Волны русского океана Гл. 15

Глава 15

Лето 1818 года

Леонтий Андрианович Гагемейстер с удовольствием стоял на мостике фрегата «Святой Николай», под всеми парами направлявшегося к Гавайским островам. То есть Сандвичевым, как, повторяя Кука, называли их все иноязычные мореплаватели. Это было первое серьезное плавание железного парохода, до того сделавшего пару пробных каботажных рейсов между Новоархангельском и Шелиховым, новым поселением на полуострове Голикова в глубине залива Кука. В этих рейсах за работой паровых машин (их было две) следил сам глава нового управления механики Ефим Алексеевич Черепанов. Машины работали на каменном угле и показали себя наилучшим образом.
По предложению Баранова Леонтий Андрианович возглавил Адмиралтейство РАК с повышением до капитана II ранга и одновременно принял командование фрегатом, первенцем Тихоокеанского парового флота, как несколько напыщенно сказал о нем главный правитель Русской Америки при освящении корабля. Однако, хоть и пафосно сказал, но был совершенно прав, потому что на стапелях новоархангельской верфи заложили еще один фрегат, в Якутате — два паровых бота. А это недвусмысленно утверждало: Тихоокеанскому флоту России — быть!
Адмиралтейство же формально существовало уже больше десяти лет, с той поры как в Якутате построили шхунку «Авось», на которой камергер Резанов ходил в Калифорнию. Вот только настоящего главы у него не было, а у Баранова, как говорится, руки не доходили, да и в морском деле он ничего не смыслил. Поэтому согласие Гагемейстера губернатор воспринял с превеликой радостью и, зная довольно-таки молодого (всего-то тридцать семь лет!) капитана как честнейшего и бескорыстного человека, втайне надеялся передать ему бразды правления Русской Америкой, о чем уже отправил письмо в Петербург. Самому-то Александру Андреевичу перевалило уже за семьдесят, и годы неумолимо брали свое, а это «свое» целиком состояло из сил и здоровья.
Отправляя «Святой Николай» в столь дальний вояж по открытому океану, главный правитель ознакомил капитана с коротенькой историей отношений Компании с Гавайями и дал инструкции к дальнейшему.
История действительно была весьма коротка.
В 1813 году в Новоархангельск пришел промысловый бот «Уналашка», который уже давно считался пропавшим без вести. Бот с двумя десятками промышленных, среди которых были и русские, и алеуты, унесло ураганом осенью двенадцатого года. Оказалось, протрепав суденышко две недели свирепыми штормами, ураган доставил его к тропическим островам, чудесным образом стихнув у неведомых берегов.
Исхудавших, обросших и оборванных промысловиков встретили темнокожие курчавые воины в набедренных повязках с копьями наперевес. Местный князек Каумуалии попытался взять пришельцев в плен, однако получил отпор в виде нескольких ружейных выстрелов и, соответственно, нескольких раненных своих подданных, после чего проникся дружелюбием и с превеликим усердием принялся выяснять, откуда прибыли нежданные «гости». Выяснение затянулось на несколько месяцев по причине языковых трудностей, зато теперь десяток аборигенов и сам Каумуалии вполне прилично понимали русские слова, и среди промышленных нашлись способные к языкам, при необходимости они могли послужить толмачами.
Но главное, что удалось промышленным выяснить и что до крайности взволновало правителя Русской Америки, — это готовность Каумуалии торговать с русскими и даже предоставить им землю для основания фактории на своем острове Счастья — Кауаи. В общих чертах Баранов знал о Сандвичевых островах — о том, что князь крупного острова Оаху Камеамеа объявил себя королем всего архипелага и где хитростью, где силой постепенно подчиняет его своей власти. И происходит это не без помощи бостонцев, продающих королю оружие, военное снаряжение и мелкие морские суда. Конечно, не за здорово живешь. Главный правитель отлично понимал, что, если штатовские американцы зацепятся за архипелаг, выкурить их оттуда будет весьма и весьма трудно. А он уже тогда, четыре года назад, думал не только о снабжении растущего населения Русской Америки продовольствием с этих благодатных островов, но и о базе для будущего Тихоокеанского флота России. Ведь лучшего места для контроля всей северной части океана не найти! А бостонцам тут делать нечего, у них и выхода к океану нет. Или они возмечтали, собрав морские силы на Гавайях, пробить на материке стену, закрывшую им путь к желанным берегам? Стену из только-только родившейся индейской федерации Орегон и Калифорния и столь же молодой республики Мексики. Кишка тонка, господа штатники!
Однако Александр Андреевич не смог бы столько лет быть успешным правителем огромной колонии, если бы не научился учитывать малейшие обстоятельства. А они, с одной стороны, подсказывали, что напрямую сейчас обращаться к Камеамеа бессмысленно, да и опасно из-за его тесных связей с бостонцами, но с другой — что этот князек с Кауаи готов кинуться к кому угодно, лишь бы не подчиняться королю, и этим следует воспользоваться.
Не теряя времени, Баранов снарядил два корабля, назначив начальником экспедиции (по его личной просьбе) доктора медицины и ботаники Георга Шеффера, охотно откликавшегося на русское имя-отчество Егор Николаевич.
— Зачем это тебе, Егор Николаевич? — Александр Андреевич покачал основательно облысевшей головой. — Сидел бы в лечебнице, пользовал болезных собранными травами, мемуар писал бы, на худой конец, про свои походы по Аляске. То-то попугал бы европейскую публику байками про полярную ночь, про волков-медвед;й…
— Сидеть, герр Александр, — это не по мне. — Шефферу, и верно, не сиделось на месте: он то и дело вскакивал, кружил по кабинету, садился, но опять вскакивал, и все повторялось. Рыжеватые кудри, обрамлявшие раннюю розовую лысину — она была больше, чем у Баранова, — порхали в воздухе. — Я понимаю: не каждому это нравится, герр Лазарев терпеть меня не мог, потому и списал на берег…
Александр Андреевич эту историю знал, но терпеливо слушал.
— Мне уже тридцать шесть лет! Мой прадед Карл Фридрих фон Шеффер в этом возрасте основал в Швеции первую масонскую ложу, Робеспьер закончил жизнь на гильотине, а прусский король Фридрих Великий создал Берлинскую академию наук. Я хочу попасть в историю Русской Америки не списанным с корабля врачом, а умножителем российских земель. Я хочу привести под российский флаг Сандвичевы острова!
— Если получится, это будет замечательно! — не удержался главный правитель. — Но, ради бога, Егор Николаевич, постарайся держаться в рамках дипломатии. Нам весьма невыгодно ссориться с аборигенами. Токмо добром, токмо лаской и подарками. Я дам тебе верительную грамоту и серебряную медаль от нашего благословенного императора для короля. Главное: тебе надобно добиться выделения земли под факторию, чтобы можно было поднять флаг нашей Компании, а там, глядишь, и российский взовьется.
Поначалу у Шеффера дела пошли хорошо. Каумуалии действительно рвался куда угодно, лишь бы не под державную руку Камеамеа, который был повинен в смерти его отца. К тому же Егор Николаевич вылечил от лихорадки жену и маленького сына Каумуалии, чем заслужил безмерную благодарность князя, так как сын был его наследником. Каумуалии подарил доктору целую долину на своем острове, причем вместе с деревнями, которую тщеславный доктор тут же освятил своим именем — Шефферталь. Не теряя времени, силами экипажей компанейских кораблей и подаренных гавайцев построил крепость, назвав ее Елизаветинской (в честь императрицы Елизаветы Алексеевны) и поднял над ней российский флаг.
Вот это было его грубейшей ошибкой. Торопясь совершить что-либо историческое, он преступил границы барановского предписания — действовать только от имени Российско-Американской компании — и очень быстро за это поплатился. Бостонцы, шнырявшие между островами архипелага и не выпускавшие из виду любые действия русских, в которых справедливо видели опасных конкурентов, тут же воспользовались промахом доктора.
Капитаны четырех шхун донесли королю Камеамеа, что русский начальник готовит захват островов, о чем свидетельствует флаг Российской империи над Кауаи, и поставили условие: либо он, король, вышвыривает с Гавайев пришельцев с севера и в дальнейшем получает от Соединенных Штатов всяческую, в первую очередь военную, помощь, либо это делают сами Штаты и тогда никто не гарантирует, что Камеамеа останется королем: монархом Гавайев вполне может быть кто-нибудь другой.
Шантаж возымел действие. На Кауаи пришел королевский флот из двух десятков шхун и ботов, доставив армию в пятьсот воинов, вооруженных не только копьями и луками, но и ружьями. Русских было слишком мало, чтобы ей противостоять, а подданные Каумуалии воевать не хотели — в результате Елизаветинский форт подвергся разрушению; бостонцы попытались самолично сорвать российский флаг, однако Камеамеа не позволил, не желая ссориться с великим государством — мало ли как может все обернуться, — проявив тем самым мудрость правителя.
Каумуалии с семьей и придворными укрылся в тропических зарослях, а русские во главе с Шеффером были посажены на одну шхуну (вторую Камеамеа реквизировал как трофей) и отправлены восвояси. Встретившись по дороге в Новоархангельск с мексиканским торговым кораблем, идущим в китайский Кантон, Шеффер пересел на него, решив самостоятельно добраться до Петербурга и изложить царю лично историю с Гавайями. Изложил он эту историю и в письме Баранову, приложив к нему копию договора с Каумуалии. Александр Андреевич весьма порадовался возможностям, которые открывал этот договор, и вот теперь железный «Святой Николай», снаряженный двумя десятками пушек разного калибра (на всякий случай, в первую очередь на встречу с браконьерами; фрегат мог принять на борт до сорока орудий, но столько не нашлось), рассекал серо-голубые воды Тихого океана, имея конечной целью восстановление попранной Штатами справедливости.
Леонтия Андриановича раздирали противоречивые мысли. С одной стороны, как морской офицер он понимал значение Сандвичевых островов в качестве базы флота и всей душой был за присутствие на них Российской империи. С другой — ему претило бесцеремонное военное вторжение на чужую территорию, без всяких скидок похожее на агрессию, а затем оккупацию.
За две недели похода он не раз спорил на эти темы с полномочным представителем РАК Тимофеем Таракановым.
Тимофей Никитич был так рад прощению и вновь призыву на ответственную службу, что при расставании с Аленой и своими тремя детьми (восьмилетним Алешкой и пятилетними близняшками Пашкой и Машкой) впервые не почувствовал тоскливого укола в сердце. Эти прощальные, как он сам их называл, уколы сопровождали каждый его отъезд из дома с тех пор, как в его жизни появилась прекрасная индеанка, выбравшая в мужья русского крепостного мужика. Алена, как всегда, не проронила слезинки, лишь сказала: «Мы тебя все будем ждать», — и взглянула как-то по-особому, словно опрокинула себя в его душу, а он, торопясь на корабль, внимание-то на взгляд обратил, но не придал тому значения. И дети, обычно шумливые и веселые, были хмуры и сдержанны. Подумал: наверно, мать за что-нибудь наказала, переживут, — и отмахнулся.
Потом вспоминал это прощание и жалел, что так безмысленно отнесся к чувствам самых родных людей, и слова Алены обретали какой-то особый, глубоко запрятанный смысл. Это происходило почти каждое утро перед рассветом, Тимофей вставал с тяжелой головой, но выпивал чашку крепкого холодного чая, оставленного с вечера, выходил на палубу и встряхивался, видя на мостике капитана, а на линии горизонта огромное сияющее солнце.
Все дни погоды стояли ясные, штилевые, так что парусами — а у фрегата было и парусное вооружение — пользоваться не понадобилось: «Святой Николай» успешно шел на двух гребных колесах, расположенных по бортам, делая до трехсот морских миль в сутки.
С Леонтием Андриановичем нашлось, о чем говорить, и они все две недели похода провели вместе, то в капитанской каюте за рюмочкой рома и крепким чаем, то на мостике, расставаясь лишь на время сна. Леонтий Андрианович каждый разговор сворачивал на понятную ему дорогу, вдоль которой цепочкой стояли Гавайи с их значением для РАК и России, Форт Росс и Калифорния, Аляска и Алеутские острова, Русская Америка в целом (кстати, именно он впервые применил понятия «Русам» и «россамеры» — для удобства в разговоре) и ее влияние на Российскую империю… Эти вопросы он готов был обсуждать с утра до вечера, тем более что Баранов поделился с ним своими надеждами на преемственность, и Леонтий Андрианович в беседах с Таракановым стремился, как он выразился, «обкатать» свои идеи по развитию колонии.
О Баранове он лишь однажды обронил:
— Замечательный правитель Александр Андреевич, далеко вперед смотрит, одно плохо, что людей возле себя держит… нехороших…
— А где их взять, хороших-то? — меланхолично откликнулся Тимофей. — Какие уж есть.
— Нет, — покачал головой Леонтий Андрианович, — если я стану правителем, буду ставить на должности строго по способностям и неукоснительно следить, чтоб не воровали. Иначе порядка не будет!
— Тяжко тебе придется, Андреяныч. Чиновный люд зело памятливый и добрые дела не прощает, — вздохнул Тимофей. — Но дай те Господи сил на свершение этого подвига.

На переговоры с Каумуалии Тараканов отправился в сопровождении двух матросов, вооруженных ружьями и тесаками, и переводчика из тех промышленных, что вернулись на «Уналашке». Толмач, казанский татарин по имени Габидулла Рахматов, все пытался втолковать русскому начальнику, что местные князья и цари очень коварные и с ними надо разговаривать осторожно, призывая Аллаха в свидетели и помощники, на что Тимофей Никитич отвечал, усмехаясь:
— Ты, Рахматов, магометанин, к Аллаху близче, нежели я — вот и призывай его. А нам, христьянам, Бога беспокоить по таким пустякам невместно.
Однако напрасно усмехался представитель Компании. Выйдя из шлюпки на пустынный, вроде бы, берег, он со всеми своими спутниками, внезапно был атакован выросшими, как из-под земли, воинами. Причем вооруженными уже не копьями и луками, а вполне современными ружьями. Сопротивляться было бесполезно, Тараканов приказал матросам сложить оружие и потребовал через толмача отвести их к владетелю острова Кауаи для переговоров.
— Владетель островов Кауаи и Лехуа великий Каумуалии повелел с пришельцами из России обращаться как с предателями, — заявил предводитель воинов, пленивших посланников. — Русский начальник Шеффер обещал военную поддержку против короля Камеамеа, а сам сбежал. И великий Каумуалии вынужден был уйти в горы, пока ничтожный Камеамеа хозяйничал на острове.
— А что значит, уважаемый, — обращаться как с предателями? — поинтересовался толмач от себя.
— Это значит привязать вас к пальмам, станцевать танец позора, а потом скормить акулам, — важно ответствовал предводитель и подал знак своим воинам.
Не успели посланники, как говорится, и глазом моргнуть, как оказались прикрученными лианами к стволам деревьев, росших неподалеку от кромки воды. И воины завели вокруг танец позора.
— А меня-то за что? — завопил толмач. — Я — не русский и никого не предавал. Я ведь жил среди вас, я ваш язык олело хавайи знаю. И у меня есть что сказать великому Каумуалии…
— О чем ты им талдычишь, Габидулла? Чего они от нас хотят? — спросил Тараканов. Рахматов не стал посвящать его и матросов, которые все переносили молча и терпеливо, в тонкости недалекого будущего.
— Подожди, Никитыч, не мешай вести переговоры, — мотнул головой татарин. — Нет, скажи лучше: какой знак надо подать капитану, чтобы пришли на помощь.
— Махнуть белым платком. Они с мостика следят за нами в подзорные трубы. Чуть что — с пушек вдарят.
 — Что ты хочешь сказать великому Каумуалии? — поинтересовался предводитель. — Говори мне, а я передам то, что нужно.
— Корабль в море видишь? Он привез подарки великому Каумуалии, но на корабле есть очень большие ружья, которые одним выстрелом могут убить несколько воинов, а двумя-тремя выстрелами разрушить и сжечь целую деревню. Представляешь, что будет, если эти ружья начнут стрелять по острову?
— Таких ружей не бывает, — заявил предводитель.
— Не веришь? Прикажи: пусть кто-нибудь из твоих воинов возьмет у меня из кармана белый платок и махнет им — все увидят, как стреляют большие ружья.
Рослый воин вытащил из кармана рахматовской куртки платок и помахал им из стороны в сторону.
«Святой Николай», стоявший на якоре в двух-трех кабельтовых от берега, немедленно пыхнул пороховым дымом, присвистевшее небольшое ядро врезалось в ствол недалекой пальмы, и та, с треском переломившись, рухнула на золотой песок.
Воины Каумуалии вместе с предводителем с дикими воплями рванули в джунгли, оставив посланников России привязанными к пальмам.
Освободили их прибывшие на шлюпке матросы во главе со старшим помощником капитана, лейтенантом Андреем Рузавиным.
— Что делать будете, Тимофей Никитич? — поинтересовался Рузавин. — Миссия сорвалась? Переходим к силовой части?
— Рано, Андрей Палыч, рано. — Тараканов походил по мягкому песку, разминая затекшие ноги, помахал руками. — Миссия, почитай, токмо начинается. А это, — махнул рукой на сброшенные веревки, — это беда, ли чё ли? Так, ведь, знавали и хужей. Габидулла, — обратился он к толмачу, — перво-наперво поклон тебе низкой за хитрость твою, а дале — вопрос: ты в энтих местах бывал, дорогу к их князьку знаешь?
Рахматов, расцветший от похвалы начальника, торопливо закивал:
— Проведу, Никитыч! И тропки знаю, и дорогу главную. Я все исходил, когда мы тут зимовали…
Идти никуда не пришлось: из джунглей на берег вывалилась целая процессия — заявился Каумуалии со всем семейством и приближенными. Вел процессию предводитель воинов — сам владетель острова толкал его в спину древком копья. Русские посланники едва успели выстроиться, как говорится, по ранжиру — то есть полномочный представитель с толмачом впереди, остальные за их спиной.
Приблизившись, Каумуалии резким тычком бросил предводителя в песок — тот распростерся плашмя, — поставил ему на голову босую ногу, украшенную нитками бус и ракушек, и величаво оперся на копье. Из-за его спины выдвинулся седовласый мужчина в длинной хламиде из разноцветных полос и произнес довольно длинную фразу. Рахматов начал переводить, не дожидаясь ее окончания:
— Великий владетель островов Кауаи и Лехуа, сын священной горы Каваикина благонесущий Каумуалии приветствует посланников своего большого брата, благословенного русского короля, и желает им богатой рыбной ловли, вкусного мяса свиней, множества плодов в садах и сладчайших напитков из этих плодов. Да пребудет так!
Тараканов поклонился и ответил:
— Главный правитель Русско-Американской компании передает свое приветствие и пожелание здоровья великому владетелю и его семейству, а также его приближенным и их семействам и предлагает незамедлительно провести переговоры о торговых и иных отношениях между великим владетелем и Компанией.
Сказал без запинки, потому что выучил наизусть, как было велено Барановым.
— Это — главное вступление, Тараканыч, — учил Александр Андреевич. — Дале можешь своими словами, а это скажи точь-в-точь!
Тимофей вручил Каумуалии и его жене подарки — накидки из мехов: владетелю — бобровую, его жене — беличью. После чего русская миссия была тут же препровождена в отведенную для полномочного представителя и его окружения резиденцию — большую круглую хижину, покрытую широкими банановыми листьями. Пол в хижине застелили циновками, заставленными глиняными блюдами с местными яствами, в многочисленных тыквенных бутылках, как оказалось, содержались бодрящие и веселящие напитки. Угощали и развлекали посланников местные красотки (и верно, весьма прелестные), на которых из одежды были только набедренные повязки, то и дело ненароком сползающие, да множество ниток с бусами. В общем, все для истинно мужского отдыха…
А на следующий день прошли переговоры.
Тараканов предъявил Каумуалии оставленную Шеффером копию договора, по которому все сандаловое дерево (оно очень высоко ценилось в Китае и Европе), произрастающее на подвластных князю островах Кауаи и Лехуа, передавалось в распоряжение Русско-Американской компании, и торговать им могла только РАК; русским также позволялось основывать фактории на указанных островах; Каумуалии принимал покровительство русского императора, в случае войны с Камеамеа передавал командование своими воинами русским, а в случае победы в такой войне отдавал России для ее нужд половину острова Оаху.
Каумуалии выслушал внимательно перевод Рахматова и вдруг сказал по-русски, нещадно коверкая слова:
— Я радоваться вернуть старый договор. Я хотеть прогнать американа большие лодки. Камеамеа хотеть великая власть и не пускать русские люди на Гавайи. — И добавил уже по-гавайски: — Каумуалии готов сменить Камеамеа на главном острове Оаху, стать королем и поднять над всеми островами флаги русского благословенного короля.
— Флаги Русско-Американской компании, — поправил Тараканов. — А опосля, может быть, даст Бог — и Российской империи. Торопитесь не спеша, великий.
Каумуалии выслушал перевод и важно кивнул, соглашаясь.
На следующий день над руинами Елизаветинской крепости взвился компанейский флаг — трехполосный с небольшим черным двуглавым орлом у древка на более широкой белой полосе. В когтях орла висела лента с надписью «Российская Американская Компания», а на груди краснел щит с изображением Святого Георгия на белом коне.
Гагемейстер и Тараканов оставили на Кауаи команду во главе с лейтенантом Рузавиным — для скорейшего восстановления форта и фактории — и двинулись на юго-восток. Леонтий Андрианович решил пройти вдоль архипелага с северной стороны, обогнуть остров, давший название всему собранию этих кусочков суши, и с юга прийти к Оаху, не самому большому, но главному острову королевства. Пушки держали наготове — мало ли что могли устроить бостонцы, которые, по словам Каумуалии, вели себя тут как хозяева.
Они и попытались устроить.
Когда «Святой Николай» проходил близкую пару островов Молокаи и Мауи, из пролива между ними выдвинулись три парусника — два брига и гафельная шхуна. Что характерно, все — без флагов принадлежности. Выстроившись в линию параллельно движению фрегата, они пошли встречным курсом на сближение. Вахтенный офицер «Святого Николая» заметил в подзорную трубу подготовку артиллерии противника и объявил общую боевую тревогу. Появившийся на мостике командир приказал все пушки распределить по правому борту, что и было исполнено за каких-то десять минут. На каждый артиллерийский порт пришлось по две пушки — стрелять должны были по очереди. Половину орудий зарядили брандскугелями35, другую половину — картечью. Из-за дополнительной тяжести на борт фрегат немного накренился — это сказалось бы на точности и дальности стрельбы. Поэтому на левую сторону палубы стащили все, что смогли, — для противовеса — и, хоть не до конца, но крен выровняли.


## 35. Зажигательный снаряд корабельной гладкоствольной артиллерии.

Расстояние между кораблями сокращалось — напряжение нарастало. Старшие комендоры застыли у своих пушек с зажженными фитилями в руках.
— Без команды огонь не открывать! — приказал капитан. — Надеюсь на их благоразумие, — пояснил он стоящему рядом Тараканову.
Тот лишь головой покачал, дивясь наивности опытного офицера: бостонские капитаны славились высокомерным безрассудством. Ну да не ему, Тимофею, указывать командиру, тем паче, что тот на корабле — царь и бог. Но Тараканов удивлялся и странной тактике бостонцев, наверняка проистекавшей из того же безрассудства. Их бригам следовало бы взять фрегат в «клещи» и разом навалиться с двух сторон, а не выстраиваться в линию, позволяющую русским схватываться с противником по очереди. Однако, что вышло, то вышло.
Для бостонцев вышло плохо.
Они начали первыми. Шедший во главе кильватерной линии бриг «Конститьюшен», оказавшись на траверзе фрегата, недолго думая, саданул из пяти 18-фунтовок, да, видно, угол к горизонту взял низкий, и ядра, не долетев до фрегата, подняли фонтаны воды.
— Ну, коли вы так, — сердито сказал Гагемейстер, — то мы вот эдак. — И подал знак «пали!».
Пушки дружно рявкнули, и десяток брандскугелей с дымящимися хвостами врезались в деревянный борт и надстройки верхней палубы брига. Раздались взрывы, полетели обломки рангоута, заметались языки огня. Экипажу стало не до артиллерийской дуэли — надо было срочно тушить пожар. На бриге переложили руль, и он круто пошел влево, уходя от очередного залпа.
Второй шла шхуна. По ней фрегат ударил картечью, и этого ей оказалось достаточно, чтобы бежать с поля боя.
Второй бриг, не дожидаясь своей порции снарядов, последовал за шхуной.
А на «Конститьюшен» пожар разгорелся не на шутку. Команда не справлялась с огнем, пожиравшим разрушенный такелаж и трюмы судна, там и сям замахали белыми тряпками, призывая на помощь. Прыгать за борт матросы опасались: в воде были замечены акулы.
Гагемейстер приказал спустить шлюпки и налегать изо всех сил на весла ради спасения людей.
Спасли всех, кроме четырех убитых взрывами — трех матросов и боцмана. Последним полыхавшее жаром и медленно погружающееся в глубину судно покинул капитан Майкл Коннери.
Прибыв на фрегат, он отдал свою шпагу капитану Гагемейстеру и поинтересовался, как будут относиться к его экипажу.
— Как к спасенным после кораблекрушения, — ответил Леонтий Андрианович, возвращая шпагу. — Россия не воюет с Соединенными Штатами, и вы не военнопленные.
— Я склоняю голову перед вашим благородством, — напыщенно сказал Коннери, — и прошу принять мои извинения в связи с инцидентом. Мы вас приняли за конкурентов.
— Вот как?! — в голос хмыкнули и переглянулись капитан фрегата и полномочный представитель РАК.
— А вы что, уже обосновались тут? — полюбопытствовал Гагемейстер, приглашая Коннери в кают-компанию на обед.
— О да! Местный король без нас шагу ступить не может. Предлагает любые льготы, лишь бы мы снабжали его современными товарами.
— Это какими же? — проявил интерес теперь уже Тараканов.
— Теми же, какие ваша Россия покупает в Европе, — усмехнулся Коннери и победно глянул на своих недавних победителей: вот, мол, как я вас поставил на место, вам подобающее.
Они оба отлично поняли подкладку слов бостонца и отнеслись к ним почти одинаково — озабоченно, только озабоченность эта выразилась по-разному.
— А крыть-то нам, Андреяныч, нечем, — сказал по-русски Тараканов. — Из России, ли чё ли, эти товары везти? Так выйдет себе дороже.
— А не надо из России везти, — возразил Гагемейстер тоже по-русски. — Надо в Русаме свои производить. Чтобы не хуже были европейских. Штатники делают, а мы что, не сможем? Как говорят у нас в Эстляндии: если нет своих крыльев, чужие тебя не поднимут.
— Ишь ты-ы! — восхитился Тараканов. — Ладный, однако, выйдет из тебя правитель! Не хужей Андреича. А у нас тоже, знаешь ли, поговорка имеется: не боги горшки обжигают. Вот! Вызнаем у здешнего короля, что ему бостонцы всучивают, и предложим то же, да подешевше. Глядишь, и решим все добром да ладом. А?
— Ну, вряд ли Баранов или даже я быстро сумеем наладить в Русаме производство товаров европейского качества… — с сомнением протянул Гагемейстер.
Тараканов немного подумал. Посмотрел на Коннери, который потягивал ром, равнодушно внимая разговору на незнакомом языке, и лицо его просветлело.
— А быстро навряд ли понадобится. Бостонцы наверняка уже снабдили его барахлом на много лет вперед. А главное, думается мне, королю не одежки да обувки спонадобятся и даже не ружья с пистолетами, — просить он будет то, что ему, окромя Русама, никто не даст…
—И что же это такое? — удивился Гагемейстер.
— Фрегат железный, как наш «Святой Николай», — торжествующе заявил Тараканов. — Он ему нужон, чтобы власть свою над всеми Гавайями держать. А мы ему фрегат дадим вместе с командой — матросов-то у него нет! — да еще и винтовой. И уголь будем продавать для машины. Вот и будет король наш с потрохами!
— Ммда, в этом что-то есть, — согласился глава Адмиралтейства. — Передадим королю тот, что начали строить. А два фрегата, да еще с полным вооружением, живо отвадят от архипелага всех, кому тут быть не полагается.
— С тем и пойдем на переговоры, — заключил полномочный представитель Российско-Американской компании.

Переговоры прошли более чем успешно.
Тараканов как в воду глядел. Королю Камеамеа после осмотра «Святого Николая» захотелось иметь точно такой же корабль, разумеется, вместе с командой. Что и было отмечено в двустороннем соглашении. РАК получила право основывать на островах свои торговые фактории, строить форты и заниматься хозяйством и взяла на себя обязательство охранять королевство Гавайи от любых внешних посягательств. Интересы Каумуалии в расчет не принимались.
Компания открыла на Оаху свое постоянное представительство, возглавить которое, по настоянию короля, пришлось Тимофею Никитичу. Вот тут и вспомнил Тараканов хмурые проводы на причале Новоархангельска и в который раз пожалел, что так небрежно обошелся с самыми родными людьми. Кто знает, сколько тут придется прожить!
Оставалось одно: выписать сюда, на Гавайи, всю семью.

Глава 16  http://www.proza.ru/2017/05/30/1327

ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:
Глава 1 http://www.proza.ru/2016/03/20/1617
Глава 2 http://www.proza.ru/2016/03/20/1639
Глава 3 http://www.proza.ru/2016/03/20/1643
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/03/30/1270
Глава 5 http://www.proza.ru/2017/03/04/127
Глава 6 http://www.proza.ru/2017/03/04/136
Глава 7 http://www.proza.ru/2017/03/04/139
Глава 8 http://www.proza.ru/2017/03/12/2036
Глава 9 http://www.proza.ru/2017/03/16/201
Глава 10 http://www.proza.ru/2017/03/17/1891
Глава 11 http://www.proza.ru/2017/04/10/2233
Глава 12 http://www.proza.ru/2017/04/13/687
Глава 13 http://www.proza.ru/2017/04/19/1932
Глава 14 http://www.proza.ru/2017/05/18/890