Слабо?

- Слабо перейти ту лужу?- спросила соседка по песочнице своего пятилетнего друга.

- Не слабо!- с готовностью ответил малолетний кавалер, отряхнул песок с колен и бесстрашно вошел в лужу.

Эта лужа была главным неудобством двора. Глинистое дно ее раскисало от дождей, превращаясь в топкое болото. Попадая в него, обувь, как правило, оставалась в вязкой придонной жиже. Но на пятилетнем мальчугане были резиновые сапоги с внушительными протекторами на подошвах. Парнишка  дошел до середины адовой лужи, фасонясь попрыгал, поднимая  фонтан мутных брызг, и, залив сапоги вязким киселем грязи, вышел на противоположный берег героем. Подзатыльники, полученные дома от матери, не смутили мальца. Он был счастлив. Он рассмотрел одобрение в сиянии глаз своей маленькой принцессы и боль от родительских шлепков за изгвазданные одежду и сапоги, притупилась детской влюбленностью.

- « -

- Слабо поцеловать меня при всех? – спросила десятилетняя чаровница своего соседа по парте.

- Не слабо! -  не думая о последствиях, ответил парнишка.

На большой перемене, когда одноклассники запивали компотом пирожки, мальчуган отважно поцеловал свою юную возлюбленную по-взрослому, в губы. Затем усадил ее за столик и принес из буфета шоколадку. Невозмутимо откусывая лакомство белоснежными зубками, чаровница не тушуясь, взлохматила пареньку прическу и звонко чмокнула в щеку.

Едоки поначалу опешили от откровенной сцены, а после уроков хорошенько попинали юного ухажера, изваляв в пыли и украсив глаз фингалом. Но сила духа маленького кавалера вызвала невольное уважение, заставив обидчиков отступиться от паренька, а зависть к его смелой влюбленности, перебаламутила класс. Юные сердца одноклассников заразились повальным желанием испытать на себе нежность противоположного пола. По румянцу, заливающим девчоночьи щеки, по неловким знакам внимания сильной половины, можно было понять, что пришла пора возрастного влечения. Влечения, обозначенного естеством уходящего детства.

- « -

- Слабо стать моим мужем прямо здесь? – спросила симпатичная выпускница своего преданного одноклассника.

- Не слабо! – ответил тот, закрывая на ключ дверь класса и нетерпеливо расстегивая пуговки на кремовом платье своей чаровницы.

Откуда-то издалека, из мира навсегда ушедшего отрочества, долетали приглушенные звуки прощального вальса. А здесь, в темном классе, внезапно налетевшая юношеская страсть захлестнула юную пару. Эти новые ощущения высекали на затемненных стенах кабинета причудливые сполохи. Чувственный восторг раздвигал потолок, распахивал звездную бесконечность небес, наделял юные тела невесомостью и крылатыми качелями счастья возносил их к вершинам цветущих лип.

Когда упоение друг другом сменилось расслабленной усталостью, молодая пара ощутила твердь ступени в новый этап жизни. Первое путешествие в сказочную страну взросления состоялось. Оно уверенно пропахало сердечную целину для нежных всходов семейных отношений.

- « -

Родовые схватки скрутили женщину на лесной отдаленной вырубке осеннего леса. Корзина с опятами выпала из ослабевших рук, расцветив траву ржавчиной грибных шляпок. На их хрусткое ложе опустилась роженица, еле сдерживая стоны. Ребенок настойчиво просился на свет божий, просился требовательно, преждевременно, истязая женское лоно стремительной атакой спазмов.

- Слабо принять роды? – еле прошептала побледневшая супруга. 
 
- Не слабо…- по привычке ответил перепуганный муж. Стараясь унять дрожь в руках, он сбросил куртку с плеч и уложил поудобней жену. Мужчина ласково гладил ее по растрепанным волосам, заглядывал в глаза, наполненные слезами, и с ужасом вспоминал рождение первенца.

На первые роды он напросился сам, не подозревая, каким испытаниям подвергнется его психика. Кроме душераздирающего крика жены, иногда срывающегося на хриплый рык, кроме окровавленных простыней, звона инструментов и лекарственного запаха он отчетливо, со стыдом, вспоминал свой страх. Страх рухнуть на пол в беспамятстве рядом с измученной женой. Он постоянно сглатывал слюну и тер виски, стараясь предупредить приближение дурноты, и молил всевышнего о завершении пыток родами. Он, атеист, не стесняясь, шептал молитвы, которых никогда не учил. Возможно, те самые, которыми сдабривала земные поклоны перед сном его любимая бабуля. Или другие, под тихий шелест которых, он засыпал в уютном тепле русской печи.

Бесконечное страдание любимой женщины оборвалось тонким визгом новорожденного. Им оказался некрасивый, сморщенный человечек. Никакого восторга и святости  муж не почувствовал в тот момент, его одолевала лишь радость от удачного завершения чудовищной пытки. Ликование пришло позже, когда он всмотрелся в ангельскую чистоту глаз сына и утонул в ней; когда малыш трогательно прихватывал крошечными губками сосок набухшей груди его единственной женщины; когда животворное молоко застывало сладкой каплей на щеках первенца; когда глаза его королевы становились трепетно медовыми от светлого материнского счастья.

Когда поляна огласилась звонким детским криком, крылатые певцы радостно влились в общий хор, ухватив ангельскую тональность. Мелодичная иволга уверенно солировала, щегол подпевал вторым голосом, нарядная варакушка старательно исполняла партию лесных колокольчиков, а кукушка настойчиво ворожила, обещая новорожденной долгие годы жизни. Когда концерт закончился, а ясноглазая малышка была бережно укутана отцовской рубашкой, новоиспеченный акушер продолжал благодарно шептать молитвы, которых никогда не учил.

- « -

Пытаясь хоть как-то облегчить страдания мужа, привлекательная даже в старости, женщина, пошутила сквозь слезы:

- А слабо рвануть из этой больницы? –

Сдерживая рыдания, страшась закричать в голос, мать его детей, его чаровница, его принцесса, его королева, впервые за долгие годы  жизни услышала непривычный ответ, прошелестевший в воздухе как падающий осенний лист:

- Слабо…-