Любимцы богов умирают молодыми

                Любимцы Богов умирают молодыми
                Рассказ
                Посвящается старшей сестре Шавгане

                Жизнь, прожитую достойно, следует измерять               
                деяниями, а не годами.               
                (Шеридан)
                Пролог
Идея написания  о  тебе, моя старшая сестра,  очень долго вынашивалась  в моей голове. И до сих пор затрудняюсь,  с чего начать свой рассказ. Думаю, главное начать, а там все пойдет,  как  по маслу.    Еще не приступила  к написанию, а  слезы так и катятся по лицу, не давая печатать.  Нелегкую задачу предстоит в этот раз мне решить. Заранее прошу прощения у тебя, вдруг некоторые моменты воспоминаний   будут  тебе  не по душе. Но и утаивать неприятные моменты  не получится, иначе не   удастся раскрыть причину  твоей  кончины  и показать  правдиво  твой характер.  Но  сразу хочу успокоить, что ничего плохого о тебе память моя  не хранит. Я помню тебя только  с хорошей стороны. Не хочу длинным вступлением  утомлять своих читателей, а лучше сразу  начну рассказывать   твою  историю.
                |
Стоял теплый,  даже душный  июльский   летний вечер. Наиля хлопотала  в летней кухне, построенной из досок, не утепленной  и не предназначенной для пользования в зимнее время. Табун уже пригнали,  корову она успела подоить  и убрать  молоко в  прохладное место.  Ранним утром  придется пропустить молоко через сепаратор.  Пока мама была жива, сепарировали  молоко у себя дома,  а потом,   как  ее  не стало, сепаратор сломался, а  на ремонт никуда не сдавали, а запчасти отец успел уже  раздать по соседям за бутылку вина.  И вот  Наиля     каждое утро   отправлялась    с молоком,  то к одной соседке, то к другой.  В  учебное время приходилось  тяжелее, потому что до учебных занятий надо было успевать  уложиться с  этой хозяйственной работой. Когда училась во вторую  смену, было легче,  конечно. 
Дома находились в это время бабушка, младшая сестра, братишка.   Близко  к воротам  подъехала,  урча  мотором,   грузовая машина. Во двор заглянул муж старшей сестры. Когда Наиля вышла навстречу нежданному гостю,  обратила внимание, что на нем  лица не было.  Оно было мертвенно- бледным,  с землистым оттенком, почерневшим  от какого- то  безысходного горя. Поздоровавшись с ней, сразу спросил тестя. А отец Наили гулял в это время   на свадьбе у родственников в соседнем селе. Зять не стал даже чаю пить, тут же поехал туда.
Наиля сердцем почувствовала неладное,  у нее оно всегда верно угадывало беду. Бабушка     догадалась или нет о причине приезда старшего зятя, внучка не могла об этом знать. Они даже не стали  говорить  о причине приезда  гостя.  Может, бабушка тоже почувствовала, а просто не стала делиться своими  мыслями. Ей ли не  догадаться, потерявшей в своей жизни  всех своих сыновей, одного на фронте, другого в  горячую страду, а младшую дочь, последнего ребенка, маму Наили,  вовсе в молодом возрасте,  которая успела   перешагнуть  лишь сорокалетний рубеж.   
Наиля, восемнадцатилетняя девушка,  недавно приехала  из большого города, куда ездила поступать в университет на филологический факультет  башкирского отделения. Она не набрала нужных баллов, поэтому решила пока  поработать и на следующий год попытаться снова поступать  в вуз,  уже в своей области.
 По приезде из города, она навестила старшую сестру.  Шавгана   рассказывала о своих  малышах,  про  трехлетнего сына и годовалую  дочку.   Во время  чаепития она  заговорила о том, что в конце  недели собирается в больницу. Третьего ребенка рожать еще рановато, эти еще маленькие, поэтому она собиралась  ехать на операцию. Наиля уже  не помнит, что сказала по этому поводу, потому что не считала  себя настолько взрослой,  для того чтобы давать советы в  решении таких вопросов.  Если бы она могла догадаться, что эта встреча со старшей сестрой, (которая была  старше ее на семь лет) будет последней!
Когда Наиля взглянула тогда на лицо зятя, сразу  догадалась,  что  с сестрой приключилось несчастье. Она поняла, что  причиной   смерти  послужило ее обращение в больницу,   и это было связано  с не родившимся  еще   ребенком. Она даже мысли не допускала, что  она жива,  хотя могло  случиться такое, что ее жизнь  могла  находиться просто   в опасности.  Почему- то   сердце известило ее, что сестры нет в живых.  То, что зять приезжал на грузовой машине, это лишний раз  доказывало,  что они приехали сюда к ним уже после морга.
Когда пьяного со свадьбы отца вернули домой, уже догадки   Наили полностью подтвердились.
  У мусульман пятничный день считается священным, и никаких больших  и малых  дел совершать  не полагается.    В больнице с этим  не считаются, как совпадало время   обратиться  с  чем- либо,  значит, ты и обязан  явиться  в назначенное,   врачом,  время.   Потом  через некоторое время со слов зятя Наиля  узнала, что ноги сестры не  желали ступать в тот день  в больницу, а ей деваться некуда было,  раз  назначили день, значит надо  идти.  Ей делал операцию молодой гинеколог, торопившийся  быстрее  освободиться от работы и пойти на обед.  В итоге,  поспешив,  он проткнул насквозь  ей матку, и открылось сильнейшее кровотечение.  И вот в таком состоянии  отправили ее домой за вещами и на молоковозе по ухабистой и неровной дороге   направили в больницу в райцентр  из той  больницы, в которой  совершили  оплошность, стоившей  больной жизни. Когда привезли сестру Наили в больницу, дали ей наркоз и хотели полностью убрать матку. Анестезиолог  не  рассчитал  норму и дал больше положенного наркоза, в результате чего   пострадавшая  не пришла в себя, не очнувшись, ушла в мир иной, покинув двух детей  и мужа. Таким образом,   бедняжка даже не поняла, что  распрощалась с жизнью.
 В то время в морге покойников долго не держали, поэтому  через день уже хоронили сестру  Наили.  Хотя время было  летнее, то есть стояла горячая пора сенокоса,  проводить в последний путь молодую женщину, двадцати пяти лет от роду, пришли все жители села.  День стоял очень жаркий,  поэтому лицо у покойницы было опухшее, одутловатое,  везде в доме наложено  было   по  углам травы   полыни  и обильно  набрызгано   одеколоном, для того чтобы  перебить запах затхлости.  Сыну хотя и было уже три года, не стали  показывать и говорить правду о случившемся, а годовалая  девчушка все равно ничего не поняла бы.  С маленькими детьми стала водиться бабушка  ребятишек.
Дни шли за днями, а Наиля была свободна  пока от учебы и от работы, поэтому  изредка  ездила в ту   деревню  навещать племянников, чтоб помогать водиться  старой бабушке. Своя бабушка на нее ворчала и ругалась,  запрещала ездить туда.  Тогда  ей   невдомек было, почему  бабушка  так категорически была против ее поездок. И только с течением долгого времени дошло до нее, что та  переживала за  ее честь, тем более зять  тогда    был   мужчиной  в самом расцвете лет. А может, она переживала за нее еще и потому, как бы ту не  уговорили выйти  замуж  за  зятя, хотя тот был  старше   ее  на целых двенадцать лет.  Две сестры  у Наили  уже были замужем, а  сама  Наиля    была совершеннолетней  и свободной девушкой. 
 Вопрос о новой маме  для сирот решился в очень скором времени. У  Наили была сестра,  на два года старше  ее,  у которой муж  ровно через десять дней  покинул добровольно белый свет.  Осенью сестра  родила сына и с месячным  ребенком  заняла место  жены  в доме своего зятя. Разрешения у  двадцатилетней  молодой женщины  на руках с  ребенком,    никто не стал,  и спрашивать,   а просто выдали  замуж и  все.
                ||
Самые   первые воспоминания, связанные со старшей сестрой - это  воспоминания,  которые  касаются  школьной  жизни.  Дело заключалось в том,  что Наиля  очень  любила  ходить в школу, поэтому уходила туда  на два часа раньше положенного времени. А Шарифе, на правах самой   старшей   в семье, приходилось  воспитывать мелочь пузатую,    и следить за каждой из них. Особенно она не могла сладить с Наилей,  которая любила  убегать    раньше всех в школу.   Она ругалась,   прятала ее портфель,   и выговаривала, что та  отлынивает  от  домашней работы. Хотя  про отлынивание говорилось зазря. Посильную работу всегда выполняла. Тем более росла она послушной девочкой,  нежели те двое сорванцов. И Наиле,  сколько раз приходилось  возмущаться  и перечить старшей сестре, вынуждена была иногда прибегать к слезам. В конце концов, она поумнела,  и начала портфель прятать сама от ее глаз.  Теперь наученная горьким опытом, Наиля стала  незаметно и по-хитрому  исчезать из дома. Главное, ей смыться из дома,  а там ее никто уже не достанет. И до сих пор в памяти  те слова, которыми она обзывалась на старшую сестру. Почему так обзывалась, на сегодня  и сама не может объяснить  это. Скорее всего,   потому, что та работала на ферме дояркой. Наиля обзывалась на сестру: « Корова!» Но старшая сестра рукоприкладства не допускала никогда.  Могла только строго отчитывать, она даже  не повышала голоса.  В остальном,   Наиля    никаких разногласий  с этой сестрой не  имела.  В субботние дни старшая сестра  давала возможность заработать младшим сестрам по  рублю. Их в семье было пять девчонок, и составлен был график дежурства по мытью посуды и полов. Если  для   старшей   сестры   наступала очередь мыть посуду, она  не имела времени заниматься этим неблагодарным  трудом. Поэтому предлагала  младшим помыть за  нее,  а сама торопилась на танцы. Наиля часто соглашалась на такой уговор, лишние копейки  не давили ей карман. Надобно уточнить тут и такой  момент,  что Наиля,  за все время,  сколько  жила   на свете, в клубе не пропускала ни одного  кинофильма.  А если крутили индийские,    всегда два дня подряд бегала  в клуб.  На второй день  подруги  очень редко  ходили  вместе с ней.    Зимой деревянное здание клуба  плохо отапливалось, поэтому   часто  приходилось  дубака   давать.   Даже это не останавливало  неугомонную девчушку.   Если крутили двухсерийные   фильмы, она  половину картины проводила в полудреме,  сидела,  скукожившись, сжавшись от холода,  а домой не уходила, пока не досмотрит до конца  весь фильм. Порой не до конца понимала содержание  картины, но  несмотря ни на что,    продолжала бегать в клуб,  хотя и одна. Она никого  и  ничего не боялась, даже всех подруг до дома провожала, и только потом уходила к себе домой.
Старшая сестра  не всегда работала дояркой в колхозе.   Сейчас Наиля и не упомнит, кто  ее вытянул  на работу в соседний поселок штукатуром - маляром.  Наверно, проучилась определенное время в училище, потом только стала работать  на стройке.  Однажды со своей бригадой она  ездила в командировку в Читинскую область. Оттуда  привезла сестричкам такие красивые шелковые платья,  что Наиля до сих пор помнит их  расцветку,  и какого фасона они были.  Подол платья  был в рюшечках,  в три ряда,  без рукавов,  зато с крылышками.  Платье на ней так сидело хорошо, словно сшили по ее размеру на заказ. И  еще у платьица имелся   тоненький поясок. Платье ее было  изумрудного цвета, в мелкий цветочек.  Пассажирский поезд,  курсировавший  только  по их  области,   проходил через их деревню, а на нем сестра каждое воскресенье  уезжала на работу. И две сестренки  любили старшую  сестру    провожать до разъезда, а по пятницам встречали снова. Зимой вечерами  очень темно, поэтому мама,   тогда  еще живая, отправляла младших  за ней. А  она,   в свою очередь,  привозила разные   гостинцы  и детские книжечки.  Может, еще и поэтому им так  нравилось встречать ее.
Когда старшая сестра вышла замуж, Наиля все каникулы, начиная с   зимних,    и,   заканчивая летними,  ездила к ней в гости. У зятя была племянница  ее возраста, с которой  очень  близко подружились,  а  в учебное время переписывались с ней.  Каждый день  они проводили   время   вместе с другими девчонками, гуляя по улице,  посещая местный клуб для просмотра кинофильмов. Им интересно было общаться друг с другом,  потом,  обучаясь в вузе, продолжали дружить.
  Наиля среднюю школу заканчивала в райцентре, и к ней часто  заглядывала  старшая сестра, когда приезжала  по делам  в район.  Каждый раз она оставляла   Наиле  по рублю, изредка три рубля.  Это для старшеклассницы было большим подспорьем  в приобретении  любимых книжек. На еду и на безделушки,    как другие  девчонки,   редко тратила свои денежки. Уже тогда она  знала цену деньгам и училась правильно   распоряжаться ими. Мама Наили заболела осенью,  а зимой безнадежна была и приговорена  к смерти. Тогда все хозяйство висело на  Наиле, потому что   Гульфия  училась в 9 классе в райцентре и жила  в интернате. Приезжала только на выходные. А Наиля была в седьмом классе. Несмотря на это, она и корову доила, кормила скотину,   вывозила  навоз  из сарайки.  Еще умудрялась варить супы.  В то время все односельчане пользовались угольным самоваром. Наиля не любила  возиться самоваром, потому что от угля пачкались руки, а ей это очень не нравилось. Конечно,  младшую сестренку и брата тоже любила подгонять, правда,  не всегда они подчинялись ей, приходилось прибегать помощи бабушки. Вот так и жили и вели хозяйство.
Старшая  сестра,  то  ли хотела, чтоб  Наиля немного отдохнула от домашней работы, то ли поменяла  угнетающую обстановку   дома, а только пригласила ее в зимние каникулы в гости. Когда она возвращалась домой  от сестры, на автовокзале   к ней подошли тетки  из ее деревни, и стали любопытничать, расспрашивая про здоровье мамы.  Ответила, что нормально. Когда она отошла  от них, продолжая  грызть семечки, услышала, как одна из них громко произнесла:
-Да,  немного осталось ей,  дни ее сочтены.
 Хотя Наиля  видела своими глазами  и  понимала, что мама  угасает,   и нет надежды на выздоровление  от рака желудка третьей степени, все равно ей неприятно было слышать от других   такие разговоры. Она и без них знала, что  скоро  мама покинет их навсегда. 
Когда Наиле исполнилось восемнадцать лет, старшая сестра подарила  жемчужное ожерелье в четыре ряда.  Хотя оно было искусственное, оно было  такое красивое, и ей подарок пришелся по вкусу. Это было первое взрослое украшение в ее жизни. Она дорожила своим подарком, и даже сохранилась  фотография, где она запечатлена с этим украшением на шее. Она долго  его носила, пока маленькие детишки не порвали нитку, и все рассыпалось, и исправить   ничего нельзя было уже. 
Если говорить про характер этой сестры,  Наиля  ничего плохого не может сказать и даже вспомнить ничего такого нельзя. Сколько себя помнит Наиля, она ни разу не слышала от старшей сестры грозного окрика, и  никогда та не позволяла повысить голос на младших. Она всегда была спокойной, ровной,  лицо освещала застенчивая улыбка. Конечно, нельзя сказать, что она была  замкнутой, просто  она была малословной,  не  похожей на остальных сестер болтливостью. Наиля,   хотя и   отличалась  общительностью, имела тоже характер спокойный,  ровный.  Внешне они мало походили друг на друга, а  вот  сходство в характере  наблюдалось  очень даже ярко.   Сейчас Наиля сама уверена,  что со старшей   сестрой много общего было между ними.
 У нее  была одна подруга, которую она считала самой близкой, и часто к ней ходила в гости. Наиля все время увязывалась за ней, как хвостик. Удивительно, что  ее всегда брали, никогда не отказывали в компании.  Домик у подруги сестры, был крошечный, обе комнатки были такие махонькие, хотя  там проживало три  дочки   вместе со своей  матерью.   Наилю   часто угощали ирисками, ей это очень нравилось, потому что она слыла большой лакомкой и сластеной,  каких свет не видывал.  При ней подруги рассказывали всякие  истории, она краем уха прислушивалась, любопытство было свойственно и ей, как и всем девчонкам.  Но секреты подруг никому не открывала, боясь, что в следующий раз, ей откажут в компании.  Может, она в силу своего возраста, не все и понимала.  Опять же   ей   часто   в руки совали детскую книжечку,  чтобы не скучала, а она была еще и большой  охотницей чтения.
Наиля припоминает и другую подругу сестры, которую та привозила  с ночевкой в гости из другой деревни в субботние дни.  Та подруга нашла себе мужа в их колхозе,  и после замужества работала в школе завхозом. Мама Наили  ушла с фермы, где работала долгое время дояркой, и теперь перешла в технички в школу.    У мамы Наили образование было всего пять классов.  Учиться не имела возможности, ( она не одна такая была, которым трудно жилось в то время) поэтому приходилось трудиться  там, где образование и не требовалось, а нужно  было иметь трудолюбие и желание.  Бабушка одна воспитывала свою дочь, то есть маму Наили, а муж,  который был намного старше ее, почивал на том свете давно.  Осталась без отца мама Наили в годовалом возрасте,   поэтому не знала  его и ни разу не видела,  даже фотографии никакой не сохранилось. Может, потому,  что  тогда,  в далекие тридцатые годы  не было возможности  вообще фотографироваться.   Наиля припоминает приезд фотографа, который приезжал из райцентра, и ходил из дома в дом,  таким образом,  и зарабатывал себе на жизнь.  Сколько волнительных моментов испытывали люди во время приезда фотографа. Фотографировались чаще всей семьей, а потом давали заказ на увеличение  по отдельности.   А  портреты   семейной пары  любили   вешать на самое   почетное   место  в горнице. Тогда  еще цветных фотографий не научились делать, везде были только  черно- белые. Раз уж зашел разговор еще и   про образование,  хочется Наиле сказать пару слов про учительницу истории, приехавшую с мужем и двумя детьми  в их школу  на работу. Та рассказывала как- то на уроке, как получила образование. Оказывается, она очень хотела учиться, и мама ее,  последнюю  корову заколола,  и все деньги ушли на ее обучение.  Тогда обучение тоже было платным. У   бабушки не было возможности обучать свою дочь, на руках еще было два сына.  Зато не пришлось ей краснеть за них, которых воспитала  достойными людьми. Один геройски погиб на фронте, письма его хранились долго на дне сундука у бабушки. Письма были написаны на арабском языке. Когда Наиля училась в институте, одна подруга обещала ей помочь  прочитать эти письма,  говоря, что есть знакомый человек, умеющий читать на этом языке. Но, к сожаленью, эти письма не были прочитаны, и не возвращены ей. Наиля себя корит за то, что так халатно и равнодушно   отнеслась  к реликвии. Эти письма имели форму треугольника.  Бабушка у Наили умела читать на арабском языке, (она слыла абыстайкой, читала молитвы на аятах), тогда почему она доверила эти драгоценные письма внучке, ей до сих пор  непонятно. Она сама ведь прочитала  их, когда получала  с фронта, тем более их было несколько, этих писем.
Возвращаясь к подруге  сестры, работавшей в  школе завхозом,  Наиля всегда удивляется, почему  та дружила с таким нехорошим человеком? А,  может,  не знала  тогда, что она представляла собой?  С этой подругой  сестры  у Наили остались нехорошие воспоминания.
В обязанности завхоза входило  привозить и раздавать зарплату учителям и работникам школы. Наиля тогда училась в пятом классе. Мама   куда-то уехала,  ( дело было летом) и доверенным лицом для получения зарплаты оставила Наилю.  А вот Наиля не оправдала ее  надежд. Может, потому что завхоз была подругой сестры, и она знала ее давно, а только почему- то Наиля не  сочла нужным пересчитать  деньги, взяла и убрала подальше с глаз долой  до приезда мамы. Она даже не пересчитывала  их.
Когда вручила деньги маме,  та,  конечно,  в первую очередь пересчитала,  и удивленным   и испытующим взглядом  взглянула на нее и долго смотрела ей в глаза. Дочери непонятен был удивленный и строгий взгляд  родительницы. Оказывается,  в зарплате не хватало целых пяти рублей. А надобно сказать, что в то время  зарплата техничек  составляла пятьдесят рублей. И вот судите сами, что  значила нехватка этих пяти рублей для большого семейства, которая состояла из девяти душ. Шестеро ребятишек, бабушка,  и сами родители.  Сначала  мама думала, что дочь разыгрывает ее, и припрятала  в шутку.  Она верила своей дочке и доверяла, поэтому   ничего не сказав,  не обругав даже за невнимательность,  сникла  и отошла  от нее. Наиля не слышала потом, разбиралась мама или нет, скорее всего,  нет, потому что деньги положено  считать,  не отходя от кассы. Ту подругу сестры Наиля после этого  не могла простить за этот нехороший  проступок. До нее не доходило то, что та,  живя у них по выходным дням, как могла так некрасиво поступить по отношению  к ее маме. И тогда Наиля сделала для себя выводы, оказывается, нельзя всем подряд доверять. Жизнь понемногу раскрывала ей глаза на  нечистоплотность   некоторых   людей.  Кто- то учится на чужих ошибках, а ей  часто в  жизни приходилось -  на своих.
Наиле  было известно, что старшая сестра,  будучи в командировке  в Читинской области,   познакомилась с молодым  строителем – татарином,  и просила у родителей благословения  выйти замуж за него.  Родители категорически были против  этого, и ей ничего не оставалось, как смириться с этим. В том поселке, где она работала, была военная часть, и там она познакомилась  с военным  узбеком.  Мама снова не разрешила ей устроить самостоятельно судьбу.  В итоге мама  сосватала  ее за брата одной учительницы с начальных классов. А  ее брат работал на железной дороге  в родной деревне Наили, и жил у этой своей сестры. Сразу в один год в одной семье свадьбы не справляют.  А у Наили  одна  сестра вышла  замуж в начале года, а вторая в конце того же года.   Повлияла  или нет  эта примета, сказать  трудно. Однако,  вот такой печальный конец ожидал старшую сестру.
Наиля часто задумывается над этим, и не может понять и смириться с такой несправедливостью, что  сестре  пришлось пожить на свете всего четверть  века. Почему именно  их   семью преследовали несчастья?   Чем объяснить  это,  очень трудно найти  ответа. Неужели их род так грешен был,  что один за другим уходили из жизни  в молодом возрасте родственники. Сами ее родители оставались в свое  время  сиротами, а потом их собственные дети, и затем и внуки. У некоторых ее одноклассников  до сих пор здравствуют  родители. Нет, она не желает им ничего плохого, упаси боже. Просто  до ее сознания не доходит то, что  она в  детском возрасте еще потеряла  родителей,  а у других, которым самим перевалило за полтинник,  живы родители. Иногда ее брала зависть от этого, хотя отлично знает, что зависть очень плохое качество.
Старшая сестра,  хотя прожила  ничтожно мало на свете, однако, Наиля    не может не согласиться  с таким утверждением, что жизнь, прожитая достойно, измеряется  деяниями, а не годами.  Она считает, что сестра,  действительно,  прожила праведно свою  короткую жизнь, никому не причиняя вреда, слывя только человечной, доброй,  и поистине  благородной была ее душа,  и была любима Богами,  а любимцы Богов  умирают молодыми.