Эхо Хаджи - Мурата или история с продолжением. Гл1

Посвящается.

   Моим друзьям Уме и Адилю Мугутдиновым; они родились на Кавказе и передали мне очарование этого края, они бережно, сохранили истории своих родословных, которыми с любовью поделились со мной. Наталье Балашовой-моему редактору, наставнику и другу. Моя глубочайшая благодарность.  

       ОТ АВТОРА

 История, которая рассказана в этой книге, запала мне в душу еще четыре года назад. Она постоянно возникала и беспокоила меня, волновала, жгла какой-то особенной болью. 
Я ощущал легкую дрожь от того, что начал прикасаться к событиям далеким и все-таки не забытым, к событиям, которые были не раз воспеты самыми разными писателями.  
   Как кислота, которая всегда расплавляет емкость, неподходящую для её хранения, и  способна храниться долго только в стеклянном сосуде, сквозь прозрачные стены которого она видна всем, так и мысли, захватившие тебя трудно удержать, ими хочется поделиться, высказать  их, но только, положенные на бумагу, они выходят на свет и начинают жить для всех уже своей собственной долгой жизнью.  Мысли переполняют меня, и я хочу поделиться ими, надеясь, что это будет интересно и вам.  
   Приступая к повествованию, понимаю, какую взваливаю на себя ношу и ответственностьза прикосновение к истории и духу гордого народа Дагестана.
Я благодарю судьбу за то, что она свела меня с людьми, которые хранят в памяти историю своих далеких предков, события их жизни, горечь и счастье, пережитые ими.  
   Я преклоняю голову перед теми, в ком живут и сохраняются традиции и культура того народа, к которому они принадлежат. Пусть что-то утрачено и ушло безвозвратно, но их души до сих пор наполнены воздухом, которым дышали люди давно ушедших поколений. В их именах звучит музыка гор, а их лица - копии тех горцев, которых обжигали ветра долин и ущелий Кавказа. В их темных глазах, когда они загораются, вспоминая своих предков, я вижу огонь, искры костров, глубокие ущелья гор. 
Сколько их было, сколько "сгорело", ушло по дороге Вечности, оставив память, живущую в их потомках.  
   Какое великое чудо – память! Мы до сих пор не знаем её до конца, но может это и хорошо? Если бы человек мог понять до конца, что такое память, раскладывать ее на составляющие части, манипулировать ею, искажать, стирать из неё все плохое, был бы он человеком? …Как хорошо, что этого нет…. 
Память позволяет нам иметь в неизменном виде то, что нам дорого, что нас питает, греет, возвышает, делает чище, дает понять, кто мы, и что представляем собой в этом мире.
  Ушли целые поколения, оставив в жизни самое разное, и хорошее и плохое. 
Многим мы гордимся, что-то нас огорчает или не очень-то радует, но это жизнь, 
жизнь и судьбы людей.
История, рассказанная в этой книге, не оставляет сомнений в ее истинности. Конечно, как в каждом художественном произведении здесь присутствует и авторский вымысел, да и невозможно без него обойтись, иначе повествование превратилось бы в справку, 
выданную архивом. Хочу выразить свою глубокую признательность и благодарность людям, которые помогали мне в сборе информации и оформлении этого повествования, людям, без которых вряд ли состоялось эта повесть!

                  ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

  Хорошая проза похожа на человеческое дыхание. Едва ли можно продумать заранее дыхание.  
В книге, которая лежит передо мной, оно и не продумано, потому что эта книга написана на одном дыхании.
Автор её, начинающий немецкий писатель  русского происхождения, Николай Малых.  
  Надо сразу отдать должное смелости автора, который не побоялся прикоснуться к теме Кавказской войны, национального героя  Кавказа, Хаджи-Мурата, после великой повести Л.Н. Толстого.  
И хотя есть некоторые места, где автор, несомненно, находится под влиянием своего великого предшественника, произведения эти совершенно разные. Повесть Николая  Малых не о войне,она - о мире, о сохранении традиций в этом мире, о сплетении судеб, продолжающих жизнь.
Эта повесть соединила в себе историческую реальность и повседневную современность.
  Несомненно, читателя привлекут те традиции, обычаи  горских народов, которые хорошо знакомы автору и являются украшением повести. Автор умело использует, преимущественно, дагестанский фольклор для создания и раскрытия образов героев, развития сюжета и формирования композиции всей повести.  
  Привлекают внимание исторические ассоциации, которые  чрезвычайно  оживляют повесть. Вообще, значение истории в духовной жизни любого народа очень велико. Здесь уместно привести слова знаменитого Цицерона: «Не знать, что было до того, как ты родился, значит навсегда остаться ребенком».
  Герои повести - люди с сильно развитым чувством собственного достоинства, сохраняющие глубокие традиции своего народа, свою историю, своих национальных героев.
  Автору удалось погрузиться в мировоззрение, быт героев книги, изучить множество деталей, чтобы сделать их живыми людьми. С поставленной задачей он справился.Персонажи, созданные богатой фантазией автора, живут в реальной обстановке, мыслят и действуют сообразно духу своего времени, своего века, и в то же время, становятся близкими нам,современным читателям, потому что решают жизненные вопросы, актуальные для людей любой эпохи.  
Автор с глубоким уважением и любовью относится к своим героям,  сумев сохранить и передать. характер каждого из них, и характер тех взаимоотношений, которые тонкой нитью связали их судьбы.
   В этой связи мне хочется напомнить слова известного русского историка В.О. Ключевского: «История – это фонарь в будущее, который светит нам из прошлого».
  В повести Николая Малых отсвет из прошлого органично соединился со светом будущего в прекрасный гимн жизни, исторической памяти поколений, связанных, по воле автора, нитью исторических и народных традиций. И все это, как мне кажется, будет интересным читателю.  

          А. Дементьев


               Эхо Хаджи- Мурата  
                           или история с продолжением.

                    ПРОЛОГ


   Германия. Нюрнберг. Тихая улочка под названием Березовая, (хочется писать только в переводе), заканчивается Т- образным перекрестком, за ним изгородь, которая отделяет железную дорогу. Первый дом, у перекрестка, в три этажа. Его окна смотрят в сторону улицы и железной дороги, стены, слегка зеленоватого цвета, увиты старым плющом. Таких тут много. Уютная гостиная комната, где мебели всего- то: диван, два кресла, да стол. Но, стоящий в углу, у окна, мольберт с подрамниками, множество картин на стенах, делают эту комнату необычной. Хозяева, приветливые люди, с которыми я уже знаком двадцать лет. Они интересные личности, яркие художественные натуры c неподдельными, искренними эмоциями. От них веет добротой и еще чем-то особенным, что присуще только людям с Кавказа.  

Уже давно в прошлом остались Россия, Дагестан, Кавказ, та сторона, где прошли детство, юность... Но в их душах навсегда поселилась память о родных местах, где живой нитью слились истории их родителей, дедов, прадедов - то, что называется памятью своего рода, своих корней.  

Я часто замечал, что Ума, хозяйка дома, долго и задумчиво смотрит в сторону уходящей вдаль, на восток, железнодорожной колеи и задавал себе вопрос, о чем она сейчас думает? Может, уносилась она мыслями в те далекие края, где остались ее родные, могилы её предков, в Махачкалу, или в Нижний Дженгутай, или в Темир - Хан Шуру? Может она вспоминала те песни Дагестана, которые пела ей бабушка Саадат, жена Изима Мехтулинского, из рода ханов Мехтулинских, а может она видела те картины, которые написал ее отец, заслуженный художник Дагестана Юнусов, (Юнусилау), Магамед Таир Магамедович...

Очередная наша встреча протекала, как обычно, я играл в шахматы с Адилем, пили чай. Наши дамы, сидя на диване, тихо о чем - то беседовали. Краем уха улавливал, что речь шла о традициях древнего Дагестана, точнее, об устройстве быта в доме, отношениях женщины и мужчины. Партия была еще неоконченной, хотя исход был явным и не в мою пользу... Адиль вздохнул, и я понял, что он так же, как и я слушал женщин. Тут он с улыбкой посмотрел на меня и сказал:  

«Вот бы вернуть те времена»... Засмеялся. Женщины, замолчав, смотрели с укором на нас. Ума протяжным своим голосом, почти пропела, что тогда надо вернуть и тех мужчин... Это был намек, удар ниже пояса. Всем было весело. Удачное парирование задевало нас за живое. Наступила пауза, которая затянулась. Каждый думал о своем.  

Чтобы как-то разрядить обстановку, я стал говорить о том, о чем читал в "Кавказских рассказах" Толстого. Говорил о присоединении Россией Кавказа и о том, что до сего дня идут споры среди тех, кто занимается этой историей. В это время Адиль, хозяин дома, ходил по комнате, больше молчал, периодически приближался к окну, замирал, затем взявшись рукой за подбородок, возвращался к картине на стене, на которой была изображена горная долина, вся покрытая маками... О чем он думал, почему был так беспокоен? Остановился напротив меня, глаза его горели, он что-то хотел мне сказать, но отвел взгляд, сел в кресло напротив. Мне хотелось спросить его, чем он так обеспокоен, и только я собрался это сделать, как он опередил меня. Адиль стал медленно говорить, его взгляд был направлен мимо меня, он смотрел в окно... Голос его был тихим. Все смотрели в его сторону, а он продолжал... Потом вдруг спросил меня, может ли он рассказывать, есть ли у нас время выслушать его, но не дождавшись моего согласия, которое я не успел высказать, он снова продолжил, не замечая нас.  

То, что он стал рассказывать, казалось невероятным. Я просто отказывался верить в то, что слышу, но Адиль был очень убедительным. Он говорил и говорил... Называл места, даты, имена, часто употреблял свой родной язык, язык, который был для меня непонятным, но это только придавало какую - то силу и таинственность его рассказу. Адиль утверждал, что много раз слушал рассказы своего деда Мугутдина - Хаджи из Гоцатля, который расположен недалеко от Хунзаха, в центре Дагестана. Рассказ Адиля длился в течение длительного времени, он сбивался, часто повторял то, что уже говорил, но только для того, как я понял, чтобы убедить нас в правдивости его истории.  

Эта история уносила меня в те далекие годы, когда ещё были живы народные герои Дагестана, знаменитые Шамиль, Хаджи Мурат, когда на земле Дагестана были в почете

Аварское и Мехтулинское ханства, когда седые горы видели именитых лиц Российской империи: Воронцовых, Розена, Клюгенау и других. Адиль закончил свой рассказ, как-то внезапно замолчал и все смотрел туда, в окно. Он был еще там, в тех местах: Хунзахе, в Нижнем Казанище, где родился, в Гоцатле.  

Ума, Умжаган ее полное имя, первой пришла в себя от оцепенения, в котором мы все находились. Она, как бы встрепенулась, глаза её засветились, на лице появилось такое, что заставило меня почувствовать, что сейчас должно произойти нечто удивительное. Трудно передать мое состояние, когда я увидел перед собой не Уму, а птицу в полете, птицу, которая расправила крылья и делает круг, парит над долиной Кавказа. Это была незабываемая сцена! Теперь говорила она, но говорила с высоты полета птицы….  

Это был день истинного откровения! Восторг переполнял меня, я был горд от того, что стал причастен к этим историям, пусть, как слушатель, пусть, как созерцатель действия удивительных рассказчиков, которые дополняли то, о чем они говорили. Я был переполнен переживаниями и это можно было назвать тем маленьким кусочком счастья, из которых складывается, зачастую, счастье большое!  

Откровение за откровением... Ума не рассказывала раньше мне то, о чем она говорила сейчас. Я понимал, что откровение мужа помогло подняться ей на эту высоту.

Я был человеком в этой семье не чужим, наше знакомство длилось уже более пятнадцати лет и, казалось бы, мы знаем все, но я ошибался. Ранее, два-три года назад, мы назвали друг друга братьями, но и это не давало мне право знать то, что я слышал сегодня. Может ли кто понять меня, понять мои переживания в эти минуты, когда я стал посвященным в тайны семьи. Это стоит дорогого. Я спросил: « Почему раньше, ведь мы так давно знакомы, я не слышал от вас этих историй?» Здесь я должен заострить внимание читателя на таком факте, что передо мной находятся люди с Кавказа, с особенными, обостренными чувствами совести, природной порядочности. Эти качества переходят с молоком матери, переходят из поколения в поколение от отцов, матерей, дедушек и бабушек. Это люди, у которых скромность превыше всего. Они не кричат на каждом углу, они берегут гордо свою историю, передают её из уст в уста каждому новому поколению, бережно храня в сердцах предания своих предков.

Здесь среди гор, где границы Германии, Австрии и Швейцарии сливаются у красивого горного озера, образуя звездочку из трех лучей, текла размеренная, выверенная веками, жизнь. В небольшом, частном пансионе, сидя в уютном кресле на террасе, наблюдал закат. Солнце уходило за горы, снежные вершины Альп золотились в последних лучах заходящего солнца, а тут внизу уже наступала ночь. Вокруг только что включенных фонарей, вились мотыльки, они то удалялись, то приближались к свету, какая - то размеренность, ритм, но одновременно и непредсказуемость движений, напоминали танец... Вершины гор погасли, теперь только их силуэты выделялись на темно-синем фоне неба. Зажигались первые звезды. Только мотыльки все продолжали виться-плясать вокруг фонарей. Этот танец… Он не давал мне покоя. Что - то в моем подсознании заставляло меня напрягаться, толкало к воспоминаниям. Моя память начала извлекать отрывки из моей жизни, эти лоскутки я складывал, и вот уже получалась мозаика, картина. Я вспомнил наш Кавказ, те места, где жил и работал, где сталкивался с разными народами, населяющими его, встречался с простыми людьми из городов, сел, аулов и хуторов. Это были адыги, кабардинцы, чеченцы, армяне, грузины, абхазы, греки, татары. Но вспоминал еще я аварцев, лезгин и кумыков, вспоминал кумыка Адиля из Нижнего Казанище и Уму, и те истории, рассказанные ими, которые мне не давали покоя.

Этот танец… Я вспомнил! Это была лезгинка, которую виртуозно исполнял молодой мужчина на ступенях крыльца своего дома. Я почувствовал, что непременно должен, должен рассказать об этом….  

По возвращении я спросил разрешение у моих друзей, точнее у названных брата и сестры, на то, чтобы написать об их историях, о том, как две судьбы, жизнь двух родов сходились, расходились и вновь сплетались в одну. Рассказать и о том, что линии жизни периодически связывались узлами известных событий и известных личностей. Захотелось показать это людям. Друзья благословили меня.