Старый город

Люблю Москву, там прошли лучшие, студенческие годы – апогей общения, прикосновения к культуре. Очень редко сейчас там бываю, но всякий раз, попадая туда хотя бы на несколько часов, довольствуюсь уже одной только её атмосферой.

Живя в Гродно много лет и сравнивая его с городами, в которых приходилось бывать, я трезво отмечала провинциальность своей малой родины. После Москвы городок казался серым, приземистым и захудалым, после Праги - лишённым архитектурных шедевров, после Львова - мало сохранившим свою старину... Из памятников архитектуры в Гродно остались только храмы, всё остальное многовековое градостроительное наследие имеет сугубо историческую ценность. Но и оно дорого нам, как старое медное бабушкино колечко...

К Гродно я привязана кровными узами. Здесь я родилась, провела детство. Самые памятные его картины: знойный летний день, мы босиком, обжигая пятки о горячий асфальт, бежим за мороженым к лотку на площади Ленина; снежная зима, взгромоздившись гурьбой на отслужившие новогодние ёлки, мы, визжа и хохоча, скатываемся по крутому склону оврага вниз, к укрытой толстым слоем льда речке Юрисдике. Запах разогретого солнцем соснового леса до сих пор ассоциируется у меня с пионерским лагерем. Помню длинные очереди за мукой в 1956-м, за белым хлебом в 1964-м. Помню краснощёких пацанов, живших в подвале соседнего дома. Как умудрялась мать насытить их картошкой в мундире да тушеной капустой? Помню, как в чистом поле сразу за соседней улицей Реймонта начиналось строительство первого жилого микрорайона из многоквартирных домов со всеми удобствами, которые позже назвали «хрущёвками». Это было давно, и как будто не очень. Уже история, пусть и не такая большая. Но считанные эти десятки лет дороже мне всех предыдущих столетий.

Помню, как соседка, выходя на пригорок, спускавшийся от дома к дороге, лихо взмахивала старым помойным ведром, привычно выплёскивая его содержимое прямо на проезжую часть, вымощенную булыжником. Не в каждой квартире дома, который когда-то занимала одна семья, а сейчас – восемь, была канализация. Поэтому так делали все, у кого ее не было. В холодные снежные зимы, когда дорога покрывалась толстенным слоем льда, наша помойка, затянутая тонкой наледью, превращалась в коварную ловушку для проходящих мимо машин. Уж они буксовали в ней часами – зрелище для нас, детей, было захватывающее и ожидаемое с нетерпением.

Таких домов и таких помоек в городе в 1950-е годы была тьма. У старого драмтеатра, рядом с которым в доме, напоминающем казарму, жили актёры – там через сточную помойку предусмотрительно, ради удобства спешащих на спектакль зрителей, был проложен деревянный мостик. Неподалёку оттуда в старых конюшнях (их еще величали то наполеоновскими, то петровскими) с небольшими оконцами тоже жили люди. Жили в махоньком глинобитном домике, вросшем в землю на задворках пединститута. Жили в подвалах, на чердаках. Со временем что снесли, а кого переселили. В наш дом с мезонином провели канализацию, надстроили второй этаж.
 
Спустя годы я нашла в БТИ его досье. Чего же я о нем еще не знала? Построен в 1909 году.  Принадлежал пани Ядвиге…  Я еще застала её в живых. Казалась она древней, выжившей из ума старухой. До безобразия толстая и грузная, одевалась и причёсывалась неряшливо. Во дворе появлялась редко. Мы, дети, побаивались её. Какими глазами она смотрела на нас? Мы не присматривались. Но думаю, неласковыми и попрекающими. Она построила этот дом. Совсем не для нас. А мы вселились туда по бесплатным ордерам и худо-бедно имели крышу над головой и свой угол. Правда, жило нас там слишком много.

Умирала пани Ядя одна-одинёшенька во флигеле, который когда-то занимала её прислуга. А панский дом был изъят в собственность государства в октябре 1945. Тогда же её взрослый сын нашёл пристанище где-то в Польше, однажды он приезжал оттуда на мотоцикле, навещал мать.

                ххх

Еще штрих к тому времени. Во дворе, в школе, институте мы дружили, не спрашивая национальности. Соображали, конечно: если ёлку ставят к 25 декабря, значит поляки, по шевелюре и грассирующему «р» отличали еврея – но какое это имело значение, если выбирали друга по характеру, общим склонностям, внешней симпатии. Между белорусами и русскими вообще разницы не видели – разве что в стойком акценте тех, кто приезжал из деревни. А чаще всего только чистосердечное признание могло выдать в нас белоруса, украинца или русского – так мы похожи.

Возвращаясь из Москвы домой на каникулы, где-то за Смоленском я в душе облегчённо вздыхала: в поезде появлялись всё новые люди с заметным белорусским акцентом – значит, уже дома. После столичных проспектов и высоток родной город выглядел особенно неказистым, провинциальным. Но и тут жизнь не стояла на месте. Дома росли ввысь, становились обычными девятиэтажки, то тут, то там поднимались двенадцатиэтажные башенки. На смену пущенному под нож бульдозера маленькому, но уютному кинотеатру «Спартак» пришли новые, широкоэкранные. На узких улочках появились просторные оранжевые «Икарусы». Приспособленные продуктовые магазины, в которых можно было купить сразу всё: конфеты, селёдку, колбасу, маринованные грибы, сменили типовые гастрономы и универсамы.

ГЕНЕРАЛЬСКАЯ КОММУНАЛКА

За десятилетия пребывания в коммунальной собственности, без должного ухода как снаружи, так и внутри, пришли в плачевное состояние сотни городских домов. Заходить в них неловко – не хочется лишний раз смущать обитателей. Совсем другое дело оказаться в апартаментах, принадлежащих генералу, посольскому работнику или номенклатурной шишке. Приходилось бывать. Откроешь дверь – и пахнёт из прихожей свеженатёртым паркетом, дорогими духами, и столько вокруг всего – как в кино.

Когда-то в этом добротном трёхэтажном доме с трёхгранными эркерами вдоль фасада тоже жил генерал. Бежала вверх по мраморной лестнице ковровая дорожка, швейцар принимал у входящих плащи и калоши, лукаво поглядывали со стены парадного гипсовые амуры, блестел и благоухал воском дубовый паркет. Когда дом национализировали и вселили в него не сосчитать сколько людей, от былого уюта и роскоши не осталось и следа. Я не поверила, когда мне сказали, что в этом, всё еще впечатляющем своим внешним видом, доме на улице Ленина есть квартиры с общей кухней на четыре семьи. Кухней это назвать, конечно, нельзя. Какое-то замызганное помещение с прогнившими, прыгающими под ногами досками, с засиженной мухами лампочкой под потолком… На кривых стенах – многолетний налёт пыли, копоти, паутины. Мрачно, пахнет сырым и затхлым… Милейшая и аккуратная внешне молодая женщина рассказывает мне, что это была не жизнь, а каторга. Отношения соседей были такими, что хорошо хоть не поубивали друг друга. И вот наконец их расселяют…  М-да… Собственную кухню так запустить, вероятно, невозможно.

Главному архитектору города страшно некогда, но у меня всего один вопрос:

- Меня так потряс этот старый барский дом. Как он был сделан! Почему мы сейчас так не строим?

- Хрущёвское постановление помните? Никаких архитектурных излишеств! Этот запрет до сих пор в силе: существующие расценки стимулируют только типовые разработки. А строили раньше так хорошо потому, что будущий владелец дома сам заказывал и выбирал проект и строителей, сам платил. И попробуй не сделать так, как он хочет. Замечу еще, что произведений архитектурного искусства, как, положим, в Петербурге, в нашем городе нет.

- Как? А таблички «охраняется государством»?

- Это либо исторические памятники, либо памятники истории архитектуры, но не произведения искусства. Кроме костёлов, разумеется. Старинные здания на площади Тызенгауза не представляют в отдельности архитектурной ценности, а вместе это ансамбль, который создаёт и держит среду.

…Бреду по городу, по старым улочкам, мимо воли окидывая встречные дома придирчивым взглядом. Не Петербург, конечно. Но всё равно еще столько в городе, несмотря на разрушительные войны и необдуманные сносы в мирное время, красивых старинных домов, которые мы просто обязаны сохранить для потомков.

ДАЛЁКОЕ - БЛИЗКОЕ

Кто только не писал о нашем небольшом городе, притулившемся в уютном уголке между Литвой и Польшей и возникшем, по официальным данным, на два десятка лет раньше Москвы на лесистой круче над Неманом… Кто бывал – тот и писал. Элиза Ожешко, Мария Бок - дочь Петра Столыпина, Александр Твардовский, Валентин Катаев, даже Мария Арбатова отметилась, очень недружелюбно вспомнив в «Дегустации Индии» свою скоротечную и нескладную поездку в Гродно… Андрей Вознесенский, увидев на въезде в город вычурные силуэты его костёлов, тут же сочинил возвышенное четверостишие про этот замысловатый абрис…

Каких только имён не носил наш город за девять веков существования: Городень, Городня, Городно, Гродна, Гародня, Гродно. Литовцы называют его Гардинас, немцы – Гарден. В любом случае стечение четырех звонких согласных придаёт ему звучность, а близость к корню слов «гордость» и «гордо» добавляет и этот горделивый оттенок. Местные сочинители даже слоган придумали: Гродно звучит гордо. Молодых горожан эта фраза вдохновляет и исподволь требует держать марку и свою, и города.

Гродненские краеведы накопали тьму интересных фактов из истории города. Какие-то новые крупицы открываются до сих пор. Попробую совсем коротко изложить их в хронологическом порядке.

Первое славянское поселение в черте города, как свидетельствуют археологические раскопки, возникло куда раньше, еще в Х столетии.

А первое упоминание о князе Всеволоде из Городна принадлежит автору Ипатьевской летописи, датированной 1128 годом, который и считается датой основания города.  Позже, в «Слове о полку Игореве» уже идет речь о «трубах городеньских», возвещавших о походе на половцев. Оттуда к княжеской крепости над Неманом пригнали много пленных половцев, дав им возможность поселиться у соседнего холма. Селение назвали Колошей, а на вершине того холма выстроили монастырь и церковь, сохранившуюся доныне. Это самое древнее сооружение в городе – маленькая полуразрушенная православная церковь Коложа. Несколько лет назад после косметического ремонта здесь возобновились богослужения.

КНЯЗЬ ИЛИ НЕ КНЯЗЬ?

Существует предание, что в 1326 году у стен Коложского монастыря погребли предательски убитого ножом в спину князя Давида Городенского - полководца и городского старосту. Но где именно его могила, никто до сих пор не знает. Да и самого национального героя гродненский историк Михаил Ткачев вытащил из небытия всего тридцать лет назад.

Исследователи до сих пор спорят, в каком году родился Давид. В каком возрасте он впервые возглавил войско и наголову разбил в битве под Гродно отряды коменданта Бранденбурга? В 18 лет или в 24 года? Но ясно, что воинская слава с юных лет не давала ему покоя - мать Давида была внучкой Александра Невского. А начинал юноша карьеру со службы у великого литовского князя Гедиминаса, жившего в гродненском замке над Неманом. И скоро женился на его дочери Бируте.

Что ни год Давид отправлялся в походы - на крестоносцев, на прусские земли, на датское войско, на Мазовию (в Польше). Возможно, не от лишней агрессивности, а так уж заведено было в те далёкие времена - наносить друг другу взаимные визиты, чтобы мало не показалось... Он был в расцвете сил (что-то около 40), когда отправился с кинжальным рейдом (сейчас бы сказали - точечный удар) на Бранденбург и Франкфурт-на-Одере. Явно, чтобы отомстить. Поскольку незадолго до этого враги убили жену и малолетних детей Давида, остававшихся без него в усадьбе под Гродно. Взял с собой в поход 1200 всадников. Но немцы подговорили наёмного убийцу (известно его имя - Андрей Госта из Мазовии), который исподтишка заколол князя.

Уже в наше время у стен Коложи установили памятный валун в честь Давида Городенского. Его имя носит улица, на которой стоят Новый замок и театр. А несколько лет назад в ходе археологических раскопок у Коложи наткнулись на старое захоронение. Неужели князь? Но нет, это были останки мужчины и ребёнка, относящиеся к XYII веку. 

ИСТОРИЯ ЗАМКОВ И КОРОЛЕЙ

Польский король Стефан Баторий любил бывать в городе над Неманом. Здесь на остатках фундамента замка Витовта итальянские архитекторы возвели для него новый замок, в стиле ренессанса. Король приезжал сюда не только затем, чтобы быть ближе к театру военных действий, но и поохотиться, а заодно - сбежать от жены Анны, которая была старше на десять лет. В Гродно у Стефана Батория была зазноба - дочь лесничего. Король был полон амбициозных планов, готовил большой поход на российский город, однако здоровьем не отличался и умер внезапно, в Старом замке. В Гродно провели вскрытие его тела, первое в Европе. Больше года останки Стефана Батория покоились в Фарном костёле, после чего их перевезли в краковский Вавель.

Лев Сапега, наиболее яркий представитель знатного магнатского и княжеского рода Беларуси, происходящего с полоцкой земли, жил 400 лет назад. Известно, что род Сапег был вторым по могуществу после рода Радзивиллов. Лев Сапега получил европейское образование в Лейпцигском университете, после чего служил секретарём у польского короля Стефана Батория, постепенно занимая всё более ответственные посты в Великом княжестве Литовском, вплоть до великого гетмана литовского.
Неоспоримой заслугой Льва Сапеги признается составление Статута Великого княжества Литовского, доведённое до конца под его нажимом и руководством. Статут гарантировал государственно-политическую, экономическую и духовно-культурную независимость страны.

В Гродно сохранились несколько зданий, принадлежавших роду Сапег. Это былые дворцы - над Неманом (на территории нынешнего пивзавода), на Советской улице, 10 и на Советской площади - дом, известный как Баторувка, где, по преданию, происходило вскрытие тела Стефана Батория. После войны его занимала школа № 45, сейчас – факультет медицинского университета. Лев и Казимир Сапеги были старостами Слонима и Гродно, эта фамилия до сих пор встречается на Гродненщине.
Совпадение случайное, но занимательное - одним из участников недавней реконструкции Советской площади, на которой и стоит дворец Сапег, был Александр Сапега.

«Полки ряды свои сомкнули.

В кустах рассыпались стрелки.

Катятся ядра, свищут пули;

Нависли хладные штыки».

Так воевали в начале ХYIII века наши предки, отстаивая независимость государств и городов. Свидетельства тех времен нашли портовые рабочие, очищая и углубляя русло Немана в районе Старого моста. С помощью тяжелой техники они выудили на берег ядра с клеймом 1702 года изготовления, картечь и форму для отливки свинцовых пуль.

В Гродненском историко-археологическом музее, куда поступила часть находок, ядра, как каменные, так и металлические, были и раньше. Вместе с мортирами они издавна украшают вход в Старый замок, но лишних экспонатов не бывает, тем более с древними метками. А вот картечь (слепленные между собой свинцовые шарики, которые после выстрела разлетались) и форма для литья попали в музей впервые.
 
По мнению историков, находки относятся к периоду Северной войны со шведами. В гродненском Старом замке осенью 1705 года почти на три месяца останавливался Пётр I, здесь он вёл переговоры с польским королём Августом II и шведским королём Карлом ХII. В казарме замка, обращённой окнами к Неману, квартировало войско из 600 человек. В конце декабря шведские войска подошли к Гродно, однако штурмовать город не решились. Не было резона вступать в сражение и русским войскам. В марте 1706 года Петр I отдал приказ оставить город без боя. Чтобы облегчить отступление, много оружия и боеприпасов спустили тогда в воды Немана. Но армия была сохранена.

Летом 1812 года Гродно заняли пехотные силы Наполеона, возглавляемые его братом Жеромом Бонапартом, который отличился еще и тем, что вырубил все деревья в городском парке. Освобождали город кавалеристы-партизаны Дениса Давыдова.

Сохранившиеся Старый и Новый замки историки считают самым ценным наследием города. Здесь начиналась его история, сосредотачивалась власть, проводились сеймы. После отречения Августа Понятовского от короны в 1793 году Новый замок отдали под госпиталь, а в Старом разместились казармы, комендатура и гауптвахта. Сейчас в них  музей и библиотека.
 
ВЕКА ПОД НОГАМИ

Под ногами у нас – история, наслоения веков. Эти слои, спускающиеся на два метра в глубину, можно было воочию наблюдать на разрытой во время масштабной реконструкции Советской площади в Гродно. Сначала ковш экскаватора воткнулся в булыжную мостовую ХIХ века, потом – в фундамент ратуши и дворца Радзивиллов.
 
Отрытые фундаменты ратуши показал мне мастер со знатной фамилией Сапега. Сам Александр, его отец и дед родом с Гомельщины – но кто знает, как разбежались за столетия ветви могущественного княжеского рода.

Археологические находки притормозили работу, но после оценки их историками, археологами, архитекторами договорились старинные фундаменты не трогать, а оставить их в земле как клад для потомков. Возможно, когда-нибудь новые поколения гродненцев восстановят утраченную старину.
 
Ныне самая большая площадь города – по существу пустырь, вымощенный гранитными плитами и простирающийся от бывшего здания библиотеки до моста через Неман. Уже мало кто помнит, что до войны она была плотно застроена. Когда-то здесь теснился деловой, торговый, культурный центр древнего города, средоточие церквей и костёлов. Замкнутое в виде четырехугольника со внутренним двориком здание ратуши занимало пространство между нынешним Дворцом текстильщиков и бывшим дворцом Сапег (Баторувкой). За ратушей возвышался дворец Радзивиллов, к которому примыкал квартал жилых построек, магазинчиков, кофеен («кавярен»), аптек.

Если часть дворца Сапег сохранилась на гродненской площади, то ратушу снесли сразу после войны. Не уцелели под бомбёжками дворец Радзивиллов и тесно застроенный квартал, спускавшийся к Неману.

До сих пор историки спорят, была ли ратуша, построенная в начале ХIХ века, просто гостиным двором с торговыми рядами либо в той её части, что выходила к Парадной площади, всё-таки заседала городская дума и размещалось управление. Тем более, что слово «ратуша» происходит от корня «рада» (совет). Зато доподлинно известно, что в более древней гродненской ратуше (существовавшей в ХУ - ХУI веках) с возвышавшейся над ней, как и в Минске, башней, действительно проходили заседания городской рады. Находилась первая ратуша, по предположениям историков, там, где сейчас Дворец текстильщиков. Ее изображение сохранилось на старинной гравюре.

НА СТАРЫХ ОТКРЫТКАХ

Фотографий и открыток с видами старого Гродно не так много, разными их коллекциями владеют как отдельные собиратели, так и областной историко-археологический музей, время от времени выставляя для обозрения редкие снимки.

На выставке, где мне довелось побывать, коллекцию сопровождал план Гродно 1892 года со старыми названиями улиц и площадей. Неожиданно для себя я обнаружила на нём небольшое немецкое кладбище, которое существовало в то время рядом с лютеранской кирхой. Она сохранилась по сей день на ул. Академической, недавно была отреставрирована, здесь проходят службы и органные концерты. А от кладбища не осталось и следа. 120 лет назад это была окраина города, сейчас – самый его центр.

А тогда центром города считалась Парадная площадь (на месте нынешней Советской), правда, занимала она совсем немного места между Софийским собором (не раз менявшим своё обличье и конфессионную принадлежность, разрушенным в 1961 году и больше известным сейчас как Фара Витовта) и сквером, посреди которого бил круглый фонтан. Собор был обнесен красивой металлической оградой и обсажен молодыми каштанами. А главная башня его своей архитектурой очень напоминала кремлёвскую.

Удивительно, но на улицах Замковой, Соборной (ныне Советской) и Садовой (Ожешко) в те времена не было ни единого деревца. А в 1950-годы они утопали в зелени.

Ниже Парадной площади красовалось двухэтажное здание ратуши с шестью рифлёными колоннами на входе. Тут же парковались подводы с лошадьми, на которых крестьяне доставляли продукты в крытые торговые ряды, примыкавшие к ратуше.

А вот дворец губернатора и Губернаторская площадь по соседству с ним (ныне площадь Тызенгауза) были удалены от городского шума и толчеи. Здесь была своя небольшая православная церковь - Александро-Невская, со множеством маленьких куполов, разобранная впоследствии по указу польской администрации. А посреди площади высился обелиск, который венчал орёл - видимо, символ победы.

В Швейцарской долине по берегам Городничанки, которую пересекали низко висящие деревянные мостки, гуляли няни с детьми, прохаживались пары…

Всё это я впервые к своему изумлению увидела на старых гродненских открытках, никогда не видя этого в жизни. Невозможно вернуться в тот город, но знать о нём чуть-чуть больше - значит, больше любить.

ОДНИМ ДВОРЦОМ БОЛЬШЕ

Архитектурный комплекс конца ХYIII века, бывший дворец администратора стал еще одной изюминкой Гродно. Строилась резиденция с 1780 по 1793 год по проекту итальянского архитектора Мёзера для главы администрации гродненской экономии Деконского. В двух флигелях дворца размещались комнаты для слуг, кухня, домовая церковь, конюшни и каретная. Со временем дворец перешёл в собственность графа Валицкого, у которого был выкуплен церковью. А в 60-е годы минувшего столетия главное дворцовое здание было передано медицинскому институту, который содержал на нижнем этаже виварий для подопытных собак. Ныне вся усадьба принадлежит православной епархии. Над правым флигелем засиял позолоченный купол с венчающим его крестом.

Когда начинали реконструкцию дворца, то, к ужасу защитников гродненской старины, начали с разборки правого флигеля. Немало копий было сломано тогда в спорах о целесообразности разрушения исторического здания. Когда же архитекторы выставили у комплекса планшет с видом дворца после реконструкции, общественность, небезосновательно дрожащая над каждым старинным кирпичиком и брёвнышком родного города, успокоилась.

А после того, как на трёх корпусах комплекса появились черепичные крыши с симпатичными мансардами, обновились фасады и засиял золочёный купол церкви, все увидели, как это хорошо.

ГДЕ ЭТА УЛИЦА, ГДЕ ЭТОТ ДОМ?

Как только не называлась в разные времена улица Ожешко в Гродно - Роскошь, Вертелишская, Садовая, Муравьёвская, пока в 1920 году её не нарекли именем известной писательницы, жившей и умершей в доме на этой улице.

А сколько в городе других улиц, менявших свои названия в угоду новой власти или изменившемуся общественному мнению! Считанные историки и краеведы скажут, где были Соборная, Полицейская, Софийская, Татарская, Купеческая, Палатская, Мещанская. Между тем это центральные улицы, по которым мы ходим и сегодня - Советская, Кирова, Ленина, Свердлова, Карла Маркса, Урицкого, Стефана Батория (до недавнего времени Крупской). А уж где размещались площади Акцизная, Госпитальная, Дворцовая - и подавно мало кто знает!

Однако бывают случаи, когда позарез нужно знать, где же, к примеру, находилась Госпитальная площадь. У здания нынешнего госпиталя? Отнюдь.

Можно пойти в библиотеку, поискать там или в интернете карту Гродно ХIХ века, обратиться в архив, в краеведческий музей... А можно заглянуть в музей истории улиц. Создан он четверть века назад в школе № 26, и всё это время ученики прилежно и кропотливо собирают по крупицам то, что имеет отношение к старым и новым улицам города.

Экспонаты распределены по стендам: улицы, носящие имена героев войны, космонавтов, деятелей науки и искусства, названные в честь исторических событий или ремёсел, которыми славились жители города. По периметру - фотографии старого Гродно.

Обходя музей по кругу, я впервые узнала, что в городе есть улица Гротгера - понятия не имела, кто это. И вот узнала, что это наш земляк, польский график и живописец, проживший всего 30 лет, но успевший принять участие в национально-освободительном восстании 1863 - 1864 годов и запечатлеть его в цикле рисунков. А находясь уже в ссылке в Сибири, Артур Гротгер создал серию рисунков «Сибиряки», отразивших тяжелую жизнь ссыльных.
 
Еще я с удивлением открыла для себя, что бесконечная гродненская улица Горького носила прежде название Грандичская - ну да, она же ведёт прямо в деревню Грандичи, а оттуда в Литву. Госпитальная площадь простиралась у пожарной каланчи, потому что в ХIХ веке там стоял летний госпиталь, а зимний  располагался в Новом замке. Акцизная площадь была там, где сейчас школа № 10, Дворцовая – это нынешняя Тызенгауза. Сенная площадь, служившая рынком,  занимала дворы за нынешней гостиницей «Неман», Рыбная собирала торговцев и покупателей на перекрестке Кошевого и Октябрьской.

Всё-таки название Гродно произошло от глагола «городить» - городу скоро 890, а гродненцы всё чего-то городят и городят! Вроде уже все центральные  улицы вымостили бетонной плиткой - нет, мало, и, вывернув наизнанку Советскую улицу, выложили вдоль неё гранитные тротуары. Чтобы в дождь на них не поскользнуться, плиты не полированные, а шершавые.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ "ЗВЁЗДОЧКИ"

«Красная звезда» - единственный в Гродно кинотеатр, сохранившийся с дореволюционных  времён. Премьерный сеанс в нём должен был состояться в августе 1915 года, но этому помешала Первая мировая война. Отставной штабс-капитан Сергей Монастырский, построивший «синематограф» на собственные деньги, снова был призван в армию.
 
Вот что знает об этом его внук, гродненский врач Георгий Монастырский:

- Дед продал бабушкино имение, получил выходное пособие и эти средства вложил в строительство. Помимо зала для концертов, театральных представлений и кино, в здании предусматривалось место для магазина и квартиры владельца. Когда началась война с Германией, дед замуровал оборудование в стену и ушёл воевать. А польские власти передали кинотеатр новому владельцу. Умер дед в 1940-м в Вильно. Но оставались жить бабушка и брат деда Михаил.

Жора учился в нашей школе, классом старше. Тогда мы и подумать не могли о таком его признании, что наш любимый с детства кинотеатр «Звёздочку» строил его дед, офицер царской армии… И что у бабушки было имение…

Об этом гродненская публика узнала в день открытия обновлённой «Звёздочки» после пяти лет реконструкции. Первоначально кинотеатр назывался «Эден», потом «Полония». «Красной звездой» стал в 1939-м. Последние его дни накануне реконструкции были плачевны: зал больше напоминал сарай, деревянные кресла расшатаны, балкон имел сильный уклон вниз и тем сильно настораживал, пол после сеанса был усыпан шелухой от семечек…

Сегодня кинотеатр не узнать, вряд ли в стране есть второй такой. На входе – гардероб, как в театре. В компактном зрительном зале мягкие кожаные кресла, в ложе и на балконе – со столиками, куда официанты подадут заказанные напитки и блюда из кафе и бара. Широкоформатный экран, акустическая система «Dolby». На всякий случай – видеонаблюдение, тревожная кнопка. Три уровня цен на билеты. На одной из стен фойе в технике фрески или граффити представлена история кинотеатра в документах и снимках. А внуку создателя «Эдена» дирекция кинотеатра вручила постоянный билет почетного зрителя.

ДОМ С ЛИЛИЯМИ

Когда едешь по узкой Социалистической улице, этот дом (на снимке) едва успеваешь  охватить взглядом целиком и удивиться его архитектурной вычурности. Всего пару лет назад это здание, напоминающее сейчас праздничное пирожное, было до неприличия обшарпано, а в глаза бросались лишь необычно большие, чуть не вросшие в землю окна...

Дом в стиле модерн (похожих в Гродно еще два - на улицах Тельмана и Кирова) построен в начале прошлого века купцом Крейцером. На первом этаже был магазин купца, на втором – квартира. С обратной стороны дома – веранда и сад. Из-за вытянувшихся вверх по фасаду пучков водяных лилий особняк получил название «Дом с лилиями». После войны дом национализировали и передали «Спиртотресту», потом его потеснило спортивное общество «Колхозник». Позже большие окна первого этажа стали витринами обувного магазина. Мне помнится, что затем здесь была библиотека научно-технической литературы, следом за ней – сберкасса и наконец аптека. А наверху жили люди.

Десять лет назад бедный дом, растерзанный внутри и снаружи, выставили на аукцион. Согласно решению совета по вопросам историко-культурного наследия при Министерстве культуры, в ходе реконструкции здания, находящегося в аварийном состоянии, необходимо было сохранить фасад. Что и говорить, потеряй город дом с лилиями, он утратит часть своей красоты и неповторимости.

Если кто-то думает, что исторические здания в центре города шли тогда нарасхват - отнюдь. Потенциальных собственников сдерживали огромные капитальные вложения в реконструкцию и заморочки с сохранением первоначального облика. Куда больше желающих вложить средства в огромный кусок земли, на котором можно возвести супермаркет, сулящий стабильную прибыль. С первого аукциона горемычный дом с лилиями благополучно слетел. Вообще летние аукционы не собирают публики и часто проваливаются. Возможно, потому, что солидные бизнесмены еще не вернулись с морей… Но на следующих торгах дом с лилиями был продан Белорусскому народному банку. И начались многолетние прения о судьбе дома: разбирать и строить заново? Или попытаться реанимировать? Победили реаниматоры.

За реставрацию красивого старинного здания хвала банку. Но вот что грустно – школ, университетов и предприятий, вместе взятых, в городе меньше, чем банков…

МЕЖДУ ВАРШАВОЙ И МИНСКОМ
 
Мы как-то привыкли к тому, что город Гродно - окраина. Раньше это была окраина Советского Союза, теперь окраина Беларуси. И мало кто представляет, что Гродно лежит в самом центре круга, опоясывающего Минск, Брест и Варшаву, от которых город удалён на приблизительно равное расстояние, чуть меньше 300 километров. И в центре дальнего круга, охватывающего Киев, Прагу, Берлин, Санкт-Петербург и Москву. Чтобы добраться от Гродно до этих столиц, надо преодолеть от 900 до 1000 километров. Ну а самые ближние чужеземные города – литовские Друскининкай и Вильнюс, и польский Белосток, дорога до них занимает от получаса до полутора.

На снимке Дом с лилиями после и до реставрации. Фото автора.