Глава 13. Парижская синяя

Федот Васильевич Сычков (1870-1958) Трудная переправа. х.м.

начало здесь http://www.proza.ru/2017/05/08/1131

ГЛАВА 13. ПАРИЖСКАЯ СИНЯЯ

 П.С. состоя из ядовитых элементов (синеродистое железо с синеродным железом) сама не ядовита.От действия света несколько бледнеет, но в темноте синий цвет восстановляется. Весьма сильная и потому преобладающая в смешениях: во многих смешениях её преобладание усиливается с течением времени. Минеральная или антверпенская синь есть усложненная по составу берлинская лазурь. Парижская синяя (bleu de Paris, bleu de Turnbull) — тоже видоизмененная берлинская лазурь. .(ВИКИПЕД)



     Толик и Ирина подали заявление. Начало сентября, четвёртый курс. Володя Гукасян пригласил к себе на дачу за грибами в Лемболово. "На свадьбу Толика намаринуем к столу". Мы давно не собирались, а тут такая возможность в лесу побродить, пообщаться, заодно и с пользой. Солнце ласковое, последнее тепло такое нежное, лес прогретый, с запахами трав, мхов.

    Куда идти мы особенно не заморачивались, Володя впереди идёт, он эти места хорошо знает, с детства тут бегал. Компания большая, человек 12, грибов, правда, не так много, как хотелось бы.  Но, чем дальше в лес, тем грибов больше. За разговорами не заметили, как  набрали прилично. Вот уже вроде бы и возвращаться надо, а мы всё куда-то идём. У меня сомнение возникло: «Володя, мы не заблудились?" Ну, наш Иван Сусанин, естественно, отрицает. Пока мы ходили вдоль дорог, да по множеству тропинок, всё здорово, а тут дорога пропала, да и тропинок  не видно, в  болото зашли, обратно вернулись. Устали все, вот на неприметную тропку наткнулись.

    То всё больше ватагой шли, лес прочесывали, да языками чесали, а тут в верёвочку выстроились, гусеничкой по тропе движемся. Под ногами почва чавкает, растительность стала скудная, тонюсенькие деревца да кустики. Идём по этой тропке и упираемся в речушку. Оказалось звериной та тропа, к водопою нас привела. Тут мы уже все догадались, что плутаем хорошо. Но никто Володю не достаёт. Надо выбираться, а не пугаться. Идём по болотине вдоль вяло текущей воды. Наконец увидели через коричневую гладь тоненькое брёвнышко лежит, значит люди его бросили, не медведи же! Да вроде и не сильно широкая вода, метра три, не больше. Переправились, а там и правда, тропинка. Вышли мы к другой станции уже. Дождались электрички и доехали до дачи.
     Пока чистили, пока жарили, Танечка Климовская уже спит за столом, не до грибов, уморилась бедненькая. Остальные наелись, спать уложились.

     Потом была свадьба. Уже в октябре. На улице Бабушкина стояло типовое двухэтажное здание, в народе именуемое "сервант". В основном в них располагались магазины. Внизу продуктовые, наверху промтовары. А в этом серванте соорудили один на весь Ленинград "Банкетный зал". На втором этаже кухня, где можно было или пригласить поваров, или готовить самим. И огромный зал с колоннами, где ставили столы, и большая площадь для танцев. Под магнитофон. На оркестр-то денег много надо, а до дискотек еще десяток лет должен пройти. Студенты готовили сами. Обязанности распределили. Те, кто жил в общаге, конечно, готовили хорошо, поэтому они этим и занимались. Кто варил, кто жарил, кто салаты стругал. И грибочки наши маринованные на столах стояли.

     А мы занимались оформлением самого зала. Придумали сделать огромное панно из кленовых листьев. Насобирали рядом в парке и приволокли огромные охапки. Склеили рулонный крафт, нарисовали дорогу, сходящуюся в точку на линии золотого сечения. На фоне дороги Адама и Еву, которые взявшись за руки, отправились в дальний путь совместной счастливой жизни... Всё остальное пространство мы уклеили собранными листьями. Вот на фоне этого шуршащего гобелена и сидели наши новобрачные. Свадьба есть свадьба. Со своими прибамбасами, розыгрышами, шутками, танцами-шманцами. Но всё когда-нибудь заканчивается. Отпела и отплясала и эта свадьба. Отправили молодоженов на такси домой.

   Часть наших товарищей осталась убирать со столов, мыть посуду и упаковывать оставшуюся еду. Мы с Сашей жили ближе всех, всего в четырёх автобусных  остановках снимали комнату, поэтому решили, что Тамара и Володя у нас будут ночевать, и остались помогать по хозяйству. И себе заслуженно банки с закуской в портфель положили и пошли к нам. То, что транспорт не ходит, нас не очень волновало, мы ж недалеко живём, пешком дойдем. А время-то осеннее. И  совсем забыли, что навигация ещё не закончилась. А это значит, что мосты. Когда мы подошли к Володарскому, мост уже был разведён. Это летом хорошо в белые ночи кайф ловить, да целоваться под разведёнными мостами. А тут мы уже порядком за праздник устали, и листьями уже пошуршали, и побегали, и потолкались, холодно вообще-то. Конечно, снега нет, но где-то около нуля точно.

    У памятника Володарскому нашли скамейку, ждать то часа два, когда сведут. Присели. Темнотища. Фонарей близко нет. Перед нами Нева, за спиной далеко Ивановская улица, на которую мост спускается, в окнах домов света нет, третий час ночи, справа большой парк Куракиной дачи, там вообще всегда темно, слева высокий откос моста. И мы на небольшой площадке перед памятником.
   Нева чёрная-чёрная, только редкие жёлтые фонари отражаются, под ногами чёрная земля, и небо цвета "парижской синей", то есть почти чёрное городское небо с  тускло поблескивающими звёздами. Ни луны не видно, ни месяца, хоть тонюсенького. В общем, темно так, что и близко лиц друг друга не разглядеть.

    Во-первых холодно, пар изо рта идёт, во-вторых, когда зябко, то хочется есть, организму калории согревающие требуются. А мы ведь со съестным в портфеле у Саши! Банки то взяли, да только не подумали о вилках-ложках. Да и кому бы в голову это пришло, когда домой несёшь?  Мы же надеялись уже через полчаса быть у нас. А что в портфеле в баночках? Винегрет! А ещё в портфеле у Саши были баночки с красками. С гуашью. Эх, молодость! Когда хочешь кушать, то можно есть и руками. Аппетитно мы ели, по очереди руками в банку с винегретом лазали. Ну, малость неаккуратно. А платочком-то не вытирается! Тут мост сводить стали, мы поднялись к фонарям.

    Жиденький свет осветил наши  лица. Рты и щеки были в разводах синей краски и винегрета. Извазюкались изрядно. Похохотали, вот почему платком не оттирается. Каким то образом баночка с "парижской синей" открылась. Возможно, кто-то из нас руку нечаянно в краску  запустил, потом в банку с винегретом, не знаю. Но было вкусно. Потом две остановки уже быстро оттопали. Весело жили. Недаром говорят: От сессии до сессии живут студенты весело.

    Я теперь, когда на небо ночью смотрю, то всегда вспоминаю цвет этой краски. "Парижская синяя". Оно ведь действительно, не совсем чёрное, а иссиня-чёрное, именно такое, как в той баночке гуаши.

продолжениеhttp://www.proza.ru/2017/06/01/1276