Зов Тибета. Глава 9

– Прошу тебя, Луиза, пощади меня! – рыдал Людвиг Альц, трясясь всем телом.
– Ты просишь пощады, ублюдок? – тон девушки был холоднее льда. – А сам ты пощадил меня тогда? Вспомни!
Стояла пасмурная погода, сильный ветер гнал бесконечные стаи серых туч по небу, раскачивал верхушки вековых сосен и прижимал к земле высокую траву диких полей. Ночью значительно похолодало, а мощный ливень добавил сырости в остывший после жаркого дня воздух. Рано утром ливень сменился унылым моросящим дождиком, продолжавшимся до полудня. Беспощадный резкий ветер подул с гор, неся с собой холод снегов.
Парень голым был привязан к дереву, стройной высокой сосне на краю леса. Путы так прочно его держали, что он не мог пошевелиться. Если бы не веревка, он бы упал на землю, трясясь, словно в приступе эпилепсии, но не от холода, а от страха.
– Луиза, умоляю! – закричал Людвиг, когда она приблизила к его горлу нож.
– Вспомни, как умоляла тебя я, как просила не трогать, защитить от солдат, которые насиловали и били меня.
Она схватила его за волосы и рывком дернула вбок. Людвиг завопил, но нож, не коснувшись его кожи, только срезал клок светлых волос.
– До чего же ты противен! – Луиза с отвращением отбросила от себя его волосы.
Его лицо, и без того не особо симпатичное, сейчас представляло поистине маску ужаса и боли. Слезы, сопли и слюни еще больше портили картину.
– Луиза, милая, мне очень жаль…
Его лепет был прерван глухим ударом рукоятки ножа в лицо. Верхняя губа тот час же лопнула, орошая рот и подбородок кровью, пара зубов за ней была выбита с сухим треском. Дикий крик из распахнутого рта сменился хрипом, когда Луиза второй удар обрушила на нос пленника, сворачивая его набок. Людвиг поперхнулся и закашлялся, брызгая кровью во все стороны. Его вопли превратились в непрерывный вой.
– Никто не смеет меня называть милой! – прошипела Луиза, обращаясь к кровавой маске его лица. – Никто, кроме моего единственного. И если еще хоть одна капля твоей вонючей крови попадет на меня, то я отрежу тебе язык, ты все понял?
– Да, Луиза, прости меня, – простонал он.
Девушка отряхнула накидку из волчьей шкуры, скрывающую грудь, плечи и спадающую вниз на спину. Под ней была только тонкая полотняная рубашка. Ее стройные ножки были одеты в обтягивающие штаны из плотной ткани, поверх их на бедрах висела юбка до колен из оленьей шкуры, распоротая по бокам. Наряд довершали кожаные мокасины, которые она сшила сама под моим руководством. Ходить в них ей так понравилось, что даже в лесной чаще, где мы жили, оставаясь обнаженной, она не снимала их, гуляя по берегу реки или собирая травы и ягоды.
– Придется отмывать теперь одежду, – пробормотала Луиза. – За это ты тоже мне ответишь.
– Нет, умоляю тебя, пощади!
– Скажи-ка мне вот что, – играя ножом перед его лицом, произнесла девушка. – Сколько ты заплатил солдатам, охраняющим меня, чтобы они пустили тебя ко мне?
– Почти целую марку, – пролепетал Людвиг.
– Почти целую марку, – язвительно подхватила Луиза, передразнивая его. – И это на пятерых то!
– У меня больше не было…
Мне стало противно смотреть на него. Хотелось быстрым ударом вмять его голову в ствол сосны, размазывая мозги по дереву, заканчивая его боль и страхи, но я обещал Луизе его жизнь, и теперь только от нее зависело, как он умрет и когда.
Мы прилетели в Хонал, родную деревню Луизы, ближе к обеду, после удачной охоты на диких животных леса. Это ей так понравилось, что она пожелала поохотиться на людей, а именно на тех, кто был виноват в ее несчастьях. Скрываясь около поселения, мы искали ее первую жертву, Людвига Альца, ментальным взором ощупывая умы крестьян. Его мы нашли почти сразу, даже не пришлось напрягать силу и волю, чтобы заставить его, словно зомби, прийти к нам. Он весело шел по проселочной дороге в сторону соседней деревни, насвистывая себе под нос какую-то песенку, и незаметно для себя свернул на развилке в сторону леса, прямо к нам в руки. Его веселье сменилось диким ужасом и паникой, когда я преградил ему путь. Парень даже пошевельнуться не мог со страха, упав в дорожную грязь, обмочив свои штаны, что вызвало безудержное веселье Луизы. Пнув его несколько раз ногами, она отвела его в сторону от дороги, раздела, нещадно разрывая ножом одежду, и привязала к сосне, а он даже не сопротивлялся – так сильно он меня боялся. И теперь я, не вмешиваясь, стоял в стороне, готовый предупредить о случайном появлении других людей поблизости.
– О Господи, Луиза, неужели ты действительно хочешь… меня убить?
Взгляд Луизы был нежен и опасен, так волк смотрит на овцу, когда хочет напрыгнуть и вонзить свои клыки в ее плоть.
– Да, Людвиг, иначе никак нельзя, – промурлыкала она, но в голосе ее позванивала сталь.
Она явно наслаждалась его страхом.
– О нет, не надо, пожалуйста… прости меня! – крикнул Людвиг, не замечая ручейков крови из разбитого рта, роняя осколки зубов.
Я видел, что мужества никогда не было в этом человеке, только пороки, и вспомнил похожего на него охотника, которого я сначала отпустил, а потом он подло напал на меня.
– Мне было очень больно тогда, – напомнила Луиза. – Солдаты меня всю разорвали, а священники истязали. Но даже это не остановило тебя, когда ты в своей животной страсти навалился на меня. Ты купался в моей крови, помнишь? Я умоляла вас, но вы все только смеялись. Вы убили во мне милосердие, а теперь ты взываешь к нему? Ты и другие подонки надругались надо мной, грязными руками лапали меня, роняли свои вонючие слюни…
– Луиза, но я любил тебя…
Новый удар рукояткой ножа, и новый визг Людвига. Его рот теперь был похож на сплошную кровавую рану. Боюсь, если бы он видел сейчас себя со стороны, то упал бы в обморок со страху. Я взглянул на девушку и хотел было поторопить ее, не мучить парня, но когда заметил слезы в ее глазах, то вмешиваться в такую минуту посчитал лишним.
– Не говори мне о любви, мерзавец! Тебе неведомо это чувство!
Его трясло, словно в лихорадке, он дышал как собака после долгого бега, хватая ртом воздух.
– Кто остался жив из насильников? – зло спросила Луиза. – Говори, и этим облегчишь свою участь.
– Ганс Хельбек, он на службе барона Ван Хорта,– поспешно замямлил Людвиг, – в его замке. И еще этот итальянец, Рафаэль – все знают только его имя – тот, что бил тебя плеткой…
Он замолк, видя, какой ненавистью загорелись глаза девушки.
– Где он? – прошипела она.
– Он должен идти мне навстречу сейчас. Днем раньше мы украли из соседнего села девчонку, и теперь я нашел покупателя. Один купец из Венеции заехал сюда… О Боже, Луиза, пощади… – новые слезы брызнули из его глаз, и новые рыдания сотрясли его тело.
– Остальные?
– Все мертвы, и священники, и воины. Их растерзал этот дракон, которого ты призвала тогда, в Линце.
– Ганс Хельбек и Рафаэль, – Луиза повернулась ко мне.
– Ты говоришь с этим зверем… Господи, ты действительно ведьма!
– Да, я ведьма, и горжусь этим! – горячо ответила она. – А дракон – мой единственный друг, мой любимый, мой милый Харни… – мечтательно добавила Луиза, и лицо ее посветлело от нахлынувших чувств.
– Вы – любовники, – понял Людвиг. – Но как такое возможно? Ты действительно продала свою душу… ты и это чудовище…
Нож сверкнул в ее руке, молнией пройдя по лицу парня, разрезая щеку от уха до рта. Его крики были ужасны, словно сам ад взялся вытягивать его душу.
– Заткнись! – скомандовала Луиза.
Превозмогая боль, он все же замолчал, вращая безумными глазами. Разрезанная щека вывалилась наружу, не удерживаемая теперь губами. Кровь лилась на шею и грудь и стекала по судорожно дергающемуся животу.
– Закончи с ним быстрей, Лу, – попросил я. – У нас мало времени.
– Он… говорит… – выдохнул Людвиг, не веря своим ушам.
– Тебе повезло, сволочь, – прошипела Луиза, не обращая внимания на его удивление. – Я собиралась четвертовать тебя, но отрежу только ухо.
Остро заточенный нож отсек его левое ухо так быстро, что Людвиг не сразу почувствовал боль. Кровь залила его плечо, и только тогда он заорал от боли. Луиза ударила его ногой в живот, заставляя замолчать, и, зверски улыбаясь, показала свой шрам на голове. Откидывать волосы ей не пришлось, они были заплетены в толстую косу, от макушки свисающую сзади до талии – огненная река на фоне серого волчьего меха. Она умышленно сделала себе такую прическу, чтобы те люди, которые могли встретиться нам, сразу заметили, что сделали с ней палачи. В моих глазах это не выглядело недостатком или уродством – ее лицо было так красиво, что отсутствие уха пробуждало только нежность и сочувствие к ней.
– Смотри, теперь у тебя так же, как и у меня: только дырка вместо уха. Красиво, не правда ли?
Безумие еще сильней загорелось в его глазах. Увидев отрезанное ухо, лежащее и его ног, парень завыл зверем, и уже нельзя было различить его слова, ругательства это, или мольбы о пощаде. Видя, что еще немного, и он окончательно сойдет с ума, Луиза дала ему пощечину по здоровой стороне лица и встряхнула за волосы его голову, возвращая его в реальный мир.
– Что? Ты хочешь мне что-то сказать?
– П… по… ща… ди… – язык плохо слушался, а разрезанная щека искажала слова, болтаясь, когда он дышал.
Внезапно я почувствовал это – приближение кого-то таинственного, как ночь, могущественного, как стихия, веющего абсолютным злом, как демон. Что-то на миг коснулось моего разума, а затем исчезло так же внезапно, как началось. Я поставил ментальный щит вокруг себя и Луизы, но ничего не последовало за этим. Неизвестность настораживала.
Никто из людей ничего не почувствовал, но я встревожился не на шутку. Если это Он, то Луизе тоже угрожает опасность – слишком сильно она прониклась чувством ко мне. Я напряг всю свою силу, но ничего не узрел: обладатель чужой воли ускользнул сквозь бездну пространства, миров и измерений. Пока это только наблюдение, нет никакого вмешательства. Последует ли что-нибудь за этим и когда – я не знал.
– Лу, быстрее, не мучь его больше, – попросил я.
– Хорошо, Харни,
Надежда загорелась в безумных глазах и погасла, когда Луиза свободной рукой схватила его член.
– Что это, Людвиг? Какой маленький он у тебя. Вроде он был больше, когда ты насиловал меня.
– Лу… иза… Умо… ляю… – хрипел он.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Я… никогда… больше не… буду… насиловать… – нашел в себе силы мерзавец. – Пожалуйста…
– Что ж, Людвиг Адьц, я верю тебе и оставляю тебе жизнь, и знаешь почему? Потому что жить ты теперь будешь без своего поганого члена!
Она полоснула ножом, пуская поток крови, и маленький кусочек плоти остался в ее руке. Следующими взмахами мстительница разрезала веревки, привязывающие ее пленника к дереву, и его тело рухнуло наземь, а она презрительно отбросила в сторону отрезанный пенис.
Людвиг не потерял сознание. Он катался по земле и выл, зажимая руками пах. От потери крови парень начал синеть, и я подумал, что долго он не продержится. Мне не было его жаль: таких, как он, нужно обезвреживать любыми способами, хотя лично я бы простил его на месте Луизы, я не желал пасть ниже, на один уровень с людьми, не желал уподобляться таким, как он, насилием доказывая их неправоту.
Луиза наклонилась и бросила ему остатки его одежды.
– Закрой свои раны и живи, подонок. Это тебе будет уроком на всю жизнь и платой за то, что ты со мной сделал.
В этот миг я почувствовал присутствие другого человека. Он был тогда, на площади казней, и ускользнул от меня, я его узнал по излучению мыслей.
– Лу, мы не одни, – сказал я ей, и Людвиг сквозь боль различил смысл моих слов.
– Помогите! – заорал он проснувшимся голосом. – Ведьма!
– Харни, скройся, – попросила Луиза, а сама стала ждать: она тоже почувствовала что-то знакомое в приближающемся человеке.
Я протиснул свое огромное тело между деревьями, ломая сучья, и скрылся среди листвы и хвойных веток, затаившись.
Человек не заставил себя ждать. С ругательствами он продрался сквозь кустарник, отделяющий опушку леса от дороги, и выскочил с обнаженной саблей в руке в пяти шагах от Луизы, мгновенно оценивая ситуацию. То, что он увидел, заставило ужаснуться даже его, закаленного в боях и излучающего жестокость воина.
Они сразу узнали друг друга, Луиза, играющая со зверской улыбкой окровавленным ножом в руках, и смуглокожий итальянец, лицо которого сразу исказилось, когда он увидел валяющегося тут же своего товарища.
– Ах, Рафаэль, – голос девушки походил на шипение болотной змеи, – заходи, не стесняйся. Ты как раз вовремя, мне уже не придется тебя искать.
– Проклятая ведьма! – прорычал тот. – Что ты с ним сделала?
– То же, что будет сейчас с тобой. Только тебя я в живых не оставлю!
– Мало тебе тогда было, ты быстро вылечилась, но ничего, я сейчас это исправлю. Ты дура, что не захватила с собой своего дракона, так что ты снова будешь стонать и извиваться подо мной, как последняя шлюха, ха-ха!
«Нет, это ты глупец, раз не заметил моих следов на траве», – подумал я и решил уже показаться, как Луиза все испортила. С диким криком она прыгнула на обидчика, замахиваясь ножом, целясь ему в горло.
Привычным жестом наемник отмахнулся саблей от ее клинка и схватил левой рукой ее за запястье, выворачивая его. Нож упал на землю, следом свалилась его обладательница, сбитая с ног умелой подсечкой. Злобно хохоча, Рафаэль отбросил саблю и взобрался на побежденную, прижимая ее руки к земле.
– Сейчас мы снова повеселимся, крошка!
Что-то легкое упало на его спину, с шипением разъедая проволоку кольчуги и въедаясь в тело. Победный хохот обернулся криком боли, когда моя слюна, наполненная кислотой, проела чувствительную рану от лопатки до позвоночника. Он обернулся, ослабляя захват, и его взгляд столкнулся с моим. Я подобно скале нависал над ним. Изумление сменило злость, дикий ужас пришел секундой позже. Он завопил от страха, сваливаясь с девушки и поднимая руки, как будто желая ими загородиться.
Луиза приподнялась, обеими руками схватила его саблю, и, замахнувшись, опустила на его голову, наполовину разрубая череп. Кровь и мозги брызнули из-под клинка, а мертвое тело, последний раз вздрогнув, мешком откинулось назад, раскинув руки в стороны.
– Проклятая тварь! – она всхлипнула, и, опираясь на мою лапу, поднялась на ноги и огляделась.
Кровавый след вел к кустам, куда заполз Людвиг. Его босые ноги виднелись среди веток, а тело, похоже, не шевелилось: от потери крови он потерял сознание. Луиза не захотела, чтобы он умер, и мы прижгли его раны горячим от моего дыхания ножом.
– Пусть этот подонок живет и помнит, – злобно произнесла девушка.
Мы так и оставили его там, в кустах, валяться без памяти, зная, что парень выживет, а потом Луиза переключилась на второго. Она сняла с него рамень с ножнами и кошельком, полным монет, и прицепила на себя, а потом с горящими глазами распорола его штаны и начисто срезала гениталии.
– Зачем ты это делаешь, Лу? Он же мертв.
– Этот урод насиловал меня! – с нескрываемой ненавистью произнесла она. – Этот член в моем теле… его сперма… отвратительно!
Она кинула это в траву и растоптала ногами, и я увидел ручейки слез из ее глаз. Воспоминания были слишком тяжелы, а душевная боль – слишком сильна, их трудно просто так оставить и позабыть.
– Эти руки трогали меня!
Я услышал свист клинка и хруст разрубаемых костей. Еще не остывшая кровь брызгала во все стороны, когда Луиза отрубала руки мертвецу.
– Эти ноги били меня!
– Остановись, Лу!
Но она уже вовсю трудилась, склонившись над телом и усердно махая саблей. На ноги у нее ушло немного больше времени, и в эти минуты я думал, что начинающуюся истерику не остановить. Ее лицо перекошено от злости, кровь смешалась со слезами, создавая зловещую маску, кровь забрызгала ее с головы до ног, пачкая тело и одежду, кровь полностью окрасила ее саблю, и клинок, и рукоять. Наконец эта фурия отсекла мертвецу голову и только тогда остановилась, с трудом удерживая скользкую от крови рукоять клинка.
– Теперь ты довольна? – спросил я.
– Прости меня, Харни, – ее бешенство быстро отступило. – Я не могла остановиться… ведь он… он…
Луиза тяжело дышала, еле стоя на ногах, а из-под кровавой маски лица зеленые глаза смотрели умоляюще.
– Я знаю, Лу, – мягко ответил я.
– Так должно быть… Так будет с каждым, кто тронет меня! – упрямо заметила она. – И… я не шлюха, Харни…
– Я знаю, Лу, – повторил я.
– О, мой Харни… – она со слезами кинулась меня обнимать. – Спасибо тебе за понимание… за все! Спасибо…
– Пойдем отсюда, Лу. Хватит жестокости.
– Харни, пожалуйста, еще один остался, последний, Ганс Хельбек. А потом мы улетим из этой проклятой страны, и я забуду все зло и ненависть, я отдамся настоящему, я отдамся тебе.
Луиза вытерла пучком травы лицо, руки и оружие, и мы покинули это место ее отмщения, слишком близкое к людям, слишком грязное от крови и ненависти.
– Я чувствую ее, – заметил я.
Она находилась недалеко, оставленная итальянцем, который не дождался своего напарника и пошел навстречу выяснить, из-за чего задержка. Мы отлетели немного в лес, где дорога петляла, словно змейка, огибая холмы, поросшие деревьями. На одном таком холме мы и нашли ее, привязанную к дереву, с кляпом во рту, в изодранном платье, дрожащую от холода и страха. Волосы цвета спелой пшеницы растрепались, на бледном лице испуганно сияли голубыми сапфирами глаза, платье задралось, открывая белые ножки, обутые в изношенные башмачки. Лет семнадцати, она казалась обычной крестьянской девушкой, которую никто не будет искать, но очень хорошенькая. Страх придавал ее лицу еще большее очарование, и я не был удивлен выбором насильников.
Кляп подавил крики ужаса, когда она увидела, как я приземлился среди деревьев и как Луиза спрыгнула с моей шеи и подошла к ней.
Когда нежный ротик ее был освобожден от кляпа, она только выдохнула:
– Ты… нет уха… дракон…
– Да? – нахмурилась Луиза.
– Хоналская ведьма… – пролепетала девушка.
– Да, это я. А ты кто?
– Я Магда… Магда… Из Мильны…
Луиза достала нож.
– О нет, госпожа, – заплакала Магда, – пожалуйста, не убивай меня!
Луиза усмехнулась и перерезала веревки, связывающие пленницу.
– Я такая страшная? – осведомилась она, убирая нож.
– Да… то есть нет… – спасенная изумленно оглядывалась, не веря в освобождение.
Луиза растерла девушке руки и ноги и помогла ей встать.
– Ты свободна.
– Я… вы… отпускаете меня? Вы не убьете меня?
– Зачем? Ты ведь не сделала мне ничего плохого. Ступай с миром, девочка.
– А дракон? Он не…
– Он проглотит тебя, если ты не будешь мне верить, – рассмеялась Луиза.
– Спасибо, госпожа, – голос Магды был нежен, словно шелк, – только… они могут придти, те, кто похитили меня.
– Не волнуйся, девочка, они больше тебя не потревожат. Я, видишь ли, не всегда выгляжу так кроваво.
– Значит, это не кровь младенцев, которых вы похищаете?
– Младенцев? – изумилась Луиза. – Я ни кого не похищаю, запомни. Я воздаю по заслугам только тем, кто издевался надо мной и мучил.
– Значит… Они все врут, – прошептала Магда. – Они всех пугают хоналской ведьмой и драконом, вас ищет много воинов в горах.
– Они глупцы и негодяи, эти святоши, что погрязли в грехах, которые вешают на беспомощных простолюдинов, – закипела Луиза, но сразу успокоилась, не желая больше пугать девушку. – Что эти подлецы с тобой сделали?
– Они хотели продать меня, они… – на глаза Магды навернулись слезы. – Тот, что моложе, хотел… но итальянец сказал, что цена упадет на меня. Тогда молодой сказал, что покупатель не ставил условий, и они… они…
– Изнасиловали тебя, – едва слышно закончила Луиза, потупив взор.
– Да! – разрыдалась Магда.
– Ну, детка, не плачь, – Луиза обняла плачущую девушку и погладила по голове. – Все кончено, итальянец мертв, а второй больше никому не причинит вреда. Со мной они сделали то же самое, и я прекрасно понимаю тебя. Я им отомстила за себя и тебя, так что не убивайся больше, ты молода и должна жить.
– Спасибо, госпожа…
– На вот, – Луиза отвязала с пояса кошель и вложила в руку девушки. – Купи себе новое платье и ничего больше не бойся.
– Спасибо, госпожа, но я не могу принять это…
– Никаких возражений. Держи и отправляйся домой. Пусть хоть один человек знает, что я не злодейка.
Она развернула Магду и слегка шлепнула ее по заду, направляя прочь.
– Спасибо.
– И еще, – напомнила Луиза. – В Мильне никому не говори о нас, а то пыток тебе не избежать.
Мы взлетели, оставив девушку, и направились домой.
– Мне надо помыться, – заметила Луиза, – а потом весь оставшийся день я хочу посвятить тебе, любимый.