Энни Леннокс и Дэйв Стюарт. Who s that girl?! Ч. 1

      Вечеринка была в самом разгаре, но Дэвид всё не появлялся. Здесь было много моих знакомых, несколько друзей, но я всё равно чувствовала себя неуютно. Когда его нет рядом, мне кажется, что часть меня куда-то исчезает. Причём лучшая часть.
      Дэвид говорит, что я жестока к нему. Что я сама отказалась от его любви в пользу карьеры, а теперь не подпускаю его слишком близко, но в то же время не даю спокойно уйти. Держу на коротком – слишком коротком – поводке, не давая ни отстраниться, ни окончательно приблизиться. «Well, you can look, but you can't touch». Как собака на сене.
      На самом деле, Дэвид ничего не говорит. Все эти упрёки я читаю в его глазах, когда он снимает очки. Он знает, что я люблю его глаза, и часто балует меня, позволяя купаться в их мягкой чайной глубине. Хотя они всё чаще пытаются обмануть меня. Я знаю, однажды им это удастся.
      Нервно кошусь на часы. Одиннадцатый час, где же ты, милый? Мы начали в девять, а тебя всё нет… Обхожу клуб ещё раз, заглядывая в мужские лица и осматривая тёмные углы, где можно запросто скрыться от посторонних глаз. Кто-то игриво улыбается мне в ответ, кто-то не менее игриво интересуется, не его ли я потеряла. Я не отвечаю – ни тем, ни другим. Я продолжаю свой обход. И снова не нахожу его. Не случилось бы чего, я ведь этого не вынесу.
      Проклиная свою паранойю, иду в бар, и за пару шагов до стойки взгляд упирается в широкую спину, затянутую в кожу. Всё внутри обрывается, сердце падает на пол и разбивается вдребезги, как тонкая фарфоровая чашка. Так вот ты где, милый.
      Совладав с собой, делаю эти два шага и кладу руки ему на плечи, перемещаясь на грудь и одновременно легко целуя в шею.
      — Привет. А я думала, тебя сегодня не будет, — фраза окрашивается неопределённой интонацией: то ли вопрос, то ли утверждение.
      Дэвид вздрагивает от неожиданности и тут же оборачивается, а вместе с ним – девушка, сидящая рядом. Она настороженно смотрит на меня, потом на мои руки, потом на улыбку, проступившую на губах Дэвида вместо приветствия. Затем яркие губы капризно складываются в вопросе:
      — Кто это?
      Улыбка исчезает за долю секунды. Только начавшее восстанавливаться, моё сердце снова разбивается. Кажется, на этот раз звук удара был таким оглушительным, что его услышали все вокруг, но из вежливости не подали вида.
      Я не чувствую ног и не отпускаю Дэвида просто потому, что иначе упаду, как подкошенная. Кажется, он не против моих объятий, в отличие от этой дамочки.
      Считаю до трёх. Дэвид молчит, а его спутница переводит взгляд с моих огненных волос на его скрытые очками глаза и обратно.
      Я чувствую, как внутри всё закипает. Скажи мне, что это за юбка рядом с тобой? Скажи мне, Дэвид, не стесняйся.
      Повисшая между нами тишина начинает давить на уши. Тогда я коротко, со смешком, чтобы скрыть волнение, выдыхаю и включаюсь в игру. Лишь бы голос не дрогнул. Но опыт публичных выступлений играет свою роль: ни один отголосок той бури, что разворачивается внутри меня, не прорвался наружу. С языка сошли спокойные слова с ноткой скучающей заинтересованности:
      — Да, Дэвид, представь нас. Будь так любезен.
      С первыми звуками собственного голоса я чувствую, как силы возвращаются ко мне, и безбоязненно соскальзываю с плеч Дэвида, изящно перетекая на соседний стул. Теперь я сижу за стойкой по левую руку от него. Дамочка сидит по правую и так же, как и я, ждёт ответа.
      Дэвид не торопится, явно обдумывая возможные последствия. Воспользовавшись этой паузой, я подзываю бармена, чтобы заказать себе коктейль, но потом передумываю. Парень пожимает плечами и отходит к другим клиентам. Нет так нет. Тогда я снова устремляю свой взгляд на Дэвида. Сжигаемый двумя парами требовательных женских глаз, он наконец нарушает своё молчание:
      — Джуди, это Энн, моя коллега и друг. Энн, это Джуди.
      Его голос звучит, как старая патефонная запись – уютным, но далёким и как будто ненастоящим, как тепло давно покинутого дома. Но эти слова бьют слишком больно, с каждым звуком откалывая ещё один кусочек моей души. Я уже жалею, что подошла к ним. Всё это так глупо, так… неправильно. Так не должно быть, нет. Мне хочется громко закричать, сорваться с места и убежать куда-нибудь подальше.
      «Коллега и друг»… Мне становится крайне неловко за всё, что только что произошло, но я не спешу удалиться и снова подзываю бармена. Он недоверчиво косится на меня, но заказ принимает. Джуди не спускает с меня недовольного взгляда всё время ожидания. Дэвид отчаянно изображает предмет мебели, он сидит не шевелясь и смотрит куда-то перед собой. Хитрый жук. Когда я получаю свой стакан и покидаю эту пару, пожелав им напоследок хорошего вечера, Дэвид оборачивается и кивает на прощание, слабо улыбаясь. Дамочка победно скалится. Пошла она.
      Найдя в одном из тёмных углов свободный от похотливых парочек диван, я растягиваюсь на нём во всю длину и наконец расслабляюсь. Надеюсь, здесь меня никто не потревожит.


      Коктейль – оказавшийся гораздо крепче, чем я думала, – давно закончился, несколько повторных – тоже, и теперь я лежу, как королева, растянувшись в приятной мутной полудрёме на этом большом удобном диване, как будто специально созданном именно для этих целей. Лежу и понимаю: жизнь снова начинает налаживаться.
      Из соседней ниши – точно так же затенённой до полумрака и с точно таким же большим удобным диваном – до меня доносится чуть сдавленный стон, сопровождаемый характерным скрипом кожаной одежды по кожаной же мебели. Я вздыхаю: нет, не будет мне сегодня покоя. Ну что за наглые, шумные, совершенно бесцеремонные женщины пошли нынче?..
      И вдруг следует ответный стон – тихий, с придыханием, звучащий слаще любых, даже самых безумных, слов любви. И этот стон невозможно перепутать ни с одним другим. Этот тембр… боже, только не это. Только не рядом со мной.
      Внутри меня словно резко распрямляется, разрывая всё на своём пути, туго скрученная пружина. Нет, пожалуйста, пусть это будет неправда. Пусть это будет алкогольный бред, фантазия моего впечатлительного сознания, затуманенного слишком крепкой выпивкой.
      В уши проникает мерзкий скрип от трения кожи о кожу, дополняемый влажными звуками поцелуев и новыми стонами – где-то чуть тише, где-то чуть громче… Я каменею и не могу сдвинуться с места. Слушать это невыносимо, но тело играет со мной злую шутку и заставляет становиться невольным свидетелем… измены? Как можно назвать ситуацию, когда не твой – уже не твой – мужчина находит себе новую женщину?
      Звуки из соседней ниши становятся тяжеловеснее, и к ним прибавляется мерный скрип дивана. Ошибки быть не может. Я знаю этот ритм. Слишком хорошо знаю. Тело невольно отзывается на знакомые звуки, и предательская волна начинает подниматься, медленно подступая к горлу, накрывая удушающим жаром и перекрывая кислород. Алкоголь, господствовавший в моей крови, словно весь внезапно исчезает, освобождая место в сознании для навязчивых звуков чужой любви, и от всего этого мне становится ещё хуже.
      Я закрываю лицо руками, как будто в этой темноте кто-то сможет увидеть мои резко прорвавшиеся глупые слёзы, безудержно текущие по щекам, по пальцам и уже капающие на костюм. Я стараюсь не всхлипывать, чтобы ненароком не привлечь к себе совершенно ненужное мне сейчас внимание. Кажется, выходит не слишком хорошо, но все вокруг так заняты – особенно эти двое за стенкой, – что, кажется, я могу рыдать в голос, и никто даже не заметит.
      Звуки всё не стихают, и я чувствую себя никчёмной и всеми покинутой – как деревянная дева с носа корабля, выброшенная невредимой на скалы, когда вся остальная часть судна разбита в щепки или пошла ко дну во время шторма. Хочется оглохнуть, ослепнуть и окаменеть в буквальном смысле слова. Что угодно, лишь бы не слышать того, что слышу я. Лишь бы не чувствовать ту боль, которую несут для меня эти звуки.
      Тяжёлое сбивающееся дыхание, прорывающиеся приглушённые вскрики и совершенно отчётливые толчки – нет, это выше моих сил. Я больше не сдерживаюсь и плачу громко, как маленький ребёнок, почувствовавший острую нехватку родительского внимания и тепла. Всё вокруг растворяется в моём плаче, и я уже не замечаю, как бью кулаком по дивану, по своей ноге, по чьей-то твёрдой ладони…
      Стоп.
      Чужая рука ловит мой кулак в считанных сантиметрах от моей же ноги, спасая её от серьёзного синяка, и я сначала даже не понимаю, что происходит. Поднимаю глаза, но сквозь слёзы мне почти ничего не видно. Второй рукой неуклюже вытираю лицо, и передо мной медленно проступает знакомый силуэт. Я остервенело замахиваюсь, готовясь дать Дэвиду – неужели до этого дошло? – самую тяжёлую пощёчину в моей жизни, но тут из соседней ниши до меня доносится новый мужской стон. Рука так и застывает в воздухе, а я пытаюсь понять, как могла перепутать своего – ну конечно, своего, а как же иначе? – мужчину с каким-то другим, абсолютно чужим мне, мужиком.
      Прислушиваюсь и понимаю: интонации, тембр – всё совсем не то, да и, судя по тяжести звуков, там совершенно другая весовая категория. Новые слёзы – счастливые и очищающие – застилают мне глаза, и я тянусь к любимой руке, прижимаюсь к ней щекой, целую её и не хочу никуда отпускать. Не теперь.
      Дэвид садится рядом и свободной рукой обнимает меня за плечи. Целует в висок и мягко шепчет на ухо:
      — Ты думала, что это я развлекаюсь там, за стенкой? Ты правда думала, что я могу вот так запросто, зная, что ты здесь, затащить первую попавшуюся девку в тёмный угол и трахнуть?
      Я открываю рот, чувствуя, что должна опротестовать такое дерзкое замечание, но в этот момент натыкаюсь на его горячие губы. Сопротивление бесполезно, и я отвечаю на поцелуй, растворяюсь в нём и забываю обо всём на свете. Тем временем его руки, ещё влажные от моих слёз, уже гуляют по моей спине и плечам, норовя перейти на грудь и ненавязчиво предлагая сменить положение на горизонтальное. Я безвольно повинуюсь и увлекаю Дэвида за собой, с упоением вдыхая его запах и наслаждаясь тяжестью его тела, навалившегося поверх моего. Когда он наконец отпускает мои губы, я притягиваю его ещё ближе, но он снова не даёт мне сказать ни слова и шепчет куда-то в шею, обжигая жарким дыханием и уже нащупывая пояс моих брюк:
      — Сейчас я развею все твои сомнения.


30 V 2017

__________
Примечания:

Таймлайн – конец 1983 года, уже вышел альбом Eurythmics – Touch и отнят клип на песню Here Comes the Rain Again.

Следующая часть:
http://www.proza.ru/2017/06/08/1412