Жизненность. Карма 21

Мы сидели в тесной компании и рассуждали о всяком. Непростом, теоретическом.

– Вот Вы порой употребляете слово «карма», – обратился к Моему Другу элегантный мужчина в сером костюме, –  что оно, собственно, слово это, обозначает?

–  А у Вас, Антон Палыч, какое насчёт данного слова имеется мнение? Или у Вас сложился по-поводу «кармы» конкретный вердикт?

Антон Павлович, специалист высокой квалификации, работал в системе близкой по профилю к конструкторскому бюро, в котором трудился Мой Друг. И поскольку по службе  они нередко пересекались, были давно знакомы.

– Вердикт? – переспросил Антон Павлович, –  будем изъясняться на языке Римского Права? Что ж, извольте. Вердикт у меня имеется. Отрицательный: НЕВИНОВНА.

– Кто невиновен? – громко выкрикнул седовласый господин, возможно несколько глуховатый.

Антон Павлович обернулся, обратил к нему взор и ответил: – Карма.

– Кто-о?! – опять возопил седовласый. – Кто это? А? – и подставил руку к уху.

– Она та, которой нет. – ответил Палыч. –  И поскольку её нет, она ни в чём не виновата.

– Так что же, по-вашему, Карма не существует? – спросил молодой человек, сидящий рядом с седовласым.

– Да, не существует. Понятие о карме – призрак, отголосок древней мифологии и вообще нечто абстрактное и с жизнью никак не связанное. – Палыч посмотрел на Моего Друга, – А вот в Вас, коллега, я никак не ожидал обнаружить веру в отжившие языческие понятия.

– Языческие? Что ж, пожалуй… но и в языческие времена и в наши сочиняли стихи.

– Что? Кто? Какие стихи? – опять выкрикнул седовласый, приложив ладонь к уху. 

– Ну, вот такие, к примеру:
                Не пой, красавица, при мне
                Ты песен Грузии печальной.
                Напоминают мне оне
                ИНУЮ ЖИЗНЬ и берег дальний… 

– Ну и что из этого?

– А то, что Пушкин был не выездной, и никаких дальних берегов в земной жизни не видел, – сказал Мой Друг. – Впрочем, оставим стихотворство. – Посмотрел на своего элегантного коллегу, – мы ведь нынче обсуждаем понятие «Карма», не так ли?

– Так, – кивнул Антон Павлович. – И мы установили, что Вы с Пушкиным, в отличие от  меня, считаете, будто бы карма существует. Но если так, то что она такое есть? Поведайте, пожалуйста, нашему узкому кружку.

– Хорошо, – сказал Мой Друг, – попробую кое-что поведать. Карма есть особое состояние эфира.

– А что такое эфир? – задал вопрос молодой человек.

– Эфир – это квинтэссенция, пятая Стихия. Всего во Вселенной четыре Стихии: Огонь, Воздух, Вода и Земля. А Эфир – пятая, объединяющая все четыре Стихия. В ней все они находятся в  с н я т о м  виде. Поэтому Эфирность несёт черты Субстанции. Эфир бывает Светлым и Тёмным…

– Я всё-таки не понимаю, – перебил молодой человек, –  так что он для нас, этот Эфир? Для тех, которые живут? И причём тут карма?

– Карма и есть то, что определяет Светлость и Лёгкость либо Тёмность и Тяжесть Эфира. Эфир есть некая тонкоматериальная ткань, в которой каждый человек оказывается после своего рождения и продирается он через эту ткань во всё время своего воплощения до самой смерти. Эфирность существует и имеет значение только для существ, имеющих Душу. Карма в разной мере существует и для животных. Поскольку они, особенно млекопитающие, несут в себе некое уподобление души, и с ним они проживают каждую свою очередную жизнь, подымаясь к Сознательности, по большей части очень медленно. Все плохие, зловредные и губительные для окружающих Живых действия, образуют на эфирной ткани Узлы, которые сразу же отпечатываются на верхней, эфирной, нефизической плоти существа. От скверны и всего дурного плоть тяжелеет и после смерти подняться вверх никак не может. Да, не может.., – Друг взглянул на часы, потом на меня, – однако, нам пора. Как ты считаешь?

Я тоже посмотрел на часы, –  считаю, что ты прав и нам действительно пора. Время к двенадцати, поздновато.
Мы откланялись и ушли.