Проходная. Нетрдиционный конструктор

     Нормировщик Лешке не нравился. Да и не только Лешке.  Все его не любили.  И вовсе не из-за того, что он  был худ и нескладен.  И не из-за того, что его солидную плешь окружала редкая рыжая растительность. И не за его ехидные высказывания.  Вовсе нет.

      А не любили его за скаредность при назначении времени, необходимого для изготовления той или иной детали, и за нежелание прислушиваться к доводам рабочих, оспаривавших предложенную нормировщиком расценку.
 
      Во время таких дискуссий он ехидно предлагал возмущённому токарю или фрезеровщику  поактивнее двигаться и осваивать скоростные методы обработки металла

      Особенно он зверствовал после  ежегодного весеннего снижения цен на продовольствие и промышленные товары. Только правительство снизит цены, а он тут же опустит расценки на 10-15%. Наверное, это он не сам придумывал. Наверное, было такая установка свыше,  но неудовольствие работяг направлялась на него.

        Но ему было наплевать на неудовольствия. Он ни с кем не был близок, ни с кем не поддерживал дружеских отношений за исключением  цехового конструктора. С ним он вроде бы корешился, но как-то странно.

      Мастер вручил Лешке наряд на изготовление пятидесяти бронзовых втулок-подшипников, которые отличались от простых втулок внутренней винтовой канавкой для равномерной подачи масла. Изготовление этой канавки занимало много времени, а нормировщик расценил подшипник как обычную втулку – 2р. 57 коп.

       Понятно,  Лешка отправился в конторку, чтобы указать нормировщику на его ошибку.   Но нормировщик закусил удила и кроме перепалки у них  ничего  не вышло.

     Лёшка был зол.  Он шёл на своё рабочее место  и грязно ругался, называя нормировщика педерастом. Так он честил его не на пустом месте. В цеху гулял слушок, что нормировщик – педик. А возлюбленным его является цеховой инженер-конструктор.

       Последнее очень огорчало Лёшку. Конструктора он обожал. Лёшка восхищался его умением красиво вычерчивать сложные детали. Вот и сейчас на кульмане конструктора был приколот ватман с изображением шпинделя токарного станка в масштабе 1:1.   Это было произведение искусства.  Сотня размеров, допуски, чистота обработки, штриховка, все  это было изящно нанесено на контур шпинделя.  Любуясь  чертежом,  Лешка  загадывал, что когда он окончит среднюю вечернюю школу, то обязательно поступит в институт учится на конструктора.

       Непонятно, почему в цеху решили, что нормировщик и конструктор – нетрадиционалы. Может быть потому, что они иногда  тайно, по одному укрывались в маленькой подсобке, примыкавшей к конторке.  Обычно это происходило в конце рабочего дня.

       Побыв некоторое время в подсобке, они также по одному выходили из  неё  и затем, нежно прижавшись друг к другу, шествовали на проходную и дальше, к трамвайной остановке.

       Они шли оживлённо беседуя, и со стороны могло показаться, что они обсуждали  какую-то цеховую проблему.  Однако это было не так.

        Лёшке было обидно за конструктора. Такой классный специалист, такой представительный мужик и вдруг педик.  «Этого не может быть», -- решил Лёшка. Ему страшно захотелось подсмотреть, чем занимаются в подсобке эти якобы гомики.
 
        Одна из стенок подсобки была смежной с мужской раздевалкой.  Однажды Лёшка пришел пораньше на работу и с помощью дрели просверлил отверстие в этой стенке. Чтобы дырка была незаметна, он заклил её куском бумаги.

         Коммунисты преследовали гомосексуалистов.  Конечно, не так жёстко как боженька, спаливший в гневе два распутных  города вместе с людьми и не так безапелляционно как нацисты, которые травили  геев в газовых камерах, но всё же прижимали и существенно.. За мужеложство народные судьи лишали гомосеков свободы на несколько лет с отбыванием наказания в колонии общего режима.

      Вот Лёшка и забеспокоился: вдруг кто-нибудь из сознательных граждан возьмёт и капнет на  уважаемого им конструктора и загремит тот  на  зону. А каково педриле на зоне -- всяк знает.

         Этого допустить было нельзя. Лёшка решил: если слухи о нетрадиционной ориентации конструктора, в результате подсматривания в дырку подтвердятся, то он предупредит его о том, что он у народа на подозрении  и,  что ему нужно уволится и впредь быть более аккуратным.      
   
         В свои намерения он посвятил подружку Аньку (они учились в вечерней школе в одном классе). Она согласилась понаблюдать за влюбленными (благо её фрезерный станок располагался рядом с подсобкой)  и сообщить Лешке когда они уединятся.

        Ждать этого события пришлось недолго. Дня через три Анька возникла перед Лёшкиным станком и бросила:  «Они там».

        Лёшка поспешил в раздевалку, где ещё никого не было.  Он оторвал бумагу и припал к отверстию. Обзор был узкий.  Лёшка видел лишь спину нормировщика, сидевшего за маленьким столиком.  Нормировщик что-то сказал и стащил с себя спецовку.  В это время появилась рука конструктора с бутылкой водки.  Содержимое бутылки  было разлито по стаканам и мужики приступили  к  основательному и комфортному распитию спиртного напитка. После осушения первой порции стаканы вновь наполнились. Банкет продолжался.

         Приближался конец рабочего дня. В раздевалке стали появляться люди.  Лёшка прекратил свои наблюдения.  И так была ясна причина, по которой нормировщик и конструктор уединялись в подсобке. Ни какие они не пидоры, а просто тихие выпивохи.

     Вскоре прогудел гудок и Лёшка мог наблюдать как они, тепло прижавшись друг к другу и что-то горячо обсуждая, двигались к проходной.

       А Лёшкина мечта стать конструктором не осуществилась, но инженером он стал и чертить научился аккуратно и красиво.  В те времена в технических вузах на черчение отводилась масса учебных часов.