Мои воспоминания. 47 глава

По дороге в больницу, мы вызвав по телефону сестру Баха, забрали с собой. Она чувствовала что, что-то не так и была в сильном напряжении. Я же напротив надеясь, что всё обойдётся, взяла для свекрови фаршированный перец, который приготовила Тамилочка, пока я ездила в больницу. Бах был чернее тучи, я боялась смотреть на него. Нас в дверях фойе встретила дочь заловки, которая работала при этой больницы мед.сестрой. Она рыдала и у нас у всех сжалось сердце. Врач кардиолог, который лечил свекровь провёл нас в реанимацию, там на каталке лежала мать Баха, ком застыл в горле...она была ещё тёплая, врач сказал, что сделал всё, что мог и выразил саболезнование. Я, заловка, Говхар и Бах стояли над телом матери и не могли поверить, что её больше нет, ведь всего пол часа назад, я кормила её блинчиками и разговаривала с ней. Врач посоветовал нам не оформляя документов, забрать тело домой, вызвать скорую и не говорить, что она умерла в больнице, иначе надо будет вскрывать тело, а зачем, когда и так ясно, что смерть наступила от обширного инфаркта. Машиной-труповозом он обещал помочь. Я с Говхар поднялась в палату, чтобы собрать вещи,  свекровь по жизни была очень брезгливой и чистоплотной, поэтому и постельное бельё и полотенце она привезла с собой из дома. Женщины в палате были в недоумении, как это возможно, ведь только сегодня своими ногами наша мама приехала в больницу, а к обеду её не стало. Слёзы лились из моих глаз и Говхар была неутешна, ведь свекровь её вырастила, балуя и любя. Женщины нам сочувствовали, мы спешно собрав вещи, попрощались и вышли из палаты. Когда мы спустились, у выхода стоял труповоз, Бах уже успел положить тело матери, завёрнутое в одеяло. Ехали молча...никто не смел не только говорить, но даже смотреть друг другу в глаза. Когда наконец мы завернули в свой переулок, на улице нас дожидались брат Баха и сын его дяди, двоюродный брат. Завёрнутое тело занесли в комнату и положили на разложенную на полу постель, я вызвала машину скорой помощи, сделав заявку, сказав что маме стало плохо. Скорая приехала быстро, два врача вошли и осмотрев тело, константировали смерть. Когда врачи ушли, мы переодели покойную в её любимое платье из коричнево-бордового помбархата, лицо свекрови было настолько спокойным, что казалось она просто спит. У неё были красивые черты лица и я заметила, что у неё ярко выразились брови, как-будто темнее стали, белая кожа стала ещё белее. Решено было хоронить на следующий день, всю ночь мы сидели и читали молитвы. Вдруг вошёл Бах и сел над изголовьем матери, я никогда не видела его плачущим, но открыв лицо матери, прикрытое платком, Бах нежно гладя её по голове, нагнувшись к ней, целуя ей руки, что-то тихо шептал и плакал, на это смотреть было тяжело. Он будто разговаривал с ней и просил прощения, что не уберёг самое драгоценное, что у него было. Потом закрыл ей лицо платком и тихо вышел. На пальцах у свекрови были золотые кольца, в ушах серьги с аметистами, серьги свекровь завещала женщине, которая омоет её тело. Она часто это повторяла, а ещё говорила мне и своей дочери, чтобы мы не паниковали, взяв себя в руки, сделали все ретуалы красиво и спокойно и не были посмешищем для тех, кто придёт с ней проститься. Она была права, люди глазели на нас, родственников в ожидании, кто и как себя будет вести в данной ситуации, как плакать, что причитать? Для омовения привезли женщину, она сняла с рук кольца и передала заловке, серьги тоже хотела отдать, но мы сказали, что они завещаны ей, она молча сунула серьги в карман и принялась за дело. Свекровь очень аккуратно всё сложила в сундук и надписала, что, для чего и как использовать ту или иную вещь. Саван, нитки, иголки, вату, марлю, мыло и даже духи. Что дать женщине, которая её омоет, помимо серёг, отрез на платье, платок, калоши и ичиги и конечно деньги. Также могильщику, который вырыл для неё могилу, чапан, к нему подвязку-кийикча, тюбетейку, рубашку, калоши и ичиги с суммой денег. Она неоднократно говорила, что именно этих людей надо отблагодарить от души, чтобы они были довольны. Провожали покойную с причитаниями и слезами, было тяжело, но так полагалось, тихо плакать было стыдно, народу было очень много. После похорон свекрови дом будто опустел, хотя там жили родной и двоюродный братья Баха с семьями и сестра с тремя детьми, нам ездить туда не хотелось, только по четвергам, когда поминали покойную и делали плов. Да и семь дней, и двацать дней, затем и сорок дней прошли быстро...собирались люди, молча ели, пили, читали молитвы и уходили. Правду говорят, старики уходя забирают покой и уют, мы были в расстерянности, Бах был тихим и грустным. На новый год мы приехали к брату, чтобы поздравить и когда засобирались домой, брат Баха обидевшись сказал,
- Когда была жива мама, мы новый год встречали вместе, её нет и Вы уезжаете.
Бах сказал, что нового года не будет и мы уехали, с нами вместе поехал и Алик, близкий друг Баха, пришлось накрыть на стол. Всё-таки Новый год и Бах заранее закупил продукты. Приехали дочери с детьми, Тамилочка с четырёхмесячной малышкой, которая была настолько хорошенькой и красивой, что Алик не хотел выпускать её из рук и всё время восхищённо смотрел на малышку и повторял,
- Это чудо, это просто отпад. Я никогда не видел подобную красоту.
 Внучка действительно была просто очаровательной, похожей на живую куклу, огромные глаза, пухленькие губки и нежная, белая кожа. Да и родилась она крупной, на четыре килограмма восемьсот грамм. Даже в родильном доме, проходя мимо открытого окна палаты, где лежала Тамилочка с новорожденной дочкой, прохожие останавливались и восхищённо глазели на ребёнка говоря,
- Никогда не видели такую красоту.
В общем, Алик долго восхищался нашей малышкой, потом изрядно выпив, стал раздавать деньги всем моим внукам, хотя я убедительно просила этого не делать. Вдруг он снял с руки свои часы и протянув их моему младшему сыну, сказал,
- Тебе, на память...от меня.
Если бы мы с Бахом знали насколько пророческими были его слова. В ту новогоднюю ночь Алик остался у нас, мы много говорили и Алик был весел, как никогда. Утром первого января он уехал сказав, что дома хочет отдохнуть и выспаться, ничего не предвещало беды. Третьего января, рано утром позвонила тётя Ида, мама Алика и как-то невнятно сказала, что Алика увезли на скорой помощи в эндокринологический центр, ему стало плохо, сахар в крови поднялся до двадцати двух единиц, Бах быстро переоделся и поехал в больницу. Врач сказал, что Алик в реанимации, к нему не пустят, попросил привезти лекарства и минеральную воду. Бах вышел из больницы и у двери встретил бывшую жену Алика, Ферузу, она узнав, что он в больнице примчалась, чтобы быть с ним рядом, ведь у них росла красавица дочь. Бах попросил Ферузу сходить в магазин, через дорогу, за минералкой, пока он в аптеке купит лекарства. Взяв необходимое они вместе поднялись в реанимацию и вызвали врача, чтобы спросить о состоянии Алика и передать ему воду и лекарства, врач вышел и сказал им,
- Сочувствую, мы сделали всё, что могли, но из комы его вывести не удалось. Он умер, не приходя в сознание... Простите.
Из рук Фирузы выпала баклажка с минеральной водой, она закричала, - Этого не может быть! Алик не мог умереть! Нет, нет, я не верю!
 Бах молча прошёл в реанимацию, на столе бездыханно лежал его самый близкий друг, это был второй удар для Бахадыр. Мама, которую он так нежно любил и через два с половиной месяца самый близкий друг. Как он тогда выстоял, сама не знаю, но я увидела в нём столько мужества и любви к этим поистине дорогим его сердцу, да и моему люди. Я приехала к тёте Иде, чтобы поддержать и быть рядом с ней в этот трудный час, вскоре приехали Бах и Фируза, последняя безутешно плакала и прочитала. Я же смотрела на тётю Иду и поражалась мужеству этой женщины, ведь её младший сын погиб в возрасте двадцати семи лет, а Алику было всего пятьдесят два года.  Тётя Ида не плакала, а только повторяла,
- Сынок, мой маленький...сынок, что же я теперь без тебя буду делать? Как же так? Я жива, а тебя и твоего братика нет, как дальше жить? Зачем?
Смотреть на неё было очень больно, я плакала и утешала её. Но что можно сказать в такой ситуации? Никакими словами не утешить горе матери. После обеда привезли тело покойного, Бах договорился с врачами, чтобы вскрытие сделали маленьким разрезом на животе, за определённую сумму так и сделали. Тело нашего друга положили на приготовленную в середине зала постель из двух курпачи, подушки и простыни, тело накрыли красивым пледом. Да чего же он был красив. Вдруг Фируза, гладя его волосы воскликнула,
- Смотрите, у Алика волосы и брови потемнело, акой же он красивый.
 И это было правдой... Ну вот...похоронили Алика тихо, народу было мало. Бах был растерян, ведь ушли самые близкие ему люди, мама, которую он так нежно любил и исполнял все её желания, чему и меня приучил и самый близкий друг. Я любила баловать свекровь, делая ей подарки на праздники, она любила красиво одеваться и очень тщательно за собой следила. Помню, как свекровь каждые десять дней красила волосы перекисью водорода и чёрной краской-парошком, которые я приносила ей из парикмахерской, такой сместью раньше красили брови женщинам. Теперь татуаш, оставляющий брови без растительности. И ещё свекровь курила сигареты, прячась от своей матери, она это делала у нас дома, редко, очень редко, в неделю пару раз и то по сигаретке. И мне приходилось прятать для неё пару сигарет в чайнике в серванте, не дай Бог, если сигареты не оказывалось, начинался скандал и я бежала в магазин или к соседу снизу, дяде Коле. Но когда приехал в Ташкент Кашпировский, Бах взял на его сеансы билеты для матери, потому, что у неё ноги болели, ведь его приезд был сенсацией в то время. И что Вы думаете? Бросила курить в момент. Сами удивлялись, потому, что я вообще не верю в такие вещи. Но видимо свекровь поверила...и вот случилось так, как случилось. Бах так и не оправился от таких потерь, до сих пор мы приготовив что-нибудь вкусное, говорим друг другу,
- Вот был бы Алик жив, он бы сейчас нахваливая ел от души.
Алик был большим гурманом и сам здорово готовил, но жизнь не стоит на месте. Мы решили продать квартиру и купить двор, но сделать это было не так-то легко. Последний, четвёртый этаж, торец, да ещё панельный дом. И получилось так, что я нашла клиентов, сошлись на цене, но пока я оформляла документы, цены на дома взлетели вдвое, это было неожиданно. На то, что мы с Бахом расчитывали, купить было не по карману, мы долго искали подходящий для нас двор, ведь надо было сына старшего женить, а значит и комнаты для молодых были необходимы. Каждый день мы с Бахом и сыном ездили по городу, только то, что нравилось мне, совсем не нравилось Баху. И вот наконец мы нашли дом из четырёх комнат, на четырёх сотках земли, чисто сделан ремонт, квадратный двор, Бах колебался, ведь он привык к большим комнатам, а тут самая большая была всего двадцать пять квадратных метров. Но я его убедила сказав, что если будем медлить и долго выбирать, можем вообще остаться без крыши над головой, Бах сдался. Был январь месяц, снег шёл не переставая, до глубокой ночи мы перевозили вещи. У узбеков есть хорошая пословица, "ЕСЛИ ТЫ БЕДЕН, ПОПРОБУЙ ПЕРЕЕХАТЬ." и вот наконец мы переехали, помогали все, дети, внуки, даже моя подруга Гуля, которая часто у меня оставалась ночевать. И вот сравнение, на четвёртом этаже весной, рано отключали отопление и поздней осенью его подключали, я вечно мёрзла, напяливая на себя тёплые носки и кофты, а здесь так тепло. По телу нега, отопление включали и выключали по своему желанию и ходила я холодной зимой по дому в летнем халатике. Переезд всегда хлопотно, но это приятные хлопоты. Мы сообща расставляли мебель, стелили ковры и вешали новые занавески. Весна... любимое время года, я съездив на базар, купила черенки деревьев, посадила черешню, абрикос, яблоню. И розы...много роз, это мои любимые цветы, их выращивал мой папа, видимо у меня и остались детские ассоциации с розами, связывающие меня с отцом. Я нарадоваться не могла, это был мой дом, тёплый и уютный. Может слишком будет жестоко сказано, но пока была жива свекровь, я всегда жила с чувством, что жильё, где бы я не жила, не мое и временное пристанище, а этот дом Бах почему то настоял, чтобы оформили на моё имя, хотя я не привыкшая к собственничеству, долго противилась,  Бах настоял и я была ему благодарна. За окном, на улице, в моём полисаднике рос большой куст сирени, я очень хотела, чтобы и во дворе цвела сирень. Выкопав пару черенков так, чтобы не повредить основной куст, я посадила два куста сирени во дворе. Сейчас кусты разраслись и радуют меня каждой весной. На новом месте мы с Бахом решили отпраздновать пятидесяти пяти летний юбилей. Было очень тепло, как всегда гостей должно было быть много. В зале было бы тесновато и мы накрыли столы во дворе, тут тебе и новоселье и день рождения, двойной праздник. Наготовили как всегда много и вкусно, спасибо моим девочкам и заловке. Началась новая жизнь, в новом доме. Прошли и день рождения и новоселье, понемногу стали обживаться в новом доме, не знаю, Бах имел много недвижимости, дворы, квартиры, но прожив столько лет с Бахом я никогда не чувствовала, что дом или квартира мои, я жила будто под чужим кровом. А в этот дом я просто влюбилась, хотя и был он меньше прежнего, моё и всё. Я стала с любовью сажать цветы, райхон, даже помидоры. Решили женить старшего сына, институт закончил, начал свой бизнес, что ж, и годы уж как раз к женитьбе. Стали невесту искать, говорю ему,
- Может есть девушка? Давай я посмотрю, на ней может женишься.
 А сын в то время встречался с Анечкой, русской девочкой. Ну что за дурость? Нет, мне хотелось иметь невестку узбечки, может, если бы сын настоял, я бы и сдалась, но он сказал, что женится на той, которая понравится мне. Искали долго, то ростом мала, то полновата...в общем Всевышний знает, за что наказывает. Но об этом потом... В общем нашли девушку, работает медсестрой в поликлинике ТАПОиЧ, мама тоже медик, папа заведующий гаражом в РОВД. Молодые встретились, понравились друг другу, мы с заловкой пошли сватать, они согласились, свадьбу назначили на октябрь месяц. А был только май, начались приготовления. Вечером мы собрались, как всегда Бах приготовил плов, Тамилочка вдруг говорит,
- А где молодые жить будут? Всего четыре комнаты, где гостей будете подчевать? Вот я думаю, Дониёр сейчас очень хорошо зарабатывает, а пусть построит себе две комнаты, спальню и зал, а то деньги тратит совсем не туда, куда надо.
Мы с Бахом переглянулись, а что? Дочь правильно говорит. Прикинули как и где лучше строить, сколько денег и стройматериала уйдёт, сын и работал со стройматериалами, всё прикинув начали стройку. Да и ванную комнату надо было переделывать, ведь там стояла огромных размеров чугунная печка, она занимала почти половину ванной комнаты. Кто строил, тот знает, я только просила строителей не бросать доски и кирпичи на деревья, ведь я их только посадила. Про цветы я даже не заикалась, но ребята работающие у нас были аккуратные и послушные, а главное тихие и не пили. В июне мне предстояло очередное лечение в санатории, одной ложиться не хотелось, я попросила близкую подругу лечь отдохнуть со мной. Взяв две путёвки, мы легли в санаторий "МАТЬ И ДИТЯ" Так он назывался раньше, в советские времена, сейчас это была центральная городская больница номер один. Двухместная палата, физ.терапия, душ, ванны, басейн...красота. Было лето, двадцать первое июня две тысячи восьмого года. Уставшие, после процедур, мы с Гулей уже легли, время около полуночи. Телефонный звонок, у Гули он был очень резким, а в ночной тишине звучал особенно громко. Вздрогнули оба. Гуля взяла телефон,
- Алло! Что? Как? Почему умер? Нет!
Трубка выпала из рук Гули, я была в шоке, подскочив к ней, хотела её обнять, но она была крупней меня и ухватить её было нелегко. Она билась об стенку, садилась на пол и кричала,
- Нет! Ну почему? Он не мог умереть! Миркодир, сыночек!
Я рыдала вместе с ней, от криков моей бедной подруги прибежали санитарки и медсёстры. Даже женщины из соседних палат выскочили, в недоумении спрашивая,
- Что случилось?
Узнав ответ, жалея сокрушались. Я набрала телефон Баха, объяснив ситуацию, попросила срочно приехать. Хорошо машина своя, Бах и сын за рулём, через пол часа были у ворот больницы. Бесконечные телефонные звонки и мы приехали в САНПИ, именно туда и привезли тело двадцати семилетнего парня. Гуля не оправившись от шока всё время бормотала,
- Я не верю, не может быть, я не хочу.
Так было жаль её, ведь мальчик рос на моих глазах, слёзы лились и слов не находилось успокоить её, это было ужасно, ничем не измерить горе матери, потерявшее своё дитя. Съезжались сёстры и братья Гули, ведь плохая весть быстро расспространяется и что самое ужасное, умер парень на свадьбе друга. Танцевал, запыхавшись выпил минералку и упал бездыханно под стол. В машине скорой помощи пытались привести его в чувство, делая сердечный массаж и искусственое дыхание, но мальчик умер...вот так просто, упал и умер. Горе не высказать словами, я не могла смотреть подруге в глаза.