Хованщина петухи прокричали, но рассвет на Москва-

«Хованщина»: петухи прокричали, но рассвет на Москва-реке так и не наступил

29 мая на исторической сцене Мариинского театра прозвучала легендарная опера Мусоргского «Хованщина», которая так порадовала меня в апреле, когда партию Шакловитого впервые спел Владислав Сулимский, пел грозно, немного по-иезуитски, с вероломными интонациями, а главную арию про то, что спит стрелецкое гнездо, исполнил проникновенно, аж за душу взял! И так торжествовал, хохоча после убийства князя Хованского! Мурашки по коже бегали!
Но нынешний спектакль меня скорее рассмешил. Хотя ничего смешного в самом сюжете нет. Все погибли, раскольники сожгли себя, царь Петр победил супостатов, стрельцов помиловал и с богом отпустил домой! Но в исполнении было немало смешного. Музыка с увертюры по большей части звучала нервно и невыразительно. Казалось, что знаменитый «Рассвет на Москва-реке» так и не наступил, просто прокукарекали петухи и сразу бухнул набатный колокол! Ни тебе мирного плеска речной воды, ни постепенного прихода утра, ни появления солнца из-за горизонта, ни пробуждения патриархальной Москвы... А ведь все это было в прошлый раз в том же зале, с тем же оркестром и тем же дирижером! Хотя набат у музыкантов сегодня получался великолепно! К чему бы это?
Но сначала о хорошем. Сегодня же, 29 мая, в опере царствовал, как и положено в сценах из народной жизни, его величество ХОР! Это был настоящий шедевр в третьем акте - «Батя, Батя, выйди к нам!», а потом молитва... Все замирает в душе от этих звуков! Именно эти фрагменты оперы сорвали овацию с криками «Браво!» в ходе спектакля.
Я раньше не была большой любительницей русской оперы, разве что «Иван Сусанин» Глинки, «Демон» Рубинштейна и «Князь Игорь» Бородина мне с юности нравились, в классическом исполнении. Прониклась я приязнью к ней сравнительно недавно. Видно, для понимания русской оперной музыки надо созреть, так же, как и для ее исполнения. «Мазепа», «Псковитянка», «Садко», «Каменный гость», «Царская невеста», «Борис Годунов»... И «Хованщина» оказалась среди наиболее поразивших меня творений русских композиторов. Поэтому на нее я хожу довольно часто.
Густые, «темные», тяжелые голоса нужны для этих опер. А 29 мая я поняла, что во многих случаях, не обязателен даже красивый тембр, важна мощь, сила и энергия голоса! И густые низы, как в женских партиях, так и в мужских. И преобладающие типы голосов – басы, баритоны, меццо-сопрано. Но далеко не у всех хороших певцов получается должным образом спеть эти непростые партии героев русских опер. Тем не менее есть певцы, чей голос «садится» на них, как хорошо скроенный костюм. Это можно сказать о Марфе Ольги Бородиной. Мрачная раскольница, суровая, словно неотвратимость судьбы, с темными мыслями и страшными предсказаниями, она и поет почти контральто, завораживая глубокими бархатистыми низами, суровыми интонациями, бескомпромиссными словами. Беда, несчастье, смерть – в этом вся Марфа. Сама поджигает скит, в котором с радостью собирается сгореть заживо со своим неверным возлюбленным молодым князем Андреем Хованским. «Так не доставайся же ты никому!» Страшно, не понимаю такую любовь…
Мощная фигура Досифея, главы раскольников, и не менее мощный голос Владимира Ванеева были под стать Марфе Ольги Бородиной, только почему-то мрачности в нем было меньше, может из-за отсутствия личного мотива для самосожжения, хотя это не делает такой вид религиозного массового самоубийства менее ужасным. Очень выразительно звучал голос певца, поэтому последняя сцена в скиту, где главные действующие лица Марфа, Досифей и хор, прозвучала почти идеально, проняла, что называется, «до печёнки».
Кроме того, вокально мне понравился протестантский пастор Ярослава Петряника. Его сильный голос, как нельзя лучше подходил для этой оперы и этой партии, в нем была и хорошая музыкальность, и гибкость, и выразительность. Я бы добавила немного дипломатичной хитрости, изворотливости, но каждый понимает психологию персонажей по-своему. Хороший образ подьячего всегда удается создать Андрею Попову. Его гротескный персонаж поет гнусавым голосом, что вполне уместно, и оживляет действие. Маленькая партия немецкой красавицы Эммы (Оксана Шилова) всегда радует, хотя сегодня почему-то звучала немного нервно и резковато.
Как-то странно воспринимались в спектакле и главные персонажи – князь Иван Хованский и князь Голицын. Пели громко (что уже хорошо), словно все время хотели перекричать оркестр (а иногда приходилось), но все время казалось, что они куда-то торопились и нервничали, боясь опоздать. Поэтому их герои были какими-то деревянными. Хотя временами князь Хованский (Геннадий Беззубенков) и рыкнуть мог, и гаркнуть, и завопить, как труба иерехонская. Но пением это назвать трудно. Это скорее музыкальное скандирование, но, как я понимаю, для русских опер это вполне приемлемо. Князь Голицын в исполнении  Евгения Акимова обычно оставляет очень приятное впечатление, но почему-то в этот раз певец слишком форсировал голос, звучал резко и неспокойно, а ведь его персонаж, хоть и властный, но не суетливый властитель. Не менее взвинченным казался и Андрей Хованский (Владимир Галузин). Молодой человек на грани срыва. Разве тот, кого прочат на трон, может вести себя как неврастеник? Он выглядел Германом из «Пиковой дамы», переодетым молодым Хованским. Пел громко, но как-то несвободно, словно что-то пережимало горло.
Но самым тяжелым впечатлением был Шакловитый Николая Путилина. Понятно, что это уважаемый артист, дважды народный, обладатель Государственной премии. Но Шакловитый – одна из труднейших баритональных партий в русской опере, требующая мощнейшего дыхания, долгого плавного пропевания фраз и уж, конечно, точного попадания в ноты. Как ни старался оркестр с дирижером «прикрывать» солиста, все огрехи вылезали наружу. Было жаль певца, и неловко…
Хотя, все относительно. Как раз в антракте я прочитала на Фейсбуке запись Ильдара Абдразакова о его сегодняшнем спектакле «Дон Карлос» в Лондонском оперном театре «Ковент Гарден». Что-то случилось с сопрано, и она не вышла на сцену, замены не было (а в Мариинке находят даже две замены на один спектакль!), и пятичасовую оперу спели за один час двадцать минут – без сопрано! А в комментариях другие певцы пишут, что такое в Европе случается нередко. Мы, оказывается, еще хорошо живем.
Теперь о смешном. Балетная сцена, следующая в опере за требованием князя Ивана Хованского: «Персидок мне!», заставила нас с приятельницей тихо надрываться от смеха, потому что, наблюдая несройные танцы на качающихся ногах Татьяны Ткаченко, которая имеет репутацию хорошей танцовщицы, а также слушая какую-то «поехавшую» музыку, мы шепотом друг другу на ухо назвали это «выступлением персидского ансамбля песни и пляски имени Ивана Хованского». И со вздохом вспомнили прекрасную «персидку» Александры Иосифиди, которую нам довелось дважды видеть в этих танцах в нынешнем году. Почему-то у нас обеих возник вопрос: «Кто же так выбил из колеи столько артистов? И чем? Не лунное же затмение произошло внепланово?» Но кажется, к концу оперы все вернулось в свою колею: финальная сцена была на высоте, скит красиво горел, Марфа, Досифей и хор вокально подчеркивали трагичность момента, великолепно звучала музыка Мусоргского. Занавес, овация, поклоны. Опера завершилась почти вовремя. И несмотря ни на что, «Хованщина» прекрасна! Пойду еще!