Неделя в Монтеронэ

Конечно, чтобы прожить в Монтеронэ неделю, нужно быть итальянцем. А я приехала в Италию десять лет назад, и ещё до мозга костей русская, мой менталитет остался русским. Поэтому и прожила я в Монтеронэ только три дня. А так как подвизалась писательствовать, то добавила к реальности немного фантазии, чтобы у читателя возникло полное представление о настоящих итальянцах, тех кто там живёт и умирает.
Моя подруга из России, которая вместе со мной приехала в Италию на работу, вернулась в свой родной город Ростов-на Дону. А мне оставила в наследство небольшой обогреватель размером со спичечный коробок, номера телефонов знакомых украинок, живущих на острове Искья и горечь одиночества.
Мы десять лет дружили, помогали во всём друг другу - давали денег взаймы, продукты и выпивку носили, ездили в совместные поездки на украинских автобусах, обменивались детективами, оставляли переночевать, гуляли по магазинам на виа Рома, ходили есть пиццу в рестораны, купались в море до посинения и укусов жгущими амёбами.
Но всё когда-то заканчивается, сменяются картинки в ленте жизни. Вот и подруга Женя меня оставила на итальянском острове Искья одну.
Мне нужна была хоть какая-то работа. Поэтому я стала звонить по всем указанным на клочке тетрадной бумаги телефонам. Да, украинки сразу отвечали, интересовались здоровьем моей подруги, но на вопросы по поводу работы отвечали одинаково: не слышали ничего. Только последняя из списка, по имени Валентина, приветливо зачирикала по украински:
- Чекаешь роботу? Приходь к фармачие на Монтеронэ завтра в одиннадцать тридцать, покажу роботу. Чао!
Я обрадовалась, что украинка попалась добрая, сразу работу нашла для меня.
Ещё до назначенного времени я уже стояла у аптеки, рассекая воздух и всматриваясь в лица прохожих, ведь Валентину я никогда не встречала. Но украинцы внешне, как и русские очень отличаются от итальянцев своим славянским фейсом.
Валентина тоже выделила меня из толпы и приветливо помахала рукой. Полная блондинка в розовой курточке и коричневых брюках, обтягивающих аппетитную филейную часть. Почему-то при личной встрече она сразу перешла с мовы на русский. Для начала она зашла в супермаркет, чтобы купить хлеб и помидорный соус. Потом объяснила, что работа будет состоять в том, что нужно ухаживать за девяностолетней бабушкой днём и ночью.
А затем повела меня по узенькой улочке, по которой с визгом проносились мотороллеры и автомобили. Вдоль по улице по обеим сторонам расположились маленькие лавчонки и магазинчики, торгующие сигаретами, лекарствами, лотерейными билетами, фруктами и зеленью.
Улочка, сделав крюк, вывернула на небольшую площадь, увенчанную низеньким храмом, построенным в прошлые века в честь Архангела Михаила. Церковь отгородилась от мирской суеты небольшим железным забором, окрашенным в зелёный цвет. Прямо напротив храма вверх вела монолитная чёрная лестница. Вот по ней  мы и отправились в густо заселённый район с милым названием Монтеронэ. С боку от лестницы на стене чёрным по белому кто-то написал это слово "Монтеронэ", чтобы туристы не заблудились в итальянских трущобах.
А это были настоящие трущобы! Узкие улочки с налепленными один на другом домами. Жители пытались украсить своё безрадостное существование горшками с вечно зелёными растениями - пальмами, кактусами, фикусами и алоэ. Но отгородиться от соседей не удалось никому. На верёвках натянутых на балконах и под балконами висело сушиться нижнее и верхнее бельё, полотенца и простыни. Балконы соприкасались между собой и образовывали полотняный шатёр над головой у прохожих. Невозможно было определить где заканчивается один дом и начинается другой, потому что стены почернели от плесени и утратили прежнюю стойкость красок.
Люди, живущие годами в этом муравейнике, так привыкли друг к другу, что заходили в гости без стеснения и приглашений. Даже двери на ночь не запирались, окна тоже.

День первый

Старые деревянные двери были приветливо открыты для нас. Сразу за ними обнаружился старый овальный стол, покрытый ярко коричневой клеёнкой. На столе стоял стакан, круглая салфетница и коробка с многочисленными лекарствами. Вокруг стола сидели три женщины, отличающиеся друг от друга только разницей в возрасте. Они все были одеты в тёплые вязаные кофты и шерстяные юбки, на ногах болтались растасканные шлёпанцы.
Эта одежда не совсем соответствовала погоде - за окном стоял тёплый октябрь, температура воздуха не опускалась ниже двадцати пяти градусов. Но в помещении пахло плесенью и сыростью. Поэтому их одежда соответствовала комнатной атмосфере.
Бабушку представили сразу, она звалась Либериной. Либериной оказалась и её подруга, а племянница носила имя Вирджиния. Встретили нас тепло и душевно. Бабуля норовила меня поцеловать. Гости инструктировали меня, как будущую сиделку, как нужно ухаживать за престарелой дамой и чем кормить. Валентина вытащила кучу лекарств, чтобы мне было легче запомнить когда и сколько давать медикаменты.
Женщины, помогавшие ухаживать за бабкой сразу ретировались, предупредив меня, что работать я буду и днём и ночью.
Внезапно настроение у престарелой дамы изменилось, она закричала:
- Шуе-шуе!
- Что это значит? - поинтересовалась я.
- Значит вые......отсюда! Проститутки! Я вам покажу!
Валентина предупредила:
- Не обращай внимание, она не дружит с головой. Ты просто выполняй всё как надо. Книжки читай, я их тебе завтра утром принесу. Пойдём на улицу, дверь закроем.
Мы вышли в проулочек под страшные вопли, издаваемые божьим одуванчиком. По бокам от входа стояли старые стулья, покрытые рваными тряпками. На них мы и приземлились, не забыв закрыть за собой дверь. Бабка всё так же сидела за столом и вопила на всю хату.
Домишко, надо сказать, оказался совсем маленьким - обеденная комната, спальня, кухня и ванная. Мне предстояло спать на диване в пятиметровой обеденной комнатушке. Диванчик был стиснут в углу столом и посудным шкафом. По другой стороне стола разместили крохотный телевизор на тумбочке начала прошлого века. Четыре стула втиснулись в небольшие промежутки между стенами и мебелью. Кухня представляла из себя узкий коридорчик с разваливающимся на куски кухонным гарнитуром. Окно на кухне закрывалось посредством деревянного бруска, прижимающего раму к стенному выступу.
В столовой окно не закрывалось вообще -  запоры вышли из строя, как в прочем, и в ванной комнате.
В тёмной спальне у самой двери раскинулась двухместная кровать с тумбочкой. Напротив ложа пылился древний трёхстворчатый шкаф, а рядом с ним в чёрных мусорных пакетах лежали одеяла и постельные принадлежности. Кроме этой мебели хаотично стояли по стенам комод и тумба. С потолка спальни свисали куски пожелтевшей то ли материи, то ли бумажных обоев.
Я обратилась к моей протеже:
- Валя, а смогу ли я в этой бордели продержаться хотя бы неделю?
- Обязательно продержись! Тебе тут не надо ничего делать: кушай, книжки читай, таблетки бабе давай.
- Но я сегодня не смогу прийти. Давай я завтра к обеду подойду!
- Хорошо. Я буду тебя ждать к двенадцати. Потом и внук подбежит. У бабки сын умер, остался только внук.
С тяжёлой головой и сердцем я вернулась домой, который показался мне раем после халупы Либерины.
Неспеша в течении утра я собирала рюкзак, чтобы отправиться на работу. Рюкзак почему-то оказался набитым битком. Я брала всё из дома, даже постельное бельё.
К двенадцати часам неспешным шагом подрулила к дому Либерины. Там было тихо. Валентина сидела напротив старушки и перебирала таблетки. Она очень обрадовалась моему приходу, указала на кипу книжек, ожидающих моих жадных до чтения глаз.
Украинка быстро ухватила сумку и выскочила на улицу. А я осталась один на один с бабулечкой, которая сразу заметила подмену и заорала:
- Вот придёт мой внук, он тебе покажет, он вые... во все щели! Ты должна вылететь отсюда, как пробка!
Схватив первую попавшуюся книгу, даже не распаковав вещи, я вылетела на улицу, закрыв за собой двери.
Через десять минут на улицу выбежала и старушка. Она привычно закричала, глядя на меня, как на пустое место:
- Кыш отсюда! Чего расселась у моего дома? Люди добрые, Тереза, посмотрите кто ко мне пожаловал! Воровка, лентяйка, самозванка! Тереза, иди сюда! Сейчас приедет мой внук! Он тебе покажет!
Я не сдвинулась с места. Продолжала чтение детектива, не обращая внимание на вопли. Неожиданно появилась соседка. Приветливо поздоровалась со мной. Бабка убежала в дом. Соседка представилась:
- Меня зовут Тереза, я живу напротив. Тебе, наверно, тяжело слышать крики Либерины? Она год назад была более вменяема, но кричала всегда. А ты откуда?
- Здравствуйте! Я живу здесь неподалёку, но работы нет, пришлось идти сюда, на день и ночь.
- Ты внимание не обращай. Потихоньку убирай, готовь, выводи Либерину в церковь. Сегодня будет крестный ход, сегодня праздник Святого Архангела Михаила. Либерина любит ходить в храм.
- Спасибо. Я так и сделаю.
- Ты уже накормила бабушку? Дала ей таблетки?
- Она поела с Валентиной, и таблетки ей дала Валя.
- Иди, прибери в доме. Когда Либерина была помоложе, то любила наводить чистоту несколько раз на дню. Ты её не подводи!
Мне пришлось оставить интересную книгу и возвратиться в дом. Там было тихо. Дверь в спальню немного прикрыта. Я подумала, что старушка устала от своих воплей и заснула.
Спокойно начала уборку в этой халупе. Чем больше я подметала пол, тем больше сыпалось штукатурки и цемента с обрушивающихся стен. Кое-как я закончила бесполезную уборку. Вышла с книгой на улицу. Сразу же выбежала бабка за мной с криками:
- Люди добрые, посмотрите на эту лентяйку! Она всё время с книгами сидит, делать ничего не хочет! У меня кухня сверкала, как бриллиант! А эта превратила мой дом в помойку!
На этот раз вышла другая соседка и попеняла мне:
- Иди в дом! Прибирайся! Потом поведёшь Либерину в церковь.
Соседка зашла вместе со мной в дом. Стала сокрушаться:
- Посмотри! Повсюду куски от штукатурки! Ты не убирала нигде! Как не стыдно! Права Либерина - ничего не хотят делать эти полячки!
Я опять подметала и мыла полы. На этот раз я убирала и в спальне, и в ванной. Вопли во дворе усилились. Вбежала третья соседка, чтобы проверить чем я занимаюсь. Она влетела в ванную и придирчиво провела рукой по унитазу, биде и раковине.
- Везде слои пыли! Ты ничего тут не мыла!
- Я как раз всё вымыла с порошком.
- А надо было с жидким моющим средством! Вот тут пузырёк стоит!
Снова я мыла удобства и полы, тщательно вытирая тряпками.
Весь уборочный процесс сопровождался воплями бедняги Либерины. Наконец, день подошёл к концу. Бабка напялила чёрную вязаную кофту с розочками на брюхе, потому что вещь была сильно разношена и вытянута.
Неспеша направились мы, как две подружки, в сторону церкви. Но затормозили у чёрной лестницы, ведущей на площадь перед храмом. Там сидели товарки, готовые посмотреть на бесплатное представление.
- Привет, Либерина! У тебя новая полячка?
- Ты откуда приехала?
- Из России.
- А как тебя, полячка, зовут?
- Нина.
- То есть Гаэтанина?
- Нет, просто Нина.
- Значит, Анна. У нас всех Аннушек Нинами называют.
- Либерина, сегодня какой праздник?
- Откуда я знаю! Каждый день какой-то праздник, не упомнишь.
- А как церковь нашу зовут?
- Хрен её знает.
- Ну, Либерина! Святого Архангела Михаила! Будет шествие, вынос святых мощей.
- А разве найдены мощи Архангела?
- В наше время всё найдут. Прогресс!
- Глядите, а что такое кружится над площадью?
- Это полицейский вертолёт, наблюдают за эмигрантами. Вдруг кто-то мощи захочет украсть?
- Да, там нечего красть. Будут статую выносить. За ней люди идут и священники.
- Смотрите! Вертолёт снижается! Говорила, что ищут воров!
Вертолёт пошёл на посадку. В это время слева от церкви появилось шествие. Люди резко затормозили, и статуя Архангела Михаила накренилась. Кто держал деревянную основу, попадали на асфальт вместе с деревянным изображением летящего Архангела.
Вертолёт приземлился прямо по центру площади. Из него вывалился молодой человек, одетый в голубой костюм с белоснежной рубашкой. За ним, осторожно ступая, вышла девушка в белом платье до пят и в фате.
- Смотрите, свадьба прилетела на крыльях любви!
- Кто же посмел на площади сесть? Прямо перед процессией!
Внизу происходило какое-то движение. Кто был на земле, обрели, наконец, опору под ногами. Жених объяснялся со священниками. По жестам было понятно, что жених священников и процессию посылал далеко и надолго.
По лестнице вспорхнули девушки-подростки в мини юбочках и топиках, еле держащихся на аппетитных бюстах. Они передали новости толпе:
- Это двоюродный племянник дона Корлеонэ. Он отстегнул хорошие бабки за свадебный виаж на вертолёте. Приземлился перед церквью, чтобы сразу же там и повенчаться.
Внизу уже началось венчание, сопровождающиеся взрывами шампанского и фейерверками.
После этого продолжилось шествие, но бабка уже устала от просмотра бесплатного действа, и мы отправились на покой.

День второй

На утро весь монтеронский улей гудел, обсуждая проделки двоюродного племянника. К Либерине пришли все её родственники, которых она никогда не видела и о существовании которых благополучно забыла.
Все уставились в телевизор, где активно обсуждали на всех каналах это грандиозное шоу. Одни политики требовали взыскать хорошую мзду за самоволие, другие требовали отчёта у местных властей. Мэр Монтеронэ был, конечно, не в курсе событий, он вчера пребывал в Ницце, где он обменивался опытом работы с французкими мэрами. Полиция тоже была не в курсе, полицейский наряд вчерашним вечером был отправлен на другой объект.
Старушка купалась в лучах славы, она оставила меня в покое. Я тихо, мирно почитывала на улице детективы. А за бабулей ухаживали её ближние.
Вечером мы всей разномастной компанией вышли погулять к знаменитой монтеронской лестнице. Там уже негде было яблоку упасть - по лестнице спускались и поднимались мамочки с младенцами в колясках, дети с криками гоняли на скейтах, одна девочка в розовой юбочке и розовых роликах показывала класс: спускалась и поднималась по той же дороге, что и младенцы в колясках. Инвалиды и престарелые в инвалидных креслах оккупировали проходы к спуску.
Вдруг появились откуда-то байкеры. Они с рёвом и визгом начали гонки по площади, самые отважные гоняли и по лестнице. Мелькали шлемы, колёса, яркие футболки. Народ бросился в рассыпную. Только Либерина никуда не побежала, а сидела на каменном парапете.
У храма снова появился кортеж. Кто-то закричал, что несут скульптуру Святой Терезы. Но байкеров вдруг стало больше, они перекрыли площадь. Процессия затормозила, на этот раз удачно - статуя не упала, и люди тоже устояли. Раздался крик:
- Что же такое происходит? В кое-то веки выносят святых и всё неудачно.
- А сегодня запланированы гонки на мотоциклах, по телевизору объявляли.
- Ничего, скоро проедут. Они будут делать круг по периметру острова. Сюда уже не заедут.
- Когда же мы увидим салюты?
- Когда закончится соревнование. Будут стрелять после полуночи.
Бабка засобиралась домой, потому что ждать фейерверков не хватало сил.

День третий

Следующий день начинался спокойно. Бабуля спала долго и крепко. Я убирала в столовой и на кухне. Но после десяти утра начались вопли. Старуха требовала кофе  в постель. А так как она пьёт только ячменный напиток, смешанный с порошковым молоком, то я незамедлительно приготовила данный напиток, чтобы успокоить престарелую матрону. Не тут-то было. Бабка заорала:
- Ты что мне какую-то дрянь принесла? Где мой кофе?
- Сварила в кофеварке настоящий ароматный кофе и отнесла бедняге. Ор усилился:
- Это подделка! Это не кофе, а говно! Пей сама эту дрянь! А мне принеси настоящий кофе!
Других сортов кофе в этом доме не нашлось. Я вышла на улицу с книгой, оставив две кружки на столе.
Через десять минут загланула: бабка причмокивала, посасывая напитки. Увидев меня опять начала орать:
- Бездельница, проститутка! Мой внук уже идёт сюда, чтобы вставить тебе! Вот посмотришь - вылетишь отсюда! Ничего не делает поганка, только сидит с книжками в руках! Какое дерьмо эти полячки!
На очередные вопли старухи сбежались соседи. Одна сердобольная тётечка, которая звалась Терезой принесла голодающей обездоленной бабуле два пирожных на пластиковой тарелочке:
- Угощайтесь! У меня на площади свой бар, там все покупают пирожные. Мы вкусные печём сладости. Попробуйте! Сама приготовила в честь моих именин.
Я рванула на кухню, чтобы сварить кофе и полакомиться пирожными. Когда кофе заполнил всё пространство в кофейнике, аромат свежесваренного напитка привёл меня в хорошее расположение духа. Я подумала, что и бабка подобреет.
- Вот вам новый кофе. Попробуем пирожные?
Я отломила кусочек от аппетитного бисквита и быстро отправила в рот. Что-то бискит мне показался несвежим. Я отломила ещё кусочек. И поняла, что это пирожное сделано из кабачков. Просто, вкус мне был очень знаком - дома в России я часто пекла кабачковые оладьи. Подруги избавлялись от излишеств урожая, а мои дети не любили тушёные кабачки, поэтому я пекла оладьи.
Откуда-то появилась цепкая рука, которая у меня из-под носа выхватила тарелочку с кулинарным изыском. Бабка опять открыла свой рот:
- Мерзавка, жрёшь моё! Это мой дом! Вали отсюда!
Тарелочка перекочевала в холодильник. Об этом я не очень и сожалела. Сожалела я только об одном - зачем согласилась на эту работу?
Опять день прошёл на улице. В дом было не зайти, бабка вопила, как потерпевшая. Хотя с утра дождь лил как из ведра, я спасалась тем, что сидела под балконом второго этажа. Правда, балкон был ненадёжным, куски штукатурки вместе с цементом грозили обрушиться на мою непутёвую голову.
От безрадостного существования я решила пообщаться с моей новой подругой Валентиной. Та была почти всегда не доступна. Но в какой-то момент я всё-таки до неё дозвонилась:
- Валя, я больше здесь не могу!
- Потерпи, дорогая. Я завтра приду утром, чтобы помочь тебе. Есть проблемы?
- Их очень много. Даже не знаю как заставить бабку пить лекарства. Она орёт постоянно.
- Завтра утром я покажу, как надо давать лекарства. Не переживай. Держись!
Еле продержалась до вечера. Старушка отказывалась брать лекарства из моих рук, потому что боялась принять от меня отраву. Соседки по очереди заявлялись в дом, чтобы дать таблетки бабуле по расписанию, которое они давно уже выучили.
Вечером нас подхватили заботливые руки женщин, живущих рядом с Либериной, и мы привычно двинулись по направлению к полюбившейся всем местным жителям лестнице.
Там Либерина активно общалась с аборигенами:
- Здравствуй, Анжелина! Как поживает твоя мама? Хорошо? Передавай ей привет. Я к ней на днях забегу.
- Либерина! Мамы Анжелины уже четыре года, как нет. А ты хочешь её навестить!
- Не переживайте. Либерина не в себе. Поэтому я ей ничего не сказала про смерть мамы.
- Привет, Альфонсо! Хорошо устроился!
- Да уж, два года, как в инвалидном кресле.
- А кто тебя катает?
- Моя сиделка.
- Она полячка?
- Нет.
- Смотрите, процессия с Ангелами выходит!
- А сегодня что? Праздник Святых Ангелов?
- Да, Либерина, правильно.
Процессия шустро преодолела площадь и без происшествий покатила дальше телегу со скульптурами Ангелов.
- Хвала Господу! Сегодня всё прошло нормально!
В это время из подворотни выбежала собачка точь в точь, как гиена. Даже окрас и оскал у неё был гиены. Вся такая пёстро-коричневая с острыми зубами, торчащими из открытой пасти. Собачонка подбежала к лестнице и начала тщательно каждую ступеньку поливать. Она окропила все десять ступеней и исчезла, как растворилась в воздухе.
Неожиданно Либерина засобиралась домой, не дождавшись фейерверка. Сразу легла в кровать и захрапела. Я обрадовалась, что получила передышку в работе. Открыла книгу "Полковнику никто не пишет" Габриэля Гарсиа Маркеса, опубликованная в 1961 году.
Книга оказалась не детективом, но читалась с удовольствием, потому что не было компьютера и интернета, и мне никто не звонил и не писал.
Вдруг раздались вопли из соседней комнаты:
- Что за сволочь жжёт электричество?
- Когда прекратяться эти безобразия?
- Выключи свет!
- Прекрати тратить мои деньги!
- Дай мне спокойно поспать!
Пришлось заканчивать чтение и попытаться заснуть в восемь часов вечера.

День четвёртый

Утром, не успев продрать глаза, я услышала тихий стук в дверь. Это пришла моя благодетельница Валентина. Она сразу взяла в руки коробку с лекарствами, чтобы преподать мне урок ухода за престарелыми:
- Слышь, сувай все медикаменты в стакан.
- Какие все?
- Все те, которые бабка принимает.
- За целый день?
- А чего церемониться! Раствори в воде все таблетки и сунь ей перед завтраком.
- А как же все? Их надо давать по часам.
- Хватит болтать! Суй сюда всё!
Валентина быстро растворила весь суточный арсенал в водопроводной воде, схватила стакан и бегом рванула к пациентке.
Через минуту выскочила:
- Всё схавала. Теперь ты свободна. Книжки читай, природой дыши. А я дальше по бабкам побежала. У меня таких целый десяток.
Украинка схватила сумочку и выскочила за дверь, оставив меня в глубоком раздумье. А подумывала я о том, что не сорваться ли мне сейчас с этой работы. Если с бабкой что-то случится, то повесят на меня, а не на Валентину.
И антитревожные средства, и опиоидные обезболивающие, такие как кодеин и морфин, действуют как успокоительные. Если принимать эти препараты одновременно, их токсическое действие увеличивается. Такая передозировка антидепрессантов может существенно уменьшить и частоту дыхания, и частоту сердечных сокращений, причем иногда до смертельного уровня.
К сожалению, из-за суммарного влияния данных лекарств на дыхательную систему исход их суммарного приема для человека может быть смертельным.
Исследование 2005 года, проведенное в Сиэтле, обнаружило, что у 38% людей развилась острая печеночная недостаточность из-за того, что они случайно приняли слишком большую дозу препарата или более чем один вид таблеток.
Так что метод, применяемый Валентиной ускоряет переход пожилых пациентов на тот свет.
После метода шоковой терапии старушка пролежала в постели до полудня. А когда вышла в комбинации в обеденный зал, то закричала:
- Корова! Чего сидишь? Жрать нечего! Иди готовь обед! Сейчас придёт мой внук, он тебе покажет!
Я рысью побежала на кухню, чтобы приготовить что-нибудь из немногочисленных продуктов. Даже не было питьевой воды, приходилось наливать воду в пластиковые бутылки из-под крана.
Пакетов с макаронами было много, но все запечатанные. Я показала бабке, она потребовала, чтобы я приготовила пастину из открытого пакета. Такого не нашлось. Тогда старушка швырнула в меня запечатанную пачку и потребовала, чтобы я немедленно готовила обед.
Бабка обнаружила в холодильнике посиневшего цыплёнка и стала его ожесточённо разделывать, приговаривая:
- Всё я должна делать, только я! Эти полячки ленивые! Шевелись, толстожопая! Ищи кастрюлю!
Я стала судорожно искать посудину, но не знала где. Обшарила все шкафы и полки и не нашла. Оказались кастрюльки под раковиной. Поочерёдно демонстрировала каждую старушке, но та всё время была не довольна, выкрикивала грубые ругательства. В конце-концов, дверка от ящика отлетела к стене, потому что еле держалась на петлях, а я её раз двадцать открывала-закрывала.  Бабка попыталась поставить дверцу на место, но ничего не получалось. Поток ругательств стал шире и грязнее.
Из синего курёнка мы приготовили похлёбку, которую едят собаки или бомжи. В результате титанических усилий в связи с готовкой, получилась каша-маляша из мелких макарон. Бабка слопала всю кастрюльку макаронного супа, не оставив мне ни одной ложки похлёбки.
Обед неожиданно перетёк в ужин: бабка полакомилась курятиной и ушла на покой.
Я осталась за уборщицу - перемыла посуду и комнаты. Попила чай с сухими хлебцами и тоже залезла в койку.

День пятый

Утро настало неожиданно - кто-то разговаривал за стенкой. Когда я очнулась от сна, то поняла, что бабка бормочет в другой комнате, ещё не проснувшись окончательно.
Пришлось заправлять диван и готовить кофе на двоих. Старушка выползла в лифчике и коротенькой юбчонке. Потребовала завтрак в постель. Опять легла в кровать, предвкушая быстрое обслуживание.
А я вышла во двор и привычно принялась за чтение детектива.
Раздался рёв пароходного гудка, от которого волосы по всему телу встали дыбом. Это ревела Либерина: она вспомнила всех святых и даже представителей ада. Требовала еды и зрелищ. Я от таких звуков перестала даже соображать. Все соседи выбежали из ближайших домов.
Пришлось возвращаться в палату №6. Сумасшедшая старуха бросила мне в лицо бутылку с водой, а потом и стакан. Об отступлении не было и речи - двор был до отказа забит людьми. Кофе последовало за бутылкой и стаканом, но не долетело до меня.
В это время соседи стали просачиваться в гостиную, чтобы успокоить разбушевавшуюся бабулю. Им через некоторое время это удалось сделать, но только на некоторое время.
Бабка приняла из рук своих знакомых все причитавшиеся ей таблетки. После завтрака она схватила швабру и огрела меня по спине.
Успокоившись от дел неправедных, старушенция вернулась в спальню, прикрыв за собой дверь. Соседи посочувствовали мне и быстро растворились в родных трущобах.
В дверь неожиданно постучались. Это пришли бабкины племянницы. Они спросили:
- Либерина ещё не обедала? Мы ей принесли угощение. Ты уже приготовила обед?
- Нет. Буду готовить.
- Готовь на себя, тётю мы покормим.
Я вышла опять на улицу, прикрыв за собою дверь. Читала уже пятый детектив. Книжки, принесённые Валентиной подходили к концу.
Через полчаса вышли и племянницы. Пожелав мне приятного аппетита, отправились домой обедать.
Мне оставалось только приготовить пустые макароны. Я так и сделала. Больше в холодильнике для меня ничего не оставили.
Без стука пришла соседка Тереза. Она посоветовала вечером отвести Либерину в церковь, так как ожидается праздник - день Святого Франческо. Тереза объяснила:
- В Италии это самый главный Святой. Он - Святой всей Италии. Либерина пообедала?
- Да, ей принесли еду племянницы.
- На ужин я принесу пирожные, у меня своё производство. Сегодня приготовили много, ведь праздник!
Тереза ушла, оставив за собой шлейф аромата корицы и шоколада.
В шесть вечера я постучала в дверь к бабке, чтобы напомнить ей о большом празднике. Приоткрыв один глаз, Либерина промычала:
- Пошла ты с твоим праздником....
Я вышла на улицу, чтобы продолжить чтение последней книги-детектива. Бабка появилась сразу же после меня:
- Опять с книжками сидишь! Сопровождай меня в церковь!
Переодевшись, я взяла бабулю под руку, и мы пошли по направлению к церкви. Сегодня почему-то народ не толпился перед лестницей. Бабуля уселась на парапет. Потихоньку стал стекаться народ.
Процессия уже шла по направлению к церковной площади. Неожиданно навстречу церковной процессии вышла из примыкающей к площади улочке траурная процессия. Святой Франциск покачнулся и бухнулся на мостовую.
Раздались возмущённые крики:
- Куда прёте, твою мать? Что за похороны тут устроили?
- Посторонитесь! Хороним важную персону!
- Какую такую персону? Мы уронили статую Святого по вашей вине! Прочь с дороги!
- Вы поплатитесь за грубость! Мы сопровождаем в последний путь двоюродного брата дона Мацци!
- Откуда взялся ваш Мацци?
- Если не знаете, то лучше вам никогда и не знать!
- Постойте, а не тот ли это Мацци, что сидел в одной камере с Короной?
- Он самый. Вот почему у Короны выбиты все зубы!
- Да, фамилия у него соответствующая! Он никого не пожалеет!
После этих слов церковная процессия разошлась по сторонам. Чёрный катафалк покатил дальше, за ним шли молча люди в дорогих одеждах, музыки не было.
- Что они там говорили о каком-то Мацци? Мацци или Пацци?
- Либерина, это главный мафиози. Лучше молчи!
- Он что, меня замочит?
- Синьора, уведи бабку от греха подальше! Ей же лучше будет.
Я подхватила Либерину под белы ручки и потащила к дому. Переступив порог дома, бабка сразу улеглась в койку, не беспокоя ни меня, ни сеньора Мацци.

День шестой

С самого утра дождь лил не переставая. Упрямая бабка уже в семь утра была на ногах. Требовала деликатесы, но за милу душу схавала молоко с сухарями. Требовала порядка и чистоты. Но я даже пальцем не пошевелила.
К двенадцати часам дня пожаловал внук под ручку с местным эскулапом. Внука я никогда не видела, но поняла по реакции бабули, что это её долгожданный отпрыск, который должен был прийти и мне вставить.
Либерина была сама любезность. Она не скандалила, не ругалась. Сидела тихо в позе школьницы, выслушивающей нравоучения преподавателей. А внук и врач ей внушали, что нужно пить лекарства. Не пропускать ни одного дня и часа. Бабка должна была выучить наизусть, что она принимает три раза в день восемь таблеток, а не три таблетки в день. Либерина послушно повторяла за мужчинами:
- Я принимаю три раза восемь таблеток. А почему?
- Врач тебе прописал. Поняла? Повтори.
- Мне прописал врач. Зачем?
- Для здоровья. Поняла?
- Для здоровья. А на хрена? У меня есть это самое здоровье.
- У тебя будет его ещё больше. Поняла?
- У меня будет его больше. А куда ещё больше?
- Ты часто нервничаешь. Здоровье может пострадать. Поэтому тебе прописал врач успокоительные. Поняла?
- Мне выписали успокоительные. Кто выписал?
- Вот этот врач. Поняла?
- А кто будет давать эти успокоительные?
- Твоя сиделка. Как тебя зовут?
- Нина.
- Вот видишь, Нина будет давать лекарства.
- А если она даст не те?
- А мы её за это в тюрьму посадим. Поняла?
- Мы её в тюрьму. Правильно! Давно пора! Пусть там сгинет!
Мне пришлось опять выйти во двор. Слышать  этот бред уже не было сил. Во дворе под проливным дождём я приняла единственно правильное решение - бежать отсюда как можно скорее. Но для начала надо позвонить моей работодательнице, чтобы приехала срочно. Я позвонила, но телефон Валентины был выключен.
Тогда я решила пройтись по лужам. Спустилась по лестнице на площадь. Мимо меня с визгом проскакивали автомобили, видимо, спешили домой, боялись промокнуть в отличие от меня. Я посмотрела на забор, окружающий церковь. Там висел плакат: Pogano. Да, у меня и правда на душе было очень погано. Надпись соответствовала моему настроению. Потом я сообразила, что это умер человек с такой странной фамилией Погано.
"Хватит размокать, точно промокашка! - сказала я себе и отправилась назад к бабке с её внуком.
Дурдом продолжал работать недолго. Врач и внук вымелись из домика. Не попрощавшись, скрылись за фикусами и кактусами. Я вернулась к моей подопечной. На моё счастье, Либерина закрылась в своей комнате и сладко похрапывала во сне, утомлённая врачебными уроками. Обеда она уже не требовала, наверно, накушалась рассказами про приём таблеток.
Я не знала, что и готовить, хотя внук принёс полную сетку помидров, макарон и мягкого сыра. На другое у него не хватило фантазии.
В дом ворвался какой-то тип. Он что-то бормотал осипшим голосом. Пришлось будить мою красавицу, а потом я оставила их вдвоём. Опять сидела под дождём, читая последний детектив.
Когда замёрзла, вернулась в дом, где Либерина и мужик поедали сыр из коробочек. Мне ничего не оставили. Старушка пояснила:
- Брат приехал. Только голос потерял, что-то бормочет - ничего не понимаю. Смешно даже. Вот угощаю бедолагу. Денег у него на еду нет, всё в карты проиграл, балбес. А может он мне не брат, а племянник? Хрен его разберёшь!
Мужик изображал Му-му, что-то мычал, с удовольствием вылизывая очередную коробочку с остатками сыра.
Я оставила тёплую компанию и отправилась по магазинам в поисках пищи. Затрещал телефон:
- Нина, привет! Это Валя. Срочно положи мне двадцать евро на телефон! У меня больше нет денег с тобой разговаривать!
Телефон дал отбой. Пришлось перезванивать:
- Валя, привет! Это Нина. Денег у меня тоже нет. Я купила себе поесть, осталось два евро.
- Ты чего? Зачем в магазин попёрлась? Тебе надо с бабкой кушать! Мне твои два евро погоду не сделают. Может займёшь где?
- Негде. У бабки уже имеется другой нахлебник, к ней брат приехал.
- Какой брат? Гони его в шею! Это альфонс! Мне некогда говорить, буду деньги искать. Пока!
Возвращаться не хотелось. Но пришлось.
Брат сразу засобирался на выход. Расшаркался и вылетел пробкой из дома. Бабуля разомлела от обильной пищи и снова улеглась в кровать.
Вечерело. Читать уже было нечего. Заняться тоже нечем. Вышла погулять вокруг дома. Соседи попрятались по своим норам. Внуки и племянники больше не приходили к бабуле. 
Два парня уселись прямо на асфальт напротив дома старушки и лениво переговаривались между собой.
Пришлось возвращаться, нужно охранять бабку от похитителей.
Охранника из меня не получилось, я тоже упала на диван, чтобы немного покимарить.

День седьмой

Проснулась от того, что на улице кто-то кричал. Оказывается, я проспала до утра. Бабки в комнате не было. С трясущимися конечностями выскочила из дома. Крики доносились со стороны лестницы. Рванула туда. А там - толпа народа. Прорвавшись через оцепление, увидела, что на верхней ступеньке лестницы сидит моя старушка, а в правом её глазу торчит стрела.
- Что тут произошло?
- Либерина умерла.
- Кто её застрелил? Это произошло случайно?
- А ты кто?
- Я работаю у Либерины сиделкой. Кто застрелил бабку?
- Сама себя убила.
- Стрелой?
- Да, стрелой.
- Как такое возможно?
- Взяла стрелу с земли и воткнула в глаз.
- Вы это видели?
- Ты откуда приехала?
- Из России.
- Ты русская? Иди домой. Тебя никто не заподозрит, ты русская.
- Полиция будет искать.
- Никого не будут искать. Бабка сумасшедшая была. А у вас русских тоже мафия есть?
- Иди, дамочка, иди быстрей отсюда! Таких как ты тут тысячи. Никого не ищут и не будут искать.
Собрав вещи, не попрощавшись ни с кем, я ушла из этого страшного места. Конечно, за мою работу мне никто не заплатил.
Утром я проснулась от песни "Атас", которая была поставлена на телефоне вместо звонка:
- Привет! Ты чего убежала?
- Валя, а мне так сказали сделать после того, что произошло.
- Только тебе не заплатят. Знаешь, бабка была сумасшедшей. Тебе работа нужна?
- Да, я опять без работы. Найди мне что-то поспокойнее.
- Я купила целую сумку шмоток у одной нашей. Сейчас я к тебе приду. Очень красивая есть курточка с карманами, тебе пойдёт.
- Денег мне не заплатили. Не могу ничего купить у тебя.
- Ещё блузочка отличная, тебе пойдёт. Если купишь оптом, то и работу я буду искать.
- Каким оптом? Где деньги возьму?
- А чего ты окрысилась? Если не купишь ничего, то я звонить тебе больше не буду.
- Не надо.
Больше я не встречала ни Валентину, ни других "добрых" помощников. Дорогу в Монтеронэ я тоже забыла.