Каким образом?

Первую половину учебного дня Андрей провел, выясняя, куда подевался его сосед. Вторую —  просто сидел и хмурился, подперев щеку кулаком, и огрызался на любое вмешательство.
Он надеялся, что Алексей объявится и что даст понять, мол, все нормально. Но студентом в аудитории и не пахло, а злой куратор требовал немедленно привести его на зачет. В основном — от Виктора, но тот пожимал плечами и говорил, будто не знает, где живет его лучший друг.
Однако после занятий Соколов пошел вовсе не домой, и Андрей увязался следом. Он держался на расстоянии двадцати шагов, чтобы Виктор не заметил «хвоста», — но, кажется, провалился. Прямо посреди улицы студент вдруг остановился, внимательно осмотрел окрестности и повернул назад. Зашел в парк аттракционов, купил десять билетов на чертово колесо и стал кататься, мрачно обозревая город.
Андрей хлопнул себя ладонью по лицу. Такой проницательности от обычного человека он не ждал. Устроившись на лавке в тени каштана — самого красивого дерева на земле, если верить Алексею, — он мрачно следил за кабинкой Виктора. И все равно упустил момент, когда Соколов из нее вышел.
Испытывая жгучую ненависть к самому себе, Андрей приобрел большое мороженое и зашагал обратно к университету. По дороге его окликнули, и, обернувшись, парень увидел Халльфрид.
— Привет, — поздоровалась она. — Как там твой сердечник?
— Понятия не имею.
Девушка ликующе рассмеялась.
— Ага! Значит, он все-таки не пришел?
— Нет.
— И правильно сделал. С тобой лучше не связываться, — Халльфрид вытащила из кармана конфету и азартно ею захрустела. — Приперся из этих проклятых Нижних Земель, ходишь повсюду и портишь людям жизнь. Я хочу сказать, — девушка посмотрела на Андрея строго, — что ты не должен относиться к нам так, как отец и братья относятся к тебе. Мы не просим у тебя снисхождения. Нам без надобности твоя жалость. Если ты действительно пришел, чтобы найти утешение — ищи его, не опуская других в грязь. У меня все.
Халльфрид развернулась и приготовилась уйти, но Андрей поймал ее за руку. Тонкая ладонь вздрогнула:
— Чего тебе?
— Спасибо. Ты натолкнула меня на очень интересную мысль.
— Я не старалась, поэтому не благодари, — девушка вырвалась и отступила на два шага. — И что за идея? Очередное безумство в стиле «пойду туда, потребую того, взамен отдам то, а может быть, не отдам»?
— Да ладно, — обиделся Андрей. — Разве я так поступаю?
— Не хотелось тебя расстраивать, но да, — честно ответила Халльфрид. И тут же, не дожидаясь колкостей, спросила: — Ты хотя бы рассказал ему, кем являешься? Рассказал, что ты рожден не в Ортэхлеарте?
Парень выразительно поморщился. Девушка закатила глаза:
— Господи! Я думала, тебя в детстве учили этикету. Или хотя бы условным рамкам общения, за которые вылезать не стоит. Ты сунул мальчика в иной мир, лицом в колдовство, но не объяснил, откуда такой выискался. И после этого полагаешь, что он прибежит к тебе на поклон, попросит стать его учителем и будет почитать, словно божество? Нет. Когда он снова появится в поле твоего зрения, все, что ты услышишь — это просьбу не подходить. У мальчика и без тебя слабое здоровье, а ты пытаешься подкосить его окончательно.
— Либо он переживет выплеск, либо умрет, — возразил остроухий. — В Алексее магии слишком много. Она переливается через край, ищет, на чем ей остановиться. Притягивает неудачи. И я считаю, что надо научить его указывать путь — вместо того, чтобы страдать самому.
— Но спешить-то некуда, — пожала плечами Халльфрид. — Ты мог бы всего добиться неторопливо. Аккуратно. Без весомых ошибок. А теперь, допустив одну, стоишь в тупике. Сходил бы к Филатову в гости, объяснил, что не собирался его пугать.
— Во-первых, ему это не нужно, — внес здравое размышление Андрей. — Я не удивлюсь, если он сидит в каком-нибудь углу и желает мне смерти. Во-вторых, — тут парень смутился и уставился себе под ноги, — я не знаю, где он живет.
— Ты? — не поверила девушка. — Четвертый принц Ада, чистокровный демон? Не можешь отыскать дороги в дом жалкого смертного? Не смеши меня, будь так добр.
— Любопытно, — донеслось с противоположного тротуара.
Виктор сидел на краю забора, косо наблюдая за парочкой.
— Значит, чистокровный демон? Да еще и принц?
Андрей позеленел, схватился за воротник и выдал:
— Нет-нет, все не так! Мы просто... просто пьесу репетируем!
Халльфрид расхохоталась, испортив эту незамысловатую ложь.
— Просто пьесу! Ты мог придумать что-то менее плоское, Кеуль.
— Прекрати меня так называть! — вспылил парень. — Это из-за тебя случилось! Если бы ты не вопила на всю улицу, что я, такой сильный и знаменитый, способен отыскать человека с помощью щелчка пальцев, этот кретин ничего бы не...
— Извиняюсь? — переспросил Виктор.
Остроухий почувствовал себя блохой, занесенной ветром на ядро мортиры.
— А-а-а, черт побери! — оглушительно взвыл он. — Чтоб вас разорвало! Сговорились, небось, заранее? Составили план?
— Вообще-то нет, — беззаботно отозвалась Халльфрид. — Я этого молодого человека впервые вижу. Но он мне уже нравится, — она подмигнула Виктору. — Ведет себя гораздо лучше, чем ты. Вежливее хотя бы.
— Благодарю, — поклонился тот. — Мне приятно.
Андрей сдавленно зарычал, зашнуровал ботинок — кеды плавали в ведре с мыльной водой, — и бросился прочь. Виктор проводил его рассеянным взглядом, перешел проезжую часть и улыбнулся Халльфрид:
— Вы не откажетесь со мной побеседовать?
— Не откажусь, — гордо кивнула девушка.
— Тут неподалеку есть хорошее кафе. Я угощаю, — предложил парень.
Халльфрид взяла его под локоть, и вдвоем они двинулись куда-то в южный квартал. Виктор что-то напевал под нос, и в его спокойных голубых глазах плескалось искреннее веселье.
Девушке нравились такие люди. Независимые от обстоятельств, расчетливые, они добивались своих целей и выбирали новые. Не застывали на полпути, будто каменные изваяния, и не убеждали, что «я все сделал». Нет. Они постоянно шли вперед, умудряясь находить тысячи приключений.
Кафе, избранное Виктором, было стилизовано под незнакомую Халльфрид сказку. Столы изображали пеньки, а стулья — грибы-гнилушки. Посуда выглядела так, будто на дворе стояло Средневековье. Об этой странной эпохе, когда люди использовали мечи, толком не мылись и вели себя, как напыщенные павлины, девушка читала в книгах.
И в них же она читала о большом мире, скрытом за границами города.
— Присаживайтесь, — пригласил Виктор. — А я закажу кофе. 
Халльфрид, пребывая в донельзя благодушном настроении, села. Достала из сумки телефон и написала короткое сообщение: «Я задержусь». Оно ушло к адресату, ознаменовало получение мелодичным бряцаньем, и телефон снова отправился в недра кожаных кармашков.
Виктор вернулся с большим подносом, опустил его на столешницу.
— Сколько сахара вам класть?
— Два кубика.
Он сделал, как было велено, и подал чашку девушке. Та ее приняла — с чувством собственного достоинства, почти по-королевски.
Около двадцати минут ребята провели в тишине, попивая крепкий, горьковатый напиток. Виктор не сводил взгляда с равнодушного лица Халльфрид. Та, в свою очередь, не отрывалась от окна — широкого, в полный рост, — за которым неслись машины. Только на север — тут было одностороннее движение.
— Вы красивая, — донес до нее парень.
Губы девушки дрогнули в улыбке:
— Спасибо. Вы тоже весьма симпатичны.
— Я предполагал, что мы друг другу понравимся, — засмеялся Виктор. — И рад, что это оказалось правдой.
— К слову о правде, — пошла в наступление Халльфрид. — Вы ведь позвали меня из-за Кеуля?
— Из-за него в том числе, — не стал юлить парень. — Позвольте осведомиться, почему вы так его называете? Нам он представился, как Андрей Алексеевич Лещенко.
Девушка фыркнула:
— Наверняка он использовал это имя, потому что когда-то оно ему понравилось. На деле этот юноша — никакой не Андрей, вовсе не Алексеевич и уж тем более не Лещенко. Его зовут Кеуль, Кеульлеар. Он — один из четырех принцев Нижних Земель.
— И что он забыл в Ортэхлеарте? — Виктор не подал виду, что находит ее информацию сомнительной.
— Я похожа на всеведущий хрен, молодой человек? — ехидно спросила Халльфрид. — Вроде бы нет. Корни в землю не пускаю, с роскошными листьями сходства не имею. Мы с Кеулем не так уж близки, чтобы он посвящал меня в свои планы. Может, ему приспичило создать центр обучения магии. Может, он собирается уничтожить город. А может — прекратить войну. Словом, для меня его цели столь же туманны, сколь и для вас. Я могу гарантировать лишь одно — пострадают единицы. Кеуль не любит убивать. По крайней мере, людей.
— Выражаясь мягко, вы ни черта не прояснили, — улыбнулся Соколов. — Но я благодарен вам за компанию.
Девушка одарила его ответной улыбкой:
— Я ни черта и не обязана вам прояснять.

Андрей — то есть Кеуль, — угрюмо топал по улице и размышлял, что женская часть рода человеческого — те еще предательницы. Он, конечно, не ждал от Халльфрид снисхождения или поддержки в адрес своей лжи — но и откровенного безразличия к ней тоже. Да и ее реакция на Виктора парня сильно разочаровала.
За последние пару дней Кеуль успел разочароваться аж в трех вещах: в Ортэхлеарте, как в произведении, в Алексее, как в перспективном будущем маге, и в Халльфрид, как в подруге и опоре на случай беды. Он не отчаивался, но был вынужден изменить стратегию. Вероятно, девушка права, и к людям надо относиться как-то иначе. «Мы не просим у тебя снисхождения. Нам без надобности твоя жалость»... а что тогда — с надобностью?
Кеуль избрал лавочку в городском саду и уселся на нее, погрузившись в мрачные мысли.
Мир людей не походил на демонический от слова «совсем». Даже история его создания не исключала факт: люди — это не калька со старших братьев. Они особенные. Умеют жить, радоваться, делать потрясающие открытия, продвигать науку вперед, творить... и умирать. Они — меньшинство, способное принять смерть. Или хотя бы не вспоминать о ней, пока не станет поздно.
Кеуль почесал затылок. Мимо него, намеренно сутулясь, прошел некто высокий и худой. Из-под капюшона синей брендовой куртки выглядывали пряди золотисто-рыжих волос, а из кармана тянулся провод наушников. Незнакомец посмотрел на демона, и у того перехватило дух: серые глаза в обрамлении ресниц были похожи на два прицела.
Вполне себе повод, решил Кеуль, поднимаясь на ноги минутой позже. Спина странного человека растворилась в толпе, но в воздухе повис его запах:  пот, одеколон и — почему-то — мыши. Парень чихнул, выругался и начал погоню, то прячась в тенях и за кустами, то ныряя в поток людей. К счастью, незнакомец не оборачивался и явно ни о чем не подозревал.
Он пересек парк, несколько пешеходных переходов, жуткую подворотню, где выл ветер и лаяли бродячие псы. Поправил рукава, ответил на звонок женщины с крикливым неприятным голосом. Затем свернул на пятачок площади Поэтов, окруженный магазинчиками, и вошел в хмурое здание с покатой крышей, узкими окнами и тяжелой дверью.
Кеуль не собирался отступать, но на проходной его изловил охранник. Суровый, широкоплечий, с тремя шрамами на крупном носу, он рыкнул:
— Тебя кто-то звал, парень?
— Эм... здравствуйте... — промямлил демон, мысленно обшаривая коридор. Наткнулся на табличку, прочел позолоченную надпись и выдал: — Я к Елизавете Петровне.
— Она тебя ждет?
— Да, — не слишком уверенно подтвердил он. — Вы пойдите, поинтересуйтесь у нее самой.
Охранник сощурился, развернулся и направился к неизвестной женщине. Кеуль остался у входа, проклиная на чем свет стоит нерадивых тупиц, заменивших мозг мускулами. Его окликнула уборщица, добродушно осведомилась, что парню понадобилось от заведующей Академией Искусств. Тот про себя возликовал и встретил своего провожатого уже спокойно.
— Содержимое карманов, — односложно буркнул охранник, и демон покорно показал ему телефон, связку старинных ключей и пачку дешевых витаминов. Мужчина с подозрением все это изучил, хмыкнул и приказал: — За мной.
Шагая по коридору, Кеуль пытался понять, где находится его цель. И, к огромной радости, обнаружил ее за дверью в кабинет немолодой, но красивой женщины с идеально ровной осанкой. Она листала содержимое красной папки, порой посматривая на часы. Когда охранник затолкал в кабинет Кеуля, Елизавета Петровна подняла голову.
— А-а, Андрей Алексеевич! Проходите, не стесняйтесь. — И указала на сероглазого парня, сидевшего в кресле у окна: — Это мой племянник, Альберт. 
— Приятно познакомиться, — вынужденно улыбнулся тот и пожал протянутую Кеулем ладонь.
Демон поморщился, ощутив под пальцами острое покалывание. Альберт, напротив, стал заинтригованно его рассматривать.
— Тетя, — обратился он к женщине. — А для чего пришел Андрей Алексеевич?
— О, он щедро спонсирует музыкальный факультет, — сообщила Елизавета Петровна. — Благодаря ему у нас работают такие замечательные люди, как Роман Сергеевич, Ольга Егоровна и, конечно же, мой любимый Алексей. Правда, до сих пор мы не пересекались лично. Я рада, что вы наконец-то решили нас посетить, — благодарно сказала она Кеулю. — Хотите чаю? Или чего-нибудь покрепче? У меня есть коньяк и виски.
Демон опустился на стул, покосился на Альберта и попросил:
— Виски, пожалуйста.
Женщина встала, распахнула дверцы встроенного в стену бара и предъявила спонсору бутылку. Кеуль одобрительно кивнул, проследил, как темная жидкость наполняет рюмку. Небрежно, но элегантно — с наградой в виде изумления Альберта — взял ее и провозгласил:
— Выпьем за вас, Елизавета Петровна, и за вашу кропотливую работу.
— Ой, какая там кропотливость, — смутилась хозяйка кабинета. Но покорно сделала глоток.
— Тетя, — пробормотал парень. — Нормально ли пить с тем, кто попался вам впервые в жизни?
— Учитывая его вклад в развитие Академии — да, нормально, — подтвердила женщина. — К тому же от такого количества виски никто не опьянеет. Верно, Андрей Алексеевич?
— Верно, — кивнул Кеуль. — И можно просто Андрей. Расскажите мне, что тут у вас творится. Новые назначения, новые люди... вам не трудно работать в их коллективе?
— В основном я работаю одна, — пожала плечами Елизавета Петровна. — А с преподавателями встречаюсь лишь после того, как заканчиваются уроки. Некоторых, — она слегка нахмурилась, — я вообще не вижу, потому что они ведут вечерние кружки. Это, к примеру, Света... она превосходно играет на гитаре... Данил, он скрипач... и Алексей, он занимается с детьми дошкольного возраста в классе фортепиано.
Демон расплылся в торжествующей улыбке:
— Он хороший специалист?
— Не то слово, — горячо согласилась женщина. — Я нашла его благодаря концерту в нашей городской филармонии. Он играл так вдумчиво и так трогательно, будто был единым целым со старым пианино. Тогда я пригласила его учить малышей, и он, знаете, обрадовался. Потом стало ясно, что Алексей болеет и приходить сюда каждый вечер ему тяжело, и мы сократили количество занятий с пяти до трех в неделю...
Она продолжала увлеченно болтать, но Кеуль уже не слушал. Выходит, несколько вечеров Филатов проводит здесь? Объясняет маленьким, доверчивым, но противным существам, какова из себя музыка? Незавидная судьба. Демон не любил тратить время попусту, да еще и на тех, кто забудет о твоих усилиях через пару лет. Он считал, что давать что-то постороннему стоит только ради собственной выгоды. И выгоды более весомой, чем жалкая преподавательская зарплата.
От оды каждому работнику Академии Кеуля спас Альберт. Он взглянул на часы, поднялся и спохватился, что давно должен быть в спортзале. Демон притворился, что тоже вспомнил о важных неотложных делах:
— Извините, Елизавета Петровна.
— Приятно было познакомиться.
Женщина вернулась к документам, а парни вышли в коридор. Племянник заведующей тут же растерял все свое дружелюбие, посмотрел на демона свысока и спросил:
— И откуда ты вылез, адово отродье?
— Ага! — возликовал тот. — Значит, я не ошибся. И кто тебя учил, человеческое дитя?
Альберт поморщился, словно от зубной боли.
— Никто.
— Не может быть, — отмахнулся Кеуль. — Ты почувствовал, кто я такой, едва ко мне прикоснувшись. Это — первый признак огромного таланта. И сам ты бы не заставил его разгореться.
— Сдалось оно мне, — ругнулся парень. И ткнул демона ладонью в нос: — Вот. Я таким родился.
Кеуль слегка удивился, на потом догадался отступить на шаг. Внутреннюю сторону ладони Альберта украшал то ли ожог, то ли родимое пятно, то ли шрам в форме полумесяца, пересеченного горизонтальным крестом. Сейчас, находясь близко к выходцу из Нижних Земель, рисунок едва заметно светился. Это мог разглядеть демон, но вряд ли могли обычные люди. Разве что Алексей и те, кто страдает сходными с ним проблемами.
— Что ж, — протянул Кеуль. — Что ж. Ты можешь считать себя демонологом и искать связь между Ортэхлеартой и Адом.
— Вот еще, — отмахнулся Альберт. — Как будто мне больше заняться нечем. Хотя, — он смерил демона оценивающим взглядом, — я бы с удовольствием выяснил, что ты за существо.
— И поэтому бросил тетю, — укорил его парень. — Ты ведь не бываешь в спортзалах. Иначе фигура бы изменилась, а ты костлявый, как самая мерзкая на свете рыба. Пройдемся?
— Давай.
Кеуль усмехнулся и двинулся к выходу, перебирая в голове варианты беседы. Поделиться с Альбертом своими мыслями? Объяснить, что четвертый принц Ада забыл в Ортэхлеарте? Сразу признаться во всех возможных грехах? Или все-таки сберечь интригу, заставить его до всего докапываться, искать ответы на тысячи вопросов? Хм...
В городе не отыщется ни единой книги, повествующей о шэльрэ. И Альберту придется импровизировать. Любопытно, до чего он додумается? О наличии ритуальных рисунков можно догадаться, исходя из отметины на руке. Но о правильной комбинации символов...
Кеуль мечтательно закатил глаза. Будет весело, если парень вызовет, например, неотесанного демона низших рангов и попросит его поведать, что за тварь в человеческом облике разгуливает по Ортэхлеарте. И еще веселее — если эта самая тварь найдет господина принца, покроется мелкими мурашками и промямлит: «Ваше Высочество?! Простите, я... я и представить не мог, что вы тут!»
— Чему ты радуешься? — с подозрением уточнил Альберт.
— Да так, ничему особенному, — развел руками Кеуль. — Послушай,  ты часто бываешь в Академии?
— Почти ежедневно.
— И наверняка в курсе, где живет этот Алексей из кружка фортепиано?
— Стоп, — парень изобразил на лице крайнюю степень негодования. — Личная информация наших сотрудников посторонним не разглашается.
— Я не посторонний, — возмутился демон. — Я — спонсор!
— Ты — Адово отродье, — Альберт почесал отмеченную колдовством ладонь. — Мы и без твоих денег сможем поддерживать Академию.
Кеуль нахмурился:
— Сомневаюсь. Но, раз уж тебе жалко — забудем о моем вопросе.
— Прекрасно. Тогда я задам свои, — поставил его перед фактом Альберт. — Итак, первый. В тебе течет благородная кровь?
— Быстро сообразил, — изумился демон. И ответил: — Да. Благороднее не бывает.
В серых глазах-прицелах промелькнуло самодовольство. Племянник Елизаветы Петровны поправил прядь волос, почесал ухо и продолжил:
— Ты имеешь личную связь с Ортэхлеартой?
— Все может быть. — Кеуль покосился на клумбу, прорезающую площадь. На ней краснели, желтели и белели плотные бутоны тюльпанов. Весенние цветы вот-вот распахнутся, словно врата рая, и станут настоящим пиром для ос, шмелей и пчел. — И, конечно, третий вопрос...
— Волосы, — пробормотал Альберт. — Они ведь на самом деле не черные?
— Что? — растерялся демон. — Волосы?
— Да, — раздраженно подтвердил парень. — Это все, что меня интересует. Остальное я и сам выясню.
— Экий ты самостоятельный. Ну выясняй, выясняй, — фыркнул господин принц. — А мне пора домой. До свидания.
Он свернул в переулок, обогнул пожилую даму с тяжелыми пакетами и был таков. Альберт закатил глаза, потер чертовы зудящие шрамы и тоже отправился восвояси.
Кеуль то и дело оборачивался, опасаясь, что мальчик с талантом демонолога увяжется следом. Но Боги — ха-ха, — миловали, и демон спокойно добрался до жилого района. Распахнул двери в подъезд, пропустил стайку детей пяти-шести лет и поднялся в свою квартиру, запершись изнутри.
— Ох, Науль, это был ужасно долгий день, — пожаловался он парню с короткими голубыми волосами, стоящими дыбом. Тот выглядывал из пятна чернильного мрака в стене, покрытой светлыми обоями.
— Я к тебе с такой же бедой, — пробормотал парень, ступая на пушистый ковер. — Дома черт-те что происходит. Атанаульрэ снова устроил праздник, пригласил на него Ретара Нароверта и Снежка. Туда же явился отец, чтобы продемонстрировать, как надо обращаться с мерзкими кровососами. Но вампир окунул его лицом в суп, а остроухий вооружился бутылкой вина и разбил ее о голову отцовского пажа... сам паж, разумеется, не расстроился, но Кьёт пребывает в ужасном расположении духа и грозится лишить Ульрэ наследства, если он продолжит общаться с рыжим.
— Милые, славные семейные разборки, — обрадовался Кеуль. — А что за наследство? Почему я раньше о нем не слышал?
— Полагаю, потому что его нет, — задумался его брат. И добавил: — Честно говоря, я не успел заметить, когда именно Атанаульрэ так сдружился с Ретаром. У них даже интересы похожие нашлись. Еще немного — и вампир вступит в их с Шэтуалем алхимическую секту, а потом потребует, чтобы его научили создавать монстров из мертвецов.
— Он для этого слишком щепетилен, — рассмеялся демон. — Заходи уже, хватит стоять на пороге. У меня есть шиповник.
— Захожу.
Айкернауль, третий принц Ада, окончательно вышел из темного прямоугольника портала. Отряхнул белые одежды — просторные, мягкие, сшитые из дорогого теплого материала, — и огляделся.
— Тесно тут, — вынес вердикт он.
— Это просто ты избалованный, — пошутил Кеуль, провожая его в кухню. — Садись.
Старший демон сел. В бедную обстановку трехкомнатной квартиры он вписывался даже меньше, чем толстая книга в старом кожаном переплете. На корешке, пронизанная множеством трещин, блестела надпись: «Бестелесные сущности».
— И давно ты увлекаешься духами? — полюбопытствовал Айкернауль.
— Давно, — согласился Кеуль. — Примерно с тех пор, как Амоильрэ удалось загнать их в человеческие тела и заставить жить в рамках смертного мира. Это увлекательно. Повторять его опыт я не буду, — поспешно заверил он. — Но полученный Амо результат кажется мне забавным. Из него следует, что живые создания по ту сторону реальности могут долго сохранять чужой внешний вид. И не помнить, где зародились.
— А еще из него следует, что шэльрэ жуть как жестоки, — равнодушно отметил Айкернауль. — Лишнее подтверждение в копилку храмовников. Кстати, — он пошевелил бровями, такими же голубыми, как волосы. — Как у тебя тут с ними? Есть хоть один алтарь, молитва или освященное место? Кому люди поклоняются?
— Войне, — самодовольно произнес Кеуль, разливая по чашкам кипяток. — Страху. Смерти. Мне это нравится. У них нет разделения на хороших и плохих. Внутреннего, по крайней мере. Тут каждый уверен, что плохие — они где-то там, за линией фронта. А в городе — нейтральные, непримечательные, неопасные сородичи.
— Занудство, — оценил его брат.
— Я тебя и не прошу в нем участвовать, — пожал плечами остроухий. И присмотрелся к Айкернаулю внимательней: — Ты плохо выглядишь.
— Бессонница мучает, — кивнул тот. — И веки болят. Как ни закрою — возникает чувство, будто под ними ворочается битое стекло. Медленно, со вкусом, чтобы причинить побольше неудобств.
Он немного посидел, качая чашку в ладонях, и пожаловался:
— Я устал.
Кеуль по-прежнему за ним наблюдал, оценивая каждый фрагмент. Айкернауль всегда был бледным, но теперь достиг уровня призрака — сквозь кожу просвечивают нити кровеносных сосудов, странно-зеленоватые, будто демон давно умер и, выражаясь некорректно, протух. Правый глаз привычно скрыт под полукруглой кожаной повязкой, а левый — светло-серый, болезненно сощуренный, — окружен синеватыми пятнами, похожими на следы ударов. Но кто мог дотянуться до третьего принца Ада, самого раздражительного и жестокого из детей Сатаны — это та еще загадка. Разве что он сам себя бил — монотонно, невозмутимо, с безразличием фарфоровой куклы...
— Если хочешь — оставайся здесь, — предложил Кеуль.
— Нет, спасибо. — Айкернауль встал, тщательно вымыл руки — вроде бы и так чистые, — и направился к выходу. — Дома обо мне заботятся слуги. А ты будешь бегать и вопить, что высшему демону болеть не положено. Или заставишь меня впутаться в разборки с людьми. Я люблю их, — демон прикоснулся к стене, пробуждая в ней чернильное окно живой тьмы, — но лишний раз с ними связываться не хочу. Люди смертны, Кеуль. Они умирают куда быстрее, чем мы.
— Мы не умираем вообще, — с гордостью напомнил остроухий.
— Вот как? — Айкернауль изобразил вежливое недоумение. И тут же вышел из образа: — Не глупи, братец. Вспомни госпожу Петеарт. Вспомни господина Эстеля. Эти двое вполне себе мертвы.
— А вот и нет, — сдержанно возмутился Кеуль. — Шэтуаль постоянно возвращается, чтобы убивать Петеарт. Она может воскреснуть, если он перестанет приходить. А Эстель... он просто стал жертвой более сильной магии, чем мог вообразить себе Амоильрэ. Однако в нем тоже течет кровь высшего, и вполне вероятно, что однажды он выберется из озера и снова скажет Эстеларго «привет».
— Меня это расстроит, — вздохнул старший демон. — Эстель очень выгодно смотрится рядом со своей матерью. Ладно, я пойду. Нога затекла, — Айкернауль пошевелил конечностью, еще минуту назад опущенной в пустоту портала. — Анэ-на гэртэ Сатьо.
— Пока, — усмехнулся Кеуль.

Алексей полдня размышлял над вчерашним позорным бегством. Он бесцельно бродил по дому, ругался и прикидывал, кем на самом деле должны быть люди, способные отдать долю жизни мертвому черепу. Он наскоро перекусывал, гладил недовольного кота и опять бродил, посылая проклятия на головы гадов, разбивших его иллюзию защищенности. Что, если неизвестный враг Ортэхлеарты, прежде принимаемый за огромные войска и такое же снаряжение, — это всего лишь еще один колдун, которому выгодно держать город в осаде? Умом Алексей понимал, что глупит, но сердце настаивало на обратном.
В конце концов парень не выдержал, подхватил телефон, запер дверь и побежал по улице вверх. Он то и дело оглядывался, опасаясь наткнуться на Халльфрид и ее друга — юношу с арбалетным болтом в колене. И успокоился, только достигнув дома Андрея. Приготовил нормальные аргументы — на смену тем, что будоражили мозг с утра, — и постучал. Зло, отрывисто и настойчиво.
Створка приоткрылась, и на Алексея уставился любопытный зеленый глаз.
— Какие люди, — с иронией произнес остроухий.
— Привет, — сердито поздоровался парень. — Я хочу знать, каким образом...
— Тс-с-с! — Андрей покосился на лестницу, убедился, что вокруг никого нет, и велел: — Тише. Заходи, не стоит обсуждать это на пороге.
Музыкант послушался, ни секунды не колеблясь. Демон, на всякий случай выглянув повторно, хлопнул створкой и повернул в замке ключ.
— Это зачем? — не понял Алексей.
— Это чтобы ты раньше времени не убежал, — осклабился Кеуль. — Давай-давай, двигайся. Я не думал, что ты придешь, и у меня тут довольно мерзко, но тем не менее... — он толкнул гостя в спину, заставляя пройти вперед.
— Да уж, — хмыкнул музыкант, оказавшись в зале — небольшом, но страшно захламленном. Повсюду валялась одежда, книги, скомканные листы бумаги, а еще — что очень подозрительно — перья. Красивые, черные, но Алексей не мог представить, какая птица обладает подобными.
— Ну, — пропыхтел демон, освобождая диван и сваливая вещи грудой в углу. — Садись. Выкладывай.
— Я хочу знать, каким образом ты используешь магию, — немедленно заявил музыкант. — И каким образом ее могу использовать я.
Кеуль немного помолчал, придирчиво его рассматривая. Алексей истолковал эту паузу по-своему и буркнул:
— Если тебя обижает мой недавний побег, то ты сам виноват. Затолкал меня в квартиру ведьмы, а там белые червяки, черепа и тот жуткий тип... кто он, кстати?
— Понятия не имею.
— В смысле? Я рассчитывал, что ты будешь там торчать не один час.
— Я и торчал, — согласился демон. — Ради Халльфрид. Но с ее сожителем не общался. Впрочем, можно и так предположить — у мальчика предрасположенность к Смерти.
— То есть он умрет?
— Нет. — Кеулю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать насмехаться. — Он перспективный некромант. Но в Ортэхлеарте магия не выражается в полной мере, и поэтому мальчик вряд ли сможет поднимать зомби. Впрочем, я могу предоставить ему урок... но сейчас о тебе, — он снова посмотрел на гостя. — Ты принял взвешенное решение? Ты готов?
Алексей вспомнил, как в панике метался по дому, и занервничал. Но тут же твердо сказал:
— Да.
— Значит, будем разбираться, — повеселел демон. — Но сначала давай расставим все точки над «i». Во-первых, я не человек.
— Что? — удивился музыкант.
— Я надеялся, что Виктор тебе уже рассказал.
— Нет, я еще не был в университете, — возразил Алексей. — Написал куратору — мол, болею, — и все.
Остроухий вздохнул:
— Тогда сам расскажу. Я — демон.
К его изумлению и даже легкой обиде, музыкант моргнул и расхохотался. От всей души, весело и заливисто.
— Ой... — сквозь смех выдавил он. — Боже!
— Что — Боже? — Кеуль сощурился, мечтая дать ему подзатыльник. — Это правда. Я — четвертый принц Ада, носитель благородной крови, и я, — он улыбнулся, — иногда выгляжу вот так.
Из его висков, словно диковинные цветы, принялись прорастать рога. Витые, покрытые неровностями и шероховатой то ли чешуей, то ли шерстью. Алексей замолк и настороженно за ними следил, отмечая, что у знакомого меняется еще и челюсть, и нос, и форма глаз — зрачки тянутся в вертикаль, тонут в густой зелени радужек, будто в водорослях.
— Я понял, хватит, — попросил музыкант.
Демон кивнул, напрягся и снова стал прежним — разве что кожа на висках покраснела.
— Меня зовут Кеуль, — сообщил он. — Кеульлеар.
— Ясно, — деловито произнес Алексей. — А какого черта ты находишься здесь — вместо того, чтобы сидеть в замке и гонять слуг?
— Например, такого, что я этих самых слуг на дух не переношу, — любезно пояснил демон. — Бегают, путаются под ногами, боятся, подлизываются — да, господин! Разумеется, милорд! Все, что пожелаете, Ваше Высочество! Я им приказал — не высовываться, заниматься своими делами потихонечку и вдали от меня. И за последние сто пятьдесят лет они достигли совершенства в умении быть невидимыми. В замке чисто, захожу в обеденный зал — еды полно, постель постирана, одежда тоже... этого достаточно. Требовать чего-то сверх меры — это не мой стиль, это скорее касается брата Ульрэ.
Алексей притих, предоставив полученной информации возможность усвоиться.
— Ну что? — поторопил его Кеуль. — Ты не передумал?
— Пожалуй, нет, — серьезно ответил музыкант. — Я бы обратился к кому-нибудь другому, но Халльфрид меня не впечатляет, а ее сожитель... ну, к нему лучше не лезть. Поэтому давай, учи меня, мудрый сенсей.
Демон заправил за ухо прядь волос, почесал щеку и произнес:
— Вот сейчас и приступим. Раздевайся.
— Эм... извини, что?
— Раздевайся, — повторил он. — Я хочу посмотреть на систему твоих потоков. Их можно увидеть под кожей, как правило — в спине... да, штаны можешь не снимать, — голос Кеуля стал ехидным. — Только куртку и то, что под ней.
Алексей помрачнел, но не нашел, к чему придраться. Расстегнул молнию, расстался с футболкой. Скрестил руки на груди, когда Кеуль обошел его по кругу и принялся изучать — снисходительно, оценивающе. Теплые пальцы начертили круг на лопатке, съехали ниже, и музыканту остро захотелось выпрыгнуть в окно.
— Прекрати!
— У тебя тут виток, — виновато пояснил демон. — И тут. И вот здесь. И на шее... слишком много витков.
— Что еще за витки?
— Структурные. Обычно система потоков ровная. Если она и замыкается в круги, то у некромантов, но их в обитаемых мирах мало. И у тебя нет ничего общего со Смертью. К Жизни ты ближе, несмотря на болезнь, — монотонная речь Кеуля сбивала с толку, заставляла сомневаться в правильности своих поступков. Он, видно, и сам до этого дошел, потому что повел плечами и уже бодрее спросил: — У тебя часто болит спина?
— Спина? — растерялся Алексей. — Нет. Изредка, и то если что-то очень тяжелое поднять.
— Хм... — Демон потер лоб. — Ладно, одевайся.
Парень натянул футболку, отряхнулся и ощутил некую брезгливость. Но промолчал.
 — Это все? — уточнил он. — Сюрпризы закончились?
 — Нет. — Кеуль расплылся в улыбке. — Покажи ладонь. Вот так. Держи ее прямо... ты можешь не трястись?
 — Уж прости, но руки у меня дрожат постоянно, — поделился бедой Алексей. — Ровнее не получится.
 Остроухий разочарованно вздохнул, накрыл его кисть своими тонкими пальцами и опустил веки. Стоило густому зеленому цвету радужек исчезнуть с его лица, и оно изменилось, показалось пустым. Будто душа пряталась в глазницах, а теперь ее укрыли ставни.
Кожу Алексея закололо, костяшки свела боль. Он неодобрительно кашлянул, но следующее событие заставило парня обо всем забыть: в горсти у Кеуля бился и переливался рассеянный серебристый свет. Вроде лунного, но немного ярче.
 — Что это? — настороженно осведомился он.
 — Энергия, — отозвался демон. — Чистая энергия. Если угодно — разлитая в пространстве сила. Под моей обработкой она такая. Держи.
Свет, словно материальный шар, лег на раскрытую ладонь Алексея. Музыкант его стиснул, стараясь не показывать, что боится. В груди похолодело и сжалось, но он не решился разжать кулак. И магия — предмет, осязаемая вещь, — отданная ему Кеулем, медленно изменялась: серебристый свет потускнел, полыхнул черным, затем — багровым... а затем все погасло.
 — ...Давай, вставай.
Взволнованный демон возник из небытия, помог Алексею встать на ноги. На сетчатке оставалась картина: вспышка яркого пламени, голые кости без плоти. На деле же все было гораздо лучше — ладонь зудела, но избежала повреждений. Или их устранил Кеуль, пока музыкант валялся в обмороке.
 — Спасибо, — пробормотал он, прикидывая, как долго простоит на ногах. И мотнул головой: — Что-то я не в порядке.
 — Нечто подобное я и предполагал, — задумчиво изрек демон. — Твоя магия хаотична, стихийна. И толку с нее не будет, пока мы не выясним, для чего она предназначена. Ты разительно отличаешься от боевых магов, ты не похож на некроманта, ты не заклинатель и не демонолог.
 — И кто же я тогда?
Кеуль фыркнул:
 — Да черт его знает. Надо напрячь извилины.
Он сел на диван, обнял подушку и начал бурчать себе под нос:
 — Каких еще колдунов я знаю? Хозяева призраков, повелители стихий, телепаты... нет, будь ты телепатом — слышал бы чужие мысли с рождения... еще есть травники и зельевары, но они не в силах жить в городе... та-а-ак... драконоводы, песчаники... а что если...
Он вдруг побледнел, радостно ухмыльнулся и сказал:
 — Ясно. Теперь мне ясно.
 — Что тебе ясно? — с замиранием сердца — в буквальном смысле, — выдавил Алексей.
 — Ты — крестовик, — сообщил Кеуль. Он так и лучился искренним счастьем, будто увидел нечто крайне занимательное и прекрасное.