Надежда. 1 глава

     Евдокия Семёновна была из эвакуированных во время войны детей. В сорок втором, будучи ребёнком, когда её поезд попал под бомбёжку, девочка вместе с другими детьми, которых вывезли из блокадного Ленинграда, просто потерялась. Молодые родители, оставив маленькую Дусю старой бабушке, добровольцами ушли на фронт. Только бабушка и сама была больной и старой, всё боялась и говорила соседке по площадке:
     - Болею я, а от детей и вестей нет. Живы ли... Петровна, если со мной что случится, не оставь Дусеньку, прошу тебя.
     Петровна пообещала, но проворчала:
     - И что ты, Нюра, себя раньше времени хоронишь?
     - Так ведь война, голод, вот холода начнутся, совсем невмоготу будет, - ответила старая женщина.
     Она как чувствовала. В самом начале сорок второго года, Нюра сильно простудилась, жар не спадал, её увезли в больницу и ночью она умерла. Петровна, как и обещала Нюре, забрала к себе маленькую Дусю, которой было всего четыре года. Но попечительский совет решил, что пока вернутся родители, ребёнку будет лучше в детском доме, если они конечно вернутся. И в самые тяжёлые дни блокады, решением горкома, детей эвакуировали в Ташкент.
     Но по дороге, поезд атаковали немецкие самолёты, поезд попал под бомбёжку, начался хаос, крики, кровь, тела, разбросанные возле вагонов. И во всей этой суматохе, из вагона выпрыгнула маленькая девочка и пошла, куда глаза глядят. На маленькую Дусю никто не обращал внимание, дым застилал глаза, оттаскивали от огня раненных... в общем, Дуся пошла вдоль железнодорожного полотна.
     Вдалеке, в темноте чернел небольшой лес, девочке было страшно, поэтому она перешла железнодорожные пути и пошла на свет, который мерцал далеко, в селе. Дуся шла и громко плакала, всё звала маму и бабушку, её пугал лай собак, доносящийся из села, но там был свет, а Дуся знала, свет - это хорошо. Она была очень голодна, хорошо, что было тепло, зима была позади, но одета Дуся была в короткое пальтишко, тёплые чулки и ботиночки на шнуровке.
     Вдруг в темноте что-то промелькнуло, Дуся, которая громко плакала, сразу замолчала и остановилась, вглядываясь в темноту, но она никак не могла разглядеть, что же это могло быть. Ничего не увидев, девочка опять пошла по направлению к свету и вдруг перед ней возник огромный пёс. Дуся от неожиданности замерла и не мигая от страха, смотрела на собаку. Может быть пёс и не был таким огромным, но ведь Дуся сама была маленькой, поэтому ей и показалось, что это был даже не пёс, а огромное чудовище, про которых ей вечерами читала баба Нюра. Только голова у этого чудовища была одна и ноздри огнём не дышали.
     Остановившись как вкопанная, Дуся смотрела на пса, от страха у неё стучали зубки, как вдруг пёс подошёл ближе и стал обнюхивать сначала ботинки Дуси, потом чулки, пальто, руки и вдруг собака, свалив девочку на землю, стала лизать ей лицо. Дуся зажмурила глаза, думая, что это чудовище сейчас её съест, но ласково заскулив, собака продолжала лизать руки и лицо девочки. Своим детским умом Дуся поняла, есть её не будут и кажется, собака очень даже добрая и совсем не страшная. Она села и открыв глаза, погладила пса, который, вдруг схватив ее за подол старенького пальтишка, стал куда-то тянуть. Дуся послушно пошла за собакой, которая вела её к селу, к свету. Они шли рядом и пёс будто охранял Дусю и готов был разорвать любого, кто приблизится близко к его уже хозяйке.
     Это было небольшое село, собака привела девочку на окраину и у одного дома открыла калитку и войдя во двор, залаяла и стала скрести дверь лапами. Наконец дверь открылась и на пороге появилась женщина.
     - Дуся, ты где была? Ну-ка, заходи в дом, - сказала женщина.
     Собака вошла и послушно легла на пороге, положив большую голову себе на передние лапы.
     - А ты кто такая? - спросила женщина, от которой пахло молоком.
     - Я Дуся, - сказала девочка, зевая и от голода, и от усталости.
     - Аха... Вот это да! И собаку мою зовут Дуся, тёзки значит. Ты откуда такая маленькая, ты одна, что ли? - оглядывая двор, спросила женщина.
     Никого больше не увидев, она подняла Дусю на руки и внесла в дом, пройдя через сенцы в небольшую комнату с печкой. У окна лавка и деревянный стол, за печкой что-то типа топчана, где спали двое детей. При свете лампы, которая еле горела, не было видно, кто там спит, девочки или мальчики.
     Женщина посадила Дусю на лавку к столу, зная, что ребенок скорее всего голоден. Дуся посмотрела на женщину, чумазое лицо и руки, усталый, испуганный детский взгляд вызывали жалость. Женщина налила из крынки молока, с полки взяла  завёрнутый в чистый рушник кусок хлеба и поставила перед Дусей. Схватив кусок хлеба, девочка вонзила в мякоть свои острые зубки. С жадностью поедая хлеб и запивая его молоком, не доев, Дуся положила головку на стол и крепко уснула. Женщина покачала головой.
     - Проклятая война. Наверное девочка с поезда, который этой ночью бомбили, - прошептала она и подняв Дусю на руки, унесла в соседнюю комнату и положив на кровать, быстро сняла с неё ботинки и пальто.
     Укрыв её старым залатанным одеяльцем, женщина вышла к своим детям, чтобы посмотреть, как они там. Дети, два мальчика, семи и одиннадцати лет, сладко спали за печкой.
     Ранним утром послышался лай собак и немецкая речь, раздался сильный грохот от стука сапогами в дверь. Хозяйская собака, Дуся, сильно лаяла. Раздались выстрелы и следом голос скулящей от боли собаки. Женщина испуганно пошла открывать дверь, за порогом стояли два здоровенных немца, а за калиткой, в мотоцикле, сидели ещё двое, с автоматами и в касках. Ничего не говоря, немец отодвинул женщину в сторону и нагло, словно к себе домой, зашёл к ней в дом.
     Женщина, которую звали Мария, стояла в деревенской широкой юбке с передничком и кофте, светлая косынка покрывала голову. На вид ей было лет пятьдесят, хотя наверное, ей не было и сорока лет. Муж с другими сельчанами ушёл на фронт прямо в начале войны. И вот уже много месяцев, от него не было вестей. А тут немцы заняли село, вели себя нагло, отнимая у сельских жителей еду и живность, которая ещё кое у кого оставалась. У Марии была коза, которую она прятала от немцев, как могла, то за речку отведёт, привяжет к дереву, то в погребе, за кадками спрячет. Ведь коза была единственной кормилицей, а у неё дети малые.
     - Пабка! Кушать дафай! - крикнул один немцев, когда другой гремел посудой, пытаясь найти на полках что-нибудь съестное.
     Потом, отодвинув занавеску за печкой, увидел двух маленьких детей, которые прижавшись друг к другу, испуганно смотрели на немца. Вдруг из маленькой комнатки выбежала Дуся и с криками:
     -Мамочка!- подбежала к Марии.