Вкус красоты

1
Я проснулась рано и поразилась глубокой тишине. Было так тихо, что я слышала, как бьется мое сердце. Поскольку слух мой не напрягал посторонний шум, я сосредоточилась на ощущениях. Как давно я этого не делала. Что же я ощущала сейчас? Твердые доски кровати, прикрытые тонким матрасом, ломоту во всем теле с непривычки. Я сделала глубокий вдох. Воздух был пропитан горьковатым запахом древесины. Над собой я видела деревянные доски потолка. Они были свежие, поэтому так остро пахли. Я лежала и вбирала в себя окружающий мир, как, наверное, делает это младенец. Никуда не спешила, просто ощущала себя здесь и сейчас. Но это оказалось не так просто. Даже очень сложно почувствовать свое тело, впитать в полной мере все звуки, запахи, предметы. Не быстро просканировать, а погрузиться в них, выпить до дна. Вот, например, дощатый потолок. Если вглядеться, заметишь неповторимый узор, десятки оттенков. Где-то дерево цвета топленого молока, где-то – меда, а где-то – темное как корица. Я представила рабочих, приглашенных из ближайшей деревни – крепких смуглых мужчин. Несколько дней подряд они стучали молотками, чтобы перед началом туристического сезона в этом лесу выстроился ряд домиков. Они получили деньги, скорее всего маленькие. Отнесли их женам, те пошли в единственный магазин, купили хлеба, колбасы, сахара, конфет детям. Или спрятали заработок, чтобы достать, когда настанет необходимость. А может все происходило совсем иначе в суровом краю Горного Алтая.
Я встала с жесткого ложа, потянулась. На турбазу «Катунскую» я приехала прошлым вечером – измученная физически и душевно. Администратор дала мне ключ и провела к отдаленному домику. Я вошла в маленькую комнатку. Бросила сумку в угол, повалилась на кровать и мгновенно заснула, чтобы проснуться сегодня другой, вернее, с огромным желанием начать жить по-другому. Перенесшая нервный срыв из-за бешеного городского ритма, офисных интриг и разрыва отношений, я уехала так далеко, как могла, чтобы понять, кто я и зачем в этом мире, побыть наедине с собой и, главное, с природой.
В этот час на турбазе не было видно ни одного человека. Сезон только начался, большинство домиков пустовало. Я шла по узкой тропинке, и высокая, влажная от утренней росы трава хлестала меня по ногам. Впереди я увидела старомодный умывальник. Подошла, надавила на носик снизу-вверх и вздрогнула, когда холодная вода потекла в мои ладони. С утра в лесу зябко и сыро. Умывшись, я вернулась в домик, забралась под одеяло, но простыни были влажные, и я не могла согреться. Люди постепенно просыпались, до меня стали доноситься их голоса. Я вылезла из-под одеяла, решив одеться. Наряд мой был самым простым – шорты, рубашка, кеды. Волосы собрала в хвост. Косметикой пользоваться не стала. Здесь, в горах, я решила отказаться от часов, мобильного телефона, макияжа и зеркала. Накинув на плечи свитер, отправилась завтракать.
В центре просторного зала стояли длинные столы, покрытые клеенчатой скатертью, и пластиковые стулья. Я взяла тарелку овсяной каши, стакан сладкого чая, бутерброд с сыром и принялась… вспоминать. Именно такой завтрак давали в летнем лагере. С каким нетерпением мы ждали его, вечно голодные подростки. Я бывала в лагере много раз, хотя мне там никогда особо не нравилось. Все девчонки казались мне более современными, модными, раскованными, чем я. В них влюблялись мальчишки, они влюблялись в них. В меня, думаю, никто не влюблялся, да и я тоже. Что изменилось сейчас? На минуту мне показалось, что я перенеслась в прошлое: такой же стол, завтрак и такое же ощущение одиночества.
– Кто едет на экскурсию? – раздался женский голос.
Я отвлеклась от воспоминаний и устремила взгляд на незнакомку.
– Я ваш гид и верный товарищ по экскурсиям, Наташа. Так, кто едет со мной в пещеры?
Все подняли руки, я тоже подняла. Все-таки приехала сюда не копаться в прошлом и жалеть себя, а наслаждаться настоящим. С таким настроем приближалась я к Тавдинским пещерам.
Микроавтобус остановился у входа на территорию пещер.
– Куда мы полезем? – спросила у гида одна из туристок.
– На самую вершину, – ответила Наташа и указала на цепи гор с суровыми каменными боками.
Но для начала предстояло преодолеть не меньше сотни ступеней, ведущих под темные каменные своды. На середине пути я уже дышала как паровоз и обливалась потом. Впереди себя и за собой я слышала такие же звуки. Наконец мы оказались на месте. Инструктор, молодой парень, наверное, студент, начал рассказывать про пещеры. Вначале я слушала, потом отвлеклась на окружающую красоту. Там, где гору освещало солнце, она казалась золотистой. Места, на которые не падали солнечные лучи, были густо-синими, почти черными. Где-то между породами росла трава, где-то даже цветы. Удивительно, когда хрупкий с виду цветок находит в себе силы вырасти на камне. Значит не такой он хрупкий, как кажется.
Проход вглубь пещеры оказался на удивление узким. Я не страдала клаустрофобией, но, когда в течение нескольких минут передвигаешься в кромешной мгле по тесному тоннелю, становится неприятно. Проход постепенно расширялся, и мы выбрались на вытянутый, как подоконник, козырек. Я чувствовала себя странно, будто миновала временные границы. Только представьте, здесь жили первобытные люди. И теперь здесь стою я.
– Другое название этой пещеры «Девичьи слезы», – донеслись до меня слова инструктора. – В древние времена здесь проверяли на верность жен. Если существовало подозрение в измене, женщину сбрасывали с этого каменного уступа в пропасть. Если она выживала, значит была невиновна. Если разбивалась, виновна. И обманутый муж мог взять в жены другую.
Я вздрогнула. Никто не останется живым, если сбросить его с такой высоты. Как это ужасно и несправедливо. Но скоро я отвлеклась от неприятных мыслей, так как нам предстояло подняться на самый пик горы, пробираясь по уступу. Инструктор помогал туристам, потому что последние метры представляли сплошь острые камни, за которые приходилось цепляться, чтобы не соскользнуть вниз. Зато, когда я оказалась на вершине, замерла от восхитительного зрелища. Казалось, я попала на небо. Оно было так близко – подними руку и дотронешься, а внизу змеилась бирюзовая Катунь.
Спускаться было проще. Группа то и дело останавливалась на привал, и инструктор рассказывал что-то. Скоро добрались до каменной арки, под которой можно было загадать желание. Вся группа устремилась туда, я тоже. Что же загадать? Я стояла и ничего не могла придумать. В моей новой жизни, которая началась с этого утра, еще не возникли заветные желания, а загадывать желания из старой жизни нецелесообразно. Я вышла из-под арки и последовала дальше.

2
– Давайте пообедаем у реки, – предложил кото-то из группы, когда мы спустились «на землю». – После этих скалолазаний у меня в животе урчит как у мамонта.
Все согласились. Оказалось, только я собралась налегке, у остальных в микроавтобусе были припасены пакеты с едой. Для отдыха выбрали живописный берег Катуни. Пока женщины выкладывали на покрывало обед, я подошла к воде. Река в этом месте была мелкая, но бурная. Она блестела и переливалась на солнце. Я не удержалась, зачерпнула лучистую влагу и умылась.
Меня позвали к импровизированному столу. Я сказала, что ничего не взяла с собой, но сердобольные хозяюшки только махнули руками, еды предостаточно. Я не чувствовала голода, но, когда начала есть, поняла, как на самом деле проголодалась. Еда была простая, вкусная. С наслаждением хрустела я молодыми огурчиками, откусывала яйцо с желтой сердцевиной и пшеничный хлеб. Все продукты со своих огородов, кухонь, хозяйств. Я ела картофель с оладьями из кабачков, пироги с капустой и зеленым луком, запивала все квасом. Потом легла на нагретую солнцем траву и слушала разговоры женщин. Они обсуждали самые обыденные темы, как у кого-то плохо взошла морковь, а кто-то собрал отличный урожай клубники. Мужчины отошли покурить. Женщины принялись сплетничать – кто за кого вышел замуж, женился, умер, родился. И так все было естественно, как бегущая река, – рождение, жизнь, смерть. И не было в этом надрыва, непреодолимых трудностей, страданий. Может, я оказалась в тупике, потому что относилась к жизни иначе, чем эти женщины, как к сложной математической задаче, которую не могу решить, потому что не знаю формулы. Может, нужно просто следовать законам природы, не строить искусственных целей, расшибать лоб, добиваясь их. Я закрыла глаза, впервые за многие месяцы я чувствовала себя пресыщенной физически и умиротворенной духовно.
На обратном пути женщины пели. Их голоса были низкими, грубоватыми, но что-то дрогнуло во мне. Я не знала слов, но в некоторые моменты сама присоединялась к поющим и удивлялась этому.
Когда приехали на турбазу, я не пошла в свой домик, а решила прогуляться до лавок с сувенирами, которые заметила дорогой.
Лавки сгрудились на маленькой площадке у трассы, чтобы автобусам с туристами удобно было остановиться по пути. Я с любопытством рассматривала товары. Продавали разные мелочи из кедра, подушечки, набитые местными травами, орехи, бальзамы, мед. Меня заинтересовал лоток с бусами и браслетами. Они были сделаны из камней, которые можно найти на берегу Катуни, частичек горных пород, глиняных бусин.
– Купите, не пожалеете, – сказал продавец.
– Может, в другом месте лучше найду, – сказала я и улыбнулась, чтобы мужчина не счел мои слова обидными.
– Не найдете.
– Почему же?
– Потому, что я сам их делаю, и вторых таких нет.
Я отвлеклась от браслета, посмотрела на продавца. У него были характерные для местных темные волосы, удлиненные к вискам глаза.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Темир.
– Это имя что-то означает?
– Да, переводится с алтайского как «железо».
– Я куплю браслет, Темир, – сказала я, протягивая мужчине деньги.
– Не пожалеете, – повторил он. – А если пройдете ряд до конца, увидите родник. Там чистая вода.
Осмотрев все, я действительно увидела бьющий из земли родник. Напилась воды. Она была свежая и вкусная. Надела браслет. Крупные бусины странно смотрелись на моем тоненьком запястье. На секунду я вспомнила больничную плату, свои худые руки под капельницей, но тут же отбросила эти мысли. Здесь для них не место. Я огляделась. Солнце еще светило, но что-то менялось в окружающей природе, наступало вечернее затишье. Нужно возвращаться.
На ужин подавали тушеный картофель с мясом. Я снова с аппетитом съела все, что лежало на тарелке. И опять эта непритязательная еда показалась мне необыкновенно вкусной. До темноты, а она наступала в горах рано, я успела исследовать турбазу и обнаружить укромный спуск к Катуни. Я села на землю и… просто сидела. Когда последние отблески на воде погасли, все вокруг стало мрачным и пугающим. Я поспешила к себе. Люди собирались у домиков компаниями, но я не решилась присоединиться ни к одной из них. Ощущение единства, которое испытала днем, исчезло. На меня вдруг вновь нахлынуло одиночество. Проходя мимо домика администратора, я услышала писк. Серый котенок, нескладный, с большими ушами и вытянутой мордочкой сидел на дорожке и мяукал. Я наклонилась к крохе. Он не убежал.
– Прибился откуда-то, – раздался голос администратора. Она как раз вышла на крыльцо с чайником.  – Может, кто из туристов заберет, но вряд ли.
– Как его зовут? – спросила я.
– Да никак.
Я посмотрела на маленькое существо, взяла его на руки. Котенок не стал вырываться, только весь напрягся.
– Назову тебя Ветром, – сказала я и отправилась к себе с котенком на руках. Мне теперь было не так одиноко. Два брошенных существа нашли друг друга.

3
Утром я долго лежала в полумраке, перебирала впечатления минувшего дня. Он казался таким насыщенным. Обычный день пролетит в одно мгновение, не заметишь и, главное, не вспомнишь о нем никогда. Эти же дни, уверена, навсегда останутся в памяти. Я пошевелилась и услышала урчание. Ветер. Всю ночь он проспал, свернувшись клубочком в моих ногах. Сейчас же подкрался почти к самому моему лицу и принялся рассматривать. Я заглянула в его огромные синие глаза и рассмеялась. Малыш испугался, хотел бежать, но я сгребла его в охапку и прижала к груди. Так давно я никого к себе не прижимала. Приятно ощутить у сердца теплоту другого существа. Я поднялась с кровати, быстро оделась, потому что в домике было прохладно, и пошла умываться. Ветер следовал за мной.
В ожидании завтрака спустилась к реке и увидела туман. Казалось, где-то начался пожар: белый дым окутывал горные вершины густой поволокой, стелился над водой. Мне вдруг стало грустно. Мое сердце разбито, я убегаю от себя, прячусь от расставания, болезни, неуверенности. И тут на серый бок горы упал солнечный луч. Туман стал стремительно таять, а мир вновь засиял красками. Я улыбнулась и поспешила в столовую приободренной. Нужно еще накормить Ветер.
Сегодня нас ждало новое приключение – поездка на Манжерок, где можно прокатиться на подъемнике, полюбоваться природой Горного Алтая с высоты.
Я высоты не боялась, напротив, с удовольствием болтала ногами на широком, похожем на автомобильное, сиденье подъемника и смотрела по сторонам. Проплывала над верхушками деревьев. Могла разглядеть растения на земле. В основном жирные папоротники, а на каменных глыбах – мох. Я обернулась назад и вскрикнула от восторга. Зеленые холмы шли друг за другом. Среди них можно было заметить разноцветные точки – поселки. Наверное, там могли жить только особенные люди – суровые, но благородные и смелые. Моя утренняя тоска прошла. Величие природы поглотило мелкие горести. Я приближались к вершине.
Пик горы порос деревьями и травой. Пока туристы из нашей группы фотографировались, я отправилась исследовать территорию. Я ощущала себя одной во вселенной. И теперь мне это нравилось. Я приучалась не бояться одиночества, а наслаждаться им.
В одном месте в горном склоне были высечены ступени. Сначала они вели вниз, потом резко поворачивали в бок, я повернула тоже и… у меня перехватило дыхание. В углублении горы, поджав под себя ноги, сидело женское изваяние – гигантское, обнаженное, все покрытое позолотой. Я стояла перед этим буйством плоти, содрогаясь от непонятных чувств. Круглый живот, огромные бедра, груди, как тыквы, двойной подбородок, мясистые губы… С точки зрения пропорций скульптура казалась безобразной, но я понимала – передо мной сама плодородная женская суть – изобильная, могучая. Я дотронулась до статуи, провела рукой по ее мощному бедру, прижалась щекой к ее телу в надежде, что хотя бы часть этой женской силы перельется в меня. Потом ушла. Тихо, не оборачиваясь. Поднялась по крутой тропинке и заметила старый кедр, весь перевязанный ленточками. Я уже видела такие деревья. Это местные жители, ну и теперь туристы, просили таким образом богов защитить их от горя, болезней и несчастий. Кстати, бог у местных жителей «есть камень, есть дерево, есть природа, весь Алтай».
Я вернулась к подъемнику, где уже собралась наша группа. Женщины агитировали пойти к озеру искупаться. Все, конечно, были за, потому что день выдался жаркий.
Озеро находилось в чаше гор. Я стояла в нем и, запрокинув голову, смотрела на каменные громадины. Мне казалось, я принимаю новую религию. Я вновь вспомнила свою любовь, потом вдохнула и погрузилась с головой в воду. Это был мой собственный обряд. После того, как выйду из озера, вся моя боль, неуверенность, униженность останутся в нем. Я, конечно, не сразу забуду его, и боль будет приходить ко мне одинокими ночами, но я обрету силы бороться с нею.

4
На турбазе нас дожидались алтайки. Они продавали приезжим вышитые полотенца и блузки, суконные халаты, платки, национальные головные уборы. Когда алтайки достали одежду из сумок, началась обычная женская возня. Все трогалось, прикладывалось к себе, примерялось, обсуждалось. Мне тоже хотелось посмотреть товар, но пробиться через плотное кольцо женщин оказалось непросто. Мне понравилась льняная рубашка до колена. Вырез ее был вышит узором из разноцветных ниток и бусин. К рубашке прилагался такой же вышитый пояс. Видя, что я заинтересовалась, женщины стали расхваливать вещь. Я посмотрела на их смуглые пальцы. Представила, как они сидят вечерами и вышивают. Может, поют что-то своими гортанными голосами. Я купила рубашку, даже не стала торговаться, как это принято, и вернулась в домик. Сняла с себя одежду, примерила. Ткань была грубовата, но загоревшее на солнце тело чувствовало себя в ней комфортно. Распустила волосы. Внезапно я поняла, что красива. Природа – моя мать, я – ее дитя и не могу быть не прекрасной как она. Я решила пойти к Катуни и еще раз порадовалась, что мой домик в отдалении, с укромным спуском к воде. Я шла босая, чувствуя траву и землю под ногами. Начало вечереть, но солнце еще дарило тепло. Я приблизилась к реке, присела на корточки, запустила руку в воду и вскрикнула. В нескольких метрах от меня под деревом сидел мужчина. Я вскочила на ноги, резко повернулась к нему.
– Темир?!
Мужчина, напугавший меня, был продавцом сувениров, у которого я купила браслет.
– Тише, – сказал он и прижал палец к губам.
– Что ты здесь делаешь?
 – Рыбу ловлю. Я здесь раньше часто рыбачил, но потом почти все побережье забрали под турбазы.
– Но как ты сюда пробрался?
– По воде.
– Она же ледяная! И очень бурная.
– Это для вас. А для нас, местных, Катунь как родная мать.
Темир похлопал рукой рядом с собой.
– Садись. Расскажу про Катунь.
Я нерешительно подошла к мужчине, села рядом.
– Откуда у тебя такая современная удочка? – с подозрением спросила я.
– Брат привез из города. Подарок на день рождения.
Я обхватила колени руками, стала смотреть на бледно-зеленую воду и слушать неторопливый голос мужчины.
– Когда-то давно в этих краях жил хан Алтай. И была у него дочь – красавица Катунь. Много поклонников добивалось ее руки, но она всех отвергала, потому что тайно любила пастуха Бия, – рассказывал Темир. – Хан в конце концов рассердился. Стал выпытывать, почему дочь гонит прочь всех богатых и знатных женихов. И узнал про любовь между Катунью и бедным пастухом. Разозлился хан Алтай, сказал: «Выдам тебя за кого пожелаю!»
Тогда Катунь решила сбежать к любимому. Собрал хан самых отважных воинов и объявил, что дочь его достанется тому, кто ее вернет. Бросились воины в погоню, но Катунь обратилась рекой и помчалась, что есть силы, пробивая себе дорогу среди камней. А пастух Бий превратился в быстрый поток и устремился ей навстречу.
Ханские воины так и не догнали беглянку. Встретилась Катунь с Бием, кинулась к нему в объятия и так они, обнявшись навечно, потекли, образовав реку Обь.
Темир замолчал, молчала и я. Да и не нужны были слова. Мне захотелось войти в реку, отдаться ее течению, унестись куда-нибудь, где меня встретит любовь. От мыслей меня отвлек мужчина. Он поймал рыбу, снял ее с крючка и клал в шуршащий пакет.
– Не думала, что здесь водится рыба, – сказала я.
– Мало, потому что река очень быстрая, но в этом месте течение не такое сильное, немного рыбы есть.
– А кто сейчас продает сувениры?
– Мой брат. Мы живем здесь неподалеку в поселке с родителями.
– Твои родители алтайцы?
– Мама алтайка, папа русский. Но в душе я сын гор. Каждая семья у нас имеет свою священную гору. Это наше хранилище жизненных сил.
– Я читала, на Алтае много целебных родников и озер.
– Да, но к таким источникам нельзя идти без проводника. Они оберегаются духами.
Мужчина снова замолчал и бросил в пакет рыбу. Мне же казалось, что все вокруг заколдовано, десятки невидимых духов леса, воды и гор носятся в воздухе. Но как заговорить с ними? Я стала мысленно обращаться к неведомым силам, прося указать путь, подсказать, как жить дальше, стать счастливой, обрести мудрость женщины, статую которой сегодня видела.
На минуту я закрыла глаза, а когда открыла, увидела лицо Темира рядом со своим. Он с интересом разглядывал меня. Не знаю, как это произошло, что на это повлияло, но я мимолетно коснулась губами его губ и, вскочив, бросилась прочь.
Неожиданно раздался ужасный грохот. Это был гром – предвестник грозы. Звук отражался от каменных глыб, и, казалось, сам хан Алтай грозит людям. Я свернулась калачиком на кровати и гладила котенка, чтобы успокоиться. К слову сказать, Ветер совсем не боялся стихии, он мирно урчал, подставив мне пушистый живот. Несколько вспышек молнии прорезали небо, а потом хлынул ливень. Он с силой барабанил по стеклу и крыше моего домика. На улице стало совсем темно. Я заперла дверь на засов, закуталась в одеяло и попыталась заснуть. Через какое-то время мне это удалось, но спала я плохо. Мне снилось что-то бессвязное. Какие-то руки крутили меня в разные стороны, потом я падала, летела в воду, кричала. Но в последний момент руки подхватывали меня, и все начиналось сначала.

5

На следующий день я снова отправились на экскурсию. Я думала, нет прекраснее места чем то, где я остановилась. Чемал же просто сразил меня. Это был Горный Алтай «с плюсом». Более высокие и мощные горы, могучие кедры, бурная река, необыкновенный воздух.
– Мы сейчас пойдем по горным тропам, козьим, как их здесь называют, – объясняла Наташа, когда мы вылезли из автобуса. – Они петляют по самому краю пропасти, так что будьте очень осторожны.
Тропа вела то круто вверх, и приходилось карабкаться, обливаясь потом, то резко вниз, и ты старался уцепиться за кустарники, чтобы не слететь кубарем в пропасть. Еще неделю назад мне ничего не стоило сделать неосторожный шаг, но сейчас я поняла, что люблю жизнь. Если бы ее не было, я не увидела бы эти чудеса природы, а увидеть их стоит того, чтобы жить на свете. Блестевшая в лучах солнца река с белыми гребнями пены, пушистые ряды сосен, суровые горные цепи… И над всем этим великолепием стоишь ты – человек и опрометчиво думаешь о своем величии. Сотни лет люди смотрели с этих гор, может, среди них были настоящие правители – ханы, считали себя всемогущими, но оставались лишь песчинками времени.
Горная тропа спускалась в уединенную бухту. Солнце отражалось от речной глади, и камни на дне приобрели необычный узор. Вода текла, и узор постоянно менялся. Это был как театр света и тени. Я могла бы любоваться им часами, но гид поторапливала. Впереди нас ждало нечто не менее прекрасное – церковь в скале. Если точнее, церковь находилась не в самой скале, а буквально прилепилась к горному утесу, который отделился от остальной гряды и стоял одинокий посреди реки. Выступающая вверх сторона утеса напоминала лик богородицы с младенцем на руках. Эту икону высекла из горной породы сама природа. Поэтому здесь и решили возвести часовню. К ней вел подвесной мост, но я осталась на другом берегу. Я еще приду к Богу, еще скажу ему слова благодарности, но не сегодня. Сегодня моим Богом была природа. Из нее я черпала силы, желание жить, любить и существовать в этом мире.
Когда вернулись на турбазу, до вечера оставалось еще достаточно времени. Почувствовав голод, я вспомнила, что, когда покупала браслет, видела лавку с лепешками. Туда-то я и отправилась, но на полпути замедлила шаг. Испугалась, что встречусь с продавцом сувениров, которого вчера поцеловала. Наверное, на меня повлияла местная одежда, в которой я чувствовала себя кем-то другим, природа, красивые легенды, которые рассказывал мужчина. Но голод пересилил, и я решила вести себя, как ни в чем не бывало.
Я нашла нужную мне лавку, купила чебурек и стакан медовухи. Потом села на нагретый солнцем камень и начала есть. Чебурек был сочным и горячим. Когда с ним было покончено, принялась за медовуху. Неторопливо цедила ее, щурясь от ярких лучей. Возвращаясь назад, я увидела Темира. Он разговаривал с мужчиной. Я прошла мимо, но услышала, как он окликает меня.
– Здравствуй, – сказала я. – Вот, пришла перекусить.
– Брат просил присмотреть вместо него за лошадьми. Пойдешь со мной?
Я растерялась.
– Это далеко?
– Чуть больше километра. Я тебя прокачу.
В другой раз я, конечно, отказалась бы, но медовуха делала свое дело, поэтому я согласилась.
– Амыр занимается лошадьми, я – торговлей. Иногда мы друг друга подменяем, – рассказывал Темир дорогой.
– У вас большой табун?
Мужчина рассмеялся.
– Четыре лошади. Летом мы катаем на них туристов за плату.
За разговорами я не заметила, как мы добрались до места. Стреноженные кони щипали траву в тени деревьев. Я спустилась к Катуни. Берег был травянистый, усыпанный полевыми цветами. Кое-где из воды торчали камни, на них тоже росли цветы, но я уже привыкла к сочетанию силы и хрупкости.
– Хозяйка здесь спокойная, – сказала Темир, – можно искупаться.
– Хозяйка?
– Река. По-алтайски Катунь звучит как «кадын» – хозяйка, госпожа.
– Ты будешь купаться?! Здесь?
– Да. Отличное место.
– Но ведь вода холодная!
Темир только усмехнулся. Совершенно не стесняясь, он снял штаны, рубаху, зашел в воду и нырнул. Я со страхом смотрела на сильное течение. Через минуту, которая показалась мне вечностью, он вынырнул совершено в другом месте.
– А теперь я покатаю тебя на лошади, – сказал мужчина, выйдя на берег и натягивая одежду.
– Я никогда не каталась.
– Не бойся.
Темир подвел меня к темно-коричневой лошадке с добрыми глазами.
– Это Серке. Я помогу тебя забраться.
На лошади не было седла, но мужчина подхватил меня за талию, усадил на спину животного. Я вцепилась в гриву, боясь пошевелиться. Темир погладил нос лошади, что-то сказал ей на непонятном мне языке и пошел по поляне, Серке следовала за ним. Страх мой улетучился. Медовый хмель улетучился тоже, но оставил после себя сладкую раскрепощенность.
– Скажи, как бы ты назвал меня на алтайском языке? – спросила я.
Темир задумался.
– Темене, – ответил он, наконец.
– Что это значит?
– Иголка.
– Иголка?! – я, признаться, ожидала чего-то более романтичного. – Почему?
– Потому что ты на нее похожа. Высокая и острая.
Я не стала развивать тему, но мне предстояло об этом подумать. Моя жесткость, излишняя прямота, острый язык порой действительно напоминали иглу.
– Расскажи что-нибудь про алтайские имена, – попросила я.
– Ну…алтайским женщинам нельзя произносить слова, если они служат именами родственников мужчин. Иногда это самые обычные слова, и женщинам приходится заменять их или придумывать новые. Например, мужа зовут Малта, что значит топор, и жена не имеет права называть этим словом ничего кроме мужа. Тогда она вместо слова топор придумывает другое слово, которое бы его обозначало.
– Если бы я была Темене, мне пришлось бы жить по таким правилам?
– Да, – ответил Темир. – Время в Горном Алтае течет медленно в отличие от рек.
Вернувшись на турбазу, я ушла в домик и сразу же заснула, видимо, сказалась вчерашняя бессонная ночь. На следующий день нам предстояла поездка на Телецкое озеро с ночевкой. Я была в предвкушении новых открытий.


6
«Телецкое озеро – самое крупное в Горном Алтае. По легенде, в давние времена в этих краях случился голод. У одного алтайца был большой слиток золота, но, обойдя весь Алтай, он так и не смог на него ничего купить. Раздосадованный и голодный «богатый» бедняк бросил слиток в озеро и сам погиб в его волнах. С тех пор на языке алтайцев озеро называется Алтын-Коль – «золотое озеро», –  читала я дорогой в путеводителе.
Мне понравилось название.
– Ледяное золотое озеро, – повторила я про себя и с нетерпением посмотрела в окно автобуса.
 На Телецкое озеро мы приехали только к обеду, выбрали живописный берег и начали разбивать палатки. Я никогда не ставила палаток и обрадовалась, когда мужчины помогли мне. Если честно, я не фанат палаточного отдыха. В воспоминаниях всплыла школьная пора, поход после получения аттестата. Единственное, что я запомнила во всем этом мероприятии – тучи комаров и скудную еду. Сейчас все иначе – чистое озеро, солидные запасы продовольствия и отсутствие насекомых, что служило большим плюсом. Но главное впечатление еще впереди – поездка к водопаду Корбу. Наташа договорилась с владельцами трех лодок, чтобы они переправили туда всю нашу группу.
Оказавшись на месте, мы замерли перед огромной массой воды, падающей с каменного уступа. «Высотой 12,5 метров!» – сообщила гид.
Обрушиваясь вниз по ущелью, водопад с шумом разбрызгивал вокруг тысячи капель. Казалось, с горы низвергается кипящий молочный поток. Водяная пыль оседала на моем теле, и я вздрагивала от свежести.
Туристы все подходили, и на площадке перед водопадом стало тесно. Я забралась вверх по камням. Теперь я видела водопад сбоку, и так он выглядел еще внушительнее, смывал все на своем пути, уносил прочь любые препятствия, а потом струился меж камней тихий и спокойный.  Только здесь я осознала значение слова восхищение, когда дыхание замирает в груди, ты стараешься впитать каждую частичку увиденного и не можешь поверить, что в мире существует такая красота. Теперь восхищение стало для меня не просто словом. Некоторые туристы решили искупаться. Но только немногие мужчины зашли по пояс и окунулись. Женщины визжали, брызгались, но дальше этого дело не продвинулось. Я вспомнила Темира, как спокойно, красиво и очень органично вошел он в реку. Она принимала его, потому что он принадлежал этой среде. Я потрогала браслет на руке. Его тоже сделал Темир, грубоватое, но колоритное украшение отражало суть этой горной местности и ее жителей.
На ночь с нами остался проводник-мужчина. Провожать нас никуда, естественно, было не нужно, но было спокойнее, когда рядом находился местный. Мы жарили на костре мясо, ели, смеялись. Я чувствовала себя частью компании, и мне это нравилось. Все внимание было приковано к Адбаю. Как принято, у костра он начал рассказывать всякие истории. Смех постепенно затих, слышен был только хрипловатый голос мужчины, казалось, так говорят сами горы, которые нас окружали.
– Знаете ли вы легенду об Алтае? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Однажды Бог решил создать на земле золотой край, где царил бы мир и счастье. Он позвал к себе оленя, сокола и кедр и повелел каждому искать для себя лучшее место. Долго скакал по земле олень. Высоко поднимался в небо сокол. Глубоко корнями уходил в землю кедр. Наконец, встретились они в горной стране, где всем им было хорошо. Там и возник золотой край, название которого – Алтай, что в переводе означает «золото».
– Расскажите что-нибудь страшное, – попросила одна из туристок, – чтобы, как в пионерском лагере, слушать и бояться.
– Вот вам история о ледяной деве. Альпинист-одиночка много раз совершал восхождения на горные вершины. В одно из таких путешествий заночевал он в избушке у подножия ледника. Посреди ночи в окно вдруг ударил яркий луч, будто кто-то светил фонарем огромной мощности. Луч стал шарить по избушке, словно искал кого-то. Через некоторое время он померк, зато кто-то стал ломиться в избушку. За стенами слышался страшный рев, дверь сотрясалась от мощных ударов, кто-то неистово барабанил по ней и по срубу. Альпинист в ужасе забился под нары. Внезапно все стихло. После страшного грохота и шума наступила звенящая тишина. Мужчина выбрался из-под нар, выглянул в окно. На склоне горы в свете звезд стояла девушка. Одежды ее были прозрачные, золотистые волосы струились по плечам. Альпинист заворожено смотрел на прекрасную незнакомку. И тут она начала звать его по имени, просить впустить внутрь. И мужчина забыл про страх, который только что испытал, рука его потянулась к запертой ледорубом двери. Утром шедшая на восхождение группа обнаружила тело несчастного. Он сидел на нарах окоченевший, словно ледяная статуя. В руках альпинист держал ледоруб, а в глазах его застыл ужас, смешанный с восхищением.
Я дослушала историю и ушла в палатку. От озера тянуло сыростью, я свернулась в клубок и закуталась в одеяло. Думала о том, что мужчины привыкли винить во всех грехах женщин, даже в своих собственных. Именно в красоте, по их мнению, таится зло. Я подумала о себе. Буквально неделю назад я была ледяной девой, но этот суровый край оживил меня, высвободил спавшие во мне силы. До меня доносился мерный голос Адбая, он убаюкивал, и я поддалась дреме.
Проснулась я рано. Часов у меня не было, но я чувствовала, что наступил рассвет. Я выбралась из палатки, умылась в озере, постояла у потухшего костра. Всегда грустно смотреть на остывшую золу. Вспоминаешь, как весело потрескивали дрова, как сближал вокруг себя людей огонь, а теперь перед тобой холодное костровище и в душе тоже холод. Постепенно начали просыпаться остальные. К обеду мы погрузили вещи и палатки в автобус и поехали на турбазу. Завтра многие, в том числе я, должны освободить домики, неделя горного отдыха подходила к концу.
Меня встречал Ветер. Он видимо успел соскучиться, потому что прыгнул мне на руки и стал довольно урчать. Я сложила в сумку свои немногочисленные вещи. Взгляд упал на рубашку, которую я купила у алтайских женщин. Когда мне теперь удастся ее надеть? Не известно. Поэтому я решила надеть ее сейчас и еще раз пойти к реке. Сказать прощай госпоже Катуни. Я вышла из домика, оставив Ветер спать на кровати. Завтра я возьму его с собой, увезу частичку этого края. Частичку, которая будет живым напоминанием о прекрасных днях.
Я не заметила, как стемнело. Река блестела от звезд. Как огромная шипящая змея струилась она и извивалась. Я вошла босыми ногами в воду, чтобы зарядиться силой Катуни.
– Я думал, не дождусь тебя, – услышала я голос в тиши и подпрыгнула на месте от испуга.
Под старым кедром сидел Темир.
– Боже мой! Ты меня напугал. Я ездила на Телецкое озеро, а зачем ты меня ждешь?
Мужчина ничего не ответил. Он поднялся с корточек, приблизился ко мне и поцеловал. Я в смятении отстранилась. А потом он обнял меня крепко-крепко. И лицом зарылся в мои распущенные волосы. И уткнулся в мою шею. И шептал мое имя и еще какие-то слова. Я дрожала, а он все повторял: «Темене, Темене» и не выпускал меня из сильных рук. У меня закружилась голова. Он поднял меня, как тонкую веточку, и понес под старый кедр. Я слышала реку, ароматы земли и травы. Ощущала необыкновенную радость от прикосновения к моему разбуженному телу. Произошло что-то волшебное. Я не была собой, я была Темене – живущей инстинктами, природой, а может Темене – это я, познавшая секрет золотой статуи на вершине горы Манжерока. Все кружилось надо мной, я умирала и возрождалась снова. Уже давно наступила ночь и все небо, как улитками, было облеплено звездами. Я лежала обнаженная, но мне не было холодно. Тело мое купалось в слабых лучах звезд. Никогда я еще не чувствовала себя такой красивой. Я захотела пить. Темир пошел к реке. Зачерпнул воду в ладони и принес мне. И тут я увидела, как в темной воде в его пригоршнях дрожит звезда. Это была совершенная красота. И я… выпила ее. Всю, до дна. Я ощущала на языке вкус свежести, горного камня, хвои и еще чего-то. Любви, первозданной природы, времени, мужчины…. Я выпила звезду и поняла, что знаю, какова на вкус красота, знаю, что эта красота теперь останется во мне, дарует душевное перерождение.
Уезжая на следующий день, я вырвала из блокнота лист и написала прощальные слова: «Спасибо, что вернул меня к жизни. Я никогда этого не забуду. Твоя Темене». Отнесла записку к старому кедру, положила под камень, где Темир прятал рыболовные крючки. Вечером он придет сюда. И ничего здесь не изменится, не будет лишь меня. И через 10, 20, 50, 100 лет…. Меня не будет давно, но красота останется навечно.