Немножко Москвы. Приквел

(написано по просьбам читателей путевых заметок "Вдали от России")

  В Москве предстояло провести три дня. После 27 лет отсутствия. При этом ничего особенного от встречи с ней не ждал и потому был гарантирован от катастрофических разочарований. Сложно объяснить словесами, что этот город означал для меня в молодости. Когда то переклинивало мозг от желания тупо пройтись пешком по его центру. По сложно изломанной, одному мне известной, траектории. В обязательном порядке бывал здесь один, а если повезёт, то и пару раз в году. Целью этих визитов было то самое… Зачем я сейчас прусь в экзотическую страну на берегу Средиземного моря. Нет… Не выяснение наличия евреев и их самочувствия. А зарядка душевных аккумуляторов. Омска мне не хватало. И всей прочей Западно-Сибирской низменности. Весь советский период существования я отправлялся в этот город на ловлю импульсов. И он меня не подводил. Как, впрочем, и Питер. То есть Санкт-Ленинбург, как мы обозначали вторую столицу в своём кругу. Вот и Москва мне была необходима за тем, что я чувствовал в ней ту вибрацию. Из которой потом чё то генерировалось. Любил этот город за изобилие таких  высокочастотных колебаний с мелкой амплитудой.. Ловил их в самых неожиданных местах. От Кривоколенного переулка до Ваганьковского кладбища. Это не говоря уже о том, что в городе Москве можно было видеть художественные явления, резонанс от которых достигал обоих берегов Омки. Это даже не столько про ретроспективу Пикассо в 1982, сколь про любимый подвальчик на Малой Грузинской 28. Альтернативное тухлому соцреализму искусство можно было вживую наблюдать только в этой резервации. Или непосредственно в мастерских его создателей. И простая покупка свинцовых тюбиков с красками и кисточек… Это вроде бы рутинное действие имело лично для меня ещё и некое шаманско-мистическое измерение. Дело даже не в том, что без проблем купить необходимое можно было только в Москве. Сам забег по околохудожественным магазинчикам, где всё это продавалось, вштыривал и заводил на неподъёмные замыслы. Кисло вспоминать сейчас об этом… Когда нет такой необходимости – тащиться за свинцовыми тюбиками на Петровку, Никольскую, Кутузовский или метро «Октябрьскую». Всё есть и в количестве «дохера». Только дозиметр драйва замер на нулевой отметке при взгляде на всё это изобилие. Мысль эта почему то сформулировалась в голове через неделю после Москвы. В самом логове сионизма. В той его части, где Тель Авив плавно переходит в Олд Яффо. Блуждал по старинной двухэтажной лавочке художественных материалов. Среди коренных обитателей, из коих  мало кто ботал по русски. Любопытно конечно… И публика вроде бы посвящённая, из числа тех, кому эти тюбики предназначены. Мои собратья по несчастью. Только вот, выражаясь в наркоманских терминах, отсутствовал ожидаемый приход. Не вштыривало. Даже лень было мысленно переводить шекели в доллары и сравнивать с российскими ценами. Один пёс…
                ***
  Та страна называлась Советский Союз. Её давно похоронили и справили поминки. Вроде бы хватило ума её не искать, каждый раз при выходе из знакомого метро на каждую известную с детства улицу. Постоянно не хватало лишь мелких пустяков –  типа грохота разменных агрегатов в вестибюле, конвертировавших советские никелевые монетки 20, 15 и 10 копеек на жёлтые увесистые пятаки. Но вот не искать булькнувший в бесконечность вчерашний день… У меня не получилось. Может кому другому повезёт больше. Фули кокетничать… Я не мог не сравнивать. Образ тридцатилетней давности. С тем, во что уткнулся фейсом.

  А уткнулся я им с размаху в метро «Домодедовская». Во весь тот дистрикт, который тупо расхерачился вокруг этого объекта транспортной инфраструктуры. Довёз нас сюда бесплатно какой то кавказец, которому мы передали какие то ксивы, подцепленные в аэропорту в Омске от его родственника. Чем несказанно выручили их коммерческое предприятие – долго рассыпался в реверансах, когда доставил нас до этого дурацкого места. И долго не мог припарковаться, чтоб мы могли вытряхнуться со своим розовым чемоданом.
   И шо предстало взгляду? А предстало взгляду блиадство. Просто неимоверное. С кайфом написал тут это ненормативное слово. Ибо оно характеризует картинку с особо циничной достоверностью. Шестнадцатиэтажный цыганский табор с поправкой на традиционную московскую динамичную суетливость. Бессмысленную и беспощадную. На порывистом поганом весеннем ветерке и ярком солнышке. Опять же, через неделю, не мог не вспомнить это самое «Домодедовское» на фоне идиллически расцветающей Кфар Сабы. Всегда вот так размышляю, сопоставляя контрасты. А они били наотмашь по морде – два наглядных пособия. Как надо строить город. И как не надо этого делать, если конечно жить в нём собираешься. Но то что наблюдал вокруг… Это даже не мусор. Это какая то кромешная аудио-визуальная вонь. Это не архитектурные объёмы и плоскости, а риэлтерские квадратные метры и рекламные площади. Аж старые советские постройки в16 этажей казались перекосоёбленными, выглядывая из под слоя коммерческого дерьма. По всей видимости, коренные москвичи отсюда давно сдриснули в дачную местность, где и существуют на ренту с этих кривых и драных квадратных метров. Сдаваемых разного рода гастарбайтерам и прочим фрилансерам

  Потом буду анекдотически искать по всему Израилю некоего абстрактного мудака… Причём, безуспешно. Это вызовет тяжёлое недоумение в отдельных кругах. Среди титульных обитателей.  И после опубликования мемуаров о путешествии в страну победившего сионизма, начну получать оттуда возмущённые реплики: «Шозанах?! Не найти Мудака?!! В Израиле?!!! Может ты был в каком то параллельном ему отражении? Малость рафинированном…Приезжай ищо! Только позвони заранее…Специально приведём тебя встречать в Бен-Гурион большую группу феерического мудачья. С оркестром национальных музыкальных инструментов». Но почему то кажется, что на «Домодедовской» для успешного завершения поиска достаточно было плюнуть в произвольном направлении. Хотя, что я разбухтелся про эту московскую окраину?… Можно подумать, что Омск от неё чем то отличается... Не факт, что в лучшую сторону. Он тоже строился не для того чтобы в нём люди жили. О них конечно вспоминали…. Что их надо куда то растолкать… После того, как станки закрутились. Но в столице империи не было особой необходимости крутиться каким бы то ни было станкам. Здесь даже не все чувствуют комизм словосочетания «Трудовая Москва». Сложно найти другой населённый пункт, где бы с таким органическим отвращением относились к любой форме созидательного труда. Труд в Москве – горькая участь разного рода талибов и прочих аллахакбарских народностей. А уважающий себя москвич до позорного рабочего статуса не опустится и никогда не упадёт ниже менеджера по продажам или администратора торгового зала.

   И вроде бы стыдно искать везде мудаков… Их даже в Москве отнюдь не большинство. Один парнишка меня чуть ли не спас от повреждения. Когда я мог загреметь с лестницы – хрустнуло в коленке и ногу заклинило. Забыл сдуру о своём возрасте и проблемах. Пытался с разгону занестись  в переход на Кольцевую с двумя чемоданами. И завис на середине. Чувак увидел мою перекошенную физиономию и помог преодолеть препятствие, затащил наверх вместе с грузом.
 - Спасибо! Это я чё то того…
 - Ничё, мужик… Будь здоров!
 - Спасибо…
  И мне неловко перед ним и перед большим количеством достойных людей… Что сижу вот и рассуждаю в развязном тоне о Москве и москвичах. Вот только я знаком с этим городом не две недели, в отличие от Израиля. И потому испытываю к нему весьма бинарные эмоции. Весь негатив оформился в славные 90-е, когда пришлось зарабатывать деньги. Тяжело вламывать. Доказал сам себе, что могу поднять своим ремеслом сумму выше среднего по Омску. Раза в два. Для этого надо было лишь сжать зубы и, что называется, «убиться об стену». Забыть про выходные. Неделями не вылезать из столярного цеха.. Монтировать всякую дрянь без страховки на уровне третьего этажа. Бесплатно отхватывать при этом ещё и дозу адреналина. А потом за полторахой пива прочитать в газетке, что ту сумму, которую с надрывом получилось вырвать у судьбы, предлагают в Москве. За сидение в ларьке с компакт-дисками. И перекатывание двух волосатых шариков в кармане штанов из одного крайнего положения в другое. При этом желающих что то не находится. Проводить день среди дисков и шаров.

  И видимо глупо предъявлять обитателям Москвы претензию за неразумение того факта, что их комфорт и благосостояние обеспечено тупым колониальным ограблением. Главным образом – Сибири. Людям свойственно не замечать воздуха, которым дышат. О нём вспоминают лишь в случае его внезапного перекрытия. В Москве всё относительно жирно и смачно, потому что в России убого. Элементарное перераспределение. Пайково-дармоедливый фундаментализм. Метро вот продолжает строиться… Потому что в Омске его нет. Успели зарасти ивняком и бурьяном котлованы станций «Туполевская» и «Рабочая». Выкопанные в начале 80-х. Через 30 лет начали строить эту линию с другого конца. Возвели метромост и прошли несколько перегонов по Левому берегу. Торжественно запустили в эксплуатацию ОДНУ станцию в центре. И долго стучали коленкой в грудь, что к трёхсотлетию города в 2016 году линия метро будет неизбежно. Но потом наступил Крымнаш. И сейчас начальство репу чешет… - Какого хера делать дальше? Трамвай что ли по этим перегонам пустить?... Шоб хоть чё то ездило. Но Омск остаётся уникальным городом. Нигде больше нету метрополитена из одной действующей станции. Я как раз живу рядом с ней. Люди любят фотографироваться на её фоне.

  И город Москва, в коем я столь долго отсутствовал, так и запомнился… Тем, что мечтал прогуляться по нему пешком с подрастающими детьми. Через центр по касательной. По сложно изломанной, одному мне понятной траектории. Чтобы показать сыну и дочери нечто существенное… Вот только не судьба.. Этого я долго не мог себе позволить. Сверх необходимого хватало только на полтораху «БагБира» в субботу. Это пиво омской масти. Так назвал его в честь себя, любимого, некий господин Багнюк. В бытность его товарищем, этот господин был заурядным комсомольским функционером. Но по настоящему он раскрылся, когда построению коммунизма в 1991 году был объявлен официальный ельцинский кирдык. Комсомолец оказался талантливым бизнесменом, хапнул построенный до него заводик и сумел разогнать пивоварение в Омске на доселе невиданный уровень. Всё кругом валилось к бубеням, но производство пива росло ударными комсомольскими темпами. Это вселяло в омскую муть проблеск оптимизма. Но кирдык подкрался и к самому Багнюку. Хмурым осенним днём на рубеже тысячелетий он был завален автоматной очередью. Это такое было подведение итогов исторического периода. Собственность, приносящая профит, переходила к другим чувакам. К тем, которые сегодня объясняют, как правильно надлежит Родину любить в православной позе. А от Ивана Багнюка кроме «БагБира», в Омске осталась ещё и симпатичная часовня. На ей так прямо и написано русскими буквами, шоб ни у кого не возникло сомнений – на кой тут возведён этот архитектурный монумент в гламурно-православном стиле. Ни во имя Христа же в самом деле. Не был Христос в Омске, в комсомоле не состоял и пива не варил. Часовенка стоит справа от входа в Омское метро. У той самой единственной его станции. Каждый день прохожу мимо.

  Вдумчивый читатель вправе спросить – «Что ты несёшь?! При чём тут Москва?». Но спокойно! Я обозначил в заголовке, что Москвы будет немножко. И с ней всё не так уж плохо. Лучше чем на «Домодедовской». Ну покоцали её нещадно ссученные патриоты. Насобачили своих бизнесцентров и элитных апартаментов. Но Замоскворечье из под этого счастья ещё проглядывает. Можно подумать, что я в нём надеялся найти знакомые по восьмидесятым дешёвые автопоилки, где концентрировалась интеллектуальная элита и всякая прочая «гуща народной жизни». Со светлым подобием пива по 20 копеек. Нет, трактиры на Пятницкой теперь вальяжные. Не слабее  Божьих храмов по соседству. Это безусловно лучшее Православие. Обожаю его, когда оно на уровне архитектуры. Такой как в Замоскворечье. Благостно субботним вечером на всяких Ордынках…Народ никуда не ломится при помощи локтей и копыт, а ловит кайф от бытия. Рад, что Николай Владимиров нашёл эти места без меня самостоятельно. Он переселился в этот город. Вроде бы на ПМЖ. Во всяком случае в Омск возвращаться не собирается.

  Визит в Москву был кратким. Все мысли занимал предстоящий трэвел в далёкую загадочную страну на Средиземноморском побережье. В которой, по слухам, обитают самые настоящие евреи. Страшно подумать…Даже, говорят, что есть ортодоксальные. Поэтому в древней столице Российского государства было не до мелочей. Только самое основное. Погладить кота на Ваганьковском кладбище… Прошвырнуться по знакомым улицам, оценить степень их разрушения. И вперёд, к далёким берегам… Испытывать тоску по Родине. Кто ж мог знать… Что ностальгии никакой не будет даже в мелкой дозировке. Что Израиль окажется от России не дальше, чем Москва.

  На обратном ходе до пересадки на омский рейс было четыре часа. Что избавляло от необходимости визита в город. Впервые в жизни почувствовал, что рад такому положению вещей. Удачно получилось. Пролететь мимо метро «Домодедовская».
  Не подумайте, что я так уж плохо отношусь к Москве и москвичам. Гораздо лучше, чем к прочим. Уж в Москве то никто не поведётся на сказочку про 85 баранов. Которые сами себя пересчитали. С глубоким удовлетворением. И если всё таки не всё прогнило и очистительная гроза с последующей ассенизацией когда-нибудь рванёт над Россией, то только отсюда.
  Часто размышляю о непредсказуемости исторических ходов и прочей неисповедимости путей господних. О том, как нечто невъебенно грандиозное растворяется без осадка за короткий промежуток времени. А какая-нибудь мелкая хрень может иметь очень длинную протяжённость. Я такой древний, что помню Арбат в его первозданном виде. Там не было художников и лабухов, но ходил транспорт. Общественный, даже троллейбусы. И вот вам совершенный пустяк, который неожиданным образом отразился на моём мировосприятии. Дело было на той стороне улицы, где «Прага». Мне было лет 12. Стоял у перехода через мелкий переулок, ожидал возможности его перейти. Прошмыгнуло штук пять советских машинок типа «Жигули-Запорожец». Но за ними медленно выползал на Арбат какой то статусный лимузин. Длиннющий членовоз. Он едва шевелился, водиле трудно было вырулить в столь узком месте. Со мной рядом стояли два студента. Один из них лениво процедил сквозь зубы с характерным московским прононсом:
 - Ка-аждый раз сма-атрю на это и думаю… Ка-ада ж ты, падла, переломишься? На две неравные части.
 
 Вот и я про то. Когда-нибудь она переломится.
 
  P.S.
  Принципиальное уточнение – автор повествования нагло сбрехал там. Очернил светлую омскую действительность. День, когда был завален автоматной очередью комсомолец-пивовар Иван Багнюк, ни хрена не был хмурым. Светило солнце во всю дурь.