Очерки из жизни природы

   В холодную зиму в саду на яблонях были повешены две кормушки: одна побольше - для крупных птиц, а другая поменьше - для маленьких птичек.

   Ежедневно, в установленный час, птицы слетались к кормушкам, нетерпеливо кружась над ними. И вот, как-то раз еда в большой кормушке закончилась, а в маленькой осталась. Все птицы уже улетели, как вдруг, откуда ни возьмись, спикировал черный ворон. Нетерпеливо обшарив большую кормушку и убедившись, что там ничего нет, он спустившись на тропинку, направился на своих мозолистых лапах к маленькой кормушке, где еще оставались кое-какие запасы провизии.

   На полпути он встретил меня. Я удивился, когда ворон испуганно не взлетел, торопясь освободить тропинку. Подумав, что он привык ко мне, я продолжил путь, но каково же было моё удивление, когда он тоже пошел навстречу мне! Более того, вскоре ворон подрасправил свои немаленькие крылья, вытянул шею, чуть пригнув и повернув голову, и               рассерженно - хрипло негромко каркнул. Я остановился, он тоже. Мы стояли, не двигаясь, около минуты: красивый, большой, иссиня-черный на ослепительном белом снегу, с умными не моргающими глазами- он был похож на какое-то божество, спустившееся в мир, чтобы проверить его обитателей.

   Во взоре птицы было сосредоточено столько отчаяния и в то же время безудержной решительности, что я не стал препятствовать и, чуть отойдя в сторону, уступил дорогу. Ворон, сложив крылья, выпрямил шею и гордо, но в то же время настороженно поглядывая на меня, вразвалочку пошел к кормушке. Взмах мощных крыльев, поднявших его до заветной цели, - и вот еда уже перед ним.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -


   Кроме кормушек, на ветках были развешены, подвязанные на нитках, кусочки сала, возле которых всегда наблюдалась веселая возня неутомимых птах.
 
   В одно утро я очень удивился, не увидев привычно копошащихся птиц. Приглядевшись, я увидел, что по стволу аккуратно взбирается в меру раскормленный соседский кот. Неспеша добрался он до заветной ветки, аккуратно переполз на нее, обнял лапами и стал потихоньку пробираться к заветной цели.

   Ветка заметно раскачивалась, но кот сохранял равновесие и, дождавшись, когда стихнут очередные колебания, вызванные неловким движением, аккуратно продолжал путь. По мере приближения к висящему куску, кот становился все более нетерпеливым, а глаза его, казалось, сами превратились в кусочки сала.

   Дождавшись, когда до куска останется сантиметров десять, я через открытую форточку окликнул кота. Он замер, казалось, кот не мог поверить, что его застигли врасплох. На мгновение задумавшись, он тут же потерял равновесие, а ставшая заметно тоньше к концу ветка поддала, и кот рухнул в снег, взметнув большой снежный гриб, который, переливаясь мириадами алмазных пылинок, плавно кружась, осел обратно.

   Вскоре из сугроба показались торчащие уши, а затем и разочарованная морда, покрытая снегом, и через пару мгновений кот уже выбрался из снегового плена. Недовольно отряхнувшись, он, разочарованно сгорбившись, пошел в сторону своего дома, а на ветке, все еще продолжая раскачиваться, висел кусок сала, к которому уже стали слетаться первые птички.


 - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

   Пришла ни с чем не сравнимая волшебница-весна, убрала снег, нарядила все вокруг в сочные изумрудно-зеленые одежды.

   Отправившись в лес на прогулку, на отдаленной поляне я встретил зайца. Видимо, он заметил меня давно и, встав на задние лапы, внимательно наблюдал за мной. Мой путь пролегал через эту полянку. Красивый, уже сменивший зимнюю шубу на летний кафтан, заканчивавшийся белой круглой пампушкой-хвостом, заяц вскоре понял, что я не собираюсь сворачивать с тропинки, и тут же стремительно скрылся в бойкой поросли молодняка, навсегда исчезнув от меня, но успев махнуть на прощание своим белым хвостиком.

   Вскоре, на границе леса и поля, в затопленном логу показалась бобриная запруда. Её много раз разбирали люди и даже натягивали колючую проволоку, чтобы навсегда избавиться от безобидных строителей. Но неутомимые бобры обматывали колючки проволоки травой, делая данную проволоку безопасной для себя, и запруда через некоторое время была снова аккуратно восстановлена.

   Продвигаясь по запруде, примерно на середине пути, я увидел бобра. Он лежал в верхних слоях воды, слегка высунув на поверхность нос, и не шевелился. Я решил его не тревожить и продолжил свой путь.

   Примерно через час, возвращаясь обратно, я с большим удивлением обнаружил этого же бобра в этом же месте и даже в этой же позе. Большой, коричнево-серый, с редкими серебристыми волосками среди густой лоснящейся темной шерсти, он лежал с открытыми глазами, которые хитро поблескивали. Я хотел было взять палку и аккуратно пошевелить его, чтобы убедиться, что бобр живой. Но как только я подумал об этом, как он, видимо разгадав мои мысли, стремительно исчез в толще воды под запрудой.

   Постояв еще немного на берегу, любуясь мощной плотиной, я побрел домой.

 - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -


   Знойное лето постепенно подходило к концу, и вот, уже темными и прохладными ночами, из леса веяло туманной сыростью. Птицы давно уже не пели радостно и беззаботно. Природа постепенно готовилась к наступающей осени.

   В одну из таких ночей меня разбудил громкий лай собаки. Отчаянный лай звучал с неизвестными ранее переливами поскуливания и повизгивания. Беззастенчиво гремела цепь, пытаясь заглушить энергичную топотливую суету собаки. Пролежав пару минут в глубокой задумчивости, надеясь, что пес успокоится, я успел разочароваться в своих надеждах и, взяв фонарик, вышел на улицу.

   Подойдя к конуре и посветив в сторону собаки, я увидел странную картину. Пёс, не отвлекаясь на меня и слепивший его фонарик, прыжками приближался и тут же отпрыгивал обратно от какого-то странного округлого предмета в траве. В луче света глаза собаки отчаянно-дико блестели, а из открытой пасти капали слюна и кровь. Нелегко было отогнать раззадоренного пса и рассмотреть этот странный предмет, на котором было много грязи. Видимо, собака уже не раз пыталась его схватить и столько же раз отпускала, била лапой, катала, пытаясь разгадать тайну нежданного ночного визитера.

   Вскоре я безошибочно определил в нежданном ночном госте ежа. И довольно так упитанного. Я попытался взять его на руки, но он отчаянно пыхтел, подпрыгивал и растопыривал свои иглы. Но силы уже покидали его. Немного погодя я перенёс его на крыльцо. Накрошил хлеба, зелени, налил молока, которое ежам вроде бы и нельзя, но больше у меня ничего не было под рукой. Тем временем ёжик начал успокаиваться и приходить в себя. Я выбрал из его колючек грязь, а он, уже освоившись на крыльце, с аппетитом уминал хлеб с молоком, высунув вперед свои острый носик, заканчивавшийся аккуратной черной пампушкой.

   Какой же он все-таки красивый! Умные черные глазки с любопытством разглядывали всё вокруг, нос впитывал незнакомые ранее ароматы, а маленькие ловкие лапки аккуратно придерживали кусочек хлеба. Вскоре ёжик окончательно успокоился и больше не сворачивался в клубок, выпячивая иглы и громко фыркая при малейшем шорохе. Он даже не испугался неизвестно откуда появившейся кошки, которая осторожно его обнюхала, а после была сама с любопытством обнюхана спасенным ночным гостем.

   Вскоре ёжик потерял к нам интерес и, оглядев все вокруг, как будто прощаясь и благодаря, скрылся из виду в ночной темноте. деловито стуча лапками по отмостке у дома, затем стук сменился на приглушенное шуршание травы и вскоре исчез совсем. Наступила обычная ночная тишина.


 - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -


   С приходом весны лес переполнился звуками птичьей суеты. Но не только в лесу целыми днями раздавалось радостное пение птиц. Над закрытой крышей летней террасой, в самом верху, почти под крышей, в густых зарослях декоративного винограда и душистого хмеля свили гнездо соловьи. Крепкое добротное гнездо было надежно скрыто не только от капризов переменчивой погоды, но и от естественных врагов, а также просто от любопытных глаз.

   Маленькие, отчасти несимпатичные птички, целый день были погружены в работу. Постоянно сновали из гнезда и обратно, каждый раз тщательно оглядываясь. Садились на ближайшую яблоню и оттуда все еще раз окидывали внимательным взором. Быстрые и ловкие их движения были удивительно слаженны. Приятно было наблюдать за их суетой.

   Как только все дела были закончены, соловьи скрывались в своем замаскированном гнезде и начинали петь. Как милы и невыразимо приятны звуки их чарующих песен! Всевозможные переливы заставляют затрепетать сердце и душу, и не хочется никуда уходить с террасы. Как хорошо, что здесь поселились соловьи!