Демонетизация забвения

– Пусть земля тебе будет пухом! – закончил речь Бажов, утирая так и не родившуюся слезу. Бросил горсть земли и, сгорбившись, опустив плечи, повесив голову – в общем, приняв подобающий моменту вид, покинул место погребения. Бажова проводили любопытными взглядами. До его прощальной речи никто и не знал, что в юности покойный совершил кругосветное плавание. 

 
Когда в дверь квартиры позвонили, Виталий Антонович совершал кругосветное плавание между холодильником и телевизором. Он нёс полную кружку холодного пива, и вид имел соответствующий: тапочки на босу ногу, полосатые сатиновые штаны и майка-сеточка. На толстой и красной шее его висело короткое кухонное полотенце с вышитыми петухами. 

– Сейчас, сейчас! – громко выкрикнул Виталий Антонович, торопливо добегая до двери. За ней обнаружился незнакомец лет тридцати пяти в дорогом костюме и при галстуке. В руке незнакомец держал кожаный кейс. 

– Господин Бажов, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес гость, критически оглядывая хозяина с головы до ног. 

Бажов шумно отхлебнул из кружки. 

– А вы, простите? – поинтересовался он. 

– Я представлюсь позже, – заявил мужчина и, отодвинув в сторону хозяина, прошел, не разуваясь, в гостиную. Когда изумлённый хозяин догнал его, гость уже обосновался на стуле и деловито предложил Бажову: 

– Присаживайтесь. 

– Спасибо, – как можно саркастичнее ответил тот. 

– Понимаю ваш сарказм и ваше… скажем так, раздражение чужими манерами. Позвольте начать с главного: мои клиенты хотят нанять вас и готовы заплатить в сто раз больше вашей обычной ставки. 

– С трудом представляю такую щедрость, – опускаясь с кружкой на диван, недоверчиво произнёс Бажов. – Триста тысяч за мои скромные услуги? Как говорят наши кладбищенские землекопы: магарыч не стоит путать с гонораром. 

– Вам только кажется, что они скромные, – гость взял в руки пульт и выключил телевизор. Затем раскрыл кейс и достал конверт, а из конверта снимок каменных статуй. 

–Узнаете? 

– Трус, Бывалый и Балбес – герои старых кинокомедий. 

– А это? – гость достал ещё одно фото. 

– Понятия не имею, – пожал плечами Виталий Антонович. – Похоже на исполинов с острова Пасхи. Вы что, тест какой-то проводите? 

Вместо ответа его странный собеседник вытащил еще два фотоснимка. Оба были сделаны из космоса: на одном виднелся небольшой остров с роскошным дворцом, на другом сплошная гладь океана. 

– Постойте, постойте! – догадка озарила Бажова, он даже кружку отставил и приподнялся на ноги, но тут же опустился обратно. – Не тот ли это остров… Не про этот ли остров… 

– Совершенно верно, Виталий Антонович. Рассказ про остров с белоснежным замком – одна из самых запоминающихся поминальных речей, произнесённых вами. И про истуканов с лицами наших актёров вы когда-то говорили. Местные жители, кстати, очень напуганы изменением их облика. Каждый месяц они приводят Бывалому под одной девственнице, а Балбеса с Трусом окропляют кровью местного пеликана – голубоногой олуши. 

– Но я не понимаю… 

– Ваши слова на похоронах имеют свойство материализоваться. Говоря проще, вы каким-то образом меняете прошлое. 

Виталию Антоновичу отчаянно не хотелось верить в чудо. Он махом допил пиво, вытер усы и с надеждой поглядел на незнакомца. 

– Бред какой-то… – пробормотал он. – Вы из телешоу? Это розыгрыш? 

– Нет, я не из шоу. Природа вашей фантастической способности нам не ясна. Впрочем, мы не хотели привлекать внимания, поэтому интересовались мнением ученых и разного рода экстрасенсов очень осторожно. Установлено, что меняют реальность только поминальные речи: возможно, в момент похорон появляются какие-то особые метафизические условия и вы спонтанно умеете ими пользоваться… Скажите, как вы додумались зарабатывать деньги таким необычным способом? 

– Случайно вышло. Как-то у знакомого на работе умер коллега, и его назначили ответственным за похороны. Не покойника, конечно, – коротко хохотнул Бажов, – а знакомого моего. Покойный, между нами говоря, был карьеристом, проходимцем и настоящей свиньёй. Никто не хотел говорить прощальную речь, вот я в шутку и предложил за три тысячи сочинить и произнести её. Чтоб всё чин чинарём прошло и усопшего похоронили в шоколаде. Ну а потом, как-то так само собой пошло-поехало… Меня нанимают, в основном, коллективы, родственники сами слова находят. И вы не думайте, что я хрень там несу. Я сочиняю красивые легенды: о кругосветном путешествии, о спасении ребенка, о знаменитых друзьях, о необычных талантах – музыкальных, поэтических, продюсерских. 

– Хрень вы, может, и не несёте, – вздохнул собеседник, – но заносит вас порою о-очень сильно. Скажите, группа АББА когда-нибудь пела песни Юрия Лозы? 

– Да бросьте! – рассмеялся Бажов. – Не может быть. 

Вместо ответа гость достал из дипломата виниловый диск в хорошо сохранившемся конверте. Конверт украшало фото шведского квартета, под которым латинскими буквами было выведено название альбома: «Devotschka segodnja v bare». 

Бажов резко оборвал смех и затравленно посмотрел на гостя. 

– Вы из ФСБ? – шёпотом спросил он. 

– Нет, Виталий Антонович, – ответил тот. – Я представляю частный фонд, основанный одним очень богатым человеком. Вы его знаете. 

– Я знаю богатого человека? – удивился Бажов. 

– Не лично, – незнакомец наклонился и прошептал на ухо фамилию. Ухо Виталия Антоновича явственно дёрнулось, а физиономия вытянулась. 

– Что ему от меня нужно? 

– Ему? Уже ничего. Он скончался сегодня ночью. 

– Вы хотите, чтобы я выступил на его похоронах! – догадался Виталий Антонович. – Оставил об усопшем добрую память. Боюсь, это будет сложно сделать. 

– Рад, что вы осознаёте сей печальный факт, и мне не придётся объяснять, насколько умершего ненавидят в нашей стране. Мы даже намерены скрывать информацию о его смерти как можно дольше, опасаемся эксцессов во время похорон. И место захоронения тоже: боимся, могилу будут осквернять. Мы даже задумывались нанять персональную охрану на несколько ближайших лет – денег на это у Фонда бы хватило, но пришли к выводу, что это только раззадорит недоброжелателей. 

– Да уж… – Виталий Антонович машинально почесал грудь под майкой, но тут же смутился и предложил гостю: – Пива хотите? Из холодильника. 

– Спасибо, не хочу. 

– А я, пожалуй, налью себе. Да уж, – повторил он, – наворотил дел ваш олигарх. Как говорят наши землекопы, перегар не стоит путать с перегноем. Романтическая история тут не пройдёт, тут про деньги нужно. Основал детский дом? Доплачивал пенсионерам, затыкая дыры в бюджете Пенсионного фонда? Спас тысячи жизней, профинансировав разработку лекарств? 

– В этом и состоит главная проблема, господин Бажов. Всё это он и так делал – и детские дома открывал, и дыры в бюджете затыкал, и научные исследования финансировал. А народ его всё равно ненавидит. Так что вам нужно будет очень и очень постараться. Но и гонорар будет не чета магарычу. 

– Деньги – вперёд! – на всякий случай потребовал Виталий Антонович. Неясная ещё мысль, мысль смутная и туманная, начала формироваться в его чуть захмелевшем мозгу. 
 

… На кладбище моросил дождь. Собравшиеся стояли под зонтами, смотрели на глубокую тёмную яму и терпеливо ждали Виталия Антоновича. Перешёптываясь между собою, они то и дело упоминали, что за речь было выплачено триста пятьдесят тысяч рублей. Бажов появился с пятнадцатиминутным опозданием. Одет он был очень странно: в кирзовые сапоги, треники с вытянутыми коленками и длинный вязаный свитер. Виталий Антонович неторопливо оглядел собравшихся, шумно выдохнул, собираясь с мыслями и занял место у гроба. 

– Сегодня мы провожаем в последний путь, – слегка охрипшим голосом начал он, – человека сложной и нелёгкой судьбы. Она не баловала усопшего: всю свою долгую и бескорыстную жизнь он прожил в крайней нищете…