Перепутье. Под пологом леса. Глава 21

          Однако отдохнуть Дарине не удалось: прибыл Иван на своей «тарахтелке», как именовал средство передвижения в условиях зимы по глубокому снегу. Заслышав звук работающего двигателя, Алексей тут же покинул избушку – вышел встречать друга. После обмена рукопожатиями, прозвучал вполне логичный вопрос:

          - Что тут у вас? Все живы-здоровы?

          - Живы-то живы, но не все как бы вполне в надлежащем здравии…

          - То есть?

          - Проходи, давай! Сейчас сам всё увидишь и поймёшь!

          - Дядь Вань! – поднялась с лавки Даша – На вертолёте что ли? Сказал, два часа, а сам…

          - Что опять-то не так? Ну, девонька… Чудной вы народ, чуть не сказал «бабы»… Всё-то вам не так, да не по-вашему! А это что за тень? – окинул быстрым взглядом лежавшего на лавке учителя.

          - Тень и есть… Вот именно из-за него я и просила вас…

          - Ха, просила она! – хохотнул Иван – Если то считается просьбой, то я уже и представить боюсь, как бы прозвучал приказ из ваших уст, мамзель!

          - Э, э, дружище! - остудил его слегка фривольный тон Алёшка – Кончай кадрить мою невесту! У тебя своя имеется. Давай-ка лучше, не мешкая, погрузим пациента Веры Елизаровны в карету да и доставим пред её мудрые очи. Дарья, ты только посмотри, что этот сосновский Кулибин изобрёл! Я-то, честно говоря, уже приготовился заночевать здесь в полнейшем одиночестве, но, похоже, он заберёт нас всех сразу, за один рейс!

          - Да! - усмехнулся Иван – Только без снаряжения. Всё это придётся оставить здесь до завтрашнего дня. Движок хотя и отреставрированный, но всё равно имеются опасения насчёт перегруза.


          Выйдя на улицу, все трое осматривали транспортное средство с прицепленным к нему каким-то хитроумным способом люльки от мотоцикла, поставленной на согнутые полоски белого металла (алюминия?) в виде полозьев.

          - Лёш, тебе, наверное, придётся в «прицеп» садиться, а Даша и Никита сядут за мной на пассажирское сиденье. Почему? Отвечаю: потому, что ты один занимаешь места больше, чем они вдвоём.

          - А вот тут ты не прав! Как раз этому самому Никите в ней и место! Обмотаем овчинами да одеялами, застегнём кожух и куда он денется с подводной лодки? Я буду на этом настаивать потому, что в том варианте, который предложил ты, имеется весьма существенный изъян, а именно: Дарье пришлось бы всю дорогу удерживать парня, а она и сама не на много сейчас от него отличается, так что…

          - Да, дядь Вань… Я могу подвести всех, поскольку…

          - Да, понял я уже, понял… Не понял только одного: как это ты умудрилась так ухайдокаться при том, что Лёха свеж и полон сил? Но вопросов не задаю, всё равно ничего не расскажете, да оно и не к спеху. А вот если хотим добраться до дома засветло, то нужно бы не откладывать с отъездом. Ладно, давайте поступим так, как предложил Лёша. Тащите сюда овчины, нужно максимально плотно закутать парня и зафиксировать как можно основательнее, чтобы не потерять где по дороге.

          Возвращение в Сосновку прошло без приключений, чему каждый из них был, конечно же, только рад.

          Поднявшаяся суматоха вокруг беспомощного Никиты, после того, как Алексей внёс его в дом Дашиной бабушки, как-то совсем отодвинула его самого на задний план, позволив ему тем самым ещё раз почувствовать всю неуместность собственного присутствия в их непонятном мире. И внучка, и её бабушка негромко переговаривались между собой на каком-то, как вдруг ему показалось, «птичьем» языке, из которого он лишь изредка выхватывал знакомые слова, которые, впрочем, были совершенно ни о чём. На него то и дело натыкались то одна, то другая, вынуждая посторониться, отойти, не мешать… Нет, это не сопровождалось какого-то рода грубостью или резкостью, но уж лучше бы ими, чем вот так – полнейшим безразличием, если не досадой.

          - Ну, что же? Я, пожалуй, пойду… - тихонько, словно бы самому себе, произнёс он и направился к двери.

          - Постой, как пойду? А ужинать? – ради приличия (в чём уже даже не сомневался) спросила бабушка.

          - Нет, спасибо! Аппетита что-то нет. В моём присутствии, как вижу, нет необходимости, а потому чтобы не мешаться у вас под ногами…

          Он всё ждал, что Даша возмутится его более, чем прозрачными намёками, и, конечно же, остановит… Ни чуть ни бывало. Всё, что услышал с её стороны, так это скупое «пока». Постояв ещё пару минут на крылечке, тяжело вздохнул и отправился в свою «берлогу», как называл квартиру при медпункте.

          Приняв душ и выпив чаю, лёг в кровать, но сна как не бывало, несмотря на усталость, прежде всего эмоционального плана. Пытаясь пошагово обдумать всё то, что было и чего так и не случилось в «таёжной экспедиции», он ещё больше утверждался в мысли, что ему нет и, главное, никогда не будет достойного места рядом с Дариной. И дело совершенно не в том, что несколько разочаровался в ней. Нет, любил по-прежнему, но уже не был так уж уверен в её к нему чувстве. Конечно, она не использовала его, как, например, Дуняша того же Никиту, но всё равно рядом с нею он не чувствовал себя так, как бы должен: сильным, нужным, мужчиной, в конце концов! Сегодняшний день, особенно его начало, не оставило сомнений в том, что Дарине именно этого всего как-то не особо и нужно. Алексей вдруг ощутил себя кем-то вроде домашнего питомца, которого любили в определённых каких-то рамках, беспокоились даже: сыт ли, всем ли доволен, выводили гулять, гладили по шёрстке, отказывая при этом в самой что ни на есть естественной потребности, праве: быть человеком, мыслящим и смеющим иметь собственное мнение. И неважно, что подобная установка была противна его характеру, натуре. Никого не интересовало его мнение на этот счёт, о нём даже не пытались справиться. А зачем? Наверное, во всём этом была и его какая-то часть вины, а, может, и вообще виновных не было. Может быть, проблема находилась в полнейшей несовместимости двух миров, представителями которых они с Дариной являлись. Но ведь для чего-то Рок столкнул их там, на том злосчастном перекрёстке, на том перепутье. Наверное же, имелся какой-то смысл и резон. Но вечно оставаться всего лишь «подручным средством» на службе у самой прекрасной из ведающих чужие судьбы он и не желал, и не хотел.

          Неожиданно быстро наступил рассвет. Решение уйти принято. Выстроен алгоритм дальнейших действий и поступков: уволиться с работы, выяснить как, каким образом и, главное, когда представится возможность выбраться из этой глухомани для начала в Ал-к, а там уже по ходу… На все эти вопросы легко ответить мог только Иван, а потому первая встреча именно с ним. Но, не желая признаваться даже самому себе, Алексей всё-таки ждал, надеялся, что вот-вот раздастся стук в дверь и в его комнату ворвётся солнечный вихрь под названием Дарина, Дашенька, Даша… Скажет нужные слова, развеет все сомнения, тревоги, опасения… Не пришла…

          - Лёш! Ты чего? Что случилось-то? – прочитав заявление об увольнении, спросил Иван – Поругались, что ли?

          - Нет, ну что ты? Разве с нею возможно поругаться?

          - Тогда, почему вдруг?

          - Совсем не вдруг… Не могу я тут больше… Задыхаюсь… Нужно сменить обстановку.

          - А Даша?

          - Что Даша? Даша вполне самостоятельная личность. Да она пока ещё и не знает о моём решении.

          - Даже так?! Не знает! Бежишь, что ли?

          - Слушай, Вань, не смей подозревать меня в том, чего и в помине нет. Другом тебя считал… бежишь…

          - Тогда объясни!

          - Что объяснять-то? То, что я чувствую себя рядом с нею недоумком, не понимающим как нужно, как правильно и как должно поступить в отдельно взятую минуту? Или о том, что сам себя уже перестал узнавать? Рассказать тебе о комплексе неполноценности, что ли? Зачем тебе оно всё это? Ты, может, думаешь, что мне сейчас легко? Я же люблю… люблю её так…

          - А она? Она же тоже любит тебя! Этого нельзя скрыть…

          - Любит… Конечно, любит. Но, знаешь, как-то уж слишком снисходительно и в свободное, так скажем, время от... Сложность в том, что я не могу сказать тебе очень многого из того, что могло бы прояснить характер наших взаимоотношений. Не имею права. Просто прими как данность то, что уже услыхал.

          - Лёш, честно говоря, я здорово озадачен. Но, в конце концов, не моё дело, не так ли? Жаль, конечно, но вы люди взрослые, так что… Слушай, а может тебе пока не увольняться, а просто взять тайм-аут?

          - Нет. Цена вопроса не в паре недель. Тут всё гораздо серьёзнее. Я не желаю и не буду лишь тенью или кандалами на её прелестных ножках. Больше ни одного вопроса – я и так уже наговорил много лишнего. Ты мне лучше скажи, когда бы я смог добраться до Ал-ка?

          - Сразу после обеда за мной прибудет транспорт - вызывают на «ковёр», понимаешь ли… Успеешь?

          - Конечно! Пойду, покидаю вещички, и попрощаюсь с Дариной.

          - Воля ваша, но не понимаю…


          Собирать, по большому счёту, не было особо что: как говорится – нищему собраться, только подпоясаться. А вот с другой составляющей сборов – разговору с Даринкой – он совершенно не был готов, несмотря на все заранее заготовленные фразы. Но, тем не менее, убеждённость в правильности принятого решения только усиливалась с каждым шагом к её дому.
 
          По установившейся привычке, Алексей без стука распахнул никогда не закрывающуюся на запоры дверь, и, войдя в сенцы, стал невольным слушателем разговора между его любимой и её бабушкой, который начался явно не только что, оставаясь при этом невидимым для них:

          - Вот почему ты так говоришь? – чуть ли не кричала Даша – Мне казалось, Лёшка тебе понравился!

          - А я того и не отрицаю – хороший парень, очень достойный и порядочный, но строить семью для тебя преждевременно!

          - Ах, вот как? И, как я понимаю, именно с ним, да?

          - Нет, не приписывай мне того, чего я не говорила! Если не понятно, поясню: ты, именно ты, не готова ещё к тому, чтобы стать достойной женой кому бы то ни было! Проблема не в Алексее, а в тебе, пойми же наконец!

          - Почему? Разве мне настолько мало лет, что… Или ещё есть какие-то мне неведомые причины?

          - Странно, что ты этого сама не видишь. Даша, милая моя, согласившись принять предначертанное, ты тем самым априори согласилась на в какой-то степени отказ от личной жизни в общепринятом смысле.

          - При чём тут это? – перебила девушка – Разве я не справилась должным образом с теми испытаниями, что были уготованы мне, кстати, не без Лёшиной помощи? Разве мы с ним не подчинились навязанному нам целибату? Разве он…

          - Всё так! – теперь уже не дала договорить Вера Елизаровна -  Всё так… Даш, я же не требую, чтобы вы окончательно расстались! Вовсе нет! Но разбегитесь хотя бы до твоего разрешающего личную жизнь дня рождения! Проверьте себя! Если ваша любовь так крепка, как ты говоришь, разве сможет её разрушить разлука в три месяца?

          - Зачем? Объясни мне, но так, чтобы я поняла целесообразность данного решения! Для чего нам с ним ещё одна проверка? Молчишь… И я даже знаю, почему ты молчишь. Не считаешь Алёшку мне равной партией, так?

          Алексей не стал ждать дальнейших унижающих его гордость объяснений:

          - Дарь, прости, но так получилось, что я услышал часть вашего разговора и поддержу Веру Елизаровну: нам действительно нужно на какое-то время разбежаться…

          - Здрасьте-приехали, и этот туда же! С чего вдруг? Разлюбил?

          - Нет, ну, что ты? Тут без изменений, но я устал…

          - От чего?

          - Устал чувствовать себя чужим и слабым до никчёмности в твоём мире. Устал прятаться за твоею спиной при возникновении малейшей опасности. Устал быть на второстепенных ролях… Достаточно, или продолжить?

          Услышанное от него окончательно лишило Дарину сил. Она тяжело опустилась на стул и, пригнув голову к самым коленям, замолчала. Глядя на её вот такую реакцию, Алексей уже не понимал, чего сейчас в его сердце было больше – любви или жалости к ней, но как бы ни была остра боль в груди, отменять своего решения он не собирался. А Даша плакала. Молча и не пытаясь скрывать слёз:

          - И когда же ты собираешься исчезнуть из моей жизни? – подняла она к нему зарёванное лицо.

          - Речь не об этом. Я не собираюсь исчезнуть навсегда. Как только определюсь, сразу же напишу, хотя при желании ты и без адреса способна отыскать среди сотен тысяч галактик такую незначительную величину, как я! – попытался он чуть ослабить остроту момента. Не получилось – Даш, мне не легче твоего. Я всю ночь не спал, думал… Так будет лучше…

          - Лучше? Кому? Кому из нас двоих будет лучше? Мне – нет… Правильно я понимаю, что ты таким образом наказываешь меня за то, что ушла без тебя?

          - Отчасти… Но не говори и не думай об этом, как о каком-то наказании… Тем более, мести… Не смей так думать! Не оскорбляй меня ещё больше, чем уже оскорбила, не посчитав нужным поставить в известность в судьбоносные моменты, принимая единоличные решения. Я очень люблю тебя, люблю и уважаю, безмерно, но смею желать точно такого же отношения и к себе, понимаешь? Хватит плакать! Перестань, ну пожалуйста…

          - Почему-то мне сейчас показалось, что ты пожалел о нашей встрече на том перепутье. Я права?

          - Может быть… Но глупо спорить с судьбой. Для чего-то она была нужна как мне, так и тебе… Но вот о том, что полюбил, не жалел и никогда не пожалею. После обеда я улечу с Иваном в Ал-к, так что… Пожалуйста, прости меня, если сможешь и не приходи провожать: долгие проводы - лишние слёзы… Прощайте и не поминайте лихом.

          С этими словами он чуть ли не бегом выскочил на крыльцо, не желая показать женщинам уже готовые брызнуть слёзы.

Вместо эпилога:

          Прошла три года. В семье Игнатовых Алексея и Дарины прибавление: родился сын! А ещё через год – дочь! Две крохотные составляющие одной огромной любви, которая возникла однажды в результате вовсе не случайной встречи на самом обыкновенном уличном перекрёстке, вдруг оказавшимся перепутьем двух параллельных миров: мира реального и магического, перепутавшего линии двух совершенно различных родов, образовав тем самым третий, неповторимый в своей уникальности.

          Еремей и Ждана… Каким-то «истинным» именем наречёт их Судьба… Время покажет…