Бомба моей бабушки. Признания Иоанны Хмелевской

Это – запись очень редкого интервью, состоявшегося много лет назад в варшавском доме Иоанны Хмелевской, самой читаемой в России польской писательницы. Я с восхищением вспоминаю об инициативе московского издательства «Фантом-пресс», без которого  это интервью никогда не состоялось бы.
Желаю поклонникам Хмелевской еще раз порадоваться при этой встрече! 

…Полька Ирена Барбара Кун, подписывающая свои книги псевдонимом Иоанна Хмелевская, в 90-е и нулевые годы по всероссийской популярности делила первое место с Сидни Шелдон.
Плюс к тому Хмелевская оставалась первой по числу эпигонов на российском детективном рынке.
Издатели детективов обязательно вручали начинающим авторам один из переведенных с польского языка романов об эксцентричном архитекторе Иоанне Хмелевской, матери двоих несносных сыновей, женщине, ищущей свое счастье то с прокурором (под говорящим прозвищем Дьявол), то с сотрудником польских спецслужб... но  попадающей в грандиозные переделки при любых мужчинах, обстоятельствах и погодных условиях.
В 1964 году вся Польша хохотала над романом неизвестного молодого автора «Клин» (в русском переводе «Клин - клином»), на страницах которого влюбленная, покинутая и рассерженная пани Иоанна оставляет в дураках весь польский КГБ.
С тех пор романная пани Иоанна и прочие положительные герои Хмелевской - бедняки, эксцентрики, недотепы, правдолюбцы - были живым отрицанием рассудочных основ общества развитого социализма.
Они по сей день остаются с читателем  не как высотное здание, высящееся над Варшавой мемуаром сталинских времен, а как домашний любимец, бросающийся к тебе на пороге и лижущий в обе щеки. 
В СССР Хмелевскую переводили эпизодически.
Ее романа казались слишком дерзкими для монотонных 70-х и слишком беспечными для бурных 80-х.
Только в середине 90-х московское издательство «Фантом-пресс» решилось  полностью перевести на русский все книги Хмелевской. 
Когда в 1995 году в Польше (чуть позже в России) вышла «Автобиография» Хмелевской, читатели с удивлением обнаружили, что в романах писательницы описаны реальные люди и подлинные биографии.
Благодарные российские издатели сцапали находку.
Вскоре на обложках детективов Дарьи Донцовой (самой успешной  подражательницы Хмелевской в России) появилось уведомление, что все действующие лица списаны с мужей, детей и прочих домашних животных автора.
В Польше каждая книга Хмелевской (выпускаемая издательством «Кобра») стоила около 7 долларов. И – расходилась на ура.
В России еще дешевле: полдоллара – доллар за книжку в бумажной обложке.
Но - на Иоанне Хмелевской не прогорел еще ни один издатель: русский перевод ее не самого значительного романа «Трудный труп» разошелся за 2 недели тиражом в 20 тысяч экземпляров!          


«И ВСЕ СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА МОТАЛАСЬ Я ПО ЭТИМ ХРЕНОВЫМ СТУПЕНЬКАМ…» 

Незадолго до нашего интервью Иоанна Хмелевская оставила свою старую квартирку в Мокотове (описанную во многих ее романах) и переехала в престижный варшавский район Виланов.
Жила она одна в двухэтажном  коттедже, выстроенном по особому проекту. Продукты ей привозили друзья. Много места в доме занимали книги.
Писательница призналась, что с увлечением читает «Гарри Поттера» и перечитывает польские детективы 60-х годов.
«Сделаны превосходно!», - объявила Хмелевская.   

- В «Автобиографии» вы говорили, что никогда не переедете из своей старой квартирки в старом доме без лифта. Ведь в этой квартире происходило действие романов о пани Иоанне 60-70-х годов. А переезд в новый дом – это почти всегда разрыв с прошлым… Вы расстаетесь с прошлым?

-  Я не говорила, что не перееду из квартиры, я говорила, что никуда не уеду из страны! Сейчас я безгранично счастлива, потому что выехать из этой квартиры, описанной в моих романах, я пыталась с той поры, как только поселилась в ней. С детства не могу ходить по лестницам и  лазать по горам!
44 года я моталась по этим хреновым (прошу покорно оставить это слово в переводе!) ступенькам, и в последнее время чувствовала себя там, как в тюрьме.
Это был такой ужас, что я стала по полгода проводить за границей. Или под Варшавой.
Где угодно, лишь бы там не было лестниц!
Брала с собой ноутбук для работы и уматывала.
А теперь у меня - собственный дом как дом, не такой уж дорогой. Разве что кондиционеры дорого обошлись. Ну да я хотела их иметь.

...Коттедж у Хмелевской, по варшавским меркам, скромный. Те, кто в Польше продвигают на рынок, издают и продают ее романы,  выстроили для себя дома покруче.
(Кстати, перечитывая эту фразу, я вспомнила, какой спор из-за нее вышел. Московские издатели Хмелевской  убедительно просили эти слова вычеркнуть. Впрочем, сама пани Иоанна подлинность сего высказывания не оспаривала).


«ШЕДЕВРОВ Я НЕ СОЗДАЮ, НО В СВОИХ КНИЖКАХ НИКОГДА НЕ ВРУ» 


- Первый японский детективщик Эдогава Рампо в начале ХХ века отмечал, что существуют два типа авторов детективных романов: одних интересует сюжет, других - герой. Ваши романы читатели любят не столько за сюжет,  сколько за героиню. Когда в начале 60-х годов вы решили писать о себе самой под фамилией бабушки (Хмелевская) - польские издатели не возражали, что это нескромно, не по-советски?

- Нет. Думаю, они понимали, что когда пишешь от первого лица, это придает тексту ощущение подлинности. А именно ее читатель любит и ищет в романе! Читателю тогда легче отождествить себя с героем. Не важно, пишет ли женщина про мужчину от первого лица или наоборот. Читатель воспринимает это как авторскую правду. А люди стремятся к правде, все люди на свете!
Шедевров я не создаю, но в своих книжках я никогда не вру, и потому правдивые люди с удовольствием меня читают.
В романах моя героиня Иоанна стареет: ведь 40 лет писать от лица 30-летней женщины несколько глупо.
Кроме того, писать «в собственном духе» легче всего, вот я и иду себе на уступки...

- Случается ли, что вы, Ирена Кун, поступаете иначе, чем романная Иоанна Хмелевская? 

- Если в какой-нибудь жизненной ситуации я повела бы себя, как полная идиотка, то книжной Иоанне в той же ситуации добавляю немножко разума.

- Разгорелся скандал, когда выяснилось, что в России один из молодых детективных романистов давал преступникам фамилии своих начальников по службе. Но вы в своих романах называете подлинные имена ваших знакомых и сослуживцев… и даже иногда делаете их преступниками! Как же вам удается легко отделаться?   

- Это, прежде всего, проблема чувства юмора. Человек без чувства юмора не выдержит со мной даже часа, что доказано на опыте.
Кроме того, я советуюсь со своими знакомыми, приятелями и так далее. Советуюсь до такой степени, что спрашиваю их, кем они хотят быть в моем романе - жертвами или убийцами. И обычно слышу в ответ: «Жертвой - ни за что. Хочу быть убийцей!»

…«В последний момент, чуть не из-под колес локомотива, бросились врыссыпную три темные, горбатые фигуры - одна в одну сторону от колеи, две - в другую. Одинокая фигура не переставая орала:
- Господи Боже, бомба моей бабки!
С грохотом и лязгом поезд проехал костер, какой-то бренчащий железный ящик, проехал переезд и в нескольких метрах за переездом пораженный машинист увидел картину, какой не видывал никогда в жизни! Посередине пути, между рельсами, мчался горбатый человек, размахивающий во все стороны факелом, не проявляющий ни малейшего желания свернуть в сторону и очевидно вознамерившийся так мчаться до Страшного Суда!»

Иоанна Хмелевская «Лесь» (1973)   

Главный герой этого романа, несколько раз появляющийся на страницах других книг Хмелевской, был до глубины души  возмущен книгой, в которой его вывели.
Впрочем, обиды вскоре прошли: недотепа Лесь превратился в известного художника-экспрессиониста, а переиэдающийся роман «Лесь» (только на русском языке вышло несколько переизданий) добавляет  ему славы.
Теперь Иоанна Хмелевская живет в окружении Лесевых картин…



«ЕСЛИ В ПОЛЬШЕ БЫЛ СОЦИАЛИЗМ, ТО Я – АРХИЕПИСКОП КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ»

- Абсурд жизни в социалистической стране 60-х и 70-х годов был питательным бульоном для ваших романов. А в 80-е годы, бурные для Польши, пани Иоанна как будто исчезла: в то десятилетие вы начали писать книжки для детей. Та Хмелевская, которую все знали по романам 60-70 годов, снова воскресла в Польше конца 90-х. Почему?   

- Похоже, вы приписываете мне больше политической мудрости, чем у меня есть. Я по своей природе человек абсолютно аполитичный. То, что детские детективы о Павлике и Яночке Хабровичах появились именно в 80-е, это чистая случайность и инициатива польских издателей.
60-е и 70-е годы были настолько смешными, несмотря на всякие гадости, что просто невозможно было эти смешные несуразности не заметить.
Другое дело - в социалистической Польше (а этот строй был у нас  таким же социалистическим, как я - архиепископ Кентерберийский) лично меня страшно бесили запреты.
Я - взрослая, самостоятельная личность, абсолютно экономически независимая, не тунеядка, не судимая, уважающая закон…С какой стати первый встречный идиот, заседающий в какой-нибудь конторе, мог мне что-то позволять или запрещать?
Если я хотела поехать в Вену - зачем мне было спрашивать чьего-то позволения?
Кому какое дело, что мне там понадобилось?
Может, сяду на скамейке и стану глазеть на прохожих.
А может, отправлюсь на скачки, посмотреть тамошних рысаков, почему нет?..
Ну и вторая социалистическая проблема - вечное доставание всего, будь то килограмм ветчины или пара кирпичей. 
Ситуация, когда надо было все доставать, меня лично доканывала. Впрочем, что тут скрывать, тогда все было гораздо смешнее, а сейчас все стало много серьезнее, труднее, мрачнее.

- В романе «Трудный труп» пани Иоанна сравнивает преступления в социалистической Польше и новую польскую коррупцию 90-х годов. Сравнение звучит, прямо скажем, в пользу социалистической Польши. Ваши читатели это заметили?

- Смещение акцентов в моих последних книгах связано, прежде всего, с переменами внутри самой преступности в Польше. Преступность стала организованной, а для меня любая организация - нечто непонятное и непредставимое.
Я хочу писать камерные книги и о камерных преступлениях, касающихся отдельной личности.
Но теперь автор, который пишет детективы, должен все чаще вдаваться в политику, в государственные проблемы.
Теперь никто не может сказать, кто из нашего польского правительства, начиная с президента и кончая депутатами Сейма, не является государственным преступником.
Я люблю людей, люблю писать просто о людях, а не о союзах и не о политических страстях.
Я стараюсь об этом не думать, но от мрачных настроений не так-то легко отделаться.
Увы, эти мрачные настроения иногда дают знать о себе в моих последних книгах. Спасибо, что обратили на это внимание.
Впрочем, я думаю, что в мире даже после 11 сентября 2000 года не произойдет крупных изменений.
И раньше случались всякие ужасы и религиозные войны.
Перечитаем историю: Франция должна была давно исчезнуть!
А мы, поляки?..
200 лет назад нас и на карте Европы не было…
Нет, люди, по сути своей, непобедимы! 


«НЕ СТАНУ НИКОГО УЧИТЬ ДАЖЕ ВЯЗАНИЮ КРЮЧКОМ…»

- В России ваши книги обожают и потому часто вам подражают. А в Польше?

- В Польше нашлась, по крайней мере, одна идиотка, которая попробовала написать книжку под меня. Это был просто плагиат из всех моих книжек: она выдирала что попало - диалоги, целые абзацы, фразы… Я махнула на нее рукой, а ведь могла бы подать в суд.
Некоторое время спустя я получила от нее письмо: мол, она не понимает, что происходит, она ведь написала две книжки «под Хмелевскую», но никто не хочет их издавать. И... не могла бы я ей помочь с изданием?
Я ей даже не ответила, не стоило того.
Нельзя писать «под кого-то»!
Можно описывать схожие вещи, но по-своему. Например, три последние книжки Хелены Секулы получились замечательные и написаны они с отличным чувством юмора.

- Хотели бы вы открыть курсы детективного мастерства для молодых писателей? Сколько энтузиастов мечтают
поучиться у Хмелевской!

- Не буду я учить молодых тому, как писать детективы! Ни за что на свете не стану учить никого и ничему - даже вязанию крючком! Даже если бы меня на коленях умоляли, я все равно ни за какие сокровища не согласилась читать лекции или писать их.
Просто когда-то я занималась репетиторством, и потому прекрасно знаю, что это за кошмар - учить чужих детей!

- Вы не раз говорили, что ваши книги с трудом поддаются переводу на другие языки. А на язык кино?

- Хотела бы я, чтобы кто-нибудь ответил мне на этот вопрос. Джейн Остин, как известно, уже давно нет на свете, посему с нею затруднительно проконсультироваться по тексту. А между тем по ее книжкам - которые я знаю чуть ли не наизусть, потому что влюблена в ХIХ век - снимают фильмы, которые верны литературному оригиналу.
Польские режиссеры грызутся за каждую мою книжку, но видят в ней что-то свое.
Пока что в Польше существует только один человек - Марта Венгель с краковского телевидения - которая в моих текстах видит то же самое, что и я.
Наиболее близким к оригиналу, как ни странно, стал российский фильм «Что сказал покойник».
В нем мне очень понравилась Марта Клубович, которая отлично играет и держит на себе весь фильм.
Тот лохматый блондин, хромой по фильму, абсолютно идеально совпадает с персонажем, который я вывела.
В «Покойнике» я из мести описала одного типа, с которым работала в Дании, он был норвежцем.
У актера, который его играл, персонаж получился даже колоритнее прототипа.
Впрочем, что говорить об актерской игре, в России актеры всегда были замечательные!
А вот Домогаров оказался не на месте. Он был бы великолепен в роли Дьявола, - типа, которого героиня любит и который так ее подставляет. Нам вместе надо было бы пойти к режиссеру и устроить скандал!
Пару лет назад я бы так и сделала, а сейчас… гм… стара стала.

«МОИ ДЕТИ ОДНАЖДЫ НАПИСАЛИ ТАКОЙ БРЕД, ЧТО ДАЖЕ МНЕ НЕ ВЫДУМАТЬ»

- Читатели Иоанны Хмелевской знают наперечет всех ее детей и внуков, описанных в романах. Ваши дети и внуки пытаются писать детективы?

- Насколько я знаю, нет. То есть очень давно, в самом начале моей... назовем это элегантно... писательской карьеры, мои сыновья пытались что-то такое написать.
Один писал одно предложение, другой другое. Они не скрывали, что пишут, но когда мне попалось в руки их произведение...
Честное слово, таких жутких бредней даже мне не выдумать! Разница в возрасте между ними - шесть лет, и можно себе представить, как все это выглядело. То есть представить невозможно!
Но вообще-то мои сыновья изъясняются на письме очень хорошо, особенно старший, который живет в Польше (младший уже несколько лет - в Канаде).
Что до моих внучек, то младшая, в основном, пользуется английским языком. Не знаю, что она могла бы написать по-польски.
А старшая пишет - не романы, а письма и записки - весьма хорошо, но к писательской профессии не рвется.
В свое время мои сыновья относились к профессии мамули, как к бзику.
И только когда выросли, начали понимать, что это - настоящая работа.
Младший страшно гордится тем, что меня узнают на улице в Париже или на бензоколонке в Германии.
Ему хочется, чтобы меня узнавали почаще, но я ему сказал: «Сынок, ты что, хочешь, чтоб за мною толпами ходили?» После чего он успокоился.   


«В ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ Я ЗАЯВИЛА, ЧТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЕЕ НЕЗЕМНОЙ ЛЮБВИ»

- В «Автобиографии» вы рассказывали, что в молодости пытались написать роман о трагической любви. Может быть, вам до сих пор хочется дописать и издать ту самую книгу? Агата Кристи, помнится, писала под несколькими псевдонимами...

- Однажды, в возрасте 12 лет я заявила, что преступление куда привлекательнее любви, даже неземной. Нет, у меня нет ни малейшего желания писать книгу о трагической любви! Это получилось бы смешно. Нет также желания писать что-то подобное под псевдонимами. Может быть, я стала бы писать под псевдонимом что-то совершенно другое - очерки, например…
Я должна помнить, что люди, покупающие Хмелевскую, ожидают от ее книг определенных вещей...   

…Накануне нашего интервью Иоанна Хмелевская долго закручивала волосы и подбирала платье.
Ей хотелось сфотографироваться в новом доме и на фоне новой обстановки.
Как только мы пришли и расчехлили фотоаппараты, в новеньком коттедже вырубился свет.
Мы долго ждали света, пили пиво и…  записывали интервью при свечах.
Свет в коттедже Иоанны Хмелевской включили только на следующее утро… 


А ВОТ ЧТО ЕЩЕ БЫВАЕТ НА ВСТРЕЧАХ С ХМЕЛЕВСКОЙ...

…«В это время в Варшаву на встречу со мной приехали русские журналисты и представители московского издательства. В ожидании русских мы с литературным агентом осмотрели внушительную коллекцию всевозможных иностранных бутылок, собираемых сыном ... выбрали наугад одну покрасивее, ну и выставили на стол. Все пили, хвалили, запивали пивом и минералкой, дела решили к общему удовлетворению. Дети вернулись из отпуска. При виде продегустированного экспоната мой сын чуть не расплакался. Я привыкла уважать всякое хобби и очень огорчилась:
- Бедный ребенок! Ну ничего, я ему привезу точно такую же.
- Вряд ли,- с грустью промолвила невестка.- Ведь эта была с червяком! Другую такую трудно найти.
Я подумала, что ослышалась и поехала к сыну, чтобы взглянуть на чудо собственными глазами. Ну и взглянула... Со времени дегустации этого напитка прошло много дней, так что меня даже не мутило.
Единственное утешение: мой литературный агент это тоже пил!».

Иоанна Хмелевская «Книга про еду» (2001).