Пра любоффь

Пра любоффь.

Я у своего мужа третья жена. Первая родила ему сына, цеплялась за рукава, таскалась в Балтийск к нему, когда он служил на флоте, но брак развалился по швам, оставив шрам в сердце первой жены и на физиономии моего мужа. Ресторанные пепельницы имеют тенденцию быть тяжёлыми. Именно этой пепельницей юная отверженная жена запустила в рожу своему неверному мужу.

Но он влюбился в длинноногую волейболистку и был таков. Высокие женщины - страсть моего мужа. И, конечно, метр шестедесят пять законной жены были ничто в сравнении с двумя метрами претендентки. Не помогла и пепельница.

Ребёнок остался на руках мужниных родителей, а муж умчался за двухметровой вослед. Там тоже история случилась мутная. Трое детей от первого брака и, то ли она была неверна, то ли он изменил, но… недолго музыка играла.
И тут объявилась я. Тиха как украинская ночь. При росте метр пятьдесят четыре и с восьмилетним сыночком в придачу.

Началась совместная жизнь. Родители мужа были почти счастливы. Внук при них, сын у жены. Мы приходим в гости по праздникам. Всё чинно - благородно. Первая жена тоже захаживала, но про моё коварство речи звучали неубедительно, так как была между нами передаточная база - длинноногая. И ворчание жены, когда меня хвалили (особенно свёкр!) картины мира не портило!

Но стала позванивать та, с ногами. Если трубку брала я, то сразу передавала мужу и тактично из комнаты уходила вон! Как он там выкручивалcя, не знаю, не спрашивала. Ну, он, конечно, пытался:

–В следующий раз меня не зови, скажи этой идиотке…
И всё в таком духе. Я на эти слова не шла. Знаю я их. Я её обхаю, а кто его знает, что у него на уме? Может и похаживает, гад? И через пару дней, лёжа с ней в постели будет объяснять ей про то, какая я ревнивая идиотка, и как он от меня устал! Знаем мы эти штучки!
 И вот он лежит тут такой востребованный, бабы на части рвут, а эта дура (я, то есть) там уже какие-нибудь голубцы небось крутит!
Раз и навсегда сказала, чтобы разбирался со своим гаремом сам, а я уж, как-нибудь, со своим разберусь. Обиделся. Обзывался сильно. Но, в общем, жили дружно.

Волейболистка даже от тоски и безответности замуж вышла по какому-то не то четвёртому, не то пятому кругу. А чё ей при таких ногах? Ясен пень - всегда возьмут Замуж вышла и родила девочку, к тем троим уже имеющимся.

И тут вдруг, звонок. И я одна дома. Беру трубку.
- Позовите, пожалуйста, Вову!
- Вова на работе. А что передать?
- Передайте, пожалуйста, что мой муж умер, и я очень хочу его видеть!
- Кого? Мужа?
- Нет! Вову.

Передала. Была обозвана дурой. Звонки продолжаются.
И так она меня достала, что сил нет. Говорила и говорила. И что созданы они друг для друга, и что она не верит, что я исполняю её приказания передать, чтобы он позвонил. А я утешаю…
Потому что честно передала ему номер телефона вдовы. И все слова про любовь. Но он-то уже не хочет к ней! И всё! Зачем ему эти ноги и эти дети? Четыре штуки! Не ноги, конечно! Хотя, кто её знает?

Я говорю:
- Не будь козлом! Возьми трубку, скажи ей это всё сам. Я ничего говорить не буду!
А он ни в какую! Мужики же трусы страшные.

И вот звонит она мне крепко выпивши и говорит, что согласна заплатить мне пять тысяч( стоимость « Жигулей» тогда!), чтобы я ихнему счастью не мешала, и произошло воссоединение семьи. Идиотка! Я окончательно зверею!
Ставлю вопрос ребром: или ты сам посылаешь её на х.., или я беру пять тысяч и сваливаю в сторону моря.
Он, наконец, на очередной звонок отзывается . Мы, чесслово, её уже по звонку узнавали: тревожный и требовательный очень. Я , якобы вышла из комнаты, но стою неподалёку и всё, что он говорит слышу, а что она ему отвечает, знаю.

Говорил, конечно, гад, обтекаемо, чем дал надежду. Мол, поздно, всё поздно. И ни слова про то, что жену любит до безумия и ни на кого в целом свете не променяет. А мне так каждый день:
- Пусик! Мусик! Шуня! Лапа!
Сволочь, короче. Я захожу в комнату и с опрокинутым совершенно лицом протягиваю руку к трубке. Этот медебейцем( ругательство нехорошее еврейское) безропотно отдаёт мне трубку. Я в эту самую трубку и говорю:

– Приезжай! Забирай этого жлоба без никаких пяти тысяч. Забирай. Я отдам тебе за ним хорошее приданое, на те же пять тысяч потянет! Только, чтобы я эту рожу больше не видела каждое утро на подушке рядом!
А эта дура плачет и говорит:
– Он сказал, что не хочет! Поговори с ним, пожалуйста!
Я просто теряю разум иопять ей повторяю:
– Я отдаю тебе его за так. Дарю! Но привести его за ручку к тебе не могу! Он взрослый мальчик! Договаривайся сама.

Отдаю трубку любимому мужу. И ухожу уже из комнаты. Мне не интересно.
Но тут до меня доходит весь ужас и унизительность моего положения! Моя передаточная роль в этой лавстори. У меня в этой пьесе только : « Приехали-с! Уехали-с!» Ролища прямо!

Дело дошло, конечно,почти до развода. Он отправлен был жить к маме с папой. Что он сделал с этой дурочкой, я не знаю. Больше она не звонила никогда!
Зато он звонил и лазил в окна и двери, пока вновь не заселился на свой диван. По сей день здесь. Диван другой, а он всё тот же. Только уже « неликвид», Господи, прости!