Доппельгангер

1. Прибытие.

Никогда не слышал, как поют сирены, и надеюсь, что в ближайшие пять часов не услышу. Это очень красивая легенда. Наверное, так можно сказать о большинстве из них. Страницы слегка затерты, что придает любой книге особый вкус. Значит, перечитывали не раз. Почему я выбрал именно ее? Думаю, потому что она способна неплохо отвлечь от реальности, погрузить в мир, которого больше не существует, в культуру эпохи, о которой невозможно забыть. Конечно, в этом есть и своя эстетика, но для меня самым главным было — забыть о полете. Какая типичная фобия... Боязнь внезапной смерти, нелепой смерти. Нет, скорее, самого чувства отрыва от земли, а дальше — высь. Призрачная и облачная. Неудивительно, что в этой среде человек чувствует себя крайне незащищенным и жалким, по сравнению с тем, что внизу. Зрелище завораживающее и способное ввести в панику одновременно. Мой попутчик, возможно, видит третий сон. Как только у них получается расслабляться? <…> Судорожное соприкосновение шасси с поверхностью земли. На лицах облегчение. На моем — гримаса. Если бы я не предполагал, что ждет меня впереди, может, я бы тоже сделался счастливым на какое-то время.

Возможно, у каждого есть такое место, которое ассоциируется с определенным временем. Ты существуешь в том месте таким, каким был пусть даже очень давно. Прежним. Вне зависимости оттого, где ты теперь и сколько времени прошло с тех пор, как бывал там. Иногда я думаю о том, что станет со мной в будущем. Понимаю, что в какой-то степени даже не хочу меняться. Ледяной ветер надавал мне пощечин — вернул в реальность. Отвлеченные образы, размышления приходили, несмотря на то, что минуту назад прогуливался по абсолютно незнакомому городу, страны, которую видел лишь глазом чьего-то объектива. Значит, мой разум оказался здесь позже тела. Странно, что у меня есть четкая цель того, что нужно сделать в этом месте, но каким способом ее следует достичь - неизвестно. Впрочем, не стоит пока задумываться об этом. Ноги еле держат, слышу, как шаги раздаются эхом по коридору, который, кажется бесконечным. Абсолютная тишина наводит на вопрос, часто ли здесь бывают постояльцы. Что за глупости... Перелет приравнивается к стрессу? Мой стресс довольно часто становился причиной фантасмагоричности происходящего. Это всего лишь искажение, коридор не может постепенно сужаться и уходить в никуда. А вот и нужное сочетание цифр на двери. Стало быть, все же не тупик. Интерьер комнаты вполне современный, я не сторонник роскоши, но подобная обстановка простоты и удобства всегда казалась мне какой-то скучной. Интересно, сколько историй сюда проникло. Бокалы опустошались и ставились на край стола, чьи-то нервные руки касались выключателя, может быть, эта кровать принимала кого-то вроде меня, кто здесь впервые и кому также некуда податься...или же это было убежищем человека, уставшего от конвульсий семейной жизни в тесной, душной квартире, каких здесь миллионы? Какая-то молодая девушка смотрела в окно, которое выходило на другое, как раньше и как сейчас — моими глазами. Вероятно, ее никогда здесь не было, но пройдет несколько лет и она появится, не подозревая о том, что когда-то этот подоконник запечатлел холод моих пальцев. Пусть это будет последней мыслью за сегодня, ну или хотя бы предпоследней перед тем, как я вновь оторвусь от земли и окажусь в своих снах.

2. Отражения.

Ублиетты — тайные тюрьмы с опускаемой дверью, которая навеки запиралась за вступившим преступником, и последний навсегда забывался.
Ублиетты — глубокая яма, на дне которой расположены острые колья. Древний вид казни, пришедший в Европу из Древнего Рима.

Казнь. Последнее публичное выступление, заключительный триумф. Толпе доставляет непостижимое удовольствие присутствовать на ней. Переполненная площадь замирает в ожидании, томительная граница между реальным и нереальным. «Преступник должен быть наказан!» Убийство (пусть даже сделанное во благо) вряд ли будет оправдано, только если это не убийство того, кто его совершил. Парадокс.

Уже стемнело. Голод тягостно разливается по телу, и неудивительно. Пока чувствую в себе резервные силы, нужно этим воспользоваться. В отеле можно заказать ужин, но я предпочитаю сделать это вне его стен, заодно посмотрю, где оказался.
Улицы покрылись неоном, толпы движутся неторопливо и плавно так, как это положено делать во время вечерней прогулки. Я следую их темпу. Хочется смотреть не то по сторонам, не то на людей. Не понимаю ни слова, но зато чувствую себя в безопасности. Справа какие-то торговые киоски, заполненные ширпотребом, забавными безделушками, а иногда и «изысками» местной кухни, на вид специфично, но кто не любит экзотику? Либо я настолько голоден, что готов напичкать себя чем угодно, лишь бы утолить это чувство. Одно усилие — и я на другой стороне.

Засмотрелся на спящего бедняка. На картонном ложе валяется несколько монет (странно, почему их еще не присвоили другие, может в этой стране иные порядки?). Нащупал в кармане мелочь, что-то осталось, ее я менять не стал. Брошу ему. Представляю, какая будет реакция, ведь для бедняка она совсем бесполезна, но так он будет знать, что кто-то обратил на него внимание. Это ведь тоже важно. Таким образом, я не строю из себя самаритянина, но и не бездействую. Разве цель моего приезда сюда не состоит в том, чтобы...нет. Что-то другое, иначе слишком просто. Как минимум, у него есть свобода.

Всякий раз, проходя мимо витрин, непроизвольно ловлю свое отражение. Как же я хочу есть. <…> Правильный поворот, хоть и выбран наугад. Из бистро доносится шум, диалоги на самых разных языках, время от времени приглушающие странную, но ненавязчивую музыку. Прибежище для сброда — подходит. Внутри все типично: на столиках хаос, у барной стойки — тоже. На удивление, контингент я слегка недооценил. Скорее, в глаза бросался контраст между посетителями, среди них были и довольно обеспеченные на вид. Первая мысль была, что здесь просто очень вкусно готовят, а вторая, что здесь собираются для прикрытия. Меню, как и посетители, тоже адаптировано. Выбираю то, что мне (не намного) привычнее. Через несколько минут вижу как по направлению ко мне идет девушка, с виду лет 16, одетая в простое свободное белое платье, волосы прямые и черные, глаза опущены. Что-то в этом облике мне показалось загадочным и притягивающем. Она не похожа на обычную официантку. Попытался всеми возможными способами выразить свою благодарность, наверное, она не поймет языка. И все же перед тем, как уйти она посмотрела на меня (я не забуду этот взгляд, от которого я испытал что-то вроде ужаса, все равно, что на секунду выйти из тела и увидеть себя со стороны). Даже изобразила улыбку, правда, фальшивую/вынужденную/ печальную. Здесь что-то происходит. Я почувствовал это, но понял не сразу. Иначе, я бы не остановился возле этого места и не выбрал бы его из нескольких десятков подобных заведений, что встречались на моем пути. Попытался запомнить дорогу.

3. Аффект.

«Наши пути не пересекаются. Мы встретимся в необычном месте».

Я должен был подняться на палубу. Это хорошо бы проветрило мою голову. Почему я устаю умственно, несмотря на то, что теперь в основном занимаюсь только физическим трудом? Все то же — пытаюсь подобрать подходящие варианты. Этот бесполезный анализ чего-то, постоянно. В нем причина, а значит, тот, кто говорил, что практическая работа помогает избавляться от мыслей или забывать о них в процессе, ошибся. Чуть не уронил пропуск в воду, и притом до сих пор не могу привыкнуть к этому новому имени, в случае чего и вспомнил бы не сразу. Оно мне не очень-то нравится. Я бы даже сказал, что оно мне совсем не подходит, но выбирать не пришлось. Пару раз слышал, как ко мне обращались, они ждали реакцию. Забавно.

Завтра будет ровно неделя, как я здесь. Четыре дня, как драю палубы. Пять дней, как получил последнее сообщение. На этот раз точно последнее.
(9:20) Конечно, мой навык коммуникации оставляет желать лучшего, и это даже не из-за моей нынешней чрезмерной подозрительности, был таким, сколько себя помню. А ведь, наверное, это неплохо — завести друзей или каких-нибудь коллег – приятелей, мы бы собирались вместе после работы и перекусывали или выпивали. Ничем не обязывающие грезы.

Засунув руки в карманы, следую привычным маршрутом. Пока еще не привык видеть и чувствовать их такими, мои руки грубые и разбухшие от воды и дешевого моющего средства. Не очень-то подходяще для мужчины, да и для женщины. Всегда почему-то обращал внимание на эту часть тела в первые минуты знакомства с человеком. Впрочем, я не собираюсь сейчас ни с кем знакомиться, и работа эта оказалась самой подходящей в моем случае. Везде вода, асфальт до конца еще не высох, цветные вывески многократно отражаются в лужах. Но сырость совсем не ощущается, я словно впитал ее. Еще несколько метров…

В завершение дня обычно очень долго брожу по улицам в поисках «своего места». Это такие места, которые каким-то особым образом притягивают тебя, и ты довольно часто возвращаешься к ним неосознанно. Например, ничем непримечательная скамейка, на которой ты куришь, но только одна определенная. Постоянная. Ты выбрал ее. Пока, за все время, проведенное на этой территории, я нашел два таких места, что уже очень неплохо. Этакая гармония. (Он что-то говорил про гармонию). Так вот, когда гармония пропадает… Этот сбой, таящий в себе разрушение. Но только ли на него он направлен? Или это всего лишь метод? То, что я совершил несколько недель назад, я не мог вообразить, но где-то в глубине души я все равно жаждал этого. Какая-то моя часть настаивала на том, что произошло, и, в конце концов, она одержала победу. Достойную победу, а не «полную потерю контроля». Так или иначе, меня должны были судить по всей строгости, а свободы лишилась бы не только часть. И я сам, по-прежнему, могу оправдать себя лишь частично, но стараюсь найти пусть абсурдный и нелогичный «выход». Я в шаге от него. А за ним либо пропасть, либо искупление. <…>

Уже знакомый иммигрантский шум. Странно, что не заметил вывеску в первый день (или ее вообще не было?). В этот раз даже больше оживления. Заходить пока не тороплюсь, по-отдельности наблюдать за ними даже интересней. Некоторые в компании девушек. Одна…другая, и все примерно одного возраста. Кто-то изрядно охмелевший вышел на улицу, затем вернулся внутрь, примерно через минуту вышел за руку с ней. Как раз в тот самый момент, когда я уже почти потерял надежду и собрался идти обратно. Теперь я все вижу, даже усилие, с которым он ее тянет за собой. Мне кажется, я бы узнал этого человека и где-то еще. Да где угодно, словно у нас двоих было что-то общее, что мы упустили. Похоже на наваждение. Возможно, так и есть, и теперь я просто окончательно убедился в своем решении. Она совсем близко. Тот же самый опущенный отрешенный взгляд…бледное почти совсем белое лицо. Нечто явно не соответствующее этому месту, которое больше не вызывает во мне ничего, кроме отвращения. Кое-что неплохо замаскировали под бистро, несложно было и догадаться.

4. Дым

Жуткий смех; чей-то несостоявшийся разговор; плеск воды в реке(?) должно быть, кто-то бросил в нее камень... Раньше думал, что во снах невозможно различать звуки. Видимо, такое у меня больное воображение. Лучше, чем бессонница, которая оставила меня совсем недавно. Нелегкое привыкание к новой обстановке, притом, что район вполне спокойный. Где мне уже только не приходилось просыпаться. Снова в проводах. Когда-нибудь я в них запутаюсь, спросонья это произойдет или нет. Соседи ведут себя тихо, но иногда случаются исключения, мне это не мешает — так чувствуешь себя менее одиноким. Возможно, дело даже не в окружающем. Очевидно. Привычка привыкать и прочее… есть и другое. Ко всему приложилось физическое. Слабость, потеря голоса и аппетита, повышенная температура по вечерам, лихорадка (которая скоро тоже станет привычной).

Спускаюсь к выходу и сворачиваю на перекресток. Взгляд приковала абсолютно банальная с виду афиша предстоящей выставки. Интересно, почему многие до сих пор тяготеют к классическому искусству? Если не брать в расчет вездесущих снобов. И почему вообще это принято считать "классическим"? Потому что в нем видят эталон? И не просто эталон, а первозданный, не искаженный и не извращенный современной реальностью. По-моему, любая эпоха является извращенностью по отношению к предшествующим. Просто эти ценители высокого и прекрасного, судя по всему, любят историю. Вот и ответ. Уход от нынешнего реализма испорченного и вульгарного, гипертрофированного. Но всё-таки современного реализма, состоящего из скрытых и очевидных символов. Я знаю, с кем бы мог этим поделиться, но сейчас это почти невозможно, а жаль.

Выпил кофе. Немного словесно повзаимодействовал с барменом. Хотя бы меньшая часть примитивных потребностей оказалась удовлетворена. А вообще день показался на редкость легким и даже каким-то светлым, таким он обычно бывает в выходные или праздники, к слову, у меня и есть выходной. До этого я долго размышлял, примерял план, но как только он настал, все словно растворилось. Мозг сам, будто блокирует нужные мысли, заменяя их какими-то незначительными тонкостями – впечатлениями, мимолетными образами. Почему-то пока шел до остановки думал о незнакомце в кафе, он сидел недалеко от меня и постоянно косился. Я чувствовал на себе его взгляд. Выглядел не очень примечательно: черная широкополая шляпа, уже изрядно поношенное пальто, костлявые крючковатые пальцы сжимали сигарету, на одном из них было серебряное кольцо. Наверное, он чувствовал какую-то исключительную привилегию и развлекался, вот так просто сидя рядом с двумя незнакомыми людьми и слушая их посредственный диалог на ломаном языке. Но этот испытующий взгляд... может, он хотел вмешаться? Глупости. Пройдет совсем немного времени, и он исчезнет из моей памяти навсегда.

Глаза не успевают за сменяющимися за окном картинками. Еще три остановки. "Я не испытывал вину, в чем себя стоит винить так это в том, что я довел себя до состояния, при котором ее необходимо испытывать. Но ведь и это, наверное, возможно изменить."
<...>
Несвойственная решительность. Нужные слова сказаны нужным людям. Здесь ужасно душно, и эта толпа... Руки трясутся. Все температура… Теперь к выходу.

— Как тебя зовут?
— ...
— Сколько тебе лет?
— 5000
— Старше, чем кажешься. Совсем не обязательно так сильно сжимать мою руку и бежать, а то кажется, что абсолютно все понимаешь. Ты больше не вернешься туда, а я сейчас задохнусь от кашля. Мы скоро будем на месте.

***

Все залито серебристым светом, тени, деревья похожи на декорации. Постепенно
заволакивается дымом. Едва проницаемо. Смотрю с разных точек/ракурсов, движения неуверенные, но плавные. Где-то внизу спрятана вещь, которая принадлежала мне и напрямую связана с моим прошлым, я должен отыскать ее! Но срываюсь. Срываюсь и ударяюсь об землю, чувствую что-то липкое между пальцев, но дым застилает глаза, и ничего не разглядеть. Лежу на спине и не двигаюсь. Чьи-то руки в красных перчатках до локтей свисают по бокам почти прозрачной фигуры. Похоже, она даже не думает помочь мне встать. Ложится рядом.

5. Стихия

— Каждое утро, просыпаясь раньше меня, впускаешь в комнату ветер. Теперь мне кажется, что так было всегда. В прошлом я точно так же неосознанно впускал тебя. Мы заключили идеальную сделку очень много лет назад. К тому, что для нас представляет важность, примешивается это трансцендентное, и уже не отличить. Но хоть что-то из этого должно быть вымыслом, а что-то реальным. Оно существует в голове по нашей воле и против нее, и я думаю, это справедливо. Во всем существуют минимум два начала, и если есть одна сторона, видимая и ощутимая, то вовсе не значит, что другой нет. Она попросту скрыта. Отчасти, мы заведомо ее скрываем, потому что так проще. И страха не вызывает.

Когда я говорю, что ты меня не понимаешь, выходит, я хочу, чтобы это на самом деле было так. Но, когда вижу в твоих глазах то чувство, оно истощает меня. Бывает, с виду ты кажешься беспечной, и я становлюсь таким же. Логично было бы списать все на «связь» или что-то подобное, посредством чего мы контролируем друг друга (только не самих себя). Теперь я вижу, что ты не желаешь этих пустых разговоров. И я согласен. Тебе надоело. Собирайся быстрее, мне нельзя опаздывать.

<…>

— Сегодня намного холоднее. Нужно было в тот раз сразу купить тебе теплые вещи. Знаешь... я думаю, что мы скоро перестанем там появляться. Мне уже не присылают деньги и больше не пришлют. Хочется, чтобы у тебя было все необходимое. А того, что мне платят — недостаточно. И будет безопаснее. Уверен, что поиски новой работы не затянутся. Хотя, глядя на тебя, так вода — это твоя стихия. Жаль, у меня нет фотоаппарата. Может, ты хочешь сходить куда-нибудь после? Посмотреть чужую жизнь на экране или послушать музыку?

***
Толпы не избежать. Ей ведь достаточно всего лишь отпустить мою руку, и она исчезнет. Я знаю, что у нее есть такое желание. Иногда я замечаю, какое скрытое удовольствие ей доставляет изводить меня. Откуда это?... Вот она стоит рядом, выделяясь на фоне остальных. Все буквально сходят с ума от этих звуков и того, что происходит на сцене, а она, как будто отделена, словно ей нет никакого дела до этого или же просто получает от музыки минимальную часть того, что может себе позволить, ей этого достаточно, она выше всего остального. А я слаб. И я поддаюсь общей волне. Хотя, музыка производит на меня точно такой же эффект. Она делает это назло мне. Воздух раскален. Повсюду истерика.

— Я вижу, что тебе понравилось. Наверное, раньше не приходилось бывать на концертах? Или они водили тебя куда-то? (Опять эта улыбка, легкий способ указать на то, как я отношусь к самому себе.) Сделаем сегодня на ужин что-нибудь другое. По пути зайдем в магазин, если он еще открыт. И прекрати так смотреть, создается впечатление, что я слишком жалок для твоих мыслей. (Кого я пытаюсь обмануть?). Это не входило в условия. Тебя что-то гнетет, я чувствую. А теперь ты жмешься ко мне еще сильнее.

***
Последний поезд ушел. Мы здесь одни. Но это еще не конец, мы оба знаем. Если бы не было и малейшего света, пришлось бы искать дорогу наощупь или просто сидеть в темноте, ждать. Я люблю это, и вместе с тем оно ни к чему не приведет. Только сильнее внушаю, что все делаю правильно. Исправлять нечего. Полностью оправдать себя никогда невозможно. Так много слов и пробелов. Но я делаю их не для того, чтобы заполнять. Я слышу свой собственный голос, наблюдаю себя со стороны. Воплотиться в другом человеке, чтобы понять то, о чем и так было известно, нужно было просто убедиться. Нет, это не судьба и даже не совпадение. Только мой личный эгоизм. Она не при чем. И в то же время... может иметь власть надо мной, наверное, из-за того, что нас объединяло, что у нас так хотели отнять. Все эти противоречия не заставляют меня метаться, они естественны. Я сам создал их, и основания для них же. Нужно только научиться принимать, а может, даже и наслаждаться.

6. То, о чем не допели сирены

Чайки. Кружатся с такой хаотичностью и скоростью, словно не предвещают бурю, а пытаются ее создать. Порой, тоже так хочется взмыть в эту неизвестность... прочертить несколько кругов в воздухе, потеряться.

В тот день тоже были птицы, только другие. Стая ворон. Тогда мне показалось, что они летали над моей головой слишком низко. Впрочем, продлилось всего несколько секунд. Небо было свинцовым, а сквозь него еле-еле пробирались солнечные лучи. Немного мрачная картина, внушившая мне что-то. Я сидел на скамейке и смотрел. Сквер находился недалеко от его дома, какие-то сотни метров отделяли. Все это время мысленно составлял, что скажу ему. Тщательно обдумывал каждое слово и даже не готовился к тому, что что-то пойдет не так. Эта мысль спала во мне. Последующие минуты впились в память наиболее крепко. Я подождал, пока меня кто-нибудь впустит, и стал подниматься на четвертый этаж. Запомнил практически каждую надпись на стене. Обычно не читаю их, но в тот момент происходило непроизвольно. Когда понял, что нужно звонить в дверь, руки начали дрожать и, как будто отяжелели. Прилив решительности все же заставил меня это сделать, и я очутился на пороге. Прежде я никогда не бывал в его квартире и лишь смутно представлял. Там был ужасный беспорядок, да и сам он выглядел достаточно изможденным. Мы прошли на кухню. Повсюду были разбросаны окурки, на подоконнике несколько пустых бутылок. Мы закурили и какое-то время молчали. На секунду я забыл все, что спланировал сказать, но потом слова сами начали выходить из меня. Он делал вид, что слушает, но сомневаюсь, что был способен понять или как-то отреагировать на это. У него не было сил. Внутри меня все сжималось, и я не мог представить человека, к которому испытывал бы бо;льшую ненависть. Тогда я ощутил, из чего состою. А состоял я из глубокой тоски, горечи, боли и обиды. То, что происходило дальше, плохо помню, в этом мне повезло. Я испытал облегчение и вместе с тем сильную тревогу, прекрасно осознавая, что ждет меня дальше, и чем придется отплатить. Он заслужил такой исход, так же, как и я заслуживал свой. Я зацепился за попытку перехитрить это. Искупить себя. Спасти кого-нибудь или подарить свободу, которой должен был пожертвовать. Глупо.

***
— Видел вчера, как ты плакала. Думала, не замечу. Тебе не нравится? Я готов сделать все, лишь бы тебе угодить. Я люблю тебя и вместе с тем...ты и так все прекрасно знаешь, у нас это взаимное. Непонятно только, любовь вызвана моей ненавистью или наоборот. Я стал видеть в тебе себя. Люди всегда ненавидят в других то, что презирают или боятся в самих. До отвращения стихийное чувство.
Сегодня ты выглядишь уже спокойной и уверенной. Конечно, ты можешь уйти в любой момент, если захочешь.

Здесь какой-то особенный воздух, легкий и свежий. Морской. Наверное, я уже привязался к этому месту и даже к работе, какой бы она не была. И птицы с их криками… ничуть не раздражает. Сейчас я снова испытал ту беспечность, к которой всегда стремился в душе, там в юности.

И не заметил, как остался один. Неужели она восприняла меня буквально и сразу же воспользовалась? Может, я сплю? Звуки вполне реалистичные и бытовые, но...что-то пробивается сквозь них. Теперь слышу. Какая прекрасная музыка, неземная, словно из самых глубин! Она скоро заполнит все и перейдет в тишину, нужно растянуть этот миг. Жаль она не может услышать, а я даже не могу ее позвать. Или могу? Всем своим существом я взываю к тебе, как взывал и раньше сквозь сон и сквозь смерть. <…>
Еще какие-то люди. Она зачем-то привела их с собой? Наверное, они здесь с определенной целью, и я догадываюсь с какой. Не важно. Все — ничто по сравнению с этой музыкой. Я вижу ее улыбку, ее странный новый наряд, а в глазах…

— Это ведь ты тогда сделала? Ну конечно!

И она ответила. На самом деле все случилось гораздо раньше, раньше, чем я думал. Это произошло. Мне просто потребовалось время, чтобы, наконец, понять. Теперь я готов.

Мимолетный холод. Музыка постепенно стихает. Больше не вижу ни Ее, ни этих людей. Только легкий туман и призрачная, облачная высь.