О времени и о поэзии

Как быстро прошла, пролетела, промчалась, прошмыгнула моя молодость! И оглянуться-то я не успела. Приходится присоединиться к пушкинскому хору:
И хором бабушки твердят:
Как наши годы-то летят!
Всегда удивляюсь мудрости Пушкина. Как он мог в свои молодые годы так почувствовать ход времени, тяжесть воспоминаний, горечь неосуществленных намерений:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел…
Ну что сказать: гений! Он все прочувствовал, всё осмыслил, все в этой жизни понял. А может, и не только в этой. Кто-то помогал ему. Муза? Вдохновение? Бог? Или это одно и то же?
И ведь отношение к смерти было абсолютно философское. Не было ни страха, ни сожаления, только радость бытия и благодарность за него:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Читаю эти строки, и сразу возникают ассоциации с Тургеневым,  который тоже вспоминает эти строки Пушкина в чудесном и трагическом финале «Отцов и детей»: « Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на вас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…» Казалось бы, ничего сложного в этих строчках нет, но, вероятно, само построение фразы, практически музыкальной, добавляет ещё какой-то смысл, более глубокий, чем тот, что заложен в словах, хотя, казалось бы, куда глубже?

А вот Лермонтов молодым не был, конечно, я имею в виду стихи. Даже самые ранние, кажется, написаны зрелым человеком. Видно, жизнь Лермонтова была так сконцентрирована, что он сумел создать столько, сколько другой поэт не создаст за целый век, поэтому он и прожил так мало. Так мало по человеческим меркам, но не по меркам вечности. Всегда потрясает то, что поэтам дано увидеть не просто какой-то другой мир ( увидеть, а может быть, создать?), а постичь Космос, Вселенную, вообще всё сущее.

По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел;
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.

Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов;
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался – без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна;
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.

Кто нашептал эти гениальные строки поэту, котрый ушел из жизни в самом расцвете молодости!
А Есенин!
Ни одного слова сожаления по поводу уходящей юности, уходящей жизни! Хотя поэт в свои тридцать считал себя уже стариком, и ведь искренне считал! Как много он писал о смерти! Боялся ли он её или нет? Трудно сказать, слишком противоречивы его стихи. Но вот одно из моих любимых:

Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам,
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.

Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище.

Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу,
Меня прогонит от порога.

И вновь вернусь я в отчий дом.
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.

Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят.
И необмытого меня
Под лай собачий похоронят.

А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам…
А Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.

Вместо пушкинской равнодушной природы – Русь, и её плач не только по ушедшему поэту, а по самой себе, этот вечный плач, этот вечный трагизм русской жизни. Но ни слова укора, упрека у Есенина нет, есть лишь вот это – «чужою радостью утешусь». Вот подлинная человечность, нежность души.
А от Есенина сразу  поворачиваешь к Рубцову, к его непрожитым годам, к его горькой судьбе:

О, моя жизнь! На душе не проходит волненье,
Нет, не кляну я мелькнувшую мимо удачу,
Нет, не жалею, что скоро пройдут пароходы, -
Что ж я стою у размытой дороги и плачу?
Плачу о том, что прошли мои лучшие годы..
А я всегда грущу при мысли о Рубцове, когда вспоминаю, как горько и несправедливо сложилась его короткая судьба, как трагично сложилась жизнь, просто хочется сказать – рок, пусть это слово и устарело. Видимо, такие люди, как Рубцов, искренние, нежные, ранимые,
 не могут жить в нашем жестоком мире. Читаю письма Рубцова, и от них просто плачу и думаю: «Ну почему, почему никто не мог протянуть руку помощи такому таланту?». То ли душевная глухость окружающих, то ли зависть – кто знает. Недаром Белла Ахмадуллина сказала: «Поэты долго не живут».

А закончить мне хочется гениальными строчками Бродского:

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.