Школьники и школьницы. Глава 17

               


                ИЗ ПУНКТА "В" В ПУНКТ "С"


   Пройдя некоторое время по дороге, вожатый и Ганнибал Ильич устроили небольшое совещание.
   - Какой ветер? - спросил физрук.
   - Теплый, - ответил вожатый.
   - Я спрашиваю про направление.
   - Направление - прямо в лоб. Предлагаю на восток пойти, этак километров через пять как раз в Комарово и уткнемся. А может, в Кузякино... или в Гагино...
   - Гм! - Ганнибал задумчиво почесал затылок. - Думаешь?
   - Тогда давайте на запад повернем.
   - А если на юг?
   Теперь уже вожатый заскреб в затылке.
   - Нет, только на север, - решил физрук. - Попылили!
   Пылили мы часа три и запылились окончательно.
   - Где же пункт С? - спросил Юрка у физрука.
   - Там, - физрук неопределенно махнул рукой.
   - Далеко?
   - Это как идти будем.
   - А как будем идти?
   - Пешком.
   - А обратно - на колхозных грузовиках или на попутках поедем?
   - Это поход, а не поездка.
   - Как же мы донесем яблоки с грушами?
   - Вам их никто не даст. Колоски собирайте. К тому же они не такие тяжелые... Какой же ты приставучий, Баларев! Лучше иди, подбодри ребят славной песней.
   - Это какой?
   - Ну не знаю... Этой, например: "Вот подтают в овражках сугробы".
   - Думаете, она их взбодрит?
   - Ну эту спойте: "Нет, мой милый, я нисколько не тушуюсь".
   Но не сложилось. Ребята этих песен не знали и бодриться не хотели.
   - Далеко еще? Мы не заблудились? - заныл Вовка.
   - У вожатого компас есть, - сказал Юрка.
   - Он может его сломать или потерять.
   - Тогда мы побьем вожатого и определимся по солнцу.
   - А если погода испортится? Солнце не побьешь.
   - Ночью будем по звездам ориентироваться.
   - Ночью надо спать, - буркнул Игоряха. - А если звезды погаснут?
   - Тогда на помощь звать станем.
   - По-моему, самое время, - тоже заныла  Наташка Клещева.
   Мы шли по краешку леса рядом с дорогой. Вдруг Сашка Прохоров поднял руку и закричал
   - Стоп! Видите? Следы заячьи. Вот здесь тоже. И тут... Путает след, косой, видно опытный... Знает, что со Славкой шутки плохи - одни рожки да ножки останутся.
   - У зайца нет рожек, - снисходительно обронил Витька. - Они у оленей.
   - За оленями еще трудней бегать, чем за зайцами, - недовольно сказал Славка. - Надо было капкан захватить.
   - А может, это и не заяц вовсе, - засомневался Юрка.
   - А кто же?
   - Надо разведать, -сказал я и побежал к физруку, который вместе с Федей пылил немного впереди нас.
   - Докладываю, - обратился я к Ганнибалу, поравнявшись с ним. - Обнаружены непонятные следы. Разрешите выяснить - чьи?
   - Валяйте. Только далеко не отходить, на мой крик отзываться. Понятно?
   - Понятно. Мы ребята отзывчивые, чуть что - прибежим. Непонятно, за что вас вожатый бить станет?
   - Это почему! - физрук был немного ошарашен.
   - Ну вы сами сказали, что кричать будете, чтобы мы к вам сразу на подмогу.
   - Как же вы меня достали! - простонал Ганнибал Ильич и пожелал, чтобы я немедленно сгинул с его глаз долой.
   Я сгинул не мешкая.
   - Ты что, Борька! - удивился Димка Крайников, когда я передал ребятам наш разговор. - Как же вожатый побьет Ганнибала, если тот его гораздо сильнее, и за пять секунд скрутит молодца в бараний рог.
   - Нет, за пять не скрутит, - не согласился Васька.
   Они заспорили. Голоса становились все громче, а вид спорящих все грознее. К единому мнению они не приходили, и спор грозился затянуться надолго.
   Мы их оставили и отправились по незнакомому следу, и вскоре обнаружили остатки давно погасшего костра.
   - Это стоянка первобытных людей, - уверенно заявил Сабельников. - Это их след.
   - Нет, это туристическая стоянка, - сказал Вовка. - Барана, наверное, жарили.
   - Да, - подтвердил Сашка Прохоров. - Банки кругом, бутылки... Первобытные из бутылок не пили.
   - Из чего же они пили?
   - Из рек, озер и морей.
   - Из морей не пили. Морская вода соленая, - сказал Толька.
   - Но из бутылок пить удобнее, чем из озера, - изрек Сестренкин. - Не говоря уже об океане. Не настолько они глупые были.
   Опять разгорелся спор.
   Меднис же сказал, что никогда больше с такими идиотами, как мы, в поход не пойдет.
   А когда мы вернулись, Димка с Васькой все еще катались по земле и были по-прежнему далеки от разрешения спора.
   Меднис до кучи и их записал в идиоты.
   Тогда все прекратили споры и стали нехорошо смотреть на Витьку.
   Гроза готова была разразиться. И она разразилась. Пошел сильный дождь.
   Витьке повезло.
   - Как же нам без зонтиков! - закричали девчонки. - Так недолго и в рыб превратиться.
   - Рыбам зонтики не нужны, - флегматично заметил Витька.
   - А мы в моряков превратимся, - сказал Юрка. - Сделаем плот и поплывем. Надо было с собой матросские сундучки захватить.
   - Лучше в пиратов превратиться, - возразил Женька. - А захватить надо было рому. Пиратам без рома - не жизнь.
   - Чур, я буду главным пиратом! - закричал Сашка Прохоров.
   Лисицкий был категорически против.
   - Главным пиратом стану я! А ты, юнга Прохоров, будешь приносить мне кружки с крепким элем и чистить мои новые болотные сапоги. А если они будут плохо вычищены и не освещать ночью палатку, то берегись! - я побью тебя пустой бутылкой из-под рома. И не забывай о моей прокуренной трубке!
   - У нас нет рома (при этих словах Ганнибал с вожатым обменялись взглядами и почему-то рассмеялись), - рассердился Сашка. - И никакой ты не пират, а обыкновенный прохвост. И все знают, что прохвостам трубки не дают, хоть и прокуренные. А дают им по бестолковке этими же трубками  и бутылками - пустыми и полными, и вообще чем попало.
   - Напрашиваешься, Прохоров? Сейчас схлопочешь!
   - Ха! - ответил Сашка. И чуть подумав, добавил: - Ха-ха!
   Но тут неожиданно вмешалась Катька Лепилина.
   - Э, нет! Это я буду главной пираткой! Все остальные будут у меня в услужении. Просиков головой отвечает за пуховку и пудреницу. Сережка - личный парикмахер, должен же кто-то завивать мне волосы. Васька станет шлейф за мной таскать. Другие мальчишки должны вести себя галантно и целовать мне руки. Иначе - вздерну на рее!
   Мы все онемели от изумления.
   - А чистильщика сапог, юнгу Прохорова, я принимать не буду. От чистильщика гуталином разит!
   - Я не сапожник! - заорал Сашка. - Это все Лисицкий выдумал!
   - А на балу я буду танцевать с самым главным офицером, то есть я хотела сказать - с пиратом. И чтобы от него ни дегтем, ни табаком не воняло. И чтобы он был прекрасным, как меджнун! И чтобы приносил взбитые сливки с вареньем, как только я пожелаю!
   - Дождь кончился, Катька! - сурово оборвала ее Анька Сушкина. - Остынь и просохни. Не быть тебе пираткой! Ни за что! А уж тем более - главной! Ты еще мелкая и глупая!
   - Я быстро расту, - возразила Катька. - И вместе со мной растет мой мозг, невероятно увеличиваясь в размерах. Скоро я стану ужасно умной.
   - Мозг умнеет, а не растет, - сказала Анька. - А твое развитие, Катька, давно и безнадежно остановилось. Ну-ка, встряхни головой.
   - Это еще зачем?
   - Надо, - с нажимом сказала Анька.
   - Ну раз надо... - И Катька затрясла головой.
   - Вот! - удовлетворенно произнесла Анька. - Что и требовалось доказать. У тебя вместо мозгов - горох. Так я и знала.
   - Мозговой горошек? - догадалась Тонька Акимова.
   - Нет, Тонька. У нее сушеный горох. Слышишь - как стучит? Как в погремушке.
   От возмущения Катька задымилась. Вот-вот должно было полыхнуть яростное пламя.
   - Слушай, - вдруг толкнул меня в бок Сабельников. - Как думаешь, здесь в лесу чудища есть?
   - Дед из Глистово говорил, что есть, и что они злее некуда. Любого сожрут и не подавятся.
   - Жаль.
   - Кого?
   - Трахтера. Я его давно не вижу. Верно отстал и потерялся.
   - А когда видел в последний раз?
   - Еще до дождя. Затрещали кусты, и он сказал, что это кролик, и что настоящий обед без кролика - уже не настоящий, а так, легкий завтрак.
   - Ну?
   - Ну и погнался он за зайцем. Обязательно, говорит, поймаю.
   - Ты же сказал, что кролик.
   - Да не разобрал я, кто там в кустах копошился. Показалось только, что кто-то здоровый.
   - Если это ТАКОЙ кролик, - сказал я, - то он сам поймал Леньку.
   - А может, это и не кролик, а волк. Тогда он Трахтеру живо голову откусит.
   - Если это волк, то точно откусит. Я бы на его месте откусил.
   Но ничего с Ленькой не случилось. Скоро он объявился - мокрый и хмурый. Мы поинтересовались, поймал ли он животное? Он ответил, что нет, но, похоже, поймал простуду, и ему не терпится скорей попасть домой, хорошенько просушить штаны и до отвала наесться меда с малиновым вареньем, а потом завалиться спать и забыть этот поход, как дурной сон.
   Но мечты мечтами, а между тем вечерело, и становилось темней и прохладней.
   - Надо развести костер. - Ганнибал Ильич посмотрел на небо. - Сестренкин - за дровами.
   - А если волк нападет или оборотень?
   - Возьми с собой Трахтергенца.
   - Я слабосильный! Мне с волком не справиться! - возопил Ленька.
   - Топор нужен, - солидно сказал Колька. Без топора дерева не завалить.
   - Не нужен! Не нужен! - вопил Ленька. - Он меня в мелкие куски изрубит, просто потехи ради.
   Сестренкин сплюнул.
   - Без топора обойдетесь, - сказал Ганнибал. - Не надо валить никаких деревьев. Наберете сухих сучьев.
   - Я близорукий, - заявил Ленька. И если напорюсь на сучок и выколю глаза, то совсем плохо видеть буду. А бабуин Сестренкин ко мне в поводыри не пойдет, он только о себе думает.
   - Ладно, - вздохнул физрук и посмотрел на меня. - Просиков, с Ленькой пойдешь ты. А Сестренкина за ягодой отправим, к чаю вечернему.
   - Так темно уже, - недовольно сказал Колька.
   - А ты на ощупь, - подсказал вожатый.
   Колька сплюнул вторично.
   - С Борькой тоже не пойду, - отказался Ленька. - Он меня к дереву привяжет и отдаст на съедение дикому зверю.
   "Хорошо бы, если бы тебя и вправду крокодил какой-нибудь съел, - подумал я, - а уж дров и без тебя наберу".
   - Нет тут никаких зверей, - неуверенно сказал вожатый.
   - А я видел, как промчалась бешеная лисица, - злорадно сообщил Женька. - Сильно бешеная!
   - Я за дровами не пойду! - взвизгнул Ленька. - Мама меня строго предупредила, чтобы я в лес далеко не ходил, а уж тем более вечером за дровами. Мало того, что там бешеная лисица бродит, так теперь еще и Сестренкин с Просиковым! А они еще бешеней, чем лисица.
   - Моему терпению приходит конец! - повысил голос вожатый. - Марш в лес!
   Ленька завертелся на месте, словно слепой карась на сковородке, метнулся в одну сторону, в другую, и, наконец, сбил с ног Аньку Сушкину.
   - Паразит бешеный! - закричала она.
   - Ты что ваньку валяешь! - еще громче закричал вожатый.
   - Я не Ваньку, а Аньку повалил, - попытался оправдаться Ленька.
   - Вы еще не ушли?.. Не будите во мне зверя, - зловеще произнес физрук, поднимаясь с облюбованного им пенька.
   Лично я и не собирался его будить. Только этого не хватало! Наш Ганнибал Ильич очень сильный, гораздо сильнее любого зверя. Туго тому придется, кто разбудит Ганнибала Ильича, то есть - тьфу! - я хотел сказать зверя, который сидит у него внутри.
   - Можно, я с Борькой пойду? - вызвался Васька Бегалов.
   - Можно, - ответил физрук. - Но вы начинаете меря сильно нервировать. Если через минуту...
   - Вы нервируете Ганнибала Ильича, - поддакнул Ленька, - и рискуете пробудить в нем зверя.
   - Это ты, гнус вредный, рискуешь пробудить во мне зверя, - пригрозил я. - Может, и не такого сильного, как у Ганнибала Ильича, или, я не знаю, какой зверь сидит внутри у вожатого, но тебе и этого хватит.
   - Меня Васька ногой пнул! - захныкал Ленька. - Дайте мне большую еловую палку, я заставлю его страдать!
   - Бежим! Быстрее! - подтолкнул меня Васька.
   И пока мы с ним бежали, то наломали столько сучьев, что хватило бы ни на один хороший костер. Правда, случилась одна неприятность. Собирая хворост, я наколол на руке палец, и по возвращении немедленно попал в оборот к доктору Цветочкиной.
   - Не шевелись, Просиков, - проговорила она, забинтовывая мне всю руку.
   - Какой - шевелись! Ты меня как мумию спеленала! - негодовал я.
   - Помолчите, больной! - сказала Ленка, и стала еще туже стягивать бинты.
   Я взвыл.
   - Все! Хватит! Отпусти меня, видишь, я рукой пошевелить не могу.
   - Тебе и не надо ей шевелить. Тебе мозгами шевелить надо. А они у тебя, как у копченой селедки... Вот палец и наколол.
   После ужина спели: "Дышит прохладою полночь сырая". Вожатый Федя виртуозно исполнил: "Тонул закат в степных просторах". И все вместе грянули: "Теперь умолкли поезда и не кричат автомобили". А потом закричал страшным голосом физрук:
   - Всем спать! Вы у меня уже в печенках сидите!
   - Их что у него - несколько? - пробурчал Славка.
   - Наверное, - ответил я. - Ганнибал Ильич врать не станет.
   Мы разошлись по палаткам.
   - Ну что ты копаешься! - закричал Сережка на Славку. - Залезай быстрей! Вон комаров сколько! И все к нам на ночлег просятся.
   - Главное, чтобы волки не просились, а с комарами как-нибудь справимся.
   - Это верно, - согласился я.
   Стали укладываться.
   - Чу, слышите, где-то журчит, - сказал Славка. - Похоже, ручей неподалеку течет. Надо утром его отыскать. Наверное, там полно форели и хариусов.
   - И медведей, которые только и ждут, когда кто-то явится за форелью. И это не ручей журчит, а Ленька.
   - Что?!  Этот гамадрил не мог отойти подальше?
   Чуть позже к нашей палатке подошел вожатый и зычным голосом спросил, спим ли мы?
   - Уснешь тут, как же, когда тебе в ухо орут, а по лесу бешеные лисицы бегают, - пробормотал Ленька, и немедленно заснул.
   - Храпит, обалдуй, - озабоченно сказал Славка.
   - Полипы, наверное, в носу, - предположил я.
   - Надо бы вырезать, - бесцветным голосом произнес Сережка.
   - Сейчас?
   - А чего тянуть. Иначе он нам до утра спать не даст.
   И в это время раздался жуткий крик. Кровь застыла у нас в жилах. И опять ночь прорезал крик. Еще более жуткий.
   - Что такое! - завопил, проснувшийся Ленька. - На нас напали?, О, я знаю, это бешеная лисица или вампиры. Скорей доставайте чеснок!
   Мы повылезли из палаток.
   - Может, Ганнибалу опять что-нибудь привиделось про великого воина Мемнона.
   - Это оборотень своих товарищей скликает, - насторожился Ленька. - Пировать нечисть будет.
   Мы занервничали. Сабельников призвал занять круговую оборону. Девчонки завизжали.
   Но все оказалось не так страшно. И совсем не Ганнибала Ильича посетили видения. Они посетили Витьку Медниса. И видения эти были ужасны. Будто он, Меднис, занял только третье место на олимпиаде по арифметике.
   Физрук с Федей загнали нас обратно в палатки, а Витьке накапали в кружку успокоительных капель.
   - А где Ленька? - спросил я. Его опять не было в палатке.
   - Я здесь, но снаружи, - отозвался Ленька.
   - Что ты там опять делаешь?
   - Как городской житель, ищу гармония в природе, хочу с ней слиться, желаю наполнить себя ею до краев.
   - Ты в порядке, Трахтер? Ты только недавно с ней сливался.
   - Утром найдешь гармонию, полоумный! А сейчас давай спать.
   - Но я в смятении, меня напугал Меднис.
   - Это нервы, Ленька. Тебя опьянил свежий воздух. Дыши глубже.
   - Где мой дом, где мой очаг? - тоскливо вопросил Ленька. - Где моя мягкая туалетная бумага? - При упоминании о бумаге, он совсем расстроился и тихо заскулил: - Я бы обратно понесся на крыльях...
   - Твой дом - палатка, твой очаг - костер, твоя туалетная бумага - лопух, а твой ночной горшок - в репейных кустах, - мстительно сказал Славка.
   - А ну лезь в палатку! Только крыльями не размахивай, здесь и так тесно.
   Утром мы бодро потопали в пункт С. Хотелось побыстрей там отметиться, так как он являлся конечной точкой нашего маршрута, да повернуть домой. Мы уже соскучились по нашим родителям.
   Вскоре мы наткнулись на мальчишку с кнутом. Из чего Ленька сделал вывод, что где-то поблизости пасется стадо, а где стадо, там и деревня недалеко. В деревне же живут и гуляют люди, а значит - не пропадем.
   - Почему же мы пропасть должны? - напряглась Анька.
   - Да кто же его знает - почему? - таинственно отозвался Ленька. - Рыскают тут всякие... разные. А потом люди пропадают.
   Мы стали озираться по сторонам. Никто и нигде не рыскал. Никаких разных и всяких мы тоже не увидели, но шаг все равно ускорили.
   - Ты подпасок? - обратился к мальчишке вожатый.
   - Я - Хусаин.
   - Надо же, - пробормотал вожатый. - А отца твоего, как кличут?
   - Это собак кличут, - гордо ответил мальчишка и ловко рубанул кнутом по лопуху. - Отца тоже Хусаином зовут.
   - Гм... А скажи-ка мне...
   - Справочная в городе, - отрезал Хусаин и прицелился к другому лопуху.
   - Упертый мальчишка, - одобрительно сказал Ганнибал. - Такой маленький, а уже настоящий Хусаин!
   - У нас в деревне все ребята отчаянные, - сурово сообщил мальчишка.
   Мы насторожились.
   - А где у тебя отец работает? - не отступал от Хусаина настойчивый вожатый.
   - В стаде работает - пастухом. Знаешь, какой у него кнут! Чуть что не по нему, так вытянет... Сейчас он подойдет.
   Все заторопились. Ну его, Хусаина этого, еще примет нас за баранов. Прикладывай потом лопухи к ранам. Только спросил мальчишку вожатый:
   - А это Комарово или Кузякино?
   - Онучино это, - ответил тот, щелкая кнутом. - Хусаином клянусь!
   - Ну тогда, конечно...
   - Вот как! - произнес немного удивленный Ганнибал Ильич. - Что ж... Онучино так Онучино. Тем более, что слышал я - квас там отменный изготовляют.
   - Да, у онучинцев квас славный, - поддержал его Федя. - Я тоже слышал. Их еще Самоделкинами зовут.
   - Чем сто раз услышать... - весело сказал Ганнибал Ильич.
   - Лучше один раз попробовать! - также весело докончил за физрука Федя.