Учитель

(к читателю)
Снова попробую предложить некоторый сюжет из школьной жизни. На этот раз тема его не личная, а "общественная". Вспоминая эти годы, я решил описать, пожалуй, самый серьёзный конфликт, который только может быть в это время. Интересно, согласится ли с этим читатель?  Попутно я решил остановиться здесь на двух "подходах" к жизни,  которые, как мне кажется, противостоят друг другу - "обычном", "бытовом" - и некотором "высшем", "философском". Покажется ли это кому-нибудь интересным?.. Этот рассказ относится к моим ранним замыслам, т.е., если строго посмотреть, в нём не может быть чего-то уж чрезмерно серьёзного. Теперь он бережно "восстановлен" - или, лучше сказать, изложен заново. Кроме прочих целей, мной владела одна вполне банальная цель - сохранения русского языка. Ведь, как теперь уже многим всё более ясно, этот язык не всегда будет звучать на нашей планете - как теперь мы, например, уже почти не слышим нигде латынь, или древнегреческий. Но пока он всё-таки звучит, нам имеет смысл заботиться о том, чтобы он звучал как можно более ясно. По крайней мере, мне кажется, что в этом рассказе с языком (как, впрочем, и с сюжетом, и с деталями) всё более-менее в порядке.  Для меня он (как и предыдущий рассказ о школьной дружбе) представляет, скорее всего, лишь некоторое упражнение. Остаётся только жалеть, что работа идёт так медленно, и что на написание этого крохотного рассказа ушло так много времени.  Но всё-таки это "восстановление прежних замыслов" поддерживает в мне некоторую способность писать. Итак...


 УЧИТЕЛЬ
(рассказ)

I.
Наступила осень, и в класс пришёл новый учитель.   Прежний решил вовсе уйти из школы, и дирекции пришлось срочно искать нового.  Наконец, нужную кандидатуру нашли - кажется, через родственников или знакомых. Это оказался высокий статный старик с умным и интеллигентным лицом. Свой предмет он знал досконально. С каким увлечением он выводил перед классом какую-нибудь формулу или доказывал какую-нибудь новую теорему! Для тех, кто действительно хотел учиться, это был не учитель, а настоящая находка! Администрация школы, наконец, облегчённо вздохнула, и новый учитель приступил к занятиям сразу в нескольких классах. Однако никогда не бывает всё слава богу! В одном из старших классов почему-то сразу невзлюбили учителя. Это был предпоследний класс, и взрослеющие ребята почему-то начали "преследовать" старика. Всё в нём их раздражало и казалось смешным - и его костюм, и его походка и его старческие интонации. Особенно веселились ребята на уроке, когда он не мог с ними совладать и поддержать должную дисциплину. Некоторые даже взяли себе  манеру - передразнивать доброго старика. Ходили его походкой, строили гримасы, говорили его голосом. Впрочем, предпочитали делать это, конечно же, за его спиной. Однако, пожилой учитель,  слыша то и дело взрывы смеха в классе, конечно же, о многом догадывался.
Так продолжалось всё первое полугодие. Напряжение между классом и  учителем всё увеличивалось. На некоторых уроках вообще невозможно было ничего понять, потому что всё время стояли шёпот и шум.  Многие ученики специально полюбили ходить на эти уроки, как на какой-то спектакль.
А что же учитель? Как он сам относился ко всему этому? Видимо, это навсегда останется для нас загадкой - кто может проникнуть в мысли столь странного старика?  Но внешне он вёл себя по-прежнему - аккуратно приходил в класс, начинал урок, проводил объяснения, слушая шушуканье и смех за спиной, вызывал к доске - и лишь иногда, когда непослушные ученики совсем "распоясывались", лицо его вдруг делалось озабоченным и грустным, как будто он говорил: "Ну что за странные дети! Ну как же они не понимают!.." Однако, вслух он ничего не говорил, и продолжал урок.

Не все ученики разделяли такое отношение к новому учителю. Вот, например, один из лучших учеников класса, Иванов. Сидя на второй парте в третьем ряду от окна, он с замиранием сердца слушал объяснения учителя. Он полюбил их с самых первых дней. Его восхищали и знания пожилого человека, и его манеры. По существу, это был тот учитель, о котором он всю свою прежнюю жизнь только и мечтал!
И учитель тоже платил особым вниманием талантливому ученику. Иногда, среди общего шума и невнимания, когда, казалось, не было никакой возможности вести урок, он адресовал свои объяснения именно ему. Часто они оставались с талантливым учеником и занимались после уроков. И Иванов, конечно, видел, как его класс относится к любимому учителю. Но что он мог изменить? Не мог же он пойти против всех, протестовать, или, что ещё хуже - указывать своим товарищам, как им себя вести? Совсем это было не в его характере! Поэтому он всё видел, наблюдал - но, к сожалению, не мог на это повлиять. Сложившаяся ситуация надрывала его сердце. Он чувствовал, что так не могло долго продолжаться - и часто думал с замиранием и тревогой, чем же всё это должно кончиться?..
Было, видимо, и ещё несколько человек, которые относились к учителю вполне доброжелательно. Таковы, например, были некоторые старательные тихие девушки. Они вообще любили учиться - и им, конечно, не было никакого резону смеяться над бедным стариком. Могли быть вполне доброжелательные люди и среди ребят. Всегда, в любом классе есть несколько человек, которые тихо себе сидят, учатся - и не принимают участия в обычных школьных дерзостях и шалостях. Но что они могли сделать? Неужели встать посреди урока и сказать: "Не смейтесь над стариком"? Такого в обычной школьной жизни не бывает. Дети могут быть с чем-то не согласны - но они не могут пойти против всех. А потому те несколько учеников, которые всё видели и понимали, тоже вынуждены были довольствоваться пассивной ролью "наблюдателей".
Вот такая ситуация сложилась в девятом "Б " классе. Конечно, это не могло так долго продолжаться, и должно было рано или поздно чем-то кончиться. Вопрос был - чем именно и когда?

Это произошло ближе к концу года, весной. Солнышко уже стало припекать, по улицам и дворам побежали ручьи. Настроение у старших ребят было, понятно, совсем уже "весеннее".
В этот день с утра класс, как обычно, пришёл на занятия. Утро за окном было особенно солнечное - яркие полосы света лежали на полу и на партах. Приближалось время третьего урока.
На перемене явно стало происходить что-то необычное. Выделилась группа ребят, которые решили приготовить что-то к приходу учителя. Остальные, поняв, в чём дело, затаив дыхание за их приготовлениями наблюдали. Некоторые были недовольны и огорчены, но не противоречили и не вмешивались.
Когда учитель, наконец, вошёл в класс, на голову ему сразу со стуком упала швабра, ловко прилаженная над дверью. Класс, зажав руками рты, молча наблюдал за ним. Учитель удивлённо остановился в дверях.
- Странно... швабра... ничего не понимаю... - наконец, сказал он.
В классе кто-то прыснул.
Аккуратно подняв швабру и поставив её в угол у доски, учитель прошёл к учительскому столу.
- Ну хорошо... начнём урок, - сказал он, всячески стараясь сделать вид, что он не заметил происшествия со шваброй, - Где журнал?
Журнала не было.
- Я спрашиваю, где журнал?! - повторил учитель, и в голосе его стали проявляться знакомые истерические нотки.
В классе раздалось несколько смешков.
- Петрова, где журнал?!!.. - обратился он к старосте класса.
Петрова вскочила со своего места и теперь молча стояла, опустив голову.
- Я не знаю, Сергей Анатольевич...
Учитель, кажется, начинал что-то понимать.
- Ну хорошо, нет так нет, - сказал он, стараясь сохранить остатки самообладания, - Будем работать без журнала. Какая у нас сегодня тема?
Он решительно подошёл к доске и принялся искать мел. Мела, разумеется, не было.
- Да что же это такое?!.. - воскликнул несчастный старик, - Где мел?.. Где тряпка?.. Дежурные!..
Весь класс буквально покатывался со смеху.
До бедного учителя, наконец, "дошло".
- Так это вы нарочно?!.. - истерически воскликнул он, - Это вы специально, чтоб сорвать урок?!..
Класс торжествовал.
Учитель на минуту замолчал.
- Как вам не стыдно смеяться над стариком!.. - вдруг истерически, и в то же время жалобно воскликнул он, -  Ну хорошо... я пойду к директору!
Смех в классе мгновенно затих.  Такого, видимо, "зачинщики" всей этой истории не ожидали! Теперь, однако, уже невозможно было ничего изменить. Обиженный учитель вдруг повернулся и  быстро вышел вон из класса.

  Когда учитель скрылся за дверью, в классе сразу поднялся страшный шум. Половина учеников вскочили со своих мест. Ничего совершенно невозможно было разобрать. Кто-то укорял зачинщиков этого дела, кто-то обсуждал, что же теперь делать дальше. Все понимали, что проделка зашла слишком далеко. Никто не хотел иметь дело с директором и отвечать за это явное нарушение порядка. Но что же было теперь делать? Учитель, очевидно, уже дошёл до директорского кабинета, и они оба были уже в пути.
И тут вдруг произошло то, чего, наверное, за минуту в классе никто ещё не предполагал. Двое ребят (из самых активных, из "заводил", из тех, кто особенно не любил учителя) вдруг вскочили, подбежали к двери, закрыли её - и быстро вставили в ручку двери швабру с внутренней стороны! Теперь дверь снаружи невозможно было открыть!
Это их действие, конечно же, вызвало новую реакцию в классе. Многие ребята, и особенно девушки требовали сейчас же открыть дверь. Но противостоять зачинщикам они не могли. Дело в том, что эти зачинщики, те, кто затеял сегодня насмешки над учителем, были, в каком-то смысле, "лидерами" класса, и никто не решался идти против них. (Нужно сказать, что это были на самом деле совсем не плохие ребята - но просто сегодня ими овладел какой-то "злой дух".) Итак, никто не решался просто встать и вынуть швабру из двери. Так весь класс оказался "сообщником" главных "преступников". И вот теперь весь этот преступный класс, ожидая наказания, сидел за закрытой дверью.
Скоро в коридоре за дверью раздались шаги. Дверь несколько раз дёрнулась. Потом из-за неё донёсся мелодичный голос директора. (В этой школе, как и во многих других, и прежде, и теперь, директором была женщина. Она пользовалась любовью и уважением учеников и коллег - но при этом была, конечно же, лишена многих не свойственных её полу черт. Трудно сказать, как повернулась бы эта история, если бы на её месте был более подходящий для этого дела и этой роли мужчина. Особенностью характера этой женщины было, в частности, то, что почти весь школьный коллектив состоял из её родственников и знакомых. Может быть, это и не  столь  существенно - но я вынужден рассказывать эту историю, как она есть.) Директриса принялась уговаривать и увещевать класс. Изнутри не раздавалось ни звука. Все ученики, как заворожённые, смотрели на дёргающуюся в ручке двери швабру. Голос директора становился всё строже. Иногда к нему примешивался скрипучий стариковский голос учителя. Вот директор за дверью уже заговорила о наказании. Класс по-прежнему не отзывался.
Вдруг подёргивания двери прекратились, и в коридоре снова раздались удаляющиеся шаги. Половина класса снова вскочила. Всё больше голосов раздавалось за то, чтобы прекратить недобрую шутку. Теперь, когда в коридоре у двери никого не было, для этого было самое время!.. Но "злой дух", который с самого начала овладел зачинщиками, по-прежнему руководил ими, а больше никто из класса  сделать этого не решался. Так счастливый этот момент был упущен.
Тем временем в коридоре снова раздались  шаги. Из-за двери раздался новый голос - и весь класс в ужасе притих. Это была Марья Ивановна - самая злая в школе учительница, которую все в школе не любили и боялись. Её опасались не только дети, но даже родители и другие учителя. Теперь, в этой непростой ситуации  директор решила прибегнуть к её помощи.
Её строгий и резкий голос, раздавшийся из-за двери, подействовал на всех отрезвляюще. Теперь уже никто не хотел продолжать странную шутку. К тому же надо было взглянуть на дело трезво - не мог  же весь класс бесконечно сидеть за закрытой дверью! Поэтому, когда Марья Ивановна стала особенно ругаться и грозиться самыми суровыми наказаниями, один из  учеников - тот, который и принимал участие в установке швабры - вдруг встал, с красным от стыда лицом прошёл по классу, и выдернул из двери швабру.
Дверь сразу же открылась, и в класс, плотоядно потирая руки, вошла Марья Ивановна. Она обвела всех непримиримым взглядом.
- Так-с, замечательно!.. Все вы будете наказаны!..
Класс  виновато молчал.

Это происшествие скоро стало известно всей школе. "По делу" девятого "Б" класса организовали целое "следствие". Вызывали "свидетелей", выявляли "зачинщиков". Наконец, картина более-менее выяснилась. Оказалось, что всё это безобразие придумала небольшая группа ребят, пользовавшихся достаточным уважением в классе. Они неплохо учились, но, к сожалению, были "без царя в голове" - а тут к тому же, может быть, и "весна ударила им в голову". Конечно же, всё это произошло потому, что они пользовались излишним вниманием учителей и родителей. Теперь, конечно же, нужно было их как следует наказать. Однако, в силу того, что в этом происшествии косвенно участвовал и весь класс, нужно было придумать и общее наказание классу. Понятно, что некоторые ученики были совсем не виноваты - такими были, например, Иванов и некоторые серьёзные и аккуратные девушки. Однако, они тоже в это время присутствовали в классе, и, значит, разделяли в какой-то степени общую вину. Во всём этом нужно было как следует разобраться и определить окончательную меру наказания. Для этой цели через несколько дней и назначили педсовет.
А что же главный герой  этой истории - сам пожилой учитель? Здесь, к сожалению, мы очень мало можем сказать. Душа взрослого, и особенно пожилого человека - загадка. Во всяком случае, в класс он больше не приходил. Вместо него преподавать математику в девятый "Б" срочно направили другую учительницу. Иногда его можно было видеть на переменах - он был такой же подтянутый и аккуратный, как и прежде, только в лице его появилась некоторая грусть. Во всех этих "расследованиях", т.е. когда вызывали учеников и выясняли обстоятельства дела, он не участвовал. Вот собственно, и всё, что можно на эту тему сказать. Наверное, этот момент - т.е. как же он сам относился к происшедшему - так и останется в нашей истории до конца неизвестным.

II.
Но обратимся ещё к одному участнику этих событий, которому тоже суждено было внести в них некоторый вклад. Иванов, о котором говорилось в начале этой истории, конечно же, никак не участвовал в происшествии. Для него всё случившееся было полной неожиданностью. Когда в то утро одноклассники стали издеваться над учителем, ему показалось, что всё это происходит в каком-то страшном сне. Он никак не мог поверить, что такое возможно, и только думал о том, как же так получилось, что его товарищи, которых он так хорошо знал, оказались вдруг такими "зверьми". Сердце его разрывалось от сочувствия к учителю - однако он, как и другие, не мог ничего сделать, а только беспомощно наблюдал. Можно сказать, что он в эти минуты как бы оцепенел. И потом, когда двое его товарищей закрыли дверь, он ничего не сказал и не сделал, а остался и вместе со всеми сидел за закрытой дверью.
Таким образом, он с самого начала был целиком на стороне учителя. Но потом, когда начались все эти "разбирательства", его мысли неожиданно приняли новое направление. Многие его товарищи, и даже учителя открылись вдруг перед ним с совсем новой стороны. Он видел, как его одноклассники "запираются", "выгораживают" себя и "топят" друг друга - и, честное слово, был уже недалёк от того, чтобы разочароваться во всём человеческом роде. Многие его товарищи в эти дни чрезвычайно упали в его глазах. Но и учителя вызвали в нём едва ли не большее разочарование. Зачем они в этой ситуации были так мелочны? Зачем выясняли обстоятельства этого дела, зачем с такой настойчивостью искали виноватых? Ну хорошо, весь класс был виноват, и он должен был понести за это наказание - и Иванов от этого не отказывался, поскольку он сам тоже принадлежал к этому классу. Но зачем нужно было "выводить кого-то на чистую воду", выяснять, кто больше, и кто меньше участвовал в этой истории, к чему была эта "обида" учителей на учеников и желание будто бы как-то им "отомстить"? Всё это казалось Иванову недостойно разумных, справедливых взрослых. Они сами казались ему в этой ситуации в каком-то смысле "детьми".
Конечно, класс поступил нехорошо. Но, если трезво подумать, они и не могли поступить иначе. Учитель им просто не подходил. Им непонятны были ни его характер, ни его объяснения. Всё это всё равно должно было чем-то кончиться. Конечно, печально, что всё это кончилось именно так - но благодаря этому разрешилась ситуация, которая долгое время была для всех мучительной.
Кроме того, если подумать, в действиях его товарищей не было какого-то серьёзного злого умысла. Они просто вели себя как дети. Более того, можно сказать, что они сделали это в каком-то смысле бессознательно, под влиянием какой-то неуправляемой силы. Они, в определённом смысле, "не ведали, что творили". В какой степени можно осуждать людей и наказывать за такие действия?  Зачем было учителям тратить свой праведный гнев на простую детскую шутку, шалость?..
Таким образом, выяснялась интересная картина. В происшедшем просто никто не был виноват. Сложилась ситуация, мучительная как для учителя, так и для класса. Они просто не подходили друг другу своими характерами. Происшедшее событие просто положило конец этой ситуации, разрешило её. Давняя, застарелая проблема оказалась решена. Но если так - то зачем же было искать виноватых, зачем кого-то наказывать?.. Нужно было радоваться, что всё достаточно спокойно и мирно оказалось решено. При этом он, конечно, не оправдывал своих товарищей, которые действительно поступили нехорошо. Но просто старался увидеть во всей этой ситуации что-то новое, взглянуть на неё как бы некоторым "высшим", "философским" взглядом.
Вот в таких мыслях ходил этот ученик вокруг школы и между домами ближайшего района. Несомненно, в душе его происходила некоторая борьба. Ну хорошо, ему самому всё это теперь было совершенно ясно. Но нужно ли ему было делиться с кем-нибудь этими мыслями?  Нет, конечно, не с товарищами - они их совершенно не поймут. Но, может быть, с учителями?.. Вот, теперь продолжаются все эти разбирательства, готовится педсовет, на котором окончательно будет решён вопрос о наказании... Может быть, высказать то, что ему самому теперь так ясно, и этим предотвратить ещё большую несправедливость?.. Очевидно ведь было, что учителя действуют не из соображений порядка и справедливости, а под влиянием таких же беспорядочных и неуправляемых чувств!.. Нужно было помочь им, нужно было открыть им глаза!.. Пусть его мысли покажутся неожиданными и странными - но они могут на что-то повлиять, что-то изменить!..
  Не в силах сдерживать в себе эти мысли, он, наконец, высказал их одной своей любимой учительнице, которой доверял (конечно, не все -  не про своё отношение к учителям, а лишь про неизбежность и необходимость самого события). Та сначала несколько удивилась, а потом неожиданно сказала:
- А вот ты пойди и выскажи всё это на педсовете!
Так этот вопрос оказался окончательно решён. До этого момента Иванов ещё не был в этом окончательно уверен. Ему трудно было представить себе, что он будет излагать свои, может быть, странные и неожиданные мысли перед всеми, столь уважаемыми им, учителями. Но теперь, когда самая дорогая и близкая ему учительница сказала это, он вдруг понял, что именно так это непременно и должно быть! Он теперь ни минуты не сомневался в том, что должен сделать это!
Чего же он хотел? Неужели же прийти и "защищать" класс, который всё же, без сомнения, был виноват?.. Или же высказать ту странную мысль, что "всё, что произошло - и должно было произойти"?.. Всё это действительно было странно... Но Иванов уже не сомневался и не размышлял - он твердо знал, что должен идти. Его влекла какая-то непреодолимая сила.  Он теперь просто не мог поступить иначе.

И вот, наконец, наступил этот день. Иванов после уроков остался в школе и спустился на второй этаж, где была учительская. Педсовет уже начался, и он должен был некоторое время сидеть в прихожей, ожидая, когда его вызовут. Наконец, знакомая учительница выглянула из  двери и позвала его. Он вошёл в кабинет. Здесь действительно собралось огромное собрание всех учителей. Это выглядело очень внушительно. Во главе стола сидела сама директор. Рядом с ней - Марья Ивановна, которую боялась вся школа. А вокруг - все остальные учителя, взрослые, строгие, непререкаемые, которые служили для любого ученика нерушимым авторитетом.  И вот - перед ними он теперь должен был выступать! У бедного ученика мгновенно пересохло во рту и отнялись ноги. Весь кабинет поплыл у него перед глазами. Да как он сможет перед таким собранием хоть одно слово сказать?!..
А завуч тем временем уже говорила:
- Ну,  вроде бы всё ясно. Нет смысла продолжать собрание. Но вот тут, оказывается, Иванов хочет нам ещё что-то сказать. У него, кажется, есть какое-то своё особое мнение.
- Особое мнение?.. - переспросила Марья Ивановна, - Это интересно...
Все с ожиданием смотрели на директора. Директор внимательно оглядела Иванова, потом всех собравшихся, и, наконец, веско сказала:
- Ну хорошо, пусть говорит...
Иванов вдруг почувствовал, что у него отнялся язык. Ну что он может сказать, когда собрание уже закончено, когда они уже всё решили?.. Кого здесь может интересовать его "особое мнение"?.. Но та же сила, которая побуждала его обдумывать свои мысли и которая привела его сюда - и теперь руководила им, и настоятельно убеждала его совладать с собой и всё-таки высказать эти мысли.  Поэтому он, преодолев дрожь в ногах и овладев немного своим языком, всё-таки сказал:
- Я считаю, что произошла ошибка. Что на самом деле в этой истории никто не виноват и никого не надо наказывать.
В учительской повисло молчание.
- Что ты имеешь в виду? - наконец, спросила директор, - Разве ваш класс не издевался над пожилым учителем?
- Нет, конечно, это было очень жестоко... - поспешил согласиться Иванов, - Но они делали это не со зла, не из нелюбви к нему... Просто произошло недоразумение - учитель не подошёл классу, класс - учителю... Из этого всё равно не могло ничего хорошего выйти... Это всё равно должно было чем-то кончиться... Может быть, то, что произошло - даже самое лучшее...
  Директор с удивлением слушала Иванова.
- Что же, получается, что то, что твои товарищи выгнали из класса Сергея Анатольевича - это хорошо? - строго спросила она, - А у меня в тот день поднялось давление, и мне вызывали скорую! Ну, этого мы от тебя не ожидали, Иванов!..
- Да, этого мы от тебя не ожидали, совсем не ожидали!.. - стали вторить ей другие учителя.
- Как это - никого не надо наказывать?..
- А ещё лучший ученик!..
- Видно, совсем заучился!..
Несчастный ученик совсем сник. Он и не ожидал, что его, казалось бы, столь очевидные слова вызовут у учителей такую реакцию. В последней надежде искал он глазами любимого учителя - но тот сидел в углу на стуле, и только спокойно и грустно смотрел на него.
Очевидно, что выступление его подошло к концу.
- Ну что, у тебя всё, Иванов? - подвела итог директор, - Вот видишь, мы тебя выслушали. Конечно, такого мы от тебя не ожидали. Это побуждает нас кое о чём задуматься. Всё, можешь идти.
Иванов на подгибающихся ногах вышел из кабинета. Ему казалось, что всё кончено, что всё потеряно. Единственный-то раз в жизни решил высказать перед взрослыми правду - и не услышали, не поняли! Но что делать - нужно было как-то дальше жить!.. 

Через некоторое время всё успокоилось. Провинившемуся классу всё-таки было придумано соответствующее наказание. На весенних каникулах намечалась интересная поездка - вот её-то строгие учителя и отменили. Можно сказать, что это были мелочи - могло быть и хуже!
Пожилой учитель попросил, чтобы ему дали другой класс. В этот же класс преподавать математику пришла сама Марья Ивановна!
Одноклассники Иванова понемногу пришли в себя и все дружно покаялись. И в самом деле, нехорошо таким малолеткам издеваться над пожилыми людьми!
А что же Иванов? Как всё это на нём отразилось, какое всё это на него произвело впечатление? Надо сказать, что  ощущения его после этого были довольно странные. После этого педсовета он несколько дней не мог прийти в себя. Он чувствовал, что все в его жизни закончилось, погибло. Сильные, взрослые, мудрые учителя! Единственный-то раз человек попытался обратиться к вам с серьёзной, настоящей мыслью - и вы его не поняли, не услышали! Тоже оказались живущими под влиянием каких-то беспорядочных, неуправляемых чувств, тоже, по существу, оказались такими же детьми!.. В вас не было стремления понять смысл происходящего, суть вопроса - а лишь самое обычное стремления к тому, чтобы кому-то отомстить, кого-то наказать!.. Но если так, если самые взрослые и справедливые люди живут такими мелкими чувствами - то зачем вообще жить?..
В таких чувствах ходил грустный ученик вокруг школьной ограды и между домами района. Всё окружающее казалось ему каким-то нереальным. Стояла уже ранняя весна, всюду бурлили ручьи. Чернел под солнцем ноздреватый, почти растаявший снег. Иванов видел всё это как бы сквозь сон.  Он всё никак не мог опомниться, прийти в себя. Вновь и вновь он проверял себя - может быть, он был в чём-то не прав?.. Может быть, он чего-то не учёл в этой ситуации?.. Но сколько он ни проверял себя, он не мог найти ошибки в своих мыслях. Действительно, класс просто не подошёл учителю, а учитель - классу. Случилось  просто то, что должно было произойти, и это было самое лучшее. А значит - никто не был виноват. Просто и ученики, и учителя поступили по-детски. Но кому он теперь мог это объяснить?..
Он всё-таки попробовал ещё раз встретиться с пожилым учителем. Сидя в пустой учительской, они спокойно и неторопливо разговаривали. Иванов был смущён и пробовал извиняться за свой класс, проводил свою любимую мысль о том, что случившееся было неизбежно, и что это было самое лучшее.
Пожилой учитель спокойно и внимательно слушал его.
- Ну да, я понимаю... - задумавшись, сказал он, - Я на них и не обижаюсь... Ясно же, что я им просто не подошёл... Такому классу, наверное, нужен другой учитель...
Что они, собственно, и получили. Правда, талантливый ученик мог бы, видимо, и дальше заниматься с пожилым учителем. Но в действительности это всё же было бы несколько странно. Всё-таки их знакомство было связано с тем,  что талантливый педагог пришёл учителем в их класс - и как только эта ситуация закончилась, так и их отношения естественно прекратились. Всё-таки условия школьной жизни не позволяют таких "личных" отношений учителя и ученика. Особенно это было невозможно в сложившейся ситуации.
Так закончилась эта история. А потом закончился и этот учебный год, а ещё через год большинство героев этой истории закончили школу. Перед ними встали другие, уже совсем не "школьные" проблемы. И действительно - разве среди забот и треволнений нашей взрослой жизни мы с вами часто вспоминаем наше школьное время?  Разве не кажется нам этот период нашей жизни лишённым каких-либо серьёзных происшествий, и даже самые драматические события, происходившие тогда - не более, чем "бурей в стакане воды"?  Но зачем же я тогда этот случай описал?  А, честное слово, и сам даже не знаю! Может быть, с единственной, довольно странной целью - показать, что существует всё-таки он - этот "высший взгляд" на все явления жизни, который свойственен некоторым людям, и который зарождается уже в том, достаточно раннем возрасте. А так я вполне согласен, что не стоило об этом слишком много писать, также как и вообще о проблемах вполне  условной и ещё не сформировавшейся школьной жизни.
__ __ __