7. Преображение Вековечного Клёна

Поэт был не единственным, кого возмущало, что Юлиана окружена вниманием. Арчи злился целыми днями. Утром он злился, что солнце освещает крону Вековечного Клена, под которым Юлиана живет. С десяти до двух – когда крикливые мальчишки разбрасывали по дворам газеты - его раздражала любая заметка, потому что эти заметки писала в редакции Юлиана. Теперь она была самостоятельная, независимая, твердо стоящая на ногах. И, что огорчительней всего, она больше не нуждалась в его услугах. По вечерам на него накатывали тёплые воспоминания о том, как славно было в его доме, когда там гостила Юлиана. Если бы не Вековечный Клен, она наверняка осталась бы у Арчи насовсем. Эта мысль не давала ему спать по ночам. И однажды он пришел к простому заключению: если Юлиана не сможет жить под деревом, то непременно переедет к нему.
Вот почему на следующий день, вернувшись с прогулки по королевским садам, Юлиана, Пелагея и поэт дружно ахнули. Стены вокруг клёна были выворочены из земли, а некоторые – зверски изрублены топором. До кресла-качалки, рояля и прочей мебели злоумышленник добраться не смог. Он поджидал Юлиану на Звездной поляне, с грозным и воинственным видом сжимая топор в руках.
- Мамочки! – пискнула Пелагея.
- Кошмар! – вырвалось у поэта.
Юлиана пропустила момент, где следовало бы ужаснуться, и перешла ко второй части – самозащите. Она тоже приняла грозный вид, подобралась поближе к Вековечному Клену и ухватилась за нижнюю ветку, откуда обычно стекал кленовый сироп.
- Ты обязана вернуться ко мне! Будешь жить в особняке, как прежде! – крикнул Арчи, отбросил в сторону топор и попытался сгрести Юлиану в охапку. Но единственное, что ему удалось сделать, так это мертвой хваткой вцепиться в ее ногу. Дальше клён не пускал.
- Куда подевались Кекс, Пирог и Мягколапа, когда они так нужны?! – заныл поэт.
- Их во дворце деликатесами потчуют, - напомнила Пелагея. – Давай уже сами хоть что-нибудь сделаем!
С такими словами она бросилась оттаскивать Арчи от Юлианы. А поэт, оторопело покрутившись на месте, ринулся ей на подмогу.
Они тянули изо всех сил. Арчи тянул Юлиану, Пелагея и поэт тянули Арчи. Со стороны могло показаться, будто они собрались вытянуть с корнями Вековечный Клён.
Юлиана держалась за спасительную ветвь, стиснув зубы. Она решила не выпускать ее ни при каких обстоятельствах. Поэтому даже когда ветвь вдруг ожила, потеплела и приняла форму человеческой руки, Юлиана не отпустила, не отвернулась, не спрятала взгляд. Она еще крепче сжала эту руку, хотя любой другой на ее месте уже давно убежал бы, сверкая пятками. Как, например, Арчи. Едва он завидел, что клён больше не клён, как отскочил от Юлианы и с немыслимой прытью умчался за горизонт, выкрикивая непонятные слова.
Пелагея с поэтом отдувались, приходили в себя и улыбались друг другу отрешенными улыбками. Там, где раньше высился клён, теперь стоял юноша невероятной красоты, с огненной шевелюрой в венке из листьев и парой прочных кожаных ботинок вместо корней. Одной рукой он обнимал Юлиану, а другой смущенно поправлял складки на багряной одежде. Одежду явно сшили нездешние мастера. Она изящно ниспадала до самой земли и подчеркивала глубину его выразительных темных глаз.
- Что это всё значит? – спросила Юлиана прерывающимся от волнения голосом.  – Куда подевался Вековечный Клён? И откуда взялись вы?
Юноша взглянул на нее с сочувствием и такой заботой, что у Юлианы закружилась голова, а сердце забилось вдвое быстрее.
- Клён никуда не исчезал, - ответил он. Его голос был столь же прекрасен, как и лицо. – Клён – это я, а я – это клён. Обычно я становлюсь человеком только в полнолуние. Но тут просто исключительный случай. Я был обязан вмешаться.
Юлиана зажмурилась. Ей почудилось, будто она падает в бездонную яму, из которой вовек не выбраться. Чувства перепутались, в мыслях творился кавардак. Вопросы возникали беспорядочно, и она не знала, с какого начать. Клён в человеческом обличье был на две головы выше нее. И улыбался он так, словно Юлиана – шкодливый ребенок, которому только что простили его шалость.
- Может, отпустишь меня, наконец? – попросила она.
Клён немедленно убрал руку с ее талии и учтиво поклонился. Похоже, он был намерен кланяться, пока не заболит спина, но тут к нему подлетела Пелагея и, набрав в лёгкие побольше воздуха, выложила всё, что думает.
- Это мы должны отвешивать вам поклоны! Уж никак не наоборот! – воскликнула она. – Я была уверена, что вы заколдованы! Чудеса преследуют нас на каждом шагу! Замечательно! Просто замечательно!
Ее восторг был так велик, что она не удержалась и снова, как когда-то у оперного театра, начала прыгать и хлопать в ладоши. Всякий раз, как Пелагея подпрыгивала, края ее юбки взлетали на несколько сантиметров вверх, и Клёну удалось разглядеть цветные полоски на ее чулках.
- Искусно! – похвалил он. – Сами вяжете?
- Вяжу! Вяжу! – обрадованно крикнула Пелагея. – Могу и вам связать!
- Если не затруднит, - попросил Клён.
Как раз в это время Юлиана успешно сформулировала все свои вопросы. Их насчиталось чуть ли не с десяток. Она оттянула Пелагею за пояс, чтобы положить конец беседе о чулках, но так и не смогла задать ни одного вопроса. Откуда ни возьмись, из-за плеча у нее вынырнул король.
- Так-так, - проговорил он. – Прохожу я, значит, мимо. Глядь – а дерева-то и нет! Кстати, вы кто такой будете? – обратился он к юноше. – На каких основаниях носите венок из кленовых листьев? Он, знаете ли, очень похож на корону. А корону могу носить только я.
Юноша пожал плечами. Благожелательное выражение на его ангельском лице сменилось растерянностью.
- Да ладно, шучу я! Шучу! – рассмеялся король. – Очевидно, вы не местный. Добро пожаловать в страну Зеленых Лесов!
Театрально взмахнув пятнистой мантией, он уже собрался удалиться, как вдруг задержал взгляд на Юлиане. Следующим он внимательно изучил топор, валявшийся в траве, а затем вновь переключился на юношу.
- Чуть не забыл! – сказал король. – Здесь же стояло дерево! Признавайтесь, куда вы его дели? Если срубили, живо заточу вас в башне! Это же преступление века!
Юлиана открыла рот, чтобы объяснить, но король замахал на нее руками.
- Нет-нет! Дайте, сам догадаюсь! Если бы дерево срубили, на поляне остался бы пень, не так ли? Стало быть, вы и есть Вековечный Клён? Хе-хе. Я быстро соображаю! А раз вы Клён, я должен отдать вам честь. Чтобы простоять на одном месте больше сотни лет, снести морозы, грозу и зной, нужно обладать изумительной выдержкой!
Внезапно король нагнулся и, не разгибаясь, указал на ботинки.
- Вот так дела! И корни втянулись! Как вы это лихо провернули! Но почему вам вздумалось превращаться в человека именно сейчас?
- Вообще-то, - юноша замялся, - я превращаюсь в человека, только когда сияние полной луны сливается с моим сиянием. Но, видимо, из правил бывают исключения.
- Он пытался защитить меня от приставаний Арчи, - вставила Юлиана и покраснела, точно закатные небеса. Это было так на нее не похоже.
- Ага! – подмигнул король. – Дела сердечные? Становится всё интереснее.
Клён потупился и пошуршал ногой в траве. Он чувствовал себя как на допросе. Юлиана, Пелагея и король обступили его и сыпали вопросами, которым не было числа. К ним уже ковылял поэт с блокнотом под мышкой, чтобы взять у Клёна подробное интервью и записать ответы с точностью до каждой буквы. Когда ты внезапно делаешься центром внимания, силы незаметно истощаются. Клён ощутил отток сил и опустился на траву под удивленными взглядами. Теперь вопросы сыпались на него сверху, словно град.
- Как вас зовут? У вас ведь есть имя? – упорствовала Пелагея.
- Не зайдете ли на недельке сыграть в бильярд? – упрашивал король.
- Что же это получается, я теперь бездомная?! – убивалась Юлиана.
- Вы слыхали историю о принцессе, которая превращалась в лебедя по ночам? – выкрикивал поэт. – Там тоже была какая-то связь с луной!
Клён обхватил руками голову, но это не помогло. Голова раскалывалась и грозила развалиться на части, как ореховая скорлупа под нажимом.
- Я отвечу на ваши вопросы, только по порядку. И если позволите, в тишине, - умоляюще проговорил он. Нет, быть деревом лучше во всех отношениях. Если ты дерево, тебя не донимают праздным любопытством. Если твой ствол широк и необъятен, а крона вздымается до самого неба, тебя не обступят, не станут над тобой нависать и не заслонят солнечный свет. Дерево не умеет обижаться и не способно обидеть. А вот человек – запросто. Быть человеком большая ответственность.
- Незачем сокрушаться о потерянном доме, - сказал Юлиане Клён. – Я простоял на поляне века. И еще постою. Так я всегда смогу защищать тебя и твоих друзей.
Юлиана прижала ладони ко рту, и из ее широко раскрытых глаз Клёну на плечо закапали слёзы.
- Не нужно, - попросила она. – Не мучай себя. Будь кем захочешь.
Юноша вздохнул и перевел затуманенный взгляд с лица Юлианы на просвет между ней и королем, где на далеких холмах плавал в белой дымке лес. 
- Когда-то, давным-давно, меня звали Киприаном. Я был Незримым в верхних мирах. И моя задача заключалась в том, чтобы оберегать порученное мне создание. Но я совершил ошибку, расплата за которую оказалась слишком велика. В наказание меня сбросили сюда, превратив в Вековечный Клен. Не думаю, что когда-нибудь смогу стать Незримым снова. Свыкнуться с человеческой жизнью будет непросто. Поэтому у меня нет иного выбора, кроме как вернуться к прежнему состоянию. Мне нравится быть твоим хранителем. Нравится слушать лай Пирога и Кекса, твою чудесную игру на рояле, то, как ты говоришь.
Юлиана тщетно растирала слезы по щекам. Они катились и катились, не давая ей ни малейшей передышки. Новое, непривычное чувство нежной привязанности никак не могло ужиться в ней с холодным и расчетливым разумом. Внезапная догадка сверкнула в уме острой молнией. Может, неспроста она была так равнодушна к Арчи и всем остальным? Может, она подсознательно понимала, что принадлежит другому существу? Само это слово «принадлежит» пугало и привлекало ее. Она принадлежала Киприану. Но не как вещь, а как человек со свободной волей.
Пелагея порылась в заплечнике и подала ей носовой платок. А поэт с места в карьер спросил:
- И сколько вам еще придется тут торчать? Я имею в виду, - поправился он, - есть ли срок у этого наказания? Когда он истекает?
- Да вроде бы уже истёк, - пожал плечами Киприан. – Я впервые смог преобразиться посреди белого дня.
- Но это же замечательно! – обрадовалась Пелагея.
Киприан покачал огненной головой, отчего венок из кленовых листьев съехал набок. Король ухмыльнулся и подвинул венок, чтобы сидел, как полагается. Точно так же в бильярде у него съезжала корона, когда он прицеливался, чтобы забить шар в лузу.
- В верхних мирах меня не примут обратно, - сказал Киприан. – Вы ведь не возражаете, если я останусь здесь?
Юлиана едва смогла выдавить из себя: «Не возражаю», - после чего оглушительно высморкалась в носовой платок. В следующий миг она вдруг почувствовала, что невероятно счастлива, и подняла глаза на Киприана. Каким же притягательным, тёплым и одновременно строгим был его взгляд!


Рецензии