ундервуд 14 модели

Иван Иванович помнил, когда забрали соседа Дмитрия Карловича, и не очень об этом сожалел. Был он, по мнению всей коммуналки, отъявленным негодяем и кляузником. Каждый божий день Иван Иванович, проходя мимо аккуратных дверей Дмитрия Карловича, слышал стукклавиш и визг каретки его печатной машинки «Ундервуд» модели №14, выпущенной в 1913 году. Клавдия Степановна, ютившаяся в комнате в конце коридора, качая головой говорила: «Опять этот червяк Дмитрий Карлович выводит очередное донесение, подводит кого-то под монастырь. Саша, семнадцатилетний паренек, пробегая по коридору, бросил на ходу:
- А вы бы зашли, дорогие граждане, к Дмитрию Карловичу и увидели, что это черт сидит и давит на клавиши.
- Христос с тобой, - перекрестившись охнула Надежда Осиповна, милая старушка, доживавшая свой век в комнатенке коммунальной квартиры, и отталкивала хохотнувшего Сашу.
- Вчера был в конторе, - докладывал Сергей Анатольевич, дедушка Саши, - где работает Дмитрий Карлович, там у меня жена служит, ну и разговорился с одним делопроизводителем, так вот, как он мне жаловался на нашего дорогого соседа, а потом вдруг осекся. Я оглянулся и вижу Дмитрия Карловича. Ох, как он посмотрел на моего собеседника! Боюсь, что сейчас он стреляет донос именно на него.
- Да-а, - смогли только протянуть обитатели коммуналки, как вдруг распахнулась дверь и в коридор выглянул Дмитрий Карлович.
- Я у тебя примус хотел попросить, Надежда, - отрезал Сергей Анатольевич и направился на кухню.
Старушка еще раз перекрестилась, а затем, согнувшись пополам, стала шарить костлявыми руками по полу: «Ой, пятак обронила…». «Э-эх, - только и смог промолвить Иван Иванович, как дверь за соседом захлопнулась. Последнее, что увидел Иван Иванович – это почерневшие от злобы глаза Дмитрия Карловича, и через мгновенье печатная машинка вновь дробно застучала.
- А делопроизводителя-то забрали, - сообщил собравшимся Сергей Анатольевич и оглянувшись, но уже вполголоса, - Вот какие дела-то. Дмитрий Карлович посему виной.
- Что ж делается-то, - охнула, перекрестившись, Надежда Осиповна.
- надо положить этому конец, - решительно добавила Клавдия Степановна. – Оповестить кого следует…
- И уподобиться этому, - указал на дверь Дмитрия Карловича Иван Иванович.
- Так он же нас всех бумажкой под казнь подведет, - взмолилась Клавдия Степановна.
- Ну, я не знаю, - понурившись, промолвил Иван Иванович и побрел в свою тесную обитель.
Но то, что должно было случиться – случилось. На третий день после приведенного выше разговора на лестнице послышались шаги, и в коридор коммуналки ввалились трое в синих фуражках. Они решительно направились – вся квартира замерла в ожидании - к дверям Дмитрия Карловича.
- Здесь проживает Дмитрий Карлович Полухин, - послышался громкий и где-то уставший голос, а затем тщедушное – «Да».
- Собирайтесь!
Невыразимый ужас стоял в глазах Дмитрия Карловича, когда его вели по коридору к выходу. В них читалась мольба, боль и легкий оттенок ненависти, а также немой вопрос: Кто? За что?
- Ну, вот и все, - облегченно прошептала Клавдия Степановна. Тихо перекрестилась Надежда Осиповна.
- Поделом, - отрезал Сергей Анатольевич.
- Стал жертвой себе подобного, - философски произнес Иван Иванович.
Весь оставшийся вечер в квартире было тихо. Стука печатной машинки в этот раз никто не слышал. Утром Ивана Ивановича снова разбудил дробный стук «Ундервуда» тринадцатого года выпуска. Сначала Ивану Ивановичу показалось, что это продолжение старого кошмарного сна. Иван Иванович встряхнулся и встал. Стук клавиш не прекращался. Он подошел к двери и открыл ее. В уши ему сначала ударила тишина, потом режущий слух стук. Иван Иванович ощутил, как волосы у него встают дыбом.
У двери Дмитрия Карловича собралась вся квартира.
- Опят ирод вернулся, осенив себя крестным знамением, всплакнула старушка Надежда Осиповна.
- Все сначала, - как-то сразу постарев, сказала Клавдия Степановна.
- А вы зайдите и посмотрите, ведь черт, черт, черт…
- Не говори чепухи, - сквозь зубы проговорил Сергей Анатольевич, отсылая домой глупого Сашу.
- Сегодня забрали еще двух делопроизводителей, - сообщал вечером Сергей Анатольевич об очередной беседе с сослуживцами жены. А на следующий день случилась беда. Люди в синих фуражках увели жену Сергея Анатольевича.
- Проклятый, проклятый! Черт, черт, черт! – слышались рыдания старика.
- А знаете? – вполголоса повествовала Клавдия Степановна соседям, - вы не замечаете, что Дмитрий Карлович еще ни разу не выходил на кухню. Его плитка всегда пустует. В чайнике уже третьи сутки нет воды.
- Это очень странно, - пробормотал Иван Иванович.
Тихо перекрестилась старушка.
- Это черт, черт, черт, - слышалось из комнаты Сергея Анатольевича.
Самого Сергея Анатольевича вчера схоронили на Даниловском кладбище. Следующие два дня Иван Иванович враздумьи ходил по коридору возле дверей Дмитрия Карловича. А в один прекрасный момент он трубно воззвал:
- Соседи, сюда! – сбежались все. Старушка, Клавдия Степановна, Саша.
- Надо, наконец, решиться. Я хочу взломать дверь и выбросить этого червя вон из квартиры.
- Мы уничтожим его, - торжественно поддержал Ивана Ивановича Саша.
- Да, - нерешительно сказала Клавдия Степановна.
Старушка только тихо перекрестилась и всплакнула. Иван Иванович посчитал это за знак и ударил в дверь. Саша навалился на нее всем своим телом. Дверь, поддаваясь, хрустнула. Казалось, что сейчас она распахнется и на пороге появится Дмитрий Карлович со злобой в глазах. Но никто не открыл, а дверь тем временем треснула и ввалилась вовнутрь. Обитатели квартиры оказались на пороге некогда чистой и убранной комнаты, вся обстановка которой состояла из массивного письменного стола, походной кровати и шкафа, картины Айвазовского «Девятый вал», выцветших занавесок и, конечно, письменной машинки. Сейчас комната была завалена кипой канцелярской бумаги. В комнате никого не было, только зловеще, возвышаясь на столе, стояла машинка и что-то печатала про себя. Вошедшим показалось, что она повернулась и блеснула черным злом глаз Дмитрия Карловича. Соседи окаменели. А машинка что-то печатала, сменяя каким образом листы.
- Это черт, черт, - в ужасе завопил Саша и выбежал из комнаты.
Старушка же, не успев перекреститься, грохнулась на пол, прямо в ворох печатной бумаги. Иван Иванович не знал, что и делать. В этот момент Клавдия Степановна в истерике метнулась в коридор. А машинка все печатала и печатала. В этот момент в комнату ворвался Саша с топором в руке.
- Черт, черт! – кричал он и крушил металлическое тело «Ундервуда». Крушил и крушил. Через какие-то десять минут «Ундервуд» стал грудой металла.
Наступил долгожданный вечер. Все было тихо и спокойно. Из комнаты Дмитрия Карловича больше не слышался дробный стук печатной машинки, да и о самом Дмитрии Карловиче больше никто не слышал.
А утром люди в синих фуражках забрали с собой Ивана Ивановича. И перед тем, как хлопнула дверь в прихожей, Иван Иванович с ужасом услышал дробное постукивание «Ундервуда».
- Черт, черт, черт… - этот крик утонул в стуке клавиш навсегда для Ивана Ивановича.