Не забудь о Незабудке

Вы замечали, что птицы поют неодинаково в разное время суток? Утром их песнь торжественна и бодра, днём – буднично проста, вечером она превращается в умиротворяющую колыбельную, а ночью – в неуместные звуки среди сонной тишины.
 
Сейчас птички поют, весело приветствуя новый день. Калиса слушает их, лёжа в белой кровати. Её палата прогревается утренним солнцем. Громко тикают часы. Очередная трель врывается сквозь тонкую щель в окне. Девушка лежит и не двигается. Она погружена в пение, а пение вливается в неё – и ей от этого так хорошо (редкое это явление для бедной пациентки, однако).

«Скоро должна придти медсестра… а может, и не скоро…» – в голову вползают привычные мысли. Сколько вообще времени? Ай, всё равно: Калисе не нужны часы. А как же те, что сейчас так громко тикают? Они не идут. Стрелки лишь подрагивают на одном и том же месте, а часы всё равно издают характерный для них звук, будто они не сломаны, будто у них «всё в порядке». Так и Калиса. Вроде бы характерные для человека вещи делает: гоняет кислород по лёгким, немножко ест, спит, иногда читает, - но это лишь видимое «тиканье». На самом деле она уже долгое время стоит на одном месте.

На часах ровно двенадцать. Конец или начало дня? Решайте сами: часы вам уже не ответят. Тогда зачем они тут? А зачем тут Калиса?

Вот, хороший вопрос. Только на него вам в ответ всё то же тиканье. Громкое, отчётливое и пустое.

Калиса продолжает слушать пение. Вставать ей не хочется, да и незачем. Хотя… можно открыть окно настежь, пока нет медсестёр. Девушка делает попытку встать – привычная боль отдаёт покалываниями по всему телу. Остаётся сидеть на кровати.

Неожиданно взгляд грустных глаз ловит то, на что Калиса не обратила внимание раньше. На прикроватной тумбочке стоит «вазочка», т.е. обрезанная пластиковая бутылка, с небольшим букетом цветов, носящих самое незабываемое имя. Незабудки…

Калиса удивилась: от кого бы это могло быть? Ей никто ни разу не дарил цветов за её долгое пребывание в больнице. Да и сейчас такая рань… их что, принесли тайно ночью? Ничего не понимая, Калиса внимательно осмотрела цветы и бутылку в надежде найти записку или что-нибудь, что могло бы объяснить нахождение этих цветов здесь, в её больной палате.

В таком встревоженном состоянии Калису застала медсестра.

- Вы знаете, что Чарли Чаплин занял третье место в конкурсе пародий на Чарли Чаплина? Это исторический факт! – без доброутреннего приветствия вошла молодая женщина с бодрой улыбкой на лице. Эта медсестра всегда начинала разговор с какой-нибудь интересной для неё новости, которую она смогла прочитать в часы ночного дежурства, может быть, потому, что ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться, а может, потому, что хотелось хоть немножко развеселить больную.

- Теперь знаю, - как обычно ответила Калиса. – А вы знаете, откуда у меня в палате этот букет?

- Ох, тайный поклонник, не иначе, - загадочно улыбнулась медсестра.

- Неужто пробрался ночью через окно?

- Нет, ночью ведь окна закрыты. А вы-то, барышня, открыть своё не успели, - заметила медсестра, понюхав несвежий воздух в палате. – И не надо оправдываться: я знаю, чем вы занимаетесь по утрам.

- Утра поют слишком красиво, чтобы удержаться! Вернёмся к цветам: кто их принёс?

- А почём мне знать? Ваша палата, ваши цветы…

- И вы – моя сестра, пусть и с приставкой «медицинская». Вы следите за моей палатой и за тем, кто ко мне приходит, - вы знаете, просто притворяетесь. Кто передал? – ещё настойчивее потребовала информации Калиса.

- Какой-то старик, - сдалась медсестра (судя по тону, для неё это было совсем неромантично).

- Старик? То есть совсем старик?

- Совсем. Всё как положено: курчавая борода, седые волосы, очки на носу – так и захотелось послушать от него какую-нибудь добрую сказочку. Милый дедуля такой…

- Что он сказал?

- Что, может быть, ещё вернется.

- А до этого?

- Попросил отдать цветы больному, к которому никто не приходит.

Калиса грустно опустила ресницы.

- Простите. Вот почему я не хотела рассказывать… Если они вам не нравятся, то я уберу их.

- Нет, - сразу оживилась девушка, явно не согласная с исключением чудесного букетика из её палаты. – Спасибо за информацию.

- Если что, зовите, - сказала медсестра и скрылась за белыми дверями.

*

Значит, «какой-то старик». С незабудками. Калиса уж было подумала, что… Нет, конечно же, ничего такого и быть не может.

- Добро пожаловать в мою больную палату! – сказала Калиса цветам. – На жаль, вы вряд ли долго продержитесь в таком ужасном помещении (здесь плохая атмосфера), но зато я хоть немного порадуюсь живым существам.

Незабудки ответили ей еле уловимым, но очень приятным ароматом майской лужайки.

Когда она последний раз вдыхала такой аромат? Год назад. Перед тем, как попасть в несчастный случай, а затем и в больницу, она понюхала цветы перед выходом из дома. А после уже никаких цветов, никаких ароматов. Только в коридоре изредка удавалось уловить запах чужой заботы о больном близком.

Калисе вспомнилась одна из её последних прогулок перед больницей.

Май тогда задаривал всех хорошими весенними деньками. Было тепло и солнечно. Калиса надела лёгкое платьице и вышла погулять, а может и полетать, по городским улочкам, пропитанным ароматом сирени и украшенным цветущими каштанами.

Девушка неспешно вышла на самую шумную улицу города, по которой туда-сюда сновали люди, повылазившие из квартир-норок на солнечный свет. То тут, то там разместились разные заурядные личности: попрошайки, продавцы мороженого и попкорна, разносчики флаеров. Их было много, но из всех особенно выделялся один старик. Неопрятный, в чёрной шапке (в такую-то теплынь!), тёмной старой одежде и грязных очках с толстыми стёклами, он вполне мог сойти за бомжа, выпрашивающего деньги на выпивку, но он не просил – он продавал цветы.

- Здравствуйте! – подошла к продавцу Калиса. – По чём цветочки?

- Один букет стоит одну внимательно выслушанную историю, - ответил старик неприятным хрипучим голосом.

- Какую историю?

- О цветах.

- Вы что, сказочник?

- Мне всё равно, называй, как хочешь. Ну что, покупаешь?

Калиса начала было раздумывать, но любопытство быстро овладело ей и заставило согласиться.

- А вот покупаю! – ответила Калиса, и в глазах её заискрился интерес: что из этого всего выйдет? Да и очень ей захотелось в этот прекрасный майский день побаловать себя цветами.

Старик уже не казался таким страшным и отталкивающим. Наоборот, он был добрым и привлекал своим чудачеством.

- Какие цветы?

По ведёркам были расставлены разные майские чудесности: веточки сирени, фиалки, тюльпаны, нарциссы, ландыши… Взгляд Калисы усаживался на цветы как бабочка-лимонница, порхающая с одного цветка на другой в поисках нужного ей нектара. Однако, хоть все майские краски Калиса любила и у старика все они были свежими и красивыми, девушка не находила нужных. Старик, всё это время наблюдавший за глазами Калисы, как настоящий продавец, почувствовал, чего желает покупательница, и достал из картонной коробки, что стояла у его ног, букет миниатюрных цветочков небесного цвета.

- Незабудки! – восторженно воскликнула Калиса. – Вот, что я покупаю!
Взгляд-бабочка уселся поудобнее на голубые ядрышки и готов был не улетать очень долгое время.

- Что ж, тогда встретимся вечером, - сказал старик.

- Почему нельзя сейчас?

- Ты что, не видишь, сколько тут людей снуёт? А историю должна слушать только ты!

- Подождите, подождите, – замешкалась Калиса, у которой зародилось подозрение насчёт чистоты намерений продавца.

- А-а-а, я знаю, о чём ты подумала! – погрозил пальцем старик. – Но мне нужно лишь рассказать историю, а если ты боишься, то и не покупай мои незабудки.

- Где встречаемся? – почти сразу решилась Калиса.

- В сквере в восемь вечера. Я буду сидеть на лужайке вместе с цветами.

Желательно быть там без опозданий. До вечера, - попрощался старик и демонстративно спрятал незабудки обратно в коробку.

*

Как только Калиса вошла в сквер, она заметила странного дедушку, сидящего на кресле-качалке посреди сочной лужайки около каштана.
Старик преобразился, и эти изменения были слишком резкие. Теперь это был милый дедушка с тонким пледом на ногах и очками, на этот раз чистыми, на носу. Пропала чёрная шапка, неприятность голоса, неопрятность одежды. В руках он держал толстую книгу. Старик стал похожим на истинного сказочника, оставалось только надеть что-нибудь этакое на седую голову.

- Здравствуйте, господин Сказочник! Вас и не…

- Это моя профессия: для каждой работы должна быть своя униформа.

- Так вы сказочник или продавец цветов?

- Я просто старик, которому нечем заняться. Оставим эти разговоры, иначе мы так и не дойдём до цели нашей встречи.

Калиса смиренно села на раскладной стульчик, что стоял рядом с креслом-качалкой.

- «Прекрасная» достойна прекрасного!.. Полюбуйся каштаном, пока я тут кое-что приготовлю.

- Откуда вы знаете моё имя? – спросила прекрасная Калиса, запрокидывая голову кверху.

Сказочник не ответил: он был занят цветами. Девушка в это время послушно любовалась прекрасной сенью каштанов. Большие зелёные ладони с растопыренными пальцами налепились на вечернее небо и создали надёжную крышу, под которой можно всегда укрыться от внутреннего дождя.

- Можешь вернуться на землю.

«Бабочка» перепорхнула с каштана на ту книгу, что лежала на коленях сказочника. Это оказалась Библия. Старая, потрепанная, с пожелтевшими страничками. Мудрая. И истинная. Книга книг была открыта на самой первой странице – первая глава Бытия о создании мира.

Затем «бабочка» уселась на сладкое, со вкусом вечернего неба местечко – цветы незабудки.

- Желательно во время рассказа смотреть на них. Так легче воспринимается и воображается.

- В Библии не рассказано о многом – многое приходится воображать, додумывать… Я припоминаю некую легенду о том, как Бог дал имя тому цветку, который забыл своё первое название. Но его ведь придумали намного позже…

- Нет, - категорично ответил Сказочник. – Назвал Адам, а цветы потом нашептали своё имя его потомкам.

- Всё-таки вы сказочник! – улыбнулась Калиса.

- Тогда слушай мою сказку. Готова?

Девушка кивнула и обратила свой взор на цветы.

- История эта стара, как мир. Потому что началась уже в третий день его сотворения. Тогда Бог сказал: «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле». И стало так. И увидел Бог, что это хорошо.

День третий подходил к концу. Вечерело. День сменялся ночью: свет – тьмою. Растениям стало страшно, ведь они, свежие и зелёненькие, родились днём, когда было светло. Вежливые деревья спросили у суши: что происходит? Суша ответила: мол, так надо, не волнуйтесь, всё идёт по плану.

Но был ли у Бога план? Как может быть план действий у Того, Кто знает всё будущее? Нет, скорее всего, Господь творил в потоке вдохновения, иначе у Него не получилось бы так хорошо. Он творил, затем смотрел, что натворил, и видел, «что это хорошо», поэтому продолжал творить дальше.

В этот день Дух Господень наблюдал за растениями, наделял их способностью фильтровать воздух, испускать ароматы. И тут слышит, что растения неудовлетворенны: бояться темноты, не хотят жить без света. Тогда Бог наделил их способностью засыпать: закрывать чашечки и сворачивать листья, но растения всё равно боялись, как маленькие дети, которые отказываются спать без включённого светильника. Господь понял, что нужен другой способ.

Тем временем сатана, враг Господа, видя, какой добротный мир Он творит, вновь начал завидовать и, возгордившись, решил, что он ещё умнее. Дьявол хотел дождаться ночи, чтобы быть незаметным, но не смог удержаться и уже вечером прокрался к небесной тверди. Там он начал яростно раздирать голубое полотно своими когтями.

Господь, ни секунды не медля, в гневе согнал варвара с небесной тверди и запер ещё глубже, чем прежде. Враг был наказан за своё злодеяние, но зато его поступок помог  найти верное решение.

Разодрав в одном месте небесную твердь, дьявол выпустил свет из верхнего небесного мира. Господь увидел это и вместо того, чтобы хмурить брови, удовлетворённо улыбнулся: теперь Он знал, как решить  проблему с боязливыми растениями.

Бог приказал ангелам вырезать на небесной тверди маленькие дырочки, сквозь которые ночью сможет сиять Царство Небесное. А след вражеских когтей Господь оставил, только немножко подправил его. Так образовался Млечный путь.
Ангелы занялись своим делом, и вскоре на небе засияли первые светила – звёздочки. Растения, увидев их мягкий и такой убаюкивающий блеск, успокоились и погрузились в сон. А Господь во время их сна занялся созданием солнца и луны.

Отверстия-то появились, но куда же делись вырезанные крупинки неба? Конечно, они упали на землю. И долгое время от них ничего не было слышно. Но в последующие дни небесные зёрнышки устраивались на суше и тихонько ждали своего часа.

Чуть позже, когда Адам и Ева были изгнаны из райского сада, появились первые цветы.

Адам горько плакал и бился головой об землю. Ева в стыде убежала от мужа и скрылась в лесу. Они оба страдали.

Вдруг кто-то рядом с Адамом тихо прошептал:

- Не забудь… Не забудь… Не забудь…

- Что-что? – оторвался от земли Адам и оглянулся. – Кто здесь?

- Это я, - ароматным голосом сказал цветок. – И я не земной. Ты ведь тоже не земной?

Адам покрутил головой в поисках говорящего.

- Внизу, - подсказал цветок и с грустью добавил: – Теперь я внизу.
Адам заметил голубое пятнышко и подполз к нему на коленях. Это оказался милый цветочек с маленькими лепестками и солнечной серединкой. Он был тут не к месту: действительно, как-то не вписывался в картину проклятой земли, на которой теперь Адаму придётся трудиться с потом и кровью. Слишком красивый, и оттого вызывает слишком больное воспоминание.

- О-о-о, какое горе настигло меня и мою жену! – взвыл Адам и вновь залился слезами.

- Ничего, что ты упал. Самое главное: не забудь, откуда. Не забудь о своей голубой Родине, о том, где твой настоящий дом. Не забудь! – повторял, как заклинание, цветок. – Вот я никогда-никогда не забуду! Передам эту память всем потомкам, чтоб и они не забыли: мы упали с небес. И ты не забудь!

- Хорошо, - сказал утешенный нежностью цветка прародитель. – Тогда, чтобы ты мог всегда быть напоминанием для моих потомков, я назову тебя Незабудкой. Мы будем смотреть на тебя и вспоминать о нашем доме.

- Я согласен на такое имя, - кивнул цветок. – Очень красивое! И незабываемое.

- Спасибо тебе, Незабудка! Мне даже немного легче стало…

- Мне тоже, теперь как-то не так грустно, а то остальные цветы меня совершенно не понимают.

Ева тем временем ходила по лесу и ревела. Ей было тяжелее, чем Адаму, ведь это из-за неё они лишились райской жизни. Её завывания расползались по всей округе мрачным эхом первого в истории горя.

- Что я наделала! Что я наделала! Я же не хотела! Не хотела, чтоб всё вот так!..

- Я тоже не хотела падать, - отозвалась Незабудка, проросшая в лесу, - но пришлось подчиниться.

- Кто ты?

Ева наклонилась к цветку, но не смогла хорошо его разглядеть из-за горьких слёз, застилавших её глаза, в которых поселилось невыносимое страдание. Жена смахнула их и увидела маленький цветочек. Тот улыбнулся ей жёлтой тычинкой, созданной из сгустков света.

- Я Незабудка. Это имя дал нам твой муж, Адам, всего несколько мгновений назад.

- Ах, вот как! Значит, пока я тут мучаюсь, он раздаёт имена цветочкам!..

- Он тоже страдает (мне так сестра передала). Вам надо быть вместе, ведь вы должны поддерживать друг друга. Это мы – где упали, там и растём, поэтому не можем друг друга утешить. Но мы стараемся общаться через ветер. Это пока. Я уверена: скоро мы разрастёмся и больше не будем поодиночке.

- Ладно, ладно, ты прав, цветок: действительно следует вместе решить, что делать дальше. Но почему Адам дал тебе такое странное имя?

- Потому что сестра сказала ему: «Не забудь». Мы – частички неба, которыми надо было пожертвовать, чтобы сделать звёзды. Мы упали, но пообещали друг другу, что никогда не забудем, откуда упали.

- Ева! – послышался зов Адама. – Ева!

- Адам! – воскликнула жена и в порыве радости бросилась к мужу. – Прости меня…

Прародители долго стояли в молчаливых объятиях. А вокруг них раскрывались незабудки.

- Незабудка – это чудесное имя! И сами цветы такие… - Еве вспомнились цветы в Эдеме, –  …райские. Давай тоже пообещаем друг другу никогда и ни за что не забывать то место, из которого нас выгнали. Всё-таки это наш настоящий дом…

- Обещаю тебе, моя жена, что не забуду то место, где мы наслаждались жизнью и свободно общались с нашим Господом.

- Обещаю тебе, мой муж, что никогда не забуду то место, где мы были счастливыми и чистыми, где не было слёз и боли.

- Обещаем не забывать! – торжественно провозгласили прародители.

- Обещаем не забывать! – повторили за ними незабудки.

*

Продолжая сидеть под крышей из ладошек каштана, Калиса смотрела на цветы и выпускала наружу капли слёз от умиления. Говорить ничего не надо было – и так понятно, что история проникла глубоко в её душу. История, которая казалось девушке такой реалистичной и романтичной.

- Ты заплатила сполна – принимай товар, - по-доброму усмехнулся Сказочник.

- Спасибо, - скромно поблагодарила Калиса, а затем прошептала цветам: – Идите ко мне, мои небесные.

- Ты не забудешь? – спросил Сказочник, когда покупательница собралась уходить.

Калиса лишь отрицательно помотала головой.

- До свиданья, господин Сказочник.

- Ещё увидимся, Прекрасная.

Но старичка Калиса больше не встречала. Через два дня она попала в несчастный случай, а затем и в больницу.

Незабудки ей никто не принёс. Лёжа на больничной койке почти без движения (даже малейшее приносило ей сильную боль), Калиса постоянно думала о тех незабудках, что остались дома, в изящной вазочке лилового цвета. Ей нужно было потревожиться о своём здоровье, которое вот-вот могло сорваться и убежать навсегда, уступив место инвалидности, но все мысли были в беспокойстве за цветы, которым нужно поменять воду, ведь они, особенные, нуждаются в трепетном уходе и тёплой заботе.

К Калисе никто не приходил. Отец только присылал деньги на лечение. Знакомых у неё не было. Даже настоящее имя господина Сказочника она не успела узнать. Никого. И некому доверить цветы.

А незабудки, медленно увядая, тоже не забывали о своей хозяйке.
Воспоминание о небесных цветах поддерживало Калису в период перенесения боли и страданий. Она находилась в одиночестве, и ей казалось, что Бог её оставил, забыл о ней. Но незабудки с берегов ручейков и речек отправляли по ветерку весть: «Он о тебе не забывает», иногда добавляя назидательное «и ты о Нём не забывай».

Тяжёлое лето испытаний прошло, но девушке всё равно надо было оставаться в больнице, так как некому было о ней заботиться на домашнем режиме.
Воспоминание о незабудках начало линять: лепестки яркого цвета, полученного через  смешение красок вечернего неба, постепенно превращались в бледно-голубые остатки чего-то прекрасного. В итоге воспоминание приобрело бледно-белый цвет, к которому больше не хотелось возвращаться, – Калиса забыла о незабудках.

Зима проходила тяжело не столько физически, сколько душевно. За полгода у Калисы не было ни одного посетителя, если не считать тех людей, которые приходили для решения деловых вопросов. На улицу ей выходить запрещалось. Она ничего не могла делать, кроме лежания и смотрения в потолок. Скука медленно пожирала её и направляла мысли в русло «лучше бы я не выжила».

Калиса думала, что уже не выдержит и сбежит из больницы, из этой клетки. Но настоящей клеткой была не больница, а болезнь, из которой выбраться намного труднее.

Болезнь забывания. Тяжёлая она, однако. Иногда бывает и смертельной.
Основные симптомы: человек забыл о Боге, забыл о Жизни, забыл о себе настоящем, забыл о Благодарности, забыл о Рае.

Лечение: напомнить, вспомнить, больше не забывать.

Наступила весна. Казалось бы, Калисе должно стать хоть чуточку лучше, но нет… Стало только хуже, ведь она не могла наблюдать за пробуждением природы: ей всё так же запрещали выходить из больницы.

Зато теперь она могла слушать птиц целый день. Утром, в обед, вечером, ночью – всегда. Пение немного успокаивало, подбадривало. Давало понять, что надо долечиться, а потом попробовать всё заново. Уже было не так скучно и уныло, потому что вместо страшных мыслей в голове Калисы кружилось жизнерадостное пение.

И так, день за днём, всё шло к тому, что на клумбах и лужайках вновь появились первые незабудки. У этих цветов точно самая крепкая память. Наверное, те, прошлогодние, что-то передали через семена своим детям. Так что новые цветы уж очень сильно желали порадовать девушку, которая их полюбила. Калиса же уж очень сильно нуждалась в лекарстве-напоминании.

Господь устроил им встречу.

Воспоминание восстало из бледно-белого праха. Ярко-голубые лепесточки и солнечно-жёлтые тычинки вновь были рядом с порханием оживившегося взгляда. Калиса по-новому ощутила Божью любовь. Почувствовала её всем сердцем, устрашилась, затем успокоилась и смогла вымолвить лишь: «Благодарю Тебя за всё».

Она вспомнила о Благодарности, о Боге, о Рае, о том, что она-то на самом деле не унылая пациентка с суицидальными мыслями, а прекрасная Калиса с красивыми глазами и умением восхищаться всем живым.

Вскоре Калисе было дано ещё одно эффективное лекарство. На утреннем обходе врач сказал, что сегодня, в такой тёплый и солнечный день, она наконец может выйти на улицу и погулять на территории больницы.

Калиса быстренько – в страхе, что погода может испортиться и врач передумает – собралась на прогулку и вскоре впервые за год вышла из серого здания к цветущему маю в том самом платье, в котором она гуляла тогда, в день встречи со Сказочником. Птички весело поприветствовали её, а кусты сирени, что росли в округе, закивали лиловыми крестиками.

В порыве той радости, что накрывала её с головы до ног, Калиса не заметила одного человека, который сидел около входных ворот и продавал цветы. Он сам окликнул её:

- Прекрасная не желает ли прекрасных цветов? – как и год назад, шутливо сказал господин Сказочник.

Калиса даже не удивилась знакомому голосу продавца весенних чудесностей, как будто его и не могло тут не быть.

- Вы ведь уже подарили мне букетик, - сказала Калиса, подойдя к воротам.

- Ах, так он перепал тебе… Ну, тогда можешь и заплатить.

- Разве это был не подарок?

- Будем считать, что это был заранее проданный товар.

- Хорошо, хорошо, я заплачу, - закивала с улыбкой Калиса. – Той же историей, что и год назад. А то я подзабыла.

- Тогда садись рядом и слушай.

Калиса уселась на всё тот же раскидной стульчик, а её взгляд – бабочкой на цветы, носящие в себе облик небесного. На незабудки, которые никогда не забывают, откуда они упали, и напоминают нам, людям, о нашем настоящем доме.