на стене в спальне, как напоминание о дорогих нам людях. А брошь подаренная мне тётей Любой всегда украшают мои наряды. Светлая, добрая память нашим близким, ушедших в вечность...