Рассказы из женского приюта. Ч. 14. Юлия

Юлия

- Тогда я завернула сына в одеяла, в два одеяла.., одно маленькое, детское, а сверху большое шерстяное. Была ночь, зима, снег лежал по колено, а я шла, прижимая к себе малыша. Больше у меня ничего не было, даже сменной одежды. Как сейчас помню ту скользкую дорогу. Я шла утиным шагом, чтобы не упасть. Потом ждала на остановке, но ночью автобусы ходят редко. У меня начали отмерзать конечности, я почти не чувствовала пальцев ног. Страшно было даже подумать, что чувствовал тогда мой трехмесячный малыш, я изо всех сил прижимала его к себе, чтобы хоть как-то согреть. И тогда, чтобы не окоченеть от холода, я решила идти до следующей остановки, а потом еще до следующей, и еще, и так, пока не поймаю автобус.

Юлия говорила спокойно, без эмоций, как будто все это относилось к кому-то другому, а сидящие вокруг женщины неотрывно смотрели на нее.
В зале было душновато, яркие полоски света просачивались сквозь белые жалюзи и аккуратным рисунком ложились на кресла, пол, стены и лица собравшихся. Во всем этом чувствовалось что-то почти сюрреалистическое  - взволнованные лица слушательниц и тихий проникновенный голос Юлии, сплетенные воедино в душном пространстве с едва уловимым запахом недавно покрашенных стен. И этот монолог одной женщины вдруг показался мне историей всех нас, отважившихся и не отважившихся, независимых и угнетенных, протягивающих руку помощи и ждущих этой руки. Она говорила медленно и размеренно, на красивом литературном английском, и я украдкой стала разглядывать сидящих в зале женщин - выражение отдельных лиц и их настроение. Хмурые брови, плотно сжатые губы и туманный взгляд, обращенный внутрь, контрастировали с широко открытыми глазами, наполненными слезами, приоткрытым от удивления ртом, приглушенным всхлипыванием. Кто-то возился с грудничком на коленях, еще одна записывала выступление Юлии на телефон. И все же было одно чувство, объединявшее всех собравшихся в зале женщин - эта едва уловимая жалость к себе, так странно граничащая с сочувствием и сопереживанием. Они были такие разные - темнокожие и светловолосые уроженки севера, женщины в мини-юбках и в хиджабах, нарядные и в спортивных костюмах, с грудными малышами и без детей, из совершенно разных социальных слоев. Но здесь, в женском центре по сохранению семьи, все они были просто женщинами, готовыми забыть национальные приоритеты и прочие предрассудки и объединиться для достижения общей цели.

- Не знаю, как я добралась до приюта, - продолжала свой рассказ Юлия, откинувшись на спинку стула, установленного так, чтобы всем ее было хорошо видно, - автобус мне поймать не удалось и я продолжала идти точно по автобусному маршруту, пока не добралась до нужной мне остановки. Даже сейчас не смогу подсчитать, сколько времени я шла, моей единственной целью в ту ночь было дойти. Последние несколько минут - подъездная дорога от автобусной остановки до дверей приюта, - дались мне особенно тяжело. И когда я наконец увидела перед собой дверь, сил у меня оставалось только на то, чтобы нажать кнопку звонка…

Я хорошо помнила ту ночь. Это была одна из тех бессонных ночей, когда сначала отчаянно пытаешься связаться с кем-то очень важным, а потом от чувства собственного бессилия погружаешься с головой в работу, которая в принципе совсем не к спеху и даже вовсе не обязательна для выполнения.

Зарывшись в энное множество раз перечитанные бумаги и поджав под себя ноги от холода, я сидела в нашем уголке связи - так между собой мы называли стол с компьютером, установленный в нише между гостиной и небольшим холлом правого крыла приюта. Поймав  себя на том, что уже в третий раз перечитываю одну и ту же строку, я оторвала глаза от бумаг, и тогда из прихожей вдруг раздался короткий, прерывистый звонок. Этот звук поразил меня своей тревожной нервозностью - как будто звонил ребенок, который не мог дотянуться до кнопки, и лишь слегка прикоснулся к ней кончиком пальца в прыжке. Я поднялась с кресла и напряженно прислушалась, но второго звонка не последовало. "Возможно, мне просто почудилось?" - подумала я тогда, но так и не решилась вернуться в кресло.

Наконец, позабыв о бумагах, я бросилась к наблюдательному пункту, обеспокоенная тем, что дежурная Туйя могла не услышать звонка. Однако Туйя уже была у двери. Она быстро отодвинула засов, и широко распахнула дверь. “Вероятно, она видела, кто звонил, в камеры наблюдения”, - подумала в тот момент я, остановившись в нескольких шагах от нее. То, что последовало после этого, напоминало ускоренную прокрутку видеоролика, странного, загадочного и совершенно непонятного. В распахнутую дверь вдруг ввалилась женщина с ребенком на руках. Вероятно, от холода и усталости она потеряла сознание, и все, что ее удерживало на ногах с момента того самого короткого звонка, была холодная деревянная дверь приюта. Когда же Туйя открыла дверь, женщина буквально упала на нее вместе с малышом. К счастью, реакция у Туйи была профессиональная. Передав мне малыша, она подхватила несчастную под руки и поволокла в гостиную. Уложив ее на диване, Туйя ловкими движениями сняла с женщины промокшие ботинки и расстегнула пальто. Быстро проверив пульс матери, она занялась ребенком.

Как мы узнали позже, новую постоялицу звали Юлия и была она родом из Румынии. После согревающих процедур Туйи женщина ненадолго пришла в сознание, а потом погрузилась в тяжелый длительный сон. Она проспала почти сутки. Тем временем приехавшие по вызову врачи неотложки осмотрели плачущего и задыхающегося от кашля малыша и, выписав лекарства, заверили работников приюта, что с ним все будет в порядке.

Придя в себя, Юлия еще долго не говорила, а при каждой оказанной ей помощи на глаза женщины наворачивались слезы. Она не выходила из своей комнаты, и работники приюта заботливо приносили ей еду из столовой. Иногда вечером можно было услышать через закрытую дверь, как она напевает колыбельные, убаюкивая малыша.

Родственники Юлии, проживавшие в соседнем городе, разыскали ее и требовали, чтобы она не позорила семью и вернулась к мужу. Самого супруга, однако, мы так и не увидели. Что означало такое поведение, можно было только догадываться. Было ли это знаком того, что он ее отпускает или же немой угрозой? Так или иначе, а Юлия не намерена была возвращаться. Напуганная до смерти, она целый месяц не выходила из приюта. И только однажды, когда к ней приехала сестра, они долго о чем-то говорили на детской площадке, потом, крепко обнявшись, обе испуганно огляделись по сторонам, и Юлия убежала обратно в приют.

Бывший муж в глазах Юлии был дьяволом в людском обличьи. Она показывала нам следы от побоев на своих руках, и губы ее начинали при этом дрожать. Она с нескрываемым страхом постоянно смотрела в окна приюта, прижимая к себе своего кроху и что-то нашептывая на румынском. Однако был в этой женщине стержень, не давший ей сломаться, и спустя несколько месяцев она вдруг объявила нам, что намерена подать на развод, а также открыть центр для помощи семьям, оказавшимся на грани развала. “С моей семьей уже все кончено, - говорила она, - но я не хочу, чтобы женщины вынуждены были бежать ночью в приют, я хочу помочь сохранить семью, когда это еще возможно. Люди боятся идти в социальную службу, это что-то вроде клейма...”

Спустя год Юлия пригласила меня на открытие своего центра по сохранению семьи. Весь центр состоял всего из одного зала, разделенного перегородками на несколько небольших помещений, где можно было лично обсудить свою проблему с одним из работников. Кроме того, там проводились занятия для женщин и мужчин, целью которых было улучшить понимание своей роли в семье у обеих сторон.

И вот, перегородки были убраны, зал заставлен рядами стульев, и мы все слушали историю Юлии, в глубине души восхищаясь ее силой и смелостью.

- Я хочу, чтобы в случаях домашнего насилия мы перестали просто обвинять мужчин и вешать на них ярлык асоциальной личности, - продолжала Юлия, поднявшись со своего стула, - наша цель - помочь обеим сторонам конфликта, потому что, если человек оступился, нужно протянуть ему руку, нужно разобраться, почему он оступился, таким образом можно не просто спасти женщину от мужа-агрессора, а спасти и его от него самого. А значит, спасти семью!

Она перевела дыхание и обвела взглядом собравшихся. В этот момент в ней невозможно было узнать ту запуганную женщину, прятавшуюся от собственной семьи в стенах приюта.

- Поэтому я хочу, - снова заговорила Юлия, - чтобы вы приходили к нам тогда, когда появились лишь первые признаки надвигающейся грозы, а не ждали, когда единственный выход - это бежать. Я через это прошла, и мне понадобилось время, чтобы наладить отношения с семьей.., чтобы простить и забыть…

 По дороге домой я снова и снова вспоминала ее лицо в ту ночь, когда она упала без сознания на пороге приюта, промокшая от снега, продрогшая от холода, с ребенком на руках, и пыталась представить себе, сколько усилий ей понадобилось для того, чтобы простить и прийти к такому качественно новому решению проблемы. Но так и не смогла.