Святой эсер - наставник молодёжи

 
                СВЯТОЙ ЭСЕР  –  НАСТАВНИК  МОЛОДЁЖИ
    (75  лет со дня гибели  учителя нравственности Ильи Фондаминского)

«Он начал жизнь как политический террорист, а закончил православным святым»  (Скоркин)
      
      В этом году исполнилось 75 лет с того дня, когда в Освенциме трагически  погиб один из самых светлых и человечных людей  на земле – русский писатель, издатель  и журналист  Илья Исидорович Фондаминский (1881-1942). Его  яркая, активная, творческая общественная жизнь  вполне заслуживает отдельной книги в серии  «Жизнь замечательных людей», по ней можно снять увлекательный документально-исторический фильм и написать научный труд по генезису  революционного мировоззрения и  политического терроризма. Сын богатого московского торговца, выпускник частной гимназии Клеймана и философского факультета Гейдельбергского университета, он страстно увлёкся революционными идеями и оригинальными социальными утопиями, стал идеологом  «кружка юных идеалистов-общественников, искавших СМЫСЛА И ОПРАВДАНИЯ ЖИЗНИ, мечтавших о служении всему человечеству». Он был самым ярким и заметным членом Галле-Гейдельбергского кружка «молодых эсеров» и всё время вел свою общественно-политическую  и просветительскую работу среди  партийной молодёжи и  юного поколения  Белого движения. Удивителен и стремителен  круговорот его идейных исканий, почти   фантастичны его усилия в построении «новой» (христианской) человечной  идеологии в стремительно меняющейся  общественно-политической жизни в первой половине ХХ века. Ярый и непримиримый противник русского абсолютизма  в юности,  пройдя все ступени  гражданского служения во время  Февральской революции 1917 года в качестве Комиссара  Временного правительства на Черноморском флоте, в роли советника-дипломата при  штабе армии Деникина, он  вдруг внутренне меняется,   глубоко разочаровывается в насильственной борьбе за власть.
     После смерти жены в 1935 году, уже в эмиграции, будучи идеологом и наставником  молодёжи РОВС и всего Белого движения, он резко порывает с  атеизмом  и нигилизмом, отрицает терроризм как таковой, становится  глубоко  религиозным человеком.  Он, как и в своё время Вера Засулич, окончательно  порывает с идеями терроризма и категорически отрицает революцию, устроенную большевиками. При этом,  он   резко меняет свои прежние взгляды на Россию и  Запад.   Не раз пытался он отойти от узкопартийных дел, наживая  себе лишних  врагов среди  белой эмиграции. Он всегда стремился    подняться  над миром политических страстей, и определить главное в жизни человека. Он всегда хотел  дойти до самого ясного  понимания    общечеловеческих ценностей, и в совершенстве владеть  приёмами их пропаганды.   
Он  всегда  был готов  принять участие в строительстве нового мира не по сталинским  и не по гитлеровским лекалам, а по своим духовно-нравственным чертежам. Многое   в этой сфере он  сделал  сам, и даже  премного преуспел, но построить новую идеологию партии Будущего, ему не дали, так как  она не соответствовала  мироустройству двух вождей  двух великих народов. Фондаминский   был прозорливым человеком, и он знал, чем завершаются  все безумные идеи мирового господства,  что нет такой жизни, которая  не завершалась бы  разбитым корытом, что из ничего, из пустоты и  хаоса рождается новый мир. Он  всеми фибрами души  провидел это новое мироустройство  ЗА ХАОСОМ ИСТОРИЧЕСКОГО КРУШЕНИЯ. (Г.И.Федотов).
     Ярый противник монархии у себя дома, он, оказавшись на чужбине, Россию стал  соотносить к сфере Востока, а  самодержавие  стал считать единственно пригодным для России режимом. В его понимании Россия и Запад –  это два  разных мира с самобытными и противоположными стихиями, но стихия России чище и праведнее. Он не  категорически не принимал  большевизм с его тотальным  насилием над личностью, «красным  террором», «военным коммунизмом» и политическими репрессиями, решительно отвергал  гитлеровский режим с его  теорией расы господ и  Тысячелетнего Рейха. Весьма скептически он относился  и ко всем буржуазно-демократическим революциям, в том числе и к Февральской 1917 года, которая так и не смогла  превратить Россию в демократическую республику. «Демократия оказалась  бессильной создать  твёрдую власть  на огромных пространствах Евразии» («Новый Град», 1931, №1, с.7).
       В этом отношении, это возвращение «идейного блудного сына»  на круги  своя, к изначальным,  идейным  истокам, к духовному  порогу Отчизны, Фондаминский чем-то напомнил мне  идейные искания другого пророка-просветителя, философа и логика Александра Александровича ЗИНОВЬЕВА (1922-2006), который тоже начинал  строить  своё миропонимание  с отрицания  советского строя жизни. Свой юношеский бунт против системы насилия  уроженец Чухломы начал с критики   идей марксизма-ленинизма, с    индивидуального  жертвенного террора (убийство Сталина).  А во второй половине жизни, прожив  долгое время за рубежом,  считал советский строй, с его грубым и зримым  «реальным коммунизмом»  самым приемлемым для России  режимом.  (Анатолий Апостолов За храмовой стеной. М.2013 –«Когда умрёт последний русский»).
      Как и А.А.Зиновьев, Илья Фондаминский не только преподавал, но имел свою «философскую школу», верных учеников-последователей, устраивал  молодёжные кружки, куда приглашал своих друзей –  поэтов, художников и философов. То наследие, которое оставил русским людям «святой эсер и масон» Илья Фондаминский я бы назвал  Академией человечности, а то, которое  завещал нам в 2006 году «идеологический  отщепенец» Александр Зиновьев сегодня  называется Зиновьевским клубом.
      Как и А.А.Зиновьев, Илья Фондаминский не только преподавал, но и устраивал  молодёжные кружки, куда приглашал своих друзей –   поэтов, художников и философов.
       Он был единственным просветителем  юношества Русского Зарубежья, который  ввел в  практику институт НАСТАВНИЧЕСТВА  детей-сирот  по оказанию помощи  в адаптации к условиям жизни в чужой стране с иной культурой  и традициями.
      Вместе с матерью Марией (Е. Кузьминой-Караваевой) основал в 1935 году  объединение «Православное дело», чтобы помогать  бедным студентам, матерям-одиночкам, больным и престарелым  соотечественникам. Влияние Фондаминского белую, эмигрантскую молодёжь было огромным, и вызывало жгучую зависть у коллег по партии и по Белому движению. Его глубоко человечная идеология была  одинаково  чужда и даже враждебна Гитлеру и Сталину.
      Говорят, что он был масоном, а масонов не признавали и даже всячески преследовали   почти все монархи и вожди Западной Европы…  В масонство играли многие выдающиеся  русские люди, в том числе издатель  Новиков и  писатель  Пушкин. Нам и сегодня по больше бы  таких масонов!  Мне кажется, что сильным мира сего  глубоко раздражала его  чистая и  прозрачная человечная идеология, его активная просветительская деятельность, направленная против идеологии насилия лжи и обмана.    Фондаминский  был  одним из редакторов ведущего журнала эмиграции «Современные записки» (1920—1940). Благодаря Фондаминскому журнал был открыт для авторов различных направлений общественно-политической мысли и различных литературных течений. Так, в журнале публиковались работы Л. Шестова, С. Франка, Г. Флоровского, Д. Мережковского; художественные произведения И. Бунина, В. Набокова, А. Ремизова, М. Алданова. В 1937—1939 годах — редактор «Русских записок»В 1931—1939 вместе с Г.П. Федотовым и Ф.А. Степуном издавал христианско-демократический «Новый град».    Активно участвовал в деятельности эмигрантских политических и общественных организаций. Участник Русского студенческого христианского движения (РСХД) и объединения «Православное дело».
       У него, как у зрелого социал-революционера,  был  свой, особый взгляд на  партию эсеров, весьма далёкий от того  благостного образа во всех отношениях жертвенной и непогрешимой партийной организации, несчастной  жертвы истории, который возник под пером писателей  Русского Зарубежья в конце ХХ века. Фондаминский имел мужество открыто связывать печальные последствия революции исключительно утопичной и крайне опасной для России политической программой партии эсеров.В партию входили не только одни писатели, философы и историки, а бунтари  и экзальтированные курсистки, прошедшие  хождения по мукам  политического подполья и каторги,  горнило революционных боёв  с самодержавием. Террористы, не щадившие ни своих врагов, ни себя, имели в крестьянских массах успех куда больший, нежели кадеты, и с не меньшими основаниями, чем большевики, претендовали на победу в ходе революции  Идеология эсеровской партии,  по сути, была  анархической. Она предполагавшая  практически полное уничтожение государства, изначально строилась на разделении  российского общества, на разжигании  в народе  революционных настроений, на  стравливании между собой разных социальных групп  под флагом борьбы со всей прежней элитой. Партия эсеров могла успешно бороться с царским режимом, но не была способна, взяв власть, управлять  такой огромной страной, и тем более успешно проводить социальные  реформы. По мнению Фондаминского, в партии преобладали люди с чувством  мелкого честолюбия,   лишённые  основ духовной культуры и человечности, хотевшие лишь как можно больше личной власти.
     Результатом их двухлетней политической  деятельности стала разрушенная страна. Это эсеры виной ослабления центральной власти, раскола центральной и местных властей, развала армии. Это с эсеров  началась в стране  небывалая в истории национальная катастрофа, полная потеря авторитета России на международной арене, позор и стыд на весь мир.  Эсеры и меньшевики, таким образом, оказались партиями  беспорядка  в стране «объятой бурей и пожаром» (С.Есенин) и  сеятелями «смуты в головах», а посему и потерпели поражение. А на роль  партий  порядка и твёрдой  власти в стране выступили большевики и Белое Движение.  И  гражданская война  была развязана не только  одним  узурпатором Лениным и его бандой, но в первую очередь  спровоцирована неумелыми действиями эсеров, тактическими ошибками глубоко негосударственной партии. Такой беспощадной и последовательной  критикой «родной партии» в  белоэмигрантской печати   Фондаминский нажил себе множество недоброжелателей, что значительно сузило круг единомышленников и почитателей, но как говорили древние, БЛАГО ИСТИНЫ ПРЕВЫШЕ  ВСЕГО – SALUS VERITATIS SUPREMA LEX…   
      Когда Фондаминский  погиб в Освенциме в 1942 году, о нем   за рубежом и в СССР постарались  быстро забыть. И это понятно.  Он  стал нравственным укором для всех  тех, кто и сегодня  старается грязными  методами манипулировать сознанием  молодых людей, делать их  заложниками и «пушечным  мясом»  в  звериной войне  хищных авторитетов и больных амбиций.
     Илью  Фондаминского умертвили, как и Сократа по одной  и той же «статье», не имеющей никакого  отношения  к уголовному и гражданскому праву – «за идейное совращение молодёжи». К этому  «идейному преступлению» можно присовокупить и его  особой высокой пробы человечность, верность долгу, верность «общей идее»,  заложником  чего    он  и оказался.  Он, как и многие  настоящие русские отчизнолюбы, оказался заложником чести и благородства.
    Живя  на юге  оккупированной  немцами Франции, в районе города По   в относительной безопасности, в тепле и сытости, он предпочёл вернуться в Париж   к  своим идейным подопечным, духовным сынам и дочерям.  Там он, как фигура всем известная, и был «арестован германскими оккупационными  властями  вместе со  120 русскими  масонами»(?), допрошен и отправлен в лагерь Дранси, потом в Освенцим.   В лагерь смерти он прибыл   22  ИЮНЯ 1942  ГОДА  ранним утром, когда гитлеровские войска переходили границу СССР, когда «ровно в четыре часа   Киев бомбили и нам объявили, что началася война». В городе Освенциме (Малая Польша) он кое-как дотянул  до  осени,  и 19 октября 1942 года его  труп был сожжён.   А ведь у него была возможность эмигрировать из Франции в США и прожить долгую жизнь  по соседству со своим бывшим патроном, главой Временного правительства – Александром Федоровичем Керенским. Так Тэффи  в своих воспоминаниях пишет, что Фондаминский имел возможность уехать в США, что туда уже перебрались многие его друзья и единомышленники. Однако он так и не покинул Франции и вскоре вернулся в Париж.  Он не уехал в Америку, так как  ему было бы стыдно перед теми, кто остался (в том числе перед его лучшим другом, Матерью Марией) «за то, что поберёг себя» (Тэффи-Лохвицкая Н.А.)
    Кроме того,  Фондаминскому как просветителю и наставнику молодёжи БЫЛО СТЫДНО  ПЕРЕД  СВОИМИ   ТОВАРИЩАМИ И УЧЕНИКАМИ  ПРОДОЛЖАТЬ ЖИТЬ В БЕЗОПАСНОСТИ И СТОЯТЬ В ОЧЕРЕДИ ЗА СВЕЖЕВЫПЕЧЕННЫМИ  БЕЛЫМИ БУЛОЧКАМИ.
      И Фондаминский, чтобы не потерять лицо перед  своими современниками, историей и потомками, сам пошёл в лапы смерти.    Читаешь воспоминания деятелей культуры Русского Зарубежья  о временах  немецкой оккупации стран Запада, о коллаборационистах и героях Сопротивления, о «пораженцах» и  «патриотах», и не веришь, что такое могло быть.  Особенно  не верится в эти «длинные, изнурительные   очереди за белыми свежими  булочками» нам, детям войны и ГУЛАГА,  выросшим  в оккупации и в сибирской тайге  на  баланде из картофельных  очисток. Но приходится верить, ибо у каждого народа своя оккупация, у кого – временная, а  у кого – перманентная длинною в столетие.  У каждого народа своя история, у кого насквозь лживая и жуткая, у кого правдивая и менее жуткая и страшная.
        У всякого  времени свои нравы и своя мораль, у  каждого общества  свои праведники и мученики,  у каждой эпохи  свои святые и непогрешимые и свой «иконостас», у православных верующий свой,  у большевиков-атеистов – свой. И каждому из  всех до единого  будет отмеряно  по вере его.
        Ценность общественно-просветительской и патриотической деятельности Ильи Фондаминского понятна только теперь, когда мы решаем сегодня, что нам делать с научным и творческим наследием  нашего выдающегося мыслителя и  пророка Александра Зиновьева. Ведь такие люди как Фондаминский и Зиновьев необходимы «городу и миру»  для возникновения  на лугах чертополоха и сурепки культуры повседневности   интеллектуально-культурных и духовных центров с положительной иерархией жизненных ценностей и руководящим, особым, ясным  общественным мнением. Стремительно летит время,  сгущается,  и его не обмануть, ветры перемен срывают ветхие покровы с  тайн и секретов.  На крыльям прогресса   мчимся  вперёд  и мы,  и  накрывающий нас девятый вал Будущего  открывает для нас на  мгновение  сокровенное прошлое. И тогда наступает уточнение имён и понятий, ревизия терминов и смыслов. Тогда  и являются народу новые святые и праведники из числа тех, кто якобы  глубоко,  заблуждался и ошибался, был во всём неправ, являлся ренегатом и двурушником, примыкал к «друзьям народа» и воевал с социал-демократами  и  во всем непогрешимыми большевиками-ленинцами. Как бы там ни было, а  ярый эсер и русский масон, убеждённый антифашист и  идейный борец с большевизмом был  канонизирован Константинопольским Патриархатом в 2004 году как святой мученик.   Вместе с ним были  канонизированы   мать Мария и её сын Юрий Скопцов, погибший в лагере Дора, а также  священник Дмитрий Клепинин. Говорят, что в консервативных кругах Русской Православной  Церкви  данная канонизация вызвала ряд неодобрительных отзывов.  Что ж,  это понятно.  Нашим церковным иерархам стало обидно,  что с ними  никто заранее не  советовался и не приглашал для решения столь щекотливого вопроса, как канонизация. Ведь ясное дело –  трудно быть в этом мире богом.  Но ещё труднее  стать святым. Не каждому  дано  совершить гражданский и духовный подвиг, и пойти сразу  против двух Демонов Зла. И не каждый  человек способен уподобиться  патриарху Тихону,   наложить  церковную анафему на  большевиков, проклясть  их род и потомство   до шестого колена, а потом спокойно, с чувством выполненного долга,  вкушать отравленную пищу подосланного  безбожниками  послушника. Трудно быть духовным авторитетом  тому, кто идёт на поводу у нечестивых, кто сидит на ристалищах их, кто, будучи ростовщиком-стяжателем, проповедует идеи  нестяжательства и самоограничения. Всегда  трудно приходится тем пастырям,   кто  Бога не боится, а  Вождя и Отца  народов  боится пуще смерти.      Вспомним слова Сталина: «Ну что, святые  отцы,  меня боитесь, а Бога, значит,   не боитесь?»   Всей мировой историей давно доказано, что  гражданская трусость  и обывательский нейтралитет не  приемлют  патриотизма, а финансовый капитал не знает своего Отечества.
      Особенно должно быть стыдно и гнусно жить сегодня  тем, кто смирился  с ростовщичеством и коррупцией, с массовым социальным паразитизмом и гедонизмом,   кто закрывает глаза  на растление  малолетних и  семейную проституцию за долги  и прочие кредитные и социальные  «госуслуги». Должно быть стыдно и тем, кто имея свой, так называемый православный банк «Пересвет» продолжает давать  молодым  православным родителям  ипотечный кредит под  большой процент, вынуждая некоторых из них в минуту безысходного отчаяния  принимать ислам, чужую веру, которая категорически не приемлет  ростовщичества среди единоверцев. Удивительно, но факт, что об этом самом, о перемене веры и мировоззрении,   говорил своим ученикам и Фондаминский, когда  во всю мощь заполыхала на Востоке вторая мировая война,  когда градус  тотального насилия над личностью человека и его природой превысил все мыслимые и немыслимые пределы.
3 июня  2017 года